до самого Матчина. Даст
бог, в Матчине застанем польские хоругви.
     - Пора бы уже прийти избавлению! - пробормотал Володы„вский.
     Некоторое время  всадники ехали в  молчании по  залитому ярким лунным
светом шляху.
     - Два волка дорогу перебежали! - вдруг сказала Елена.
     - Вижу, - ответил Володы„вский. - А вон и третий.
     Серая тень и вправду промелькнула впереди в сотне шагов от лошадей.
     - Ой, четвертый! - вскрикнула княжна.
     - Нет, это косуля; гляди, сударыня: еще одна и еще вот!
     - Что за черт!  -  воскликнул Заглоба.  -  Косули гонятся за волками!
Поистине свет вверх тормашками перевернулся.
     - Поедем-ка  побыстрее,   -  сказал  Володы„вский,  и  в  голосе  его
послышалась тревога. - Редзян! А ну, давай с барышней вперед!
     Редзян с  княжной умчались,  а  Заглоба,  склонившись на скаку к  уху
Володы„вского, спросил:
     - Что там еще, пан Михал?
     - Плохо дело,  -  ответил маленький рыцарь. - Видал: зверь проснулся,
из логова бежит среди ночи.
     - Ой! С чего бы это?
     - А с того, что его всполошили.
     - Кто?
     - Войско - казаки либо татары - идет от нас по правую руку.
     - А может, это наши хоругви?
     - Нет, зверь с востока бежит, от Пилявцев, верно, татары широкою прут
лавой.
     - Господи помилуй! Бежим скорее!
     - Ничего иного и  не остается делать.  Эх,  не было б  с нами княжны,
подкрались бы  мы к  чамбулу да прихватили парочку басурман,  но с  нею...
Худо придется, ежели они нас заметят.
     - Побойся бога, пан Михал! Давай, что ли, в лес свернем за волками?
     - Нет,  не  стоит:  не  догонят  сразу  -  поскачут  наперехват,  всю
окрестность наводнят перед нами - как потом выбираться будем?
     - Разрази  их  громы  небесные!   Этого  только  недоставало!   А  не
ошибаешься ли  ты,  пан  Михал?  Волки обычно позади коша  тянутся,  а  не
впереди мчатся.
     - Те,  что в стороне, собираются со всей околицы и за кошем плетутся,
а кто впереди, поджавши хвост удирают. Погляди направо: видишь, зарево меж
деревьев!
     - Господи Иисусе, царь иудейский!
     - Тише, сударь!.. Будет когда конец этому лесу?
     - Вот-вот кончится.
     - А дальше поле?
     - Поле. О господи!
     - Тихо!.. А за полем другой лес?
     - До самого Матчина.
     - Хорошо! Лишь бы на поле этом не настигли! Доберемся благополучно до
второго леса -  считай,  мы дома.  А  теперь давай к нашим!  Счастье,  что
княжна с Редзяном на Бурляевых лошадях.
     Друзья пришпорили коней и нагнали едущих впереди Редзяна с Еленой.
     - Это что за зарево справа? - спросила княжна.
     - Не стану скрывать,  любезная панна!  -  отвечал маленький рыцарь. -
Татары это, верней всего, вот что.
     - Иисусе, Мария!
     - Не бойся,  княжна!  Головой клянусь,  мы от них уйдем,  а в Матчине
наши хоругви.
     - Быстрей, ради бога, быстрее! - воскликнул Редзян.
     И  без  лишних слов все  четверо понеслись как  ночные мороки дальше.
Деревья стали редеть,  лес кончался,  и зарево несколько побледнело. Вдруг
Елена обернулась к маленькому рыцарю.
     - Любезные судари! Поклянитесь, что не отдадите меня живой! - сказала
она.
     - Не отдадим! - ответил Володы„вский. - Клянусь жизнью!
