д?
     -- Верно, это правда.
     И они снова впрягаются в старую тему.
     --  Вся беда  с этим городом в  том,  что мы не  можем даже  поддержать
организацию, которая создана в помощь нам, -- тред-юнион!
     --  Да, Господи,  это и Флойд  говорит.  Он говорит, что Джонатан Бэйли
Дрэгер считает,  что Ваконда  на  несколько  лет  отстает от  других  лесных
городов. И я, кстати, думаю то же самое.
     -- Эти ваши размышления все  равно возвращают  нас сами знаете к кому и
ко всему их твердолобому выводку!
     -- Верно! Точно!
     Лесоруб в каскетке снова ударяет кулаком по столу:
     -- Позор!
     -- Лично я, несмотря на всю свою  любовь к Хэнку и всем его домочадцам,
-- Господи  Иисусе, мы же  выросли  вместе!  --  считаю:  что касается наших
проблем, то самый главный враг -- это он. Вот так я думаю.
     -- Аминь.
     -- Аминь, чтоб он провалился. --  Выведенный из транса  резкостью этого
пожелания, Тедди вздрагивает и устремляет взгляд на собравшихся. --  Пока мы
его не уничтожим, у нас ничего не получится!
     Тедди протирает стакан и смотрит сквозь него на грязный  палец, которым
потрясает владелец волосатого кулака.
     -- Вся беда в этом проклятом доме!
     ...В музыкальном автомате  мигают  разноцветные огоньки, он булькает  и
начинает жужжать. Зажигается экран. В наступившей тишине слышно лишь дыхание
собравшихся. Низкое  вечернее  солнце  отблескивает от  опутанного  железной
проволокой  пальца, ныряющего в волнах, он вращается как  стрелка  компаса и
наконец  застывает,  указывая  на дом.  Сейчас этот  грубо отесанный монолит
купается в свете  восходящего солнца, постепенно  заполняясь шумом и гомоном
готовящегося завтрака...
     -- Да, наверно, ты прав, Хендерсон.
     -- Еще бы  я не  был прав! Вся  беда в  нем,  если вы хотите знать  мое
мнение!
     Из  окна  кухни  слышны  смех, крики,  проклятия.  "Вставайте,  ребята,
быстрее!  Старик, несмотря на свои  болячки, уже  на ногах". Соблазнительный
запах жарящихся сосисок. Хэнк торжествует. Это его победа.
     И, наблюдая за спорящими, прислушиваясь к их доводам, Тедди, прячась от
солнца за стойкой бара,  втайне уверен,  что все их беды никак не связаны  с
экономикой, -- за время их идиотских прений он среди бела дня  уже заработал
почти двенадцать долларов, -- и уж  абсолютно убежден, что нечего все валить
на Стамперов. Нет, дело совсем в другом. С его компетентной точки зрения...
     -- Кстати, Хендерсон, ты тут вспомнил  о  Флойде -- а я что-то уже пару
дней его не вижу.
     А к западу  от дома в своей глинобитной  хижине  с  постели поднимается
индеанка  Дженни.   Она  натягивает  на  себя  полинявшее   красное  платье,
недоумевая, кто  виноват в том, что она влачит такое жалкое существование, и
размышляя, удастся ли ей когда-нибудь отыскать эту проклятую  медаль Святого
Христофора. На Юге Джонатан Бэйли  Дрэгер  глядит на дорогу, прикидывая, где
бы остановиться  на  ночь,  перед  тем  как  въехать  в  Орегон.  На Востоке
почтальон пытается расшифровать карандашные  каракули в адресе  трехпенсовой
открытки и уже готов бросить это неблагодарное дело.
     -- Да, где же Ивенрайт?
     -- На Севере, в Портленде. Пытается  раз  и  навсегда  покончить  с тем
самым субъектом, о котором мы только что говорили...
     Кулак сжат, палец торчит вверх. Обитатели старого дома с шумом и суетой
собираются к завтраку  --  они еще  не  догадываются,  что  весь  округ  уже
показывает на них пальцем и петля осуждения вот-вот затянется на их шее...
     А на Севере, в  Портленде,  словно резиновая надувная игрушка, в  своем
новеньком сорокадолларовом костюме, чопорный и  неумолимый, восседает  Флойд
Ивенрайт. Он только что закончил трудиться над кипой пожелтевших документов.
