- Словом,  пан Дембицкий полагает, - сказала Ада, - что между библией и
наукой нет слишком резких расхождений?
     - Вот именно!  -  подтвердил Дембицкий.  -  Я  даже считаю,  что библия
ставит перед современной астрономией и  геологией несколько важных вопросов.
Верно ли,  что солнце и  луна в  том понимании,  о  каком я  сейчас говорил,
возникли в  одну эпоху?  Верно ли,  что на  земле еще до  этого существовала
растительность,  и верно ли, что земля никогда не была телом, раскаленным до
степени свечения?
     - Позвольте,  - прервал его Сольский, - ведь превращение газа в твердое
тело сопровождается повышением температуры.
     - Вы  правы,  однако температура при  этом  может понижаться вследствие
излучения.  Это интересный вопрос,  -  сказал Дембицкий, - и от него зависит
определение возраста земли.  Если бы  температура земли при ее возникновении
составляла две тысячи градусов,  то,  по Бишоффу,  для охлаждения до двухсот
градусов,  потребовалось  бы  триста  пятьдесят  миллионов  лет,  к  которым
следовало бы  добавить еще  миллионов тридцать пять  на  остывание земли  до
нуля. Но если с самого начала температура земли была всего пятьсот градусов,
то  на  охлаждение ее  до  нынешнего уровня  хватило бы  ста  миллионов лет.
Примерно  в  таком  же  отношении можно  было  бы  сократить и  длительность
геологических эр,  а тем самым - уменьшить предположительный возраст земли и
всей планетной системы на несколько сот миллионов лет.
     - Вот  уж  не  думала,  что  вы  такой верующий человек!  -  вполголоса
заметила Ада.
     - Всего  только  осторожный,   -  возразил  Дембицкий.  -  Не  люблю  я
переезжать из старого дома во дворцы,  существующие пока лишь в виде планов,
к тому же неточных. Библия - это старый дом, в котором воспитывались десятки
поколении европейцев,  и  неплохо воспитывались.  В  этом  вечном доме  есть
кое-какие щели,  и все же он надежнее,  чем, например, индийские легенды, по
которым плоская земля покоится на слоне,  слон стоит на черепахе, а черепаха
плавает по  молочному морю.  Библия также  стоит  выше  греческой мифологии,
которая утверждает, что небо поддерживает великан Атлант, а род человеческий
возник из  камней,  брошенных через плечо Девкалином и  Пиррой.  Ныне у  нас
появилась новая мифология -  спиритизм,  который вобрал в  себя астрономию и
геологию,  но не двигает эти науки вперед.  А древняя наша библия, хотя и не
содействует развитию науки, ставит все же перед ней разумные задачи.
     Лицо панны Сольской покрылось красными пятнами,  пока она  слушала эти,
по ее мнению, кощунственные речи о спиритизме и науке.
     - Чего доброго,  вы и легенду о потопе сумели бы истолковать научно,  -
сказала вдруг Ада.
     - Странное дело!  -  с  усмешкой возразил Дембицкий.  -  Отцы и учители
спиритизма стараются объяснить все предания древних религий и, прежде всего,
библейские;  между тем новички-спириты спешат противопоставить этим легендам
современное неверие. Ведь Аллан Кардес верил в потопы и полагал, что один из
них уничтожил мамонта и мастодонта и оставил после себя валуны...
     - Что вы,  -  перебила Ада,  пренебрежительно махнув рукой, - это вовсе
был не потоп,  а ледниковый период. Земная кора формировалась не от действия
катаклизмов, а развивалась постепенно в течение сотен тысяч и миллионов лет.
     - Стало быть, вы не верите не только библии, но даже Кардесу?
     - Я  не  верю в  катаклизмы!  -  с  раздражением заявила Ада.  -  Науке
неизвестны силы, от которых вода на всей поверхности земного шара могла бы в
одну минуту так разбушеваться, чтобы затопить вершины высочайших гор.
     - Наука,  с  вашего позволения,  знает силы,  способные поднять воду на
весьма большую высоту.
     - Подумай,  Ада,  -  поддержал Дембицкого Сольский,  -  ведь  и  теперь
случаются страшные  наводнения,  а  от  вулканических взрывов  проваливаются
огромные территории.
     - Это  незначительные  явления,   -   сказал  Дембицкий.  -  В  природе
существуют силы,  которые могут вызвать почти такой же потоп, какой описан в
библии.