     Не  успел он  договорить,  перед ними  показалась поляна,  ровная как
степь,  с  противоположного конца,  примерно в  четверти мили от путников,
окаймленная черной полосой леса.  Плешина эта,  открытая на  все  стороны,
серебрилась от лунного света: каждый бугорок на ней был виден как днем.
     - Вот самое гиблое место! - шепнул Заглобе Володы„вский. - Если они в
Черном Острове, обязательно на прогалину эту выйдут.
     Заглоба ничего не ответил, только крепче упер пятки в бока лошади.
     Они  были  уже  посреди  поляны,   лес  на   противоположной  стороне
приближался, рисовался все отчетливее, как вдруг маленький рыцарь протянул
руку к востоку.
     - Гляди, - сказал он Заглобе, - видишь?
     - Кусты вижу вдалеке, заросли...
     - Кусты-то  шевелятся.  Погоняй коней,  теперь уж  они нас непременно
заметят!
     Ветер засвистал в ушах беглецов -  спасительный лес с каждой секундою
был ближе.
     Вдруг  с  правого  краю  поляны,  откуда  надвигалась темная  лавина,
докатился сперва  рокот,  подобный  гулу  морских  волн,  а  затем  воздух
всколыхнул многоголосый вопль.
     - Увидели!  -  взревел Заглоба.  - Псы! Нечестивцы! Дьяволы! Лиходеи!
Волки!
     Лес  был  так  уже близко,  что беглецы,  казалось,  ощущали свежее и
холодное его дыханье.
     Но и  туча татар принимала все более явственные очертанья;  темная ее
масса вдруг начала ветвиться -  словно гигантское чудище выпустило длинные
свои щупальца и  тянуло их к беглецам с невероятной быстротою.  Чуткое ухо
Володы„вского уже различало отдельные выкрики: "Алла! Алла!"
     - У меня конь споткнулся! - крикнул Заглоба.
     - Ничего! - ответил Володы„вский.
     Но  в  голове у  него  один за  другим молнией мелькали вопросы;  что
будет,  если не  выдержат лошади?  Что  будет,  если которая-нибудь падет?
Резвые татарские бахматы обладали железной выносливостью,  но  они  шли от
самого Проскурова и не успели отдохнуть после бешеной скачки между городом
и первым лесом. Можно было, правда, пересесть на запасных, но и те устали.
"Что будет?"  -  подумал Володы„вский,  и  сердце его забилось в тревоге -
быть может,  впервые в жизни: не за себя он боялся, а за Елену, которую за
время  долгого путешествия полюбил,  как  сестру родную.  Ему  хорошо было
известно, что татары, пустившись в погоню, скоро не отстанут.
     - И пусть гонятся, ее им не видать! - сказал он себе и стиснул зубы.
     - У меня конь споткнулся! - во второй раз крикнул Заглоба.
     - Ничего! - повторил Володы„вский.
     Между тем  они  достигли леса.  Тьма  поглотила их.  Но  и  отдельные
татарские всадники были уже в нескольких сотнях шагов за спиною.
     Однако теперь маленький рыцарь знал, что делать.
     - Редзян!  - крикнул он. - Сворачивай с барышней с большака на первую
же тропку.
     - Слушаюсь, ваша милость! - ответил Редзян.
     Маленький рыцарь оборотился к Заглобе:
     - Готовь пистолеты!
     И  схватился рукой  за  узду  лошади  своего  товарища,  заставляя ее
замедлить бег.
     - Что ты делаешь? - вскричал шляхтич.
     - Ничего! Придержи лошадь.
     Редзян с  Еленой меж тем быстро отдалялись.  Наконец они подскакали к
месту,  где большак круто сворачивал к  Збаражу,  а  вперед отходила узкая
лесная тропа,  наполовину скрытая ветвями.  Редзян направил туда коней,  и
минуту спустя они с Еленой скрылись во мраке между деревьев.