Когда-то аккуратные и свежие, они лежат перед ним  на столе, как куча прелых
листьев,  -- на некоторых  из них поблескивают  капли пота.  У Флойда всегда
потеют  руки, если ему приходится заниматься чем-нибудь отличным от простого
физического труда. И сейчас, когда он трет ими лоб и свой красный носик, ему
кажется,  что это вообще не его  руки.  Такое ощущение,  что кожа сползла  и
обнажились  нервные окончания.  Даже мозоли куда-то исчезли. Смешно.  Кто бы
мог  подумать,  что человек может испытывать такую  любовь к  своим мозолям?
Хотя это, наверное, как привычка ходить в шипованных сапогах,  -- стоит  раз
надеть их и потом, вне зависимости от того, сколько лет ты их уже не носишь,
тебе  все  равно будет казаться,  что без них земля под  ногами  скользкая и
ходить по  ней  неудобно,  даже  если  всю  оставшуюся жизнь ты проходишь  в
полуботинках.
     Покончив  с растиранием  лица, Флойд закрывает  глаза и некоторое время
пребывает в  полной неподвижности. Глаза  у  него устали.  И  спина  у  него
устала.  К черту,  да  он  весь  дьявольски  устал.  Но дело стоило того. Он
чувствует, что  произвел хорошее впечатление  на клерка, а  главное,  он сам
удовлетворен  полученной  информацией.  Она  безоговорочно  доказывает,  что
Стамперы  поставляли   лес  "Ваконда  Пасифик".  Так  что   не  было  ничего
удивительного, что вся их месячная забастовка не произвела на  администрацию
фирмы никакого впечатления. С таким же успехом они  могли продолжать хоть до
посинения и не получить ничего. Пока Стампер и подобные ему будут продолжать
работать! Все было даже хуже, чем он предполагал. Он думал, что Джером нанял
Стампера и  заключил  с ним контракт на покупку леса, чтобы каким-то образом
возместить убытки, которые он понес за время забастовки. У него возникли эти
подозрения  сразу,  как  только  он увидел, как рьяно  работают Стамперы.  И
естественно, ему не понравилось, что они работают, когда весь город бастует.
Поэтому он и написал Джонатану Дрэгеру, а тот уже занялся расследованием. И,
Боже милосердный,  чем же кончилось это расследование: выяснилось, что еще в
августе  Стамперы подписали контракт с "Ваконда  Пасифик" и с тех пор втайне
ото всех валили лес и  складывали бревна. А стало быть, эти сволочи за рекой
не  просто  работали, пока  весь  город  тащил на  своем горбу  всю  тяжесть
забастовки, но  еще и зарабатывали  в  два, а то  и в  три раза  больше, чем
обычно!
     Вздрогнув, он открыл  глаза, сложил  небрежно  разбросанные документы и
запихал  их  в папку.  "Это пригодится",  --  произнес  Флойд,  кивая худому
служащему, который все это время сидел напротив  и нервно барабанил пальцами
по столу. Казалось, ему не хотелось, чтобы Флойд уходил.
     -- Я  слышал,  вы учились  вместе  с  Хэнком Стампером, --  произнес он
голосом, который показался Флойду слишком приторным.
     -- Вы ошибаетесь, -- холодно ответил Флойд, не удостаивая его взглядом,
потом взял банку с пивом и отхлебнул из нее.
     Он чувствовал, что собеседник  не спускает с него глаз. Он догадывался,
что  этот маленький  узкоплечий  стукач  отмечает  про  себя  даже  малейшие
изменения  в выражении его лица, чтобы потом  в по  дробностях  передать все
мистеру Дрэгеру; это можно было понять сразу, ознакомившись с подготовленной
им информацией о Стамперах. В ней бы ло учтено все, до последней мелочи. Его
донос Дрэгеру, вероятнее  всего, будет  таким же скрупулезным.  Флойду  была
противна лицемерная улыбка клерка, и он с большим удовольствием размозжи; бы
его трепещущие пальцы кулаком. Он вообще  не понимал, как такой  человек мог
иметь отношение к их тред-юниону. И Флойд поклялся себе, что, как только ему
удастся  связаться  с  руководством,  он   сделает  все,  чтобы  этого  гада
подколодного не стало в их  организации. Но если вы хотите научиться  влиять
на начальство,  сначала нужно приобрести  влияние  в низах.  Поэтому, придав
своему  лицу бесстрастное выражение и  выпрямив позвоночник  Флойд  попросту
отпил еще пива.
     -- По крайней мере, мне говорили имение так, -- продолжил клерк.