     В эту минуту в гостиной послышался шорох,  и на веранду вышла Мадзя. На
ее кротком лице было все то же робкое и недоверчивое выражение,  которое вот
уже несколько дней тревожило Сольских.
     - Ты с заседания? - спросила Ада.
     - Да.
     - Они, верно, сердятся на меня, что я не прихожу?
     - Напротив, вспоминают о тебе с благодарностью.
     - Что это, Мадзенька? Как ты отвечаешь? Почему не садишься? - вскричала
панна Сольская. Она расцеловала подругу, усадила ее на стул рядом с братом и
стала приготовлять для нее чай.
     Мадзю,  казалось,  стесняло близкое соседство Сольского,  она поминутно
опускала свои длинные ресницы, словно свет резал ей глаза. Сольский тоже был
взволнован и, чтобы скрыть это, заговорил с нею.
     - Знаете,  чем мы тут развлекаемся?  Ада спорит с паном Дембицким,  что
выше: библейские легенды или спиритические откровения?
     - Ох, уж этот мне спиритизм! - сказала Мадзя.
     - Как? - воскликнул Сольский. - Вы не верите в спиритизм?
     Мадзя робко пожала плечами.
     - Во что теперь можно верить?  -  прошептала она.  И тут же испугалась,
как бы Сольские не приняли это за намек.
     "Господи,  - подумала она, - как мне здесь нехорошо! Как мне не хочется
здесь жить!"
     Ее  чуткое ухо  сразу уловило неестественные нотки в  голосе Сольского,
который был смущен ее присутствием, но старался держаться, как обычно.
     Дембицкий заметил,  что между этими тремя,  расположенными друг к другу
людьми назревает какой-то разлад.
     - Панна Ада  не  верит в  возможность всемирного потопа,  -  сказал он,
воспользовавшись минутным  молчанием,  -  а  я  утверждаю,  что  есть  силы,
способные его вызвать.
     Мадзя вздрогнула.
     - Тебе холодно?  Может,  тебе дать шаль,  а не то перейдем в комнату? -
заботливо спросила Ада.
     - Нет, дорогая. Вечер теплый. Это смерть заглянула мне в глаза.
     - Может быть, вам неприятно слушать о потопе? - спросил Дембицкий.
     - Что вы, это такая интересная тема, - сказала Мадзя.
     - Впрочем,  случай,  о котором я расскажу, может произойти раз в триста
тридцать миллиардов лет!  Наша земля наверняка его не  дождется,  тем более,
что подобная катастрофа,  по-видимому,  уже постигла ее  однажды во  времена
Ноя. В природе неожиданности не повторяются.
     - Да объясните же нам наконец,  какая сила может поднять моря до горных
вершин! - смеясь, воскликнула Ада.
     Дембицкий поднял  руку,  указывая  на  темно-синее  небо,  нависшее над
силуэтами деревьев.
     - Эта сила могла бы прийти оттуда, - сказал он.
     У девушек мороз пробежал по коже.  Сольский,  подняв голову, смотрел на
Северную Корону, стоявшую над верандой.
