оший  чих все равно что
добрая выпивка. Производит впечатление.
     Через  минуту  в  дверях  ванной,  почесывая   примятые  рыжие  волосы,
показался Ларри, его четырехгодовалый сын. Ивенрайт улыбнулся ему.
     -- А, крошка скунс... по-моему, тебе рановато вставать.
     --  Привет, папа,  --  сонно  проговорил  мальчик.  Подойдя  ближе,  он
заглянул  в  ванну  и  уставился  на  пузырьки,  плотным  слоем  покрывавшие
волосатые плечи, грудь  и живот  отца,  словно окутывая его густой  порослью
рыжего мха. -- Я услышал тебя и проснулся, -- объяснил мальчик.
     -- Тебе не  надо пописать?  -- спросил Ивенрайт. Мальчик  задумался, не
отрывая взгляда от волосяного покрова, и покачал головой:
     -- Нет.
     -- Ты уверен?
     -- Я уже писал сегодня вечером.
     -- Хороший мальчик.
     -- Где ты был, папа?
     -- Папе надо было повидаться с одним человеком по делу.
     -- Ты победил?
     -- Это был не покер, скунс. А теперь иди-ка обратно в кровать.
     -- Я писал перед тем, как лечь спать.
     -- Ладно, хороший мальчик. Иди в кроватку.
     -- Спокойной ночи, папа.
     Мальчик  косолапя  засеменил прочь  --  маленькая  пародия  на медвежьи
движения Ивенрайта. Когда до Флойда донесся скрип кровати, он  протянул руку
и  закрыл дверь,  чтобы свет  или еще один чих  не разбудил братьев и сестер
малыша, после чего снова нырнул в ванну, скрывшись в воде до самого рта. Уши
исчезли под водой. На поверхности остался лишь нос,  чтобы дышать. Он  снова
закрыл глаза.  Выиграл ли я? -- размышляет он, улыбаясь про себя копированию
мальчиком обычного раздраженного  вопроса жены: наверное, всю мою жизнь  вне
дома  он  представляет  как одну непрерывную  игру  в кости. А в общем, если
задуматься,  так оно  и есть, игра  на  вшивой  карте  в надежде, что придет
лучшая. Блефуя на мелочи и расслабляясь на крупной...
     Он задремал, и мысли его снова вернулись к  Дрэгеру. Единственное, чего
я не стану делать, -- обещает он себе: никогда не буду  убеждать своих детей
вставать  на  ту   или  иную   сторону...  потому  что  теперь  трудно  быть
уверенным... кто Толстозадый, а кто Худосочный... кто на чьей стороне... или
кто победил... или даже вообще кого ты хочешь победить...
     На  следующий  день,  в  понедельник,  утром  Ивенрайт  позвонил  немым
Ситкинсам, Хави Эвансу, Мелу Соренсону и Лесу Гиббонсу. За исключением Леса,
все прибыли вовремя, чтобы подкрепиться бутербродами с олениной и картошкой.
Опознавательные  знаки   пикета,  изготовленные  Флойдом,  стояли  у  стены,
составленные в козлы, как оружие перед боем.
     --  Садитесь,  парни, --  пригласил  их Ивенрайт. --  Пожуйте.  Немного
подождем  Леса -- и вперед. Если б не лососи, которых я стреляю на  склонах,
не знаю, где бы мы были с этой забастовкой, -- подмигнул он им за едой.
     Никто даже не улыбнулся.
     -- Ты уверен, что Дрэгер знает об этом пикете? -- поинтересовался Хави.
     -- Ясно как божий день, -- бодро откликнулся Ивенрайт. -- Вчера вечером
я сказал ему, что мы  сами можем справиться со  своими делами,  если  он  не
знает, чем нам помочь...
     --  Не знаю, -- уклончиво заметил  Хави. -- Моей старухе не понравится,
если я ввяжусь во что-нибудь противозаконное...
     -- К  черту  законы! Мы  уже должны  наконец что-то сделать, и к  черту
законы!