     Володы„вский тотчас остановил свою лошадь и лошадь Заглобы.
     - Боже милосердный! Что ты делаешь? - взревел шляхтич.
     - Нужно задержать погоню. Иначе княжну не спасти.
     - Мы погибнем!
     - И пусть. Становись на обочину! Сюда! Сюда скорее!
     Друзья притаились во  тьме под  деревьями.  Татарские бахматы меж тем
приближались - весь лес гудел от бешеного топота копыт, как в бурю.
     - Вот и конец пришел! - сказал Заглоба и поднес к губам мех с вином.
     Не скоро от него оторвавшись, он тряхнул головой и воскликнул:
     - Во имя отца, и сына, и святого духа! Я готов умереть!
     - Погоди,  погоди!  -  сказал Володы„вский. - Трое вперед вырвались -
это мне и нужно.
     И верно:  на освещенной луною дороге показались три всадника:  видно,
под ними были самые резвые бахматы,  на Украине прозываемые волкогонами, -
от них не могли уйти даже волки. Далее, поотстав шагов на двести - триста,
мчалось еще  десятка полтора всадников,  а  там  и  вся плотно сбитая стая
ордынцев.
     Едва  трое  первых поравнялись с  засадой,  прогремели два  выстрела,
затем Володы„вский,  как рысь,  выпрыгнул на середину дороги и, прежде чем
Заглоба успел  опомниться и  сообразить,  что  происходит,  третий татарин
упал, словно молнией пораженный. Все свершилось в мгновение ока.
     - На конь! - крикнул маленький рыцарь.
     Ему  не  пришлось повторять дважды:  секунду спустя друзья мчались по
шляху,  как  два  волка,  преследуемые остервенелой собачьей  сворой.  Тем
временем  подоспевшие басурманы  обступили своих  павших  соплеменников и,
убедившись,   что  загнанные  волки  способны  загрызть  насмерть,  слегка
попридержали коней, поджидая отставших.
     - Видал, сударь! Я знал, что они остановятся! - сказал Володы„вский.
     Но выиграли наши друзья всего несколько сот шагов:  погоня прервалась
ненадолго,  только  теперь татары держались кучно  и  поодиночке вперед не
вырывались.
     Лошади беглецов изнурены были  долгою скачкой,  и  постепенно бег  их
замедлялся.  Особенно устал конь под Заглобой - нелегко было нести на себе
такую тушу -  и  опять стал спотыкаться;  у старого шляхтича остатки волос
поднялись дыбом при мысли, что будет, если падет лошадь.
     - Пан Михал, дорогой, не бросай меня! - в отчаянии восклицал он.
     - Не тревожься! - отвечал маленький рыцарь.
     - Чтоб этого коня волки...
     Он  не договорил:  первая стрела зажужжала над самым его ухом,  а  за
ней,  словно жуки и  пчелы,  зазвенели,  засвистали,  запели другие.  Одна
пролетела так близко, что едва не задела оперением уха Заглобы.
     Володы„вский  обернулся  и  дважды  выстрелил  в  преследователей  из
пистолета.
     Вдруг лошадь Заглобы споткнулась, да так, что чуть не зарылась храпом
в землю.
     - Господи помилуй,  у  меня конь падает!  -  не своим голосом завопил
Заглоба.
     - Спешивайся и в лес! - взревел Володы„вский.
     С  этими словами он осадил и свою лошадь,  спрыгнул наземь,  и минуту
спустя тьма поглотила обоих.
     Но  маневр этот не  укрылся от  раскосых татарских глаз,  и  полсотни
басурман, тоже соскочив с коней, пустились за беглецами вдогонку.
     Ветки  сорвали шапку  с  Заглобы,  хлестали его  по  лицу,  за  жупан
цеплялись,  но  шляхтич мчался  очертя голову,  словно скинул с  плеч  лет
тридцать.  Несколько раз он падал,  но, поднявшись, припускал еще быстрее,
сопя,  как кузнечный мех,  пока не скатился в глубокую яму от вырванного с
корнем дерева и  не  почувствовал,  что отсюда ему уже не выбраться:  силы
оставили его совершенно.