     - Представьте себе, - продолжал Дембицкий, - что в один прекрасный день
газеты  сообщают следующее:  "На  днях  астроном имярек заметил в  созвездии
Тельца,  недалеко от  солнца,  новое  небесное тело,  которое он  принял  за
планету.  В  настоящее время наблюдения прекращены,  так  как  новое светило
скрылось за солнечным диском".  А недели через две,  когда все уже забыли об
этом открытии, телеграф сообщает о нем более подробно. Новое небесное тело -
это  комета,  или скорее гигантский метеор размером с  земной шар,  а  то  и
больше;  находясь вне  орбиты Юпитера,  оно быстро приближается к  солнцу по
прямой.  И самое главное:  путь этого тела,  по-видимому,  лежит в плоскости
эклиптики.  Его  уже  можно видеть невооруженным глазом за  час  до  восхода
солнца.  Толпа  относится к  этому  известию равнодушно,  однако уже  первое
сообщение привлекает внимание астрономов,  а второе будит тревогу и у людей,
немного сведущих в  астрономии.  Если  этот метеор,  говорят они,  несется к
солнцу по  плоскости эклиптики,  то  он  непременно пересечет орбиту земного
шара.  Когда же это произойдет? Если комета, вернее метеор, пересечет орбиту
земли до декабря или после декабря,  мы сможем спокойно любоваться необычным
зрелищем.  Но,  если это случится в декабре,  нам грозит нечто ужасное. Ведь
может  произойти столкновение двух  огромных масс,  которые мчатся навстречу
друг другу со скоростью тридцать верст в секунду. Совершенно ясно, что тогда
обе массы превратятся в гигантский огненный клубок.  Излишне говорить, что в
последующие недели  появляется множество статей  и  брошюр о  том,  в  какой
именно день метеор пересечет земную орбиту. Авторы, разумеется, уверяют, что
о  столкновении земли с этим неизвестно откуда взявшимся странником не может
быть  и  речи,  хотя  всем  уже  известно,  что  пересечение  земной  орбиты
произойдет в декабре.  Оптимисты заявляют,  что земля в этот миг окажется на
расстоянии десяти  миллионов  миль  от  небесного  странника,  а  пессимисты
допускают,  что расстояние составит всего один миллион миль.  "Но и  в  этом
случае,  -  пишут пессимисты,  -  мы увидим только звездочку в несколько раз
больше Юпитера, быстро передвигающуюся по небу с запада на восток". "Ну, это
еще терпимо!"  -  говорит публика и  переходит к повседневным делам.  Однако
людей,  более сообразительных,  удивляет то обстоятельство,  что астрономы в
этом споре не принимают участия,  а  в обсерваториях творятся странные дела.
Вычислители все время ошибаются в  расчетах:  им  почему-то никак не удается
точно определить скорость движения нового небесного тела. В конце концов - и
от публики это уже скрывают -  один из астрономов вешается, другой принимает
яд,  третий пускает себе пулю в лоб. Когда начинают проверять их вычисления,
обнаруживается,  что все они пришли к одному выводу: если метеор движется со
скоростью  тридцать  километров  двести  пятьдесят  метров  в  секунду,   он
непременно столкнется с землей. Под конец правительства цивилизованных стран
запрещают писать о зловещем явлении, ибо от страха многие начинают сходить с
ума.  Публикуются лишь сообщения астрономов о  том,  что в  середине декабря
ночью покажется небесное тело,  похожее на  полную луну,  которое в  течение
нескольких часов  будет  немного  увеличиваться,  но  перед  восходом солнца
скроется из  виду.  И  это чистейшая правда.  Но  астрономы,  написавшие это
сообщение,  не зная точно скорости метеора, не могут вычислить, каких именно
размеров достигнет эта временная луна,  иными словами,  на  каком расстоянии
пройдет она  мимо  земли.  С  июня по  сентябрь новое светило перемещается в
созвездие Близнецов и,  восходя после полуночи,  сравнивается по  величине с
Марсом.  В  октябре оно уже такое,  как Сатурн,  а  в  ноябре еще уступает в
яркости Юпитеру.  Восходит оно уже до  полуночи и,  медленно,  но  неуклонно
увеличиваясь,  приближается к  созвездию Рака.  В эту пору небесный пришелец
уже  начинает  оказывать влияние  на  землю;  правда,  не  на  ее  моря  или
атмосферу,   а   на  вершины  земной  жизни,   иначе  говоря,   на  верхушки
цивилизованного  общества.   Европейский  крестьянин,  рабочий  или  средний
горожанин хоть и  слышат краем уха  о  новом небесном явлении,  но  все  они
поглощены вечной заботой о  хлебе,  одежде и  топливе,  и  им  не до кометы.
