е
положение?
     Тедди  смотрит.  Дрэгер  любезно  улыбается,  ничем не  выдавая  своего
отношения  к  представлению. (Все  они,  кроме  этого мистера  Дрэгера.)  Он
задумчиво заглядывает в свою трубку.
     --  Так  что   же  ты  предлагаешь,  Флойд?  (Этот  мистер  Дрэгер,  он
действительно отличается ото всех,) -- Что ты предлагаешь, Флойд?
     --  Пикет! Я предлагаю пикетировать их лесопилку.  Давно  надо было это
сделать, но я хотел дождаться, пока вы сами дозреете.
     -- А что мы выдвигаем в качестве претензии? -- спрашивает Дрэгер. -- По
закону мы не имеем права...
     -- К  черту закон! -- взрывается Ивенрайт, не  настолько непроизвольно,
насколько  делает вид,  но, черт возьми, уже пора погорячиться! -- Провались
он  в  тартарары!  --  Дрэгер,  кажется,  слегка  удивлен  этим всплеском  и
замирает,  держа  горящую  спичку  над  своей трубкой.  --  Я хочу  сказать,
Джонатан, мы должны снова начать работать!
     -- Да, конечно...
     -- Значит, надо что-то делать.
     -- Возможно... -- Дрэгер слегка хмурится, раскуривая трубку. -- Но, как
бы там ни было, у вас найдутся желающие целый день стоять на улице при такой
погоде?
     -- Конечно!  Лес! Артур, ты как? Ситкинсов здесь нет,  но я гарантирую,
что они согласятся. И я.
     -- Но, прежде чем вы пуститесь в эту мокрую и противозаконную авантюру,
я бы хотел, если мне будет позволено, предложить вам кое-что.
     -- Господи Иисусе!.. -- Как будто я не жду уже  целую неделю,  чтобы ты
хоть как-то оправдал свою зарплату. -- Конечно, мы с радостью выслушаем ваше
предложение.
     --  Почему  бы  сначала  не поговорить  с  мистером  Стампером?  Может,
никакого хождения под дождем и не потребуется.
     --  Поговорить?  С   Хэнком  Стампером?  Вы   же   видели  вчера,   как
разговаривают Стамперы, как чертовы людоеды...
     -- Вчера  я  видел, как  его спровоцировали задать урок хулигану; и то,
как он поступил, отнюдь не поразило меня какой-то особенной неразумностью...
     -- Неразумность -- это то самое слово, Джонатан: разговаривать с Хэнком
Стампером -- все равно что общаться со столбом... Разве я не ходил к нему? И
какие я услышал доводы? Динамит, который в меня запустили.
     -- И все  же я  бы  предпринял  эту небольшую поездку вверх по  реке  и
попросил бы его пересмотреть свою точку зрения. Ты и я, Флойд...
     -- Вы и я? Разрази меня гром, чтобы я сегодня туда поехал!..
     -- Давай, Флойд, а то ребята подумают, что ты боишься выходить на улицу
по вечерам...
     -- Джонатан... вы не знаете. Во-первых, он живет на другом берегу реки,
и туда нет дороги.
     --  Разве мы не  сможем  взять в аренду  лодку? --  спрашивает  Дрэгер,
обращаясь ко всем присутствующим.
     -- У мамы Ольсон, -- поспешно отвечает Тедди, стараясь не встречаться с
потемневшим  взглядом Ивенрайта. -- Мама Ольсон, за консервным заводом, сэр,
она даст вам моторку.
     -- Но там дождь, -- стонет Ивенрайт.
     -- Она  и тент вам  даст, -- добавляет Тедди,  сам несколько  удивляясь
обилию  своих  предложений. Он  выскальзывает из-за стойки, чтобы  поправить
рычаг на платном телефоне.  Он поднимает  трубку и смущенно улыбается. -- Вы
можете позвонить ей прямо отсюда.