     Его  льстивый  голос  заставил  Ивенрайта  приподнять  тяжелые  веки  и
попытаться прикинуть степей! успешности  своей поездки. Он  лично приехал и;
Ваконды, чтобы  получить  эту  информацию.  И  теперь,  перед  разговором  с
Дрэгером, ему захотелось проверить себя. Он потратил  чуть  ли не час, чтобы
отыскать дом этого стукача в запутанной сети улиц Портленда. До этого он был
в  городе  всего  лишь раз, да  и то в  таком раздраженном состоянии, что  в
памяти у него остался лишь красный туман. Это было, когда Флойда не взяли на
Всеамериканские  игры,  и  товарищи  по  команде скинулись ему на автобусный
билет,  чтобы  он  не расстраивался. "Конечно,  тебя должны  были  включить,
Флойд. Ты же лучший защитник. Тебя просто обманули".
     Этот обман  и  вызванная  им снисходительная  забота  товарищей --  все
всплыло  у  него  в памяти  при виде огней Портленда,  и  алая  дымка  вновь
застлала ему  взор. Из-за нее-то он  и проплутал, теряя время и вчитываясь в
указатели. В результате у него не  хватило времени  даже на ужин. А несвежее
пиво только жгло внутренности. Глаза болели так, словно под веки был насыпан
песок,  и  ему  приходилось  прилагать  особые усилия,  чтобы выдавать  свое
постыдное медленное чтение за педантичную  скрупулезность.  От  того, что он
втягивал живот  и старался не  сутулиться, болела спина. Но теперь, глядя на
своего  собеседника,  он чувствовал, что все было не зря. Он был уверен, что
произвел   благоприятное   впечатление  в  качестве  районного  координатора
Ваконды. Что он не только понравился,  но и слегка  припугнул  этого  хлыща.
Флойд не спеша поставил банку на стол и вытер руку о брюки.
     --  Нет,  --  произнес  он, --  это  не  так,  это  не  совсем  так. --
Когда-нибудь именно таким тоном он будет отвечать на пресс-конференциях.  --
Нет,  я учился во Флоренсе  -- это  город в десяти милях к югу от Ваконды. И
только потом переехал в Ваконду. А то,  что  вы говорите...  -- он  умолк  и
задумчиво  потер  лоб,  словно вспоминая,  -- это мы оба были защитниками  в
своих... командах. На протяжении всех четырех лет мы регулярно  встречались.
Даже на Всеамериканских играх.
     Это  было немного рискованно, но вряд ли этот хлыщ был настолько знаком
со спортивной жизнью, чтобы знать, что две команды из одного города не могли
принимать участие во Всеамериканских играх. Флойд  поспешно бросил взгляд на
часы и поднялся: "Ну, мне пора". Профсоюзный стукач встал со своей табуретки
и  протянул руку.  И Ивенрайт, который  когда-то бегал за пятьдесят ярдов по
пересеченной местности, чтобы перед приездом профсоюзных властей отмыть свою
лапу в  ручье, теперь посмотрел на ручку  своего коллеги так,  словно у того
между  пальцев  ползали вши. "Вы хорошо поработали", -- промолвил он и вышел
вон.  На  улице он тут же расстегнул верхнюю пуговицу брюк, испытывая полное
удовлетворение: отлично это у него получилось, так славненько оставить этого
коротышку стоять с  протянутой  рукой.  Да и вообще он все провел на  высшем
уровне. Надо, чтоб тебя уважали, надо, чтоб они понимали, что ты не хуже их,
не меньше их. Даже больше!
     Но, подняв руку, чтобы протереть глаза перед тем, как залезть в машину,
Флойд  почувствовал,  что  она  совсем онемела  и стала  чужой. Онемела  еще
сильнее, чем раньше.  И пальцы  не  его. Он  принялся нервно  искать  ключи,
зацепил цепочку и извлек их на божий свет. Дженни обыскивает полки в поисках
Святого Христофора. Потом, так и не найдя  его, решает выпить, усаживается и
смотрит в  окно, затянутое  паутиной. Прищурившись, она  разглядывает  небо.
Полная  луна  отчаянно  борется с бегущими  облаками,  Дженни вздыхает. А  в
салуне дребезжит музыкальный автомат. Кто-то бросает в него деся-тицентовик,
и Хэнк Сноу начинает голосить:

     Жми на полный газ, мистер инженер,
     Поезд мчится вскачь, словно конь в карьер,
     Давай валяй...

     Старик дровосек  посасывает  свой  портвейн  в  пыльном  полумраке  и с
грустью  смотрит  вокруг.  Почтальон  в Нью-Хейвене пересекает  ярко-зеленый
газон, держа почтовую открытку в руках. Старый дом, словно крохотная блестка
под раскинувшимся шатром утреннего  неба,  словно камушек,  спрятавшийся под
раковиной улитки, раскрывает свои двери, чтобы выпустить две фигуры в полном
обмундировании лесорубов.