Краснокожие в Америке, китайцы, индийцы и, наконец, различные племена негров
не обращают внимания на небольшую звездочку,  принимая ее за одну из планет,
которые то  светят на  небосводе,  то исчезают и  появляются вновь в  другом
созвездии. Иначе обстоит дело с просвещенными, нервными кругами европейского
общества.  У них хватает ума понять надвигающуюся опасность, но они не могут
победить свой страх,  ибо лишены веры. Все шутят по поводу близящегося конца
света,  расхватывают карикатуры,  бегают на фарсы и оперетты,  написанные на
тему о  светопреставлении,  но  все  помыслы,  все  речи устремлены только к
комете,  и с каждым днем усиливается отчаяние.  При мерцании зловещей звезды
люди  видят  пустоту своей жизни и  ничтожество своих верований.  У  гениев,
соединяющих океаны и прокладывающих туннели в горах, опускаются руки: вся их
мудрость,  все  их  машины бессильны ускорить движение земли  или  замедлить
приближение кометы.  Охвачены страхом биржевые воротилы, - им объяснили, что
в  час  грядущей катастрофы миллиарды защитят их  не  больше,  чем  лохмотья
бедняка.  Отчаяние овладевает философами,  которые  учат,  что  человечество
единственный наш бог;  теперь они видят воочию,  как легко теряет голову это
человечество и как легко может уничтожить его пылинка бесконечности. Мудрецы
безумеют, глупцы со страху начинают одурманивать себя: поглощают неимоверное
количество алкоголя,  морфия и хлоралгидрата. Происходит вполне естественная
реакция:  люди,  которые год  назад  превозносили могущество науки,  ныне  с
презрением отвергают ее,  проклиная просвещение и  завидуя неучам.  Огромным
успехом  пользуется  брошюра,  в  которой  некий  сумасшедший заявляет,  что
астрономия  -  это  жульничество,  а  небесные  тела  -  всего  лишь  искры,
неспособные повредить земле,  даже если бы  все они свалились на  нее разом.
Откапываются пророчества о конце света,  и ученые мужи успокаивают народ:  в
этом году,  мол, нам ничто не угрожает, ибо, согласно талмуду, еще не прошло
шести тысяч лет от сотворения мира.  Появляется особый род безумия - страсть
к путешествиям.  Миллионы обеспеченных людей лихорадочно и бесцельно мечутся
по белу свету в поисках безопасного места.  Но где бы они ни остановились, у
моря или в горах, везде им светит грозная звезда, более яркая, чем Юпитер. В
начале  декабря  тревога,  царящая  среди  просвещенных классов,  передается
народу.  Но боится мужик или нет, он все так же должен молотить хлеб, колоть
дрова,  готовить пищу и ходить за скотиной. А если у него остается время, он
идет вместе с другими в церковь или к статуе святого и молится. С детства он
знает и верит,  что когда-нибудь настанет конец света, и вот, когда этот час
уже  близок,  простые люди  страшатся не  гибели,  а  суда.  Поэтому народом
владеет скорбь,  он  становится все  набожней,  почти исчезают преступления.
Чтобы спасти душу,  люди перестают пить и буянить, а красть им тоже не надо,
так  как  соседи побогаче делятся с  ними  излишками.  Среди общего смятения
спокойствие сохраняют только солдат и сестра милосердия.  Солдат знает,  что
его долг -  мужественно встретить смерть,  а сестре милосердия,  посвятившей
себя  богу,  некогда думать о  себе,  она  должна облегчать чужие страдания,
которые день ото дня становятся ужасней.
     Дембицкий перевел дух  и  отпил чаю из  чашки,  которую пододвинула ему
Ада.
     - Теперь  представим себе,  -  продолжал старик,  -  гористый  край  на
северном полушарии,  возвышающийся над  уровнем моря примерно на  километр и
удаленный от моря на несколько сот миль.  Допустим,  что над этим счастливым
краем  метеор  или  комета  пересечет земную  орбиту ночью.  Что  же  увидят
тамошние жители?  В середине декабря, часов около восьми вечера, на востоке,
в  созвездии Рака,  появится светлый диск,  похожий на  полную луну,  только
побольше.   У   этой   необычной  луны  обнаружатся  удивительные  свойства.
Наблюдателям  прежде  всего  покажется,   что  она  не   движется  вместе  с
небосводом,  а как бы застыла невысоко над восточным горизонтом, пока позади
нее проходят созвездия Рака, Льва и, наконец, Девы. Но этот неподвижный диск
будет очень быстро расти.  К девяти часам его диаметр увеличится в два раза,
к  десяти -  в  четыре раза,  а  в  полночь он в восемь раз превысит диаметр
полной луны.  В этот час диск будет так велик,  что он составил бы пятьдесят
или  шестьдесят  полных  лун,  если  бы  одновременно с  его  увеличением не
происходила  быстрая  смена  фаз.  Новая  луна,  достигнув  к  восьми  часам
полнолуния, к девяти станет уже неполной, а к двенадцати будет видна лишь ее
четверть.  В  этой  фазе  половина новой  луны  была  бы  равна двадцати или
тридцати обычным лунам.  Но и четверть начнет так быстро убывать,  что уже к
часу  ночи  на  небе останется только огромный серп,  который через десять -
двадцать минут  погаснет.  Эти  явления будут свидетельствовать о  том,  что
метеор в  полночь пересек земную орбиту и  полетел дальше к солнцу.  Окажись
среди обитателей этого благословенного края астроном,  он  мог бы  на основе
своих наблюдений сделать расчеты. И тогда он нашел бы, что метеор, равный по
величине и массе нашей земле, пролетел мимо нее на расстоянии вдвое меньшем,
чем расстояние до луны. Обитатели счастливого края, земляки астронома, видя,
что небесное чудовище исчезло,  не причинив им вреда,  наверняка возликовали
бы.  Но астроном не стал бы радоваться;  он с  тревогой читал бы телеграммы,
ежеминутно прибывающие из других обсерваторий,  расположенных ближе к  морю.