     Он  видит, как Дрэгер благодарит его вежливым кивком и  поднимается  со
стула.  Тедди передает ему трубку, чуть ли не кланяясь. -- Да. Хотя я еще не
понимаю, в чем тут дело, но я чувствую, что этот мистер Дрэгер -- не обычный
человек. Он положительно умен и  в высшей степени тонко чувствует. К тому же
он может быть и  бесстрашным. --  Тедди  отступает и замирает,  сложив  свои
ручки под  передничком и  глядя  на то, с  каким уважительным молчанием  все
ждут, когда Дрэгер  наберет  номер  и закажет  разговор, как собаки, с немым
повиновением ожидающие следующего шага своего хозяина. -- Но и это не все, в
нем есть нечто большее; да, он разительно отличается от других...
     (К утверждению, что яд  для одного  может оказаться кайфом для другого,
следует добавить, что то  же самое относится и к тому, что святой для одного
может оказаться злом  для другого  и герой для одних может стать  величайшей
обузой для других. Так и Ивенрайту  стало  казаться, что герой,  которого он
так  долго ждал  для  разрешения всех неприятностей со Стамперами,  оказался
всего лишь обузой, усугубившей неприятности.
     Вместе  с  Дрэгером  он  упрямо преодолевал  течение в  довольно  утлой
лодчонке с навесным  мотором,  который вызывал мало доверия. Дождь  поутих и
перешел  в  обычную  зимнюю  морось...  не  столько  дождь,  сколько  мутный
серо-голубой  туман,  который,  вместо  того чтобы опускаться на землю, лишь
облизывает  ее, вызывая глубокие  патетические вздохи у растущих  по берегам
деревьев. Впрочем, довольно приятный звук. В нем не было ничего угрожающего.
Старый добрый дождь, если  и  не приятный,  то вполне приемлемый, --  старая
седая тетушка, приезжающая погостить каждую зиму и задерживающаяся до весны.
С  ней привыкаешь жить. Приучаешься  мириться с некоторыми неудобствами и не
раздражаться. Ты же знаешь, что она редко  сердится и  совсем не злобна, так
что  же горячиться,  а  если она слишком надоедлива,  так надо  научиться не
обращать на нее внимания.
     Что и  пытался сделать Ивенрайт, пока они  с Дрэгером ехали  в открытой
лодке,  взятой у мамы Ольсон. Ему удалось почти  совсем не обращать внимания
на морось и не горячиться по поводу  влажного ветра, но, как он ни старался,
ему не удавалось игнорировать поток,  хлещущий  ему на шею  и заливающийся в
штаны. Уже миновал час с тех пор, как они тронулись от причала у консервного
завода  к дому Стамперов,  -- вдвое больше,  чем  должна была  бы занять вся
дорога, а все потому,  что он не проверил -- прилив или отлив, чтобы поймать
нужное течение.
     Ивенрайт  скрючился  у  мотора,  храня промозглое  молчание; сначала он
злился на Дрэгера, предложившего нанести мистеру Стамперу этот бессмысленный
визит, а потом со всей яростью обрушился на самого себя не только за то, что
не выяснил, куда течет река, но и за то, что настоял на аренде лодки, вместо
того  чтобы доехать на машине до гаража  и погудеть Стамперу,  чтобы  тот их
перевез.  ("Он может  не приехать за нами, -- объяснил он Дрэгеру, когда тот
предложил добраться  к  Стамперам на  машине, --  а если  и приедет, с этого
негодяя  станется не  отвезти нас обратно", --  прекрасно понимая,  что Хэнк
страшно обрадуется случаю оказать  дружескую помощь и,  скорей всего,  будет
сладким,  сукин сын,  как варенье!) И последней досталось маме Ольсон за то,
что она выдала  ему дырявое  пончо, в котором он чуть  не захлебнулся, уж не
говоря о загубленной пачке сигарет.
     Едва различимый  в темных сумерках,  Дрэгер сидел на  носу,  перевернув
трубку и  не произнося ничего, что могло бы сделать  поездку более приятной.