     - Ты где? - тихо спросил Володы„вский.
     - Здесь, в яме! Каюк мне! Спасайся, пан Михал.
     Но пан Михал,  ни минуты не колеблясь, спрыгнул следом за ним в яму и
заткнул ему рот ладонью.
     - Тихо! Может, еще проскочат! А нет, будем защищаться.
     Между тем  татары приблизились.  Одни из  них,  полагая,  что беглецы
впереди,  и впрямь проскочили мимо,  другие же замедлили шаг, осматриваясь
вокруг себя и ощупывая деревья.
     Рыцари затаили дыханье.
     "Хоть бы который-нибудь сюда свалился,  - в отчаянье подумал Заглоба,
- я б ему показал!.."
     Вдруг  во  все  стороны посыпались искры:  татары  принялись высекать
огонь...
     Вспышки озаряли дикие скуластые лица с выпяченными губами, дующими на
труты.  Несколько времени  татары  -  зловещие лесные  призраки -  бродили
вокруг да около в полусотне шагов от ямы и подступали все ближе.
     Но  вдруг  какие-то  странные  звуки,  шум  и  невнятные  восклицанья
донеслись со стороны дороги, нарушая покой сонной чащи.
     Татары   попрятали  кресала   и   застыли   как   вкопанные.   Пальцы
Володы„вского впились в плечо Заглобе.
     Возгласы  стали   громче,   внезапно  вспыхнули  красные   огоньки  и
одновременно раздались мушкетные залпы -  один,  другой,  третий, а следом
крики:  "Алла!",  звон  сабель,  лошадиное ржанье.  Топот копыт смешался с
воплями: на дороге закипело сраженье.
     - Наши! Наши! - крикнул Володы„вский.
     - Бей, убивай! Бей! Коли! Режь! - ревел Заглоба.
     Еще мгновение -  и  мимо ямы в страшном переполохе пролетели полсотни
ордынцев,  удиравших к  своим что было духу.  Володы„вский,  не  выдержав,
кинулся вдогонку и помчался за ними по пятам в темной чащобе.
     Заглоба остался один на дне ямы.
     Он попытался было вылезти,  но не смог. Все кости у него болели, ноги
отказывались повиноваться.
     - Ха,  мерзавцы! Удрали! - сказал он, вертя во все стороны головою. -
Хоть бы один остался -  в  приятной компании веселее было б торчать в этой
яме.  Жаль! Показал бы я голубчику, где раки зимуют! Ну, нехристи, изрежут
вас там,  как скотину! Боже милосердный! Шум-то все сильнее! Хорошо б, это
был сам князь Иеремия,  он  бы вам задал жару.  Кричите,  кричите на своем
басурманском наречье,  скоро  волки  над  вашими  потрохами будут  славить
аллаха.  А пан Михал хорош -  одного меня кинул!  Впрочем, не диво! Молод,
вот и жаден до крови.  После нынешней передряги я с ним пойду хоть в пекло
- он не из тех,  кто друга в беде оставляет. А этих троих как ужалил! Оса,
да  и  только!  Эх,  был бы  сейчас мех под рукою...  Его уже небось черти
взяли... растоптали кони. А вдруг гадюка заползет в эту ямищу да укусит...
Ой, что такое?
     Крики и  мушкетные залпы стали отдаляться в  сторону поляны и первого
леса.
     - Ага!  -  сказал Заглоба.  - Наши вослед полетели! Слава всевышнему!
Улепетываете, собачьи дети?!
     Крики все более удалялись.