Расчеты показали бы ему,  что это не конец,  а  только начало и  что комета,
исчезновение которой  так  обрадовало  его  сограждан,  пройдя  близ  земли,
оказала на  ее  поверхность воздействие в  семьдесят раз более сильное,  чем
луна.  А луна,  как известно,  вызывает морские приливы и отливы.  В большей
части  телеграмм из  прибрежных пунктов сообщалось бы,  что  с  шести  часов
вечера  наблюдается внезапный,  сильный  отлив  морских вод.  Астроном сразу
понял бы,  что это может означать. Это может означать, что в Атлантическом и
Тихом  океанах  возникли  две  водяные  горы,   которые  к  полуночи  должны
достигнуть высоты  в  триста  пятьдесят метров  при  площади основания более
десяти тысяч  квадратных миль.  Спустя несколько часов после полуночи начали
бы  поступать  телеграммы с  сообщениями о  таком  же  быстром  и  необычном
приливе,  а к утру...  телеграммы прекратились бы!  Причина этого станет вам
понятна,  панна Ада,  -  обратился Дембицкий к Аде,  -  если я скажу,  что в
европейских портах  прилив  обычно  достигает высоты  в  десять  метров.  Но
воздействие метеора на  моря было бы в  семьдесят раз сильнее,  чем луны,  и
поэтому можно  предположить,  что  в  этих  портах волны подгоняла бы  сила,
способная породить водяной вал величиной с Монблан.  Вспомните,  что морские
берега возвышаются самое большее на  каких-нибудь двести метров.  Добавьте к
этому,  что такое небывалое волнение длилось бы на морях не часы,  а недели,
сопровождаясь невероятным испарением воды.  А  теперь  скажите,  панна  Ада,
разве эти неслыханной силы ливни и  наводнения не  были бы таким же потопом,
как тот,  о  котором говорится в  библии?  Что стало бы тогда с  Центральной
Америкой,  с Африкой от Верхней Гвинеи до Нижней,  с северной Австралией,  с
островами Индийского океана? Да к чему далеко ходить! Не кажется ли вам, что
водяная гора,  возникшая в Атлантическом океане, могла бы смыть с лица земли
Испанию, Францию, Бельгию с Голландией и прежде всего Англию? Если бы спустя
год,  после того как успокоятся разбушевавшиеся стихии, кому-нибудь довелось
посетить Западную Европу,  он  поразился бы,  найдя  лишь  обломки материка,
некогда полного жизни.  И  никаких городов,  никаких дорог,  полей и  лесов,
никаких людей!  Так неужели же,  выслушав этот пусть фантастический рассказ,
вы,  панна  Ада,  будете по-прежнему утверждать,  что  в  природе нет  силы,
способной вызвать всемирный потоп и взметнуть воды на вершины гор?
     - Тысяча и  одна  ночь!  -  пробормотал Сольский,  вспомнив восклицание
Котовского.
     - Из всего этого мне ясно,  - сказала Ада, - что пан Дембицкий либо уже
стал  спиритом,  либо  станет  им.  Ведь  именно  спиритизм  рекомендует  не
отвергать древних легенд, а толковать их с помощью научных фактов.
     Дембицкий молча почесал за ухом, а Сольский спросил у Мадзи:
     - Быть может, и вы уже стали спириткой?
     - Ах, я сама не знаю, кто я и что я! - возразила Мадзя.
     Ум ее был в  смятении.  Она не подумала,  с какой целью Дембицкий завел
речь о возможном потопе,  не обратила внимания на его слова о том,  что вера
придает людям стойкость перед лицом опасности. В его рассказе Мадзю поразило
другое: бренность жизни и недолговечность всего земного.