(Да  и  когда  вообще этот сукин сын сказал что-нибудь ценнее, чем "это надо
обсудить".  Меня  уже  тошнит  от  этого.)  Каким  образом  Дрэгеру  удалось
вскарабкаться  на  самую  вершину  профсоюзного   бизнеса,   оставалось  для
Ивенрайта неразрешимой загадкой. Кроме внешности, в нем не было ничего. Мало
того что он опоздал на неделю, за все свое пребывание  в городе он не сделал
ничего для бастующих -- походил,  покивал да поулыбался как придурок. (Разве
что  --  смешно сказать!  --  все время  что-то  корябает  в  своей записной
книжке.) Он  не задал ни  единого  вопроса (но, как  это  ни  смешно,  такое
ощущение, что  все  ответы у  него уже  записаны) ни о  моральном  состоянии
участников столь  длительной  забастовки,  ни об  истощившемся забастовочном
фонде, ни о чем, к чему подготовился Ивенрайт. (Как будто он считает, что он
такой умный, что  ему  незачем снисходить  с  какими-либо вопросами до таких
болванов, как  мы.) Единственное, что Ивенрайт был вынужден поставить ему  в
заслугу  (может, он считает, что  мы должны целовать ему ноги только потому,
что  у  него есть какой-нибудь дружок  в Вашингтоне),  это его  спокойное  и
ненавязчивое поведение (...ну ничего, он еще увидит). К тому же Флойд не мог
не  восхищаться его умением  ставить людей  на место, доводя до их сведения,
что он  -- начальник  (надо бы и мне научиться), а  они  всего  лишь  жалкие
исполнители (это -- единственный способ добиться  уважения и  дисциплины  от
пачки идиотов).
     Так весь безмолвный путь по реке Ивенрайт кипел и  мучился, преклонялся
и ненавидел, надеясь, что Дрэгер  произнесет что-нибудь,  на  что  он, Флойд
Ивенрайт, рявкнет, давая ему  понять, что  он  его  в грош  не ставит и  ему
наплевать на него, даже если бы он был президентом всех Соединенных Штатов!
     Вдали  в  окнах  дома  показались огни. "Сука",  --  наконец  промолвил
Ивенрайт,  так  и  не  дождавшись  вопроса  и   придав  своему  высказыванию
всеобъемлющее,  глобальное значение,  после  чего нервно тяжело сглотнул: он
замерз, не ждал  от встречи ничего хорошего и мечтал о сигарете  у него чуть
ли не катились слезы от запаха трубочного табака Дрэгера.
     Они  привязали  трос  к  маркеру  причала  и  вступили в  густой  мрак,
напоминавший Ивенрайту о фонарике, оставшемся лежать на переднем сиденье его
машины. "Опять сука", -- повторил  Ивенрайт,  но уже более  спокойно. Дрэгер
предложил  покричать, чтобы кто-нибудь вышел из дома  с фонарем, но Ивенрайт
отверг это предложение: "Ну уж это вы меня не заставите делать, -- и добавил
шепотом: -- К тому же, я думаю, они нам его не вынесут".
     Когда габаритные огни на лодке были погашены, а свет из кухонного  окна
скрылся  за  густой живой изгородью, тьма  стала кромешной. Не  успевали они
зажечь спичку, как она тут же  с шипением гасла,  словно ее зажимали  чьи-то
мокрые  пальцы;  потеряв всякую  надежду  на  свет,  они  вслепую  принялись
карабкаться  по скользким  крутым  мосткам, прислушиваясь к шуму реки внизу.
Ивенрайт шел первым, продвигаясь дюйм за дюймом с вытянутыми  вперед руками.