     - Здорово они их!  -  не умолкая, бормотал шляхтич. - Однако, видать,
придется мне посидеть в  этой яме.  Не  хватает только волкам попасться на
ужин.  Сперва Богун,  потом татарва,  а напоследок волки.  Пошли, господи,
Богуну кол  острый,  а  волкам бешенство -  о  басурманах наши позаботятся
сами! Пан Михал! Пан Михал!
     Тишина была ответом Заглобе,  только бор шумел -  возгласы и те вдали
замирали.
     - Похоже,  мне здесь спать придется...  Пропади все пропадом! Эй, пан
Михал!
     Терпению Заглобы,  однако,  еще долгое предстояло испытанье: небо уже
начало сереть, когда на большаке вновь послышался конский топот, а затем в
лесном сумраке засверкали огни.
     - Пан Михал! Я здесь! - закричал шляхтич.
     - Что ж не вылезаешь?
     - Ба! Кабы я мог вылезть.
     Маленький рыцарь,  нагнувшись над  ямою с  лучиной в  руке,  протянул
Заглобе руку и молвил:
     - Ну, с татарвой покончено. За тот лес загнали треклятых.
     - Кого ж нам господь послал?
     - Кушеля и  Розтворовского с двумя тысячами конницы.  И драгуны мои с
ними.
     - А нехристей много было?
     - Да нет! Тысчонки две-три, не более того.
     - Ну и слава богу!  Дай же скорее выпить чего-нибудь,  ноги совсем не
держат.
     Два  часа  спустя Заглоба,  отменно накормленный и  изрядно выпивший,
восседал в  удобном седле в  окружении драгун Володы„вского,  а  маленький
рыцарь, ехавший подле него, говорил так:
     - Не печалься,  ваша милость,  хоть мы и не привезем княжну в Збараж,
все лучше, что она не попала в руки к неверным.
     - А может, Редзян еще повернет к Збаражу? - предположил Заглоба.
     - Нет,  этого он делать не станет.  Дорога занята будет:  чамбул тот,
который мы  отогнали,  вскоре воротится и  полетит за  нами следом.  Да  и
Бурляй,  того гляди,  нагрянет и раньше подступит к Збаражу, нежели Редзян
туда подоспеет.  А  с другой стороны,  от Староконстантинова,  Хмельницкий
идет с ханом.
     - Господи  помилуй!  Так  они  с  княжной все  равно  что  в  западню
попадутся.
     - Редзян  смекнет,  что  надо  между  Збаражем и  Сгароконстантиновом
проскочить, пока не поздно, пока полки Хмельницкого или ханские чамбулы их
не окружили. Я, признаюсь тебе, на него очень надеюсь.
     - Дай-то бог!
     - Малый, точно лиса, хитер. Уж на что ты, сударь, на выдумки тороват,
а  он  тебя превзойдет,  пожалуй.  Сколько мы  ломали головы,  как  княжне
помочь, и в конце концов опустили руки, а появился он - все сразу пошло на
лад.  И  теперь  ужом  проползет  -  со  своей  шкурой  небось  тоже  жаль
расставаться.  Не  будем  терять  надежды и  положимся на  волю  господню:
сколько уже раз всевышний княжне посылал спасенье!  Припомни, как сам меня
ободрял, когда Захар приезжал в Збараж.
     Заглобу  эти  слова  маленького  рыцаря  несколько  утешили,   и   он
погрузился в задумчивость, а потом снова обратился к другу:
     - Ты про Скшетуского у Кушеля не спросил?
     - Скшетуский  уже  в   Збараже  и  здоров,   слава  богу.   Вместе  с
Зацвилиховским от князя Корецкого прибыл.
     - А что мы ему скажем?
     - В том-то и штука!
     - Он, как прежде, считает, что княжна в Киеве убита?
     - Так и считает.
     - А Кушелю либо кому другому ты говорил, где мы были?
     - Никому не говорил: сперва, решил, с тобой надо посовещаться.