     -- А как насчет Хэнка?
     -- А что такое? Что он может сделать? Что он может сделать с пикетом?
     -- Не знаю, -- пробормотал Хави, вставая. -- Никогда не знаешь...
     Полчаса спустя пикетчики уже тяжело ходили  взад-вперед  перед конторой
лесопилки. Орланд  Стампер вышел на улицу, постоял  минуту, глядя на  них, и
снова ушел к визжащим пилам.
     -- Собирается сообщать Хэнку, -- горестно заметил Хави.
     -- Ну и что? -- спросил Ивенрайт. --  Хави, честное слово, по-моему, ты
переоцениваешь этого подлеца...
     Со следующего  грузовика, прибывшего с  лесоповала, не дожидаясь, когда
он  начнет  сваливать  бревна в  реку,  легко  спрыгнули  Хэнк  и  Джо  Бен.
Топчущиеся  пикетчики боязливо посматривали из-под своих каскеток, как  Хэнк
со  своим  маленьким приятелем  уселись на  скамейке под навесом  крыльца  и
воззрились на парад. Прошло полчаса. Хэнк курил,  ухмыляясь, оперев локти на
колени и свесив руки между ног;  Джо Бен со  своим  транзистором обеспечивал
некоторый маршевый аккомпанемент. Наконец, к радости Хави, Хэнк повернулся и
что-то прошептал Джо Бену,  и Джо,  разразившись хохотом, кинулся к пикапу и
исчез в  направлении города. Когда грузовик вернулся снова, Хэнк  пожелал им
всем приятного дня и залез в кабину. Больше он не появлялся.
     -- Мы достали его, -- прокаркал  Ивенрайт, возвращаясь вечером домой  с
новой  бутылкой  "Викса".  --  Им  нужны  помощники.  Без  помощников им  не
справиться. А кто решится пересечь  границу нашего  пикета с газом, бензином
или запчастями, а? Завтра или послезавтра мы их одолеем.
     Их одолели на следующий же день. Когда Флойд  с  пикетчиками  явился  к
лесопилке, их там поджидала передвижная телевизионная установка  из Юджина с
портативной камерой, два фотографа из  "Реджистер Гард" и индеанка Дженни. А
вечером на первой  странице  уже был  заголовок:  Пикетчики  сбиты  с  толку
таинственной свадьбой:  кто же счастливец жених? А  новости  в 6.15 показали
фотографию  женщины  с  лицом,  словно  печеный батат, в  пончо и  резиновых
сапогах,  которая с лозунгом,  приколоченным к палке, двигалась вдоль  линии
пикета. Нечестно  Нечестно  --  провозглашал  лозунг. А внизу была добавлена
подпись: Новобрачная. На следующий день идти к лесопилке никто не решился.
     На этот раз они  встретились  в "Пеньке". Тедди,  полностью поглощенный
протиркой рюмок, как будто даже не слышал их заказов.
     --  Ну,  какую тактику  ты предлагаешь теперь, Флойд? --  Дрэгер  вошел
никем не замеченный; он остановился у  бара и принялся разворачивать газету.
-- Надеюсь, не поджог?
     -- Увидите. Нам осточертело валять дурака. Увидите.
     -- Отлично, --  любезно заметил Дрэгер  и  сел. -- Расскажете,  что  из
этого выйдет. --  Он разложил газету  и  углубился  в  чтение. -- Бурбон, --
произнес он, не поднимая головы. -- "Харпер ". -- Тедди уже наливал.
     --  Вот  и  хорошо,  --  прошептал Ивенрайт  за своим  столом. -- Около
десяти. Я позвоню Ситкинсам. Мел, ты  позвони  Хави и позови  его. Значит, в
десять. -- Мужчины кивали, сидя в напряженной тишине вокруг стола, покусывая
края  стаканов  и не нарушая глубокой серьезности даже  обычными шутками  по
поводу  разбавленной Тедди  выпивки. Они беседовали, пока не  настало  время
ужинать.  Полдюжины   решительных   и  смелых  парней  собрались  вечером  у
Ивенрайта,чтобы разработать  план проникновения  на лесопилку, с  тем  чтобы
разрубить тросы, соединяющие бревна.
