казать, дневала и ночевала дома у Вероники,
некогда ей было заводить новые знакомства. А если бы Макиавелли появился на
ее пути раньше, она непременно бы мне сказала. Есть у нее такая детская
привычка выкладывать старшим все свои новости, не заботясь о том, хотят ли
ее слушать.

Значит, до субботы она, скорее всего, с Макиавелли не встречалась. Почему
же она позволила ему увести себя? Опять впала в прострацию при виде
мертвого тела? Не стала поднимать шум, чтобы дать мне уйти? Возможно. Видит
бог, у нее были основания подозревать меня в убийстве Романа. Ну, а когда
Макиавелли привез ее в свое логово, у него наверняка нашлись доводы, почему
она должна притаиться. Судя по всему, он парень изобретательный.

Итак, это возражение мы сняли. Что у нас на Романа в графе "Нейтральное"?
Коммерческий вуз, нетрудовые доходы, связь с бизнес-леди моей версии не
противоречат. Танцы со стриптизершами в ночном клубе - лишнее очко в мою
пользу. Помнится, Тамара объясняла нервозность Цыганкова страхом перед
публичным выступлением. Но если человек не стесняется скакать перед
публикой в компании с голыми девицами, с чего бы ему нервничать по поводу
участия во вполне пристойном спектакле, представленном на суд аудитории в
три человека?

Нет, все-таки я права, а Марк ошибается. На этот раз чутье его подвело. Не
может быть, чтобы версия, увязывающая все факты, оказалась неверной.

Я собрала бумажки и вышла в коридор, где стоял телефонный аппарат. Нужно
позвонить Полевичеку. Пусть он и его коллеги с Петровки активизируют поиски
цыганковского сообщника.

Я потянулась к трубке, но заколебалась. Может, подождать со звонком до
возвращения Леши и Марка? Пока я раздумывала, из кухни вышел Генрих.

- Ты не Полевичеку собираешься звонить? Я как раз хотел предложить, чтобы
ты попросила его проверить счет Вероники - не снимал ли кто-нибудь деньги
после субботы?

- Вряд ли. - Я покачала головой. - У нее же нет при себе сберкнижки.

- Откуда ты знаешь?

У меня пересохло в горле.

- Ты хочешь сказать, что Роман позаботился об этом? Что он сунул ей не
только паспорт, но и сберкнижку? Боже! Тогда, возможно, ее уже убили! - Я
прислонилась к стене. - Заставили получить деньги и убили... Триста тысяч
баксов - достаточно крупный куш, чтобы махнуть рукой на мифические миллионы
в заморском сейфе.

- Погоди, Варька, не нагнетай жути. Во-первых, сберкнижка, скорее всего,
преспокойно лежит в Вероникиной квартире. Во-вторых, даже если и не лежит,
это еще не означает, что по ней получили деньги. И в-третьих, почему
преступник должен отказываться от швейцарских миллионов, получив жалкие
триста тысяч, если он может заграбастать и то, и другое? Пока милиция не
вышла на его след, он чувствует себя относительно спокойно. А новое
убийство - это новый риск, сейчас оно может перечеркнуть все его планы.

Не могу сказать, чтобы доводы Генриха очень меня обнадежили. Я не
сомневалась, что Макиавелли собирается рано или поздно избавиться от
Вероники. Но, возможно, ее сберкнижка действительно осталась в квартире, и
тогда у нас еще есть шанс. Не имея доступа к здешним сотням тысяч,
Макиавелли непременно попытается добраться до швейцарских миллионов. Не для
того же он затеял свою опасную игру, чтобы остаться на бобах! А добраться
до миллионов без ключа и без Вероники невозможно.

Немного воспрянув духом, я снова потянулась к аппарату. Выслушав мой
вопрос, Полевичек попросил подождать у телефона и побежал куда-то выяснять:
а была ли книжка?

- Нет, - сообщил он минут десять спустя. - Сберкнижку мы не находили.

На меня снова напал мандраж. Не знаю, много ли понял Полевичек из моих
сбивчивых объяснений, но к проблеме отнесся серьезно.