Оба  молчали, словно им мешал разговаривать шорох  дождя,  пока  Ивенрайт не
врезался  лбом в сваю; для него  было  настолько  непостижимо, что  какой-то
невинный ночной объект мог проскользнуть между его рук, что он  решил, будто
его кто-то стукнул дубиной  из  засады. "Грязный  негодяй!"  --  заорал  он,
пытаясь схватить своего невидимого противника, облаченного в мокрую холодную
слизь и панцири  морских уточек. "Ой!" -- вскрикнул он снова излишне громко,
и  из-под  дома выкатилось  черное разъяренное  облако безжалостно лающих  и
рычащих  собак. "О  Господи,  -- прошептал он,  слыша, как  невидимая свора,
стуча когтями, тявкая, ворча и огрызаясь, несется к ним  по мосткам. -- Боже
милосердный!"
     Он выпустил  сваю и, в  полном ужасе обхватив Дрэгера, прильнул  к нему
всем телом.
     -- Боже, Боже, Боже мой!
     Вышедший  с  фонарем  Джо  Бен  так   и  обнаружил  их  обнявшимися   и
покачивающимися под дождем, в окружении своры восторженных собак.
     -- Нет, вы только  посмотрите! -- добродушно воскликнул Джо. -- Это  же
Флойд Ивенрайт со своим, наверное, гостем. Заходите, ребята, в доме тепло.
     Ивенрайт глупо мигнул  от резкого света, все более  утверждаясь в своих
самых пессимистических ожиданиях от этой экскурсии.
     -- Не сомневайтесь! --  снова  закричал Джо. -- Я  не знаю,  чем вы там
занимаетесь, но в тепле все равно лучше.
     Дрэгер высвободился из объятий Ивенрайта и улыбнулся Джо.
     -- Спасибо.  Мы  так и  сделаем.  -- Он  принял приглашение с  такой же
любезностью, с какой оно было предложено.
     Вив принесла им в гостиную горячий  кофе. Старик приправил его бурбоном
и предложил  сигары. Старшая  дочурка Джо пододвинула  им  стулья поближе  к
печи, а Джо, вероятно, настолько опасался, как бы они не умерли, -- "Чуть не
окоченели, стояли  обнявшись, пытаясь  хоть как-то согреться", -- что принес
им целую кипу одеял.
     Ивенрайт   отказался   от   всего  и   в   полном   молчании  переживал
унизительность этого издевательского гостеприимства.  Дрэгера это совершенно
не  волновало:  он  взял  и  кофе  и  сигару,  сделал  комплимент  Джо  Бену
относительно его очаровательных детей, похвалил сигары старого Генри и робко
попросил  Вив принести  ему стакан  теплой воды с разведенной  в ней  ложкой
соды: "Для желудка".
     Покончив  с  содовой,  Дрэгер  поинтересовался,   нельзя  ли  ненадолго
побеспокоить Хэнка Стампера -- у них есть для него  предложение. Джо сказал,
что в данный момент Хэнк на берегу, проверяет фундамент.
     -- Может, подождете его здесь?  Он  скоро вернется.  Или хотите пойти и
обсудить с ним это предложение под дождем?
     -- Побойся Бога, Джо,  -- усмехнулась  Вив.  -- Там же ужасно. Он скоро
будет. Я могу его позвать...
     -- Пожалуйста,  не надо, миссис Стампер, -- поднял руку  Дрэгер.  -- Мы
пойдем и поговорим с ним. -- Ивенрайт, не веря своим ушам, раскрыл рот. -- Я
бы не хотел отрывать человека от дела.
     -- Господи, Дрэгер, что вы говорите?
     -- Флойд...
     -- Но, Боже мой, здесь печка, а вы хотите идти и...
     -- Флойд.