     --  Понесутся вниз  по  течению, как  дикие  лошади!  --  объяснил  Лес
Гиббонс, стуча по полу пивной бутылкой. -- А если  повезет, так  они  снесут
все осиное гнездо этих сукиных детей и их затопит, как крыс!
     -- А для начала можем вставить  в  цепи парочку динамитов! --  Ивенрайт
чувствовал, как колотится его сердце.
     -- Парни! Мне это нравится!
     -- А  может,  бросить  парочку  и  на  лесопилку? --  Да,  сэр, вот так
делаются дела, старые там методы или новые!
     -- Это вещь!
     -- Ну ладно, -- Гиббонс снова стукнул по полу, -- мы собираемся болтать
или дело делать?
     -- Черт побери, делать! Прямо как командос. Пошли, пошли!
     Им удалось развязать всего лишь одну  цепь, после чего скользкие бревна
снесли в воду Ивенрайта и  еще двоих. Трое  этих несчастных командос тут  же
исчезли  в  темноте,  и  через  мгновение  их  крики и  ругань  раздались  с
затопленной группы  деревьев,  за  которые  они  уцепились.  До берега  было
далеко,  и они боялись  плыть, но и холод был  такой, что,  если  посылать в
город за моторкой, они окоченели бы.
     -- Что  мы ему скажем? --  шептал замерзший  и сгорбившийся Хави Эванс,
набирая номер телефона при свете фонарика.
     --  Скажи ему, что нам срочно  нужна помощь, чтобы спасти трех людей от
смерти!
     --  Я имею  в виду... о  бревнах?  -- прошептал  Хави, зажимая микрофон
трубки рукой.
     -- Мак-Элрой их там сейчас  связывает.  Может, в темноте он не заметит,
что не хватает нескольких бревен.
     Хэнк  приехал,  как  всегда готовый помочь. Светя  фонариком, они с Джо
Беном отыскали троих человек,  вжавшихся в  голые  побеги бамбука. Костлявая
поросль шуршала и трещала под напором течения, выглядя такой же  жалостной и
замерзшей,  как и  дрожащие мужчины,  уцепившиеся  за нее.  Не успела  лодка
достичь безопасной тверди, как все трое  тут  же  принялись говорить: каждый
уже успел сочинить свою  изощренную и логичную  версию, почему он так поздно
оказался так далеко от города и в такой близости от собственности врага.  Но
так  как  Хэнк не  задавал  никаких вопросов  и  даже  не проявлял  никакого
интереса к ним, они предпочли заткнуться, разумно решив,  что любые их алиби
или извинения будут восприняты без вопросов, возможно, даже без комментариев
и уж наверняка без доверия.
     -- У вас усталый вид, ребята, Флойд... Послушайте, пошли на лесопилку и
сварим там кофе.
     -- Нет, -- решительно отклонил это предложение Ивенрайт. -- Спасибо, не
надо. Мы собираемся...
     -- Я бы  предложил вам что-нибудь  покрепче, если бы у нас было.  Какая
непруха! Джоби, у нас ведь тут нет бренди или бурбона?
     -- Боюсь, что нет. Здесь нет. А дома есть...
     -- О'кей. Нам пора идти.
     --  Очень   жаль.  Жаль,  что  мы  оказались  такими  негостеприимными.
Послушайте, я  вам вот  что скажу: вы приходите  завтра ночью  опять,  а  мы
подготовимся получше.
     Трое стояли, выстроившись в линеечку, как школьники перед директором.
     --  Н-н-нет, спасибо,  Хэнк, --  простучал зубами  Лес. -- М-м-мы бы не
хотели снова тебя беспокоить.