- Вы не знаете, в каком банке у нее счет?

"Вот черт! А я-то у Вероники даже не спросила!"

- Понятия не имею! А вы не можете проверить все?

- Это сложно. Да не волнуйтесь так, Варвара Андреевна. Возможно, книжку
пропустили при осмотре - ведь ее не искали специально. Я сейчас отправлю на
квартиру Шеповаловой нашу бригаду, и они поищут еще раз.

- А можно, я тоже туда подъеду? С друзьями. Бездеятельное ожидание
невыносимо.

- Гм! Помнится, не далее как два часа назад вы наотрез отказались
встречаться с моими коллегами.

- То было два часа назад.

- Что ж, приезжайте, - разрешил Полевичек. - Попроситесь в понятые.

Минут десять мы с Генрихом безуспешно пытались растолкать Прошку.

- Ладно, пусть его! - сдалась я наконец. - Вернутся Леша с Марком, уж они
ему выдадут за то, что отпустил нас одних!

Угроза подействовала мгновенно. Прошка скатился с дивана как ошпаренный.

Когда мы поднялись в квартиру Вероники, трое коротко стриженных молодцев
уже шуровали там вовсю, прекрасно обходясь без понятых. Наше появление их
нисколько не обрадовало. Один хмуро оглядел нас с ног до головы, попросил
вывернуть карманы и усадил в холле на диване, строго предупредив, чтобы там
и оставались. Верный себе Прошка попытался развлечь троицу веселым трепом,
но несколько неодобрительных взглядов охладили его энтузиазм. Нам
оставалось лишь сидеть и наблюдать, как суровая троица с ловкостью
фокусников перебирает предмет за предметом, тут же возвращая их на места.
Один из них перетряс все книги в гостиной и скрылся в темной комнате,
которая служила Веронике гардеробной.

"Жаль, этот не треснется, - лениво подумала я и потерла лоб, вспомнив
набитую в субботу шишку. - Может, маленькая житейская неприятность добавила
бы полицейскому роботу человечности. Кстати, куда они ее, такую здоровущую,
подевали? Не иначе, предыдущая бригада прихватила с собой в качестве
стройматериала. Оперативно работает наша милиция, ничего не скажешь!"

Тем временем второй "фокусник" закончил осмотр гостевой комнаты и перешел
на кухню, а третий занялся холлом. Через несколько минут он предложил нам
встать, пошарил в складках кожаного дивана, одним мощным рывком отодвинул
пухлого гиганта от стены, проверил, не отстает ли плинтус, пошарил рукой по
обоям и громко объявил:

- Я закончил!

- Я тоже, - откликнулся его товарищ и вышел из темной комнаты. - Пойду,
посмотрю, что там у Серого.

"Подходящее имечко для бойца незримого фронта!" - одобрила я мысленно.
Богатое воображение тут же нарисовало мне картину, которую я когда-нибудь,
возможно, запечатлею на полотне: хмурое туманное утро, а может, вечер, и
над серым городом строгими рядами и шеренгами парят безликие серые ангелы,
и у каждого над головой серый нимб с козырьком от форменной фуражки.

Кухонный Серый ничего не нашел.

- Не расстраивайся, - прошептал мне на ухо Генрих. - Это еще ничего не
значит. Может быть, Вероника хранит книжку на работе.

Я прикусила губу и кивнула. Раскисать нельзя - душевными терзаниями
Веронике не поможешь.

Серая троица вышла в холл, еще раз смерила нас с ног до головы
недружелюбным взглядом, но, поскольку скудость нашей одежды не оставляла
сомнений, что мы не прячем под нею базуку или хотя бы пистолет, нас
отпустили с миром.

- Это не по правилам! - возмущался Прошка, когда мы возвращались домой. -
Они должны были составить протокол и дать нам подписать!