     - По  моему  разумению,  лучше покамест молчать обо  всем,  -  сказал
Заглоба.  - Не дай бог, попадет девушка к казакам или татарам - Скшетуский
вдвойне страдать будет. Зачем бередить поджившие раны?
     - Выведет ее Редзян. Головой ручаюсь!
     - И я бы своей с охотой поручился,  да только беда нынче по свету как
чума гуляет. Не станем ничего говорить и предадим себя воле божьей.
     - Что  ж,   пускай  будет  так.   А  пан  Подбипятка  Скшетускому  не
проговорится?
     - Плохо  же  ты  его,  сударь,  знаешь!  Он  слово чести дал,  а  для
литовской нашей жерди долговязой ничего святее нету.
     Тут к друзьям присоединился Кушель,  и далее они ехали вместе, греясь
в первых лучах встающего солнца и беседуя о делах общественных, о прибытии
в Збараж региментариев по настоянию князя Иеремии, о скором приезде самого
князя и неизбежной уже, страшной войне с ратью Хмельницкого.


                                Глава XXIV

     В   Збараже  Володы„вский  и   Заглоба  нашли  все   коронные  войска
собравшимися в ожидании неприятеля.  Был там и коронный подчаший,  который
прибыл из-под Староконстантинова, и Ланцкоронский, каштелян каменецкий, до
недавнего времени громивший врага под Баром,  и  третий региментарий,  пан
Фирлей  из  Домбровицы,  каштелян  бельский,  и  пан  Анджей  Сераковский,
коронный писарь,  и пан Конецпольский,  хорунжий, и пан Пшиемский, генерал
от  артиллерии,  особо  искушенный по  части  штурма городов и  возведения
укреплений.  И с ними десять тысяч квартового войска, не считая нескольких
хоругвей князя Иеремии, которые прежде еще в Збараже квартировали.
     Пан Пшиемский с  юга от  города и  замка,  за  двумя прудами и  рекой
Гнезной,  расположил лагерь,  который укрепил по  всем правилам иноземного
фортификационного искусства;  теперь штурмовать лагерь можно было только в
лоб, так как с тылов его защищали пруды, замок и речка. Здесь региментарии
намеревались  дать  отпор  Хмельницкому и  задержать  нашествие,  пока  не
подоспеет  король  с  остальными  войсками  и  шляхетским  ополченьем.  Но
осуществим ли был такой замысел при неслыханной мощи Хмельницкого?  Многие
в  этом сомневались,  в поддержку своих сомнений выставляя веские доводы и
среди них  тот,  в  частности,  что в  самом лагере дела обстояли скверно.
Прежде   всего,   меж   военачальников   накапливалась   скрытая   вражда.
Региментарии пришли в  Збараж не по своей воле,  а лишь по настоянию князя
Иеремии.  Вначале собирались они обороняться под Староконстантиновом,  но,
когда прошел слух,  будто Иеремия согласен присоединиться к  ним  только в
случае,  если  местом встречи с  врагом будет избран Збараж,  воинство без
долгих  размышлений объявило королевским полководцам,  что  желает идти  в
Збараж и  нигде  больше драться не  станет.  Не  помогали ни  уговоры,  ни
авторитет сановников,  и  вскоре региментарии поняли,  что,  если и впредь
будут  упорствовать,  войска,  начиная  от  тяжелой  гусарской кавалерии и
кончая последним иноземным солдатом,  покинут их  и  сбегутся под  знамена
князя Иеремии.  То был один из прискорбных,  весьма частых по тем временам
примеров  неповиновения,   порождаемого  многими  причинами:  бездарностью
военачальников,  взаимными их  раздорами,  паническим страхом  пред  мощью
Хмельницкого и небывалыми дотоле поражениями,  в особенности разгромом под
Пилявцами.
     Так что  пришлось  региментариям  двинуться  в  Збараж,   где,   хотя
назначены  они  были  самим  королем,  им  предстояло волей-неволей