     -- Боже мой, Лес, глядишь, ты так и привыкнешь к этой водичке.
     --  Ага. Так  и  есть, Хэнк.  Господи, не стану  говорить,  как я  тебе
обязан. Ну, в общем, нам пора.
     -- А кто там на дороге в машине? Остальные? Флойд, ты передай всем, что
я очень сожалею,  что не подготовился к  встрече. Передашь?  И скажи, что на
будущее мы обязательно заготовим бренди и прочее.
     Весь следующий день Флойд провел  в ванне, целиком израсходовав бутылку
"Викса". Следующую попытку разубедить Хэнка он предпринял лишь в четверг. На
этот раз он в одиночестве отправился к мосту и спрятал свою машину на задней
дороге; пока Джон  Стампер беседовал в маленькой хижине  с  госслужащими, он
проскользнул  за  стеной, неся молоток и целый мешок десятипенсовых гвоздей.
Ему  удалось  загнать  под  кору  лишь  четыре  из  них,  после  чего  дверь
распахнулась,  и  он  был  вынужден бежать  скрываться  в кусты.  Там ему  и
пришлось  дрожать под дождем,  пока грузовик не уехал и не вернулся с  новой
партией груза; тогда он высунулся снова, чтобы загнать еще несколько гвоздей
в  бревна. Он понимал, что ему нужно начинить гвоздями сотни  бревен,  чтобы
быть уверенным,  что хоть один из них попадет под резцы автоматической пилы,
так как  большая часть бревен  не распиливалась, а целиком продавалась "ВП".
Пусть и "ВП" лишится пары лезвий. Так им и надо, сукиным детям.
     Он  проработал  весь  день  и с  наступлением сумерек  похвалил себя за
тщательно  выполненное  дело.  Дотащившись до машины, он тронулся обратно  в
город. Съев на кухне холодные остатки  ужина, он тут же отправился в "Пенек"
узнать, не достигли ли уже  его слухи о  поломке у Стамперов.  Они достигли.
Вместе с  известием, что все рабочие лесопилки  до конца года переведены  на
работу в лес.
     -- Мак-Элрой  сказал,  что Джо  Бен сказал, -- сообщил Флойду первый же
встречный,  -- что Хэнк уже напилил достаточно леса  и только искал  повода,
чтобы перебросить всю команду в лес на выполнение их контракта с "ВП".
     Ивенрайт ничего не  ответил; продрогший  и тихий, он стоял, недоумевая,
почему эти известия не вызывают у него никаких реакций.
     --  И  знаешь что?  -- продолжил  его  собеседник. -- Знаешь, что  мы с
парнями думаем?
     -- Нет, -- медленно покачал головой Ивенрайт. -- Что вы думаете?
     --  Что  Хэнк  Стампер сам  организовал эту поломку. Такие штучки в его
духе.
     Ивенрайт  согласился  и  уже  собрался  было идти  домой,  когда  вдруг
услышал, что кто-то окликает его по  имени.  Из уборной, застегивая  пиджак,
выходил Дрэгер.
     -- Постой, Флойд...  --  тупо и без  всякого удивления он  остановился,
глядя, как  по  мере приближения  увеличивается дружелюбное лицо Дрэгера. --
Подожди минутку. -- Словно паровоз в кино, когда он едет прямо на тебя. -- У
меня для тебя кое-что есть. -- На мгновение он останавливается, берет что-то
со  стола  и  снова  устремляется вперед,  вроде  бы  и не  двигаясь, просто
изображение на экране все увеличивается и увеличивается.  -- Тебя искал Хэнк
Стампер... -- Пока не  накатывает прямо на  тебя, с грохотом закрывая  целый
экран, и  все равно не движется, ни малейшего  ощущения движения. -- Он тебе
оставил подарок.
     -- А? -- Вздрогнув, он выходит из задумчивости. -- Подарок?