     -- Для инвалида  он создает вокруг  себя  слишком много суеты, -- качая
головой, произносит Хэнк.
     --  Для  инвалида? Для того  чтобы превратить его в инвалида, надо  как
минимум отрезать ему  обе  ноги! --  смеется  Джо Бен, которого  приводит  в
восторг  стойкость и  выдержка старика,  проявленные за завтраком.  --  Нет,
Генри  не  из тех,  кого  больная  рука может  вывести  из  равновесия.  Ну,
поранился! Ну и что из этого?!
     -- У тебя большое будущее в качестве комика  на ТВ, -- вяло откликается
Хэнк. -- Но знаешь, Джо-би? Я действительно не ожидал, что после его ухода у
нас  в  деле образуется  такая дыра. Проклятье,  но  похоже на  то,  что нам
придется кого-нибудь искать на его место. Хотя ума не приложу кого.
     -- Правда? -- переспрашивает Джо.
     -- Правда, -- отвечает Хэнк.
     -- Так-таки и не знаешь?
     Хэнк чувствует, что Джо подкалывает его, но не оборачивается и прямиком
направляется к причалу.
     -- Я сказал Вив, чтобы она собрала всех и чтобы все были  вовремя. Надо
их поставить в известность. Хотя я все равно не  знаю никого, кто  бы еще не
работал на нас.
     -- Не знаешь? -- снова  переспрашивает Джо. С самого начала Джо знал, к
чему  они придут,  и  теперь ему доставляло удовольствие подкалывать  Хэнка,
который  все  ходил вокруг  да около. --  Правда, тебе  абсолютно  никто  не
приходит в голову? Да, парень?
     Хэнк продолжает делать вид, что не замечает насмешек.
     -- Наверно, придется  связаться с кем-нибудь из  голытьбы,  --  наконец
роняет он, словно сюжет исчерпан. -- Но все это еще надо обдумать.
     -- Да,  конечно. Особенно учитывая, сколько потребуется  времени, чтобы
договориться с этим конкретным  кем-то, -- добавляет Джо совершенно невинным
голосом  и  пританцовывая  спешит  к пристани,  помахивая  своей  каскеткой,
поблескивающей в утреннем свете.
     В "Пеньке" музыкальный автомат продолжает сотрясать всю округу:

     И я даю,
     Слышишь, я пою.

     Флойд  заводит  машину и  пытается  выбраться  из  Портленда. Почтальон
поднимается по лестнице. Дрэгер  находит мотель и, качая  головой под слегка
подрагивающими   лампами  дневного   освещения,   вежливо  отказывается   от
предложения управляющего принести ему что-нибудь выпить.
     -- В свое время я тоже занимался лесом, -- замечает управляющий, узнав,
что делает Дрэгер.
     --  Прошу прощения, но спиртного не надо, -- снова повторяет Дрэгер. --
У   меня   завтра   собрание,   к   которому   надо   подготовиться.  Тысяча
благодарностей. Приятно было познакомиться. Спокойной ночи.
     Миновав неоновую вывеску "Телевизор, бассейн, электроодеяло бесплатно",
он запускает руки в карманы и принимается в  них копаться. Как и  Флойд,  он
устал. Утром он  встречался  с  владельцами  фирмы "Лес  Ваконда Пасифик"  в
Сакраменто и сразу оттуда пустился в путь. Он планировал  провести несколько
дней  в  Красном  Утесе  за  переговорами  с  посредническим  комитетом   из
Сьюзанвилля,  а потом,  если ему  ничего  не  удастся  добиться, отправиться
дальше  на север,  взглянуть  на эту  забастовку  в  Ваконде. А тут какой-то
мотельщик -- бывший  фермер -- бывший  лесоруб --  желает угостить его. Боже
мой!
     Наконец  он  находит  то, что  искал, --  маленькую  записную  книжку с
вставленной в нее авторучкой.  Он вынимает ее из внутреннего кармана пиджака
и, перелистав страницы,  записывает при  красном  неоновом  освещении: "Люди
всегда пытаются  насильно  угостить выпивкой  тех, кого  считают выше  себя,
надеясь таким образом уничтожить существующую дистанцию".