     Они отправились  на улицу. Джо Бен  в  качестве  провожатого размахивал
фонарем с  такой же бешеной скоростью, с  какой  произносил  свой  монолог о
внезапном дожде,  поднимающейся  воде  и о том, давно ли Флойд имел  дело  с
динамитом.  Они  обогнули  извилистую  дорожку  и  увидели  Хэнка  в  пончо,
непромокаемых штанах  и с фонарем  в  зубах, привязывающего бревно к чему-то
похожему на  железнодорожный  рельс, -- бревно  недавно  смыло, и надо  было
закрыть  брешь, образовавшуюся  в бесформенном укреплении.  Половина лица  у
Хэнка  была  все  еще распухшей  и  синей после  драки,  отклеившийся  кусок
пластыря  никчемно  свисал  с  пореза  на  подбородке.  Ивенрайт  представил
Дрэгера, и Хэнк  пожал ему руку. Ивенрайт  замер, ожидая, что Дрэгер изложит
цель их  приезда, но тот отошел в сторону,  и  Флойд понял, что  именно  ему
предоставляется  обратиться к Хэнку с просьбой.  Он сглотнул  и  начал. Хэнк
вынул фонарь изо рта и стал слушать.
     -- Постой-ка, правильно ли я тебя понял? -- произнес он, когда Ивенрайт
закончил. --  Ты  хочешь, чтобы  я сейчас  пошел домой, позвонил  в "Ваконда
Пасифик" и вежливо отказал в трех миллионах футов,  которые я им нарубил, за
что вы, ребята, из благодарности поможете мне сбыть их кому-нибудь другому?
     -- Или, -- предложил Дрэгер, -- мы сами закупим у вас всю сделку.
     -- Кто? Юнион?
     -- И горожане.
     --  Представляю себе. Но  дело в том,  мистер Дрэгер -- и Флойд, ты это
знаешь, -- что я не могу  это сделать. Я  не один, чтобы распоряжаться. Дело
принадлежит довольно большому числу людей.
     Ивенрайт принялся отвечать, но Дрэгер перебил его:
     -- Подумайте, Хэнк. --  Голос  звучал безучастно, не выражая ни скрытой
угрозы, ни стремления  к достижению договоренности. -- Масса людей в  городе
зависят от открытия лесопилки.
     -- Да! -- подхватил Ивенрайт. -- Как я  уже начал говорить, Хэнк, ты не
можешь так поступить и продолжать считать себя христианином. От тебя зависит
весь  город.  Весь  город,  твой родной город,  ребята, с которыми ты вырос,
играл  в мяч... их  жены  и дети! Хэнк,  я знаю тебя,  парень;  я же старина
Флойд, помнишь? Я  же знаю, что ты не  какой-нибудь толстосум  из Фриско или
Лос-Анджелеса,  кровосос, наживающийся  за  счет  своих соотечественников. Я
знаю: ты не допустишь, чтобы весь город -- женщины, дети -- голодал по твоей
милости всю зиму.
     Хэнк опустил глаза, несколько раздосадованный риторикой Ивенрайта.
     -- Они не  будут голодать, -- покачал  он головой и улыбнулся. -- Разве
что кто-нибудь не сможет оплатить свой телевизор или...
     --  Будь проклята твоя  душа, Стампер!.. -- Ивенрайт  пропихнулся между
Дрэгером и Хэнком. -- Ты же видишь, в какой мы  переделке.  И мы не позволим
тебе заставить нас жрать дерьмо.
     --  Не  знаю,  Флойд. -- Хэнк снова  покачал  головой, глядя на висящие
концы троса, которым он обматывал бревно. Один из его пальцев кровоточил. --
Я не  знаю,  что я  могу  сделать. У меня  тоже обязательства,  и  нам  тоже
нелегко.
     --  Хэнк,  а  не можете  вы  подождать и продать  лес позже? -- спросил
Дрэгер. -- После того, как завершится забастовка. -- Воистину странный голос
--  должен был признать Ивенрайт, -- безвкусный, невыразительный, словно ешь
снег или пьешь дождевую воду...
     -- Нет, мистер Дрэгер,  не могу;  разве Флойд  не познакомил вас всех с
собственными изысканиями? Я сам под дулом. По контракту доставка должна быть
осуществлена ко Дню  Благодарения --  или мы  их  доставляем,  или  контракт
расторгается. Если мы  нарушаем сроки, цена понижается, и  они будут платить
нам  по  собственному усмотрению.  А захотят, так  и вообще  не  заплатят --
заберут лес за неустойку.