     -- Вот.  Хэнк  Стампер  попросил  меня  передать тебе.  Он  сказал, что
заезжал, но тебя не было дома, так что он завез в "Пенек". Вот.
     Он берет у Дрэгера коричневый бумажный мешок -- похоже, там  бутылка --
со скрученным верхом вокруг горлышка.
     -- Ты не хочешь посмотреть, что там? Должен признаться, ты превосходишь
меня  в самообладании.  Я  сам  не свой, пока не  увижу,  что  мне подарили.
Наверное, в этом разница между холостяком и женатым человеком с семьей...
     -- Я знаю, что там, -- безучастно  отвечает Флойд.  -- Это бутылка. Так
что  вот.  А Хэнк  Стампер  просто  зашел? И сказал: "Передайте  это  Флойду
Ивенрайту"? Так это было?
     -- Нет.  Он просил сказать тебе...  как  же это? Я забыл,  как он точно
сказал, но что-то вроде того, постой-ка, что ты удивишься...
     Флойд  смотрел,  как  Дрэгер  пытается  вспомнить сказанное  Хэнком,  с
безразличием ощущая, что это не станет для него никаким сюрпризом.
     -- Ах да, Хэнк сказал: "Передайте Флойду это бренди с  моей глубочайшей
благодарностью". Или что-то в этом роде. Ты не  собираешься его открыть? Там
в мешке что-то еще. Я слышу звон...
     -- Пожалуй, нет. Я знаю, что это. Это -- гвозди.
     -- Гвозди? Плотницкие гвозди? -Да.
     Дрэгер улыбается, в изумлении качает головой и подмигивает Тедди:
     -- Этих ребят иногда бывает очень нелегко понять, не правда ли, Тедди?
     -- Да, сэр. -- Сомневаюсь, чтобы они  представляли для вас какую-нибудь
загадку...
     В  следующую  субботу  бар  снова  заполнился  до отказа.  Длинный  зал
пульсировал от клубов табачного дыма и тяжелого блюзового ритма, выбиваемого
Родом на гитаре.  (Тедди  был вынужден  добавить  по три пятьдесят  каждому:
взрыв  отчаяния хотя и  не повлиял  на продажу алкоголя,  зато положил конец
таким вольностям, как  чаевые, которые обычно шли на оркестр.)  Музыка текла
рекой,  как и темное отборное пиво. Как только на город опустился ноябрьский
мрак, люди начали слетаться  на мигающую неоновую  приманку, как  мотыльки в
июльские сумерки. Тедди шнырял туда и обратно -- от столов к бару, от бара к
кабинетам, --  вычищая  пепельницы, наполняя  стаканы,  ловко  прикарманивая
сдачу и на сей раз почти не слыша обычных обвинений в том, что он наливает в
пустые бутылки из-под "Джека Дэниелса" более  дешевую выпивку. Это обвинение
выдвигалось  против него с такой регулярностью -- "Ну ты  и жопа, Тедди, что
это за  дерьмо ты нам принес?!" -- что иногда он опасался, что не выдержит и
выскажет этим идиотам, какая доля истины содержится в их невинных шуточках.
     "...Послушай, Тедди, мальчик, я  совершенно не  намерен жаловаться, что
ты  разбавляешь дорогой ликер  дешевым, -- ты же знаешь, я простой  человек,
как все, без всяких там  изысканных  вкусов, но я,  черт побери, не позволю,
чтобы мне разбавляли бурбон!"
     И все начинали ржать и высовываться из кабинетов, чтобы посмотреть, как
Тедди  краснеет  от этой шутки.  Это превратилось в своеобразный  ритуал.  В
результате ему так надоели эти обвинения, что он и вправду начал разбавлять.
И не то чтобы это имело какое-то значение:  он прекрасно знал, что среди его
посетителей  не  найдется ни одного с достаточно  цивилизованным  вкусом,  а
кроме того, никто и не предполагал, что в этой шутке есть доля истины. Когда
же  ему напоминали  об этом,  его  охватывала  ярость (Какое они имеют право
бездоказательно так  оскорблять меня!) и одновременно презрение,  помогавшее
держать ее под контролем (Идиоты, если б вы только знали...).