     Привычка  к  записям  появилась  у него  еще  в  годы  учебы  -- именно
благодаря  этому  он  учился  в  колледже  на   "отлично".  Он  перечитывает
записанное предложение и удовлетворенно улыбается. Он уже много лет собирает
подобные афоризмы, надеясь со  временем выпустить собственную книгу эссе. Но
даже если этой мечте и не суждено  осуществиться, эти  крохотные перлы очень
помогали ему в работе, эти уроки, которые он ежедневно брал у жизни.
     И если день экзамена наступит, он будет готов...
     После завтрака  старый  дом  снова  затихает. Дети  еще не  проснулись.
Старому   Генри,  обессиленному,  но  удовлетворенному,  удается  преодолеть
лестницу, и он снова ложится. Собаки поели и тоже уснули. Через заднюю дверь
Вив  выбрасывает кофейную  гущу  на  клумбу  с рододендронами, а солнце  уже
золотит верхушки елей на склонах холмов...
     Почтальон  опускает открытку в  почтовый ящик.  Флойд  Ивенрайт наконец
находит дорогу  из города  и  теперь  принимается  за поиски  бара. В мотеле
Дрэгер сидит на  постели и  рассматривает шелушащуюся кожу  между третьим  и
четвертым пальцами на правой ноге --  грибок: не успел выехать из Калифорнии
-- и уже.  Индеанка Дженни, устроившись у единственного  окна  своей лачуги,
посасывает  бурбон  и  нюхает  табак,  испытывая  все   больший  интерес   к
перемещению  освещаемых  луной облаков. Могучими воинственными колоннами они
движутся  с моря.  Прищурившись,  она  грузно  наклоняется  вперед,  пытаясь
различить  в  них  полузабытые лица,  узкие  и  красивые,  --  блистательная
белоснежная  армия, растянувшаяся  до самых горизонтов  ее  памяти.  "Дьявол
побери, сколько их было!" -- вспоминает она с тоскливой гордостью и опускает
щепотку  табака  в  стакан с  теплым  виски,  чтобы  отчетливее  рассмотреть
продвижение этой армады. Кто же из этих туманных бойцов был самым высоким? А
самым красивым? самым необузданным? самым быстрым? Кого  из них  она  любила
больше всех? Конечно, всех, они все до  единого были  прекрасны, и  она была
готова приплатить любому из них два доллара, только бы он оказался сейчас  у
нее в доме... ну ради смеха. Так который же? Кто же ей нравился больше всех?
     ...И  она  снова   расставляет  старые-старые  сети  этого  дурашливого
состязания.
     Тем   временем   Джонатан   Бэйли   Дрэгер,   уютно   устроившись   под
электроодеялом  и  глядя на экран  бесплатного телевизора, берет  с  ночного
столика свою записную  книжку  и добавляет последнюю на  сегодня запись:  "А
женщины   в  таких   случаях  заменяют   выпивку   дешевой  настойкой  своей
сексуальности".
     Флойд  Ивенрайт  раздраженно выскакивает из  машины  и  направляется  к
дверям  придорожного  бара  на окраине Портленда -- его бесит все. А  старый
дровосек все еще сидит в "Пеньке", прислушиваясь к беседе о тяжелых временах
и неурядицах. В то время как Хэнк Сноу продолжает настаивать:
     Кочегар, подбрось угля, Пусть горит вокруг земля, Это еду я.
     На  Востоке же  не успевает  почтальон  бросить открытку  в  ящик,  как
раздается  оглушительный  взрыв,  который, словно  пробку,  отшвыривает  его
обратно на середину газона.
     -- А-а-а-а! Что?!
     Земля  взлетает   вверх,   осыпается   и  снова   укладывается  волнами
изумрудного моря.  Почтальон теряет сознание -- время останавливается. Потом
мало-помалу  издалека  начинает наплывать  какой-то звон,  заполняя  пролом,
образовавшийся  в  его  сознании.  Он  инстинктивно  встает  на четвереньки,
наблюдая,  как  из его расквашенного  носа каплями вытекает время. И до  тех
пор,  пока рядом  не раздается  хруст стекла под ногами, он так и  стоит, не
видя ничего,  за исключением крови, капающей из носа,  и осколков вылетевших
окон. Но  вот  он  окончательно приходит  в  себя  и поднимается на  ноги  с
округлившимися от ярости глазами.
     --  В  чем  дело?  Какого  дьявола!  --  Он покачивается  и  на  случай
повторного взрыва прижимает к боку свою сумку. --  Что здесь происходит? Ты!
--  Из  оседающего дыма возникает высокий молодой человек с лицом,  покрытым
сажей  и  крупинками  табака,  словно  оспой.  Почтальон  взирает,  как  это
подгоревшее видение поворачивает  голову  и  облизывает  почер