     -- Они не сделают этого. Ты прекрасно знаешь...
     -- Могут, Флойд.
     -- Никакой суд их не оправдает!
     -- Могут. Откуда  тебе знать?  А даже если и нет, что я  буду делать  с
двадцатью  акрами леса, плавающего по реке? Наша скромная лесопилка, работая
круглосуточно  всю  зиму,  не   обработает  и  четверти...  а  даже  если  и
обработает, кому мы его продадим?
     -- Продадите. -- Флойд был уверен.
     --  Как?  Все крупные компании  уже забиты строительными договорами  до
отказа.
     -- Черт, Хэнк,  ну подумай своей  башкой. -- Ивенрайта внезапно охватил
энтузиазм. -- Ты можешь продать его тем, кому собиралась продавать  "Ваконда
Пасифик". Понимаешь? Конечно. К весне  им потребуется строительный материал,
понимаешь, и тут ты! С "ВП " ты порываешь, леса,  чтобы обеспечить договори,
у  них не будет,  и ты продаешь их подрядчикам свой в два раза дороже! Вот и
все. -- Торжествующе  улыбаясь, он повернулся к Дрэгеру. -- Как  вы думаете,
Джонни? Вот и ответ. Черт, как это я не подумал об этом раньше? Почему это я
не подумал?
     Дрэгер  предпочел пропустить этот вопрос мимо  ушей.  Хэнк  заканчивает
изучать свой порезанный палец и с видимым удовольствием переводит  взгляд на
восторженного Ивенрайта.
     -- Вероятно, Флойд, ты не подумал об этом по той же причине, по которой
сейчас не думаешь о том, что если я сейчас позволю "ВП" заработать на полную
мощь, то они сами смогут обеспечить лесом свои контракты.
     -- Что?
     -- Понимаешь, Флойд? Ты  не хочешь,  чтобы я  продавал лес "ВП>>,
потому что тогда  им самим придется его валить. Верно? И пилить  собственный
лес. Чтобы выполнить поставки по договорам.
     -- Не понимаю,  -- нахмурился Ивенрайт, и ручеек воды, сбежав  по носу,
начал стекать вниз.
     --  Ну, понимаешь, Флойд, -- снова терпеливо начал Хэнк, --  я не смогу
продать  лес  покупателям  <<ВП",  потому  что  если  вы вернетесь  на
работу...
     -- О Господи, неужели  ты не понимаешь, Флойд?  -- не вытерпел Джо Бен.
Весело  поблескивая глазами, он вышел из темноты. --  Неужели  не понимаешь?
Ну. Если мы разорвем свой контракт, чтобы его смогли заключить вы, тогда они
сами смогут обеспечить поставки своим покупателям...
     -- Что? Подожди минутку...
     Хэнк изо всех сил старается скрыть охватившее его веселье, чтобы оно не
стало еще более очевидным.
     -- Джо Бен говорит,  Флойд, что если мы позволим вам, ребята, вернуться
к работе, то мы лишимся собственного рынка.
     -- Ага, Флойд, понимаешь? Если мы дадим вам валить  их лес,  тогда лес,
который мы собираемся им продать... -- Он делает вдох, чтобы попробовать еще
раз сызнова, но вместо этого из него с фырканьем вырывается смех.
     -- Черт бы вас побрал, -- рычит Флойд.
     --  ...если  мы позволим вам убедить нас не  отдавать  им наш  лес,  --
такого  рода беседы  Джо Бен мог вести  сутками,  --  и вы отдадите  им свой
лес...
     -- К черту. -- Флойд, ссутулившись,  отвернулся от  фонаря и сжал зубы.
-- Фиг с ним, Джо Бен.
     -- Вы всегда сможете продать лес, -- просто заметил Дрэгер.
     -- Правильно! -- схватился Ивенрайт за новую возможность, беря Хэнка за
руку. --  Поэтому я и  говорю: к черту всю эту бо