     Однако  в последнее время  ярость,  охватывавшая его  при  предъявлении
этого обвинения, становилась почти неуправляемой:  ресницы  у Тедди начинали
трепетать,  он  заливался  краской  и  принимался  испуганно  оправдываться,
одновременно клянясь про себя: больше эти идиоты ничего не получат! Никакого
бурбона "Де Люкс"! Они его не заслуживают! Теперь будут лакать только "Джека
Дэниелса" -- не  забывая конечно же извиняться:  "Чрезвычайно сожалею, сэр "
--  и  предлагая  добавить  градусов  из другой  бутылки:  "Пожалуйста, сэр,
позвольте мне..."
     Идиот,  как  правило, отмахивался  от такого предложения: "Да брось ты,
Тедди,  забудем. Какого  черта:  нам  просто нравится,  как ты краснеешь", а
порой с несколько нервным  великодушием  бросал на стойку мелочь: "Вот... на
хозяйство".
     Окружающие  принимались смеяться. А Тедди трусил прочь с  шестьюдесятью
центами в кармане и  слабой улыбкой,  которой  как занавесом  прикрывал свою
ярость,  чтобы в  дальнем  конце  бара, кипя  от обиды  и  гнева,  дождаться
исцеляющего  действия  своих  неонов. Здесь  был  его мир  и его  святилище,
единственное убежище от враждебного  мира. Позднее, когда дела его  шли  как
нельзя лучше  и вера в свое превосходство над  миром перепуганных полудурков
не  подвергалась  никаким  сомнениям,  потребность  в  шипящем  снадобье  не
уменьшилась:  случались вечера, когда после униженного  стояния с  опущенной
головой  перед пьяным выводком своих потешных патронов  ему  приходилось  на
полчаса, а то и больше с улыбкой скрываться в дальнем конце бара в ожидании,
когда пульсирующие огни размассируют его ярость. Впрочем, в  такие минуты он
никак  не  менялся, продолжая  с обычной  вежливостью  приветствовать  новых
посетителей, играть с  длинной  цепочкой  для  ключей, которая  свисала  над
прикрытым передником животиком, и отвечать на  вопросы "который час"... даже
при  ближайшем  рассмотрении  по  его   виду  и  лишенному  выражения  лицу,
окрашивавшемуся  то в оранжевые, то  в красные, то в малиновые оттенки, было
трудно что-либо определить.
     -- Тедди, чертов ты осьминог, вылезай-ка из своей пещеры и плесни мне в
стаканчик неразбавленного. Будь хорошим мальчиком...
     Но  сегодня,  несмотря  на   совершенно   новую  коллекцию  язвительных
оскорблений,  Тедди очень редко прибегал к  реанимирующему воздействию своих
неонов. Во-первых,  он был  слишком занят: трагические  сведения о  переводе
всей команды Стамперов с  лесопилки на вырубку вызвали не меньшую  перекачку
спиртного,  чем  встреча  между  Стампером  и  Ньютоном  в  предшествовавшую
субботу, а на  этот раз он не пригласил  официантку из "Морского бриза". Так
что он был слишком  занят с  заказами, чтобы позволить себе роскошь загорать
под лампами,  если кто-нибудь  из идиотов отпускал шуточки в его  адрес. Это
во-первых.
     А  во-вторых,  он  не  настолько  нуждался в  светящемся бальзаме,  как
обычно: на него умиротворяюще действовали скрытые волны  тревоги, исходившие
от каждого стола и смешивавшиеся с сигаретным дымом, -- "Черт побери, Тедди,
говорю  тебе --  разбавлено..." --  "Да,  сэр,  мистер Ивенрайт".  Над баром
висела голубоватая дымка  -- "Что-то  будет..." Но благодаря дневному звонку
Дрэгера  он  уже пребывал в во