- Скажи спасибо, что тебе не дали пинка, - философски заметил Генрих и
рассказал эпизод, на этот раз о приятеле, которого однажды пригласили
присутствовать при досмотре мертвецки пьяного гражданина. Когда приятель,
невзирая на выразительные подмигивания служителей закона, отказался
подписывать протокол, где утверждалось, что, когда гражданина привели в
участок, он был гол как сокол, у строптивого понятого мигом обнаружили в
кармане ручку-пистолет. Как она туда попала, неизвестно, но в итоге
приятель Генриха заплатил за свою принципиальность около тысячи долларов.
Таким оказался суммарный гонорар адвоката, который год спустя добился
прекращения дела "за недоказанностью".

Леша и Марк уже ждали нас дома. К счастью, недолго, потому что задержались,
врезая мне новый замок. Они подтвердили, что из квартиры ничего не пропало,
даже старинная золотая брошь с сапфиром, которую покойная бабушка подарила
мне на шестнадцатилетие.

- Но половину посуды тебе придется заменить, - предупредил Марк. Взломщик
не утруждал себя, доставая из буфета по тарелочке, просто вынул полки
вместе со всем содержимым, и посуда, естественно, попадала на пол.

- Ты должна позвонить маме, - сказал Леша. - Она оставила на автоответчике
аж три сообщения и в последний раз говорила очень сердито.

Я с сомнением посмотрела на часы, прикидывая, сколько времени сейчас в
Торонто.

- Давай-давай звони, не раздумывай! - насел Прошка, немного знавший мою
маму и потому представлявший, чем может обернуться ее сердитость.

Я послушно побрела к телефонному аппарату.

Первую половину нашего разговора я опущу. Скажу только, что при первых
раскатах маминого голоса мысль о счете, который телефонисты предъявят Марку
за этот международный разговор, мгновенно вылетела у меня из головы. Вторая
половина была более содержательной.

- Папа сказал мне, что ты разыскиваешь Вероникину тетю, - сообщила мама,
слегка отдышавшись. - Он, как всегда, все перепутал. Валерия Пищик - вдова
его коллеги с другой кафедры, и папа относил ей деньги, собранные
сотрудниками института на похороны мужа. А сестру Ларисы зовут Валентиной.
Валентина Максимовна Пустельга. Тоже птичья фамилия. Адреса у меня нет, но
есть телефон. Хотя его, наверное, уже сто раз поменяли... Но на всякий
случай запиши. Если что, на телефонной станции подскажут новый номер.

- Какая у тебя прекрасная память, мамочка! - льстиво сказала я.

- Память! - фыркнула мама. - Неужели ты думаешь, что я столько лет держу в
голове всякий хлам! Просто у меня сохранилась старая записная книжка.

Да, в голове у моей мамы царит образцовый порядок. Старый хлам она держит в
других местах. Я вот уже пять лет безуспешно пытаюсь от него избавиться. Но
это еще пустяки. Видели бы вы глаза моего папы, когда он обозревал багаж,
предназначенный для отправки в Канаду!

Я пожелала маме доброй ночи и тут же набрала номер Полевичека, желая
передать ему свежие новости о тетушке Вероники. Михаила Ильича на месте не
оказалось, я продиктовала для него сообщение и вернулась к друзьям.

- Марк, ты все-таки не прав насчет моей версии, - сказала я, протягивая ему
бумажки. - Посмотри, в нее укладываются все известные нам факты!

Марк взял листочки и погрузился в их изучение. Воспользовавшись его
сосредоточенностью, Прошка улизнул на кухню.

- Нет, не все, - заговорил Марк спустя пять минут, откладывая бумажки.
Во-первых, остается пресловутая трусость Романа. Во-вторых, ты не
потрудилась объяснить, каким образом Цыганков узнал о швейцарских миллионах
Вероники. Насколько я помню, ты специально предупредила сестрицу, чтобы она
не светилась.

- Да, но я опоздала. Она уже успела позвонить из Цюриха Людмиле.

- Правильно. - Марк кивнул. - Но, заметь, Людмила в то время с Цыганковым
не контактировала. Она у него не преподавала, а в труппу Романа взяли
только после возвращения Вероники из Цюриха, это ясно из рассказа Тамары.
Короче, если Людмила и была знакома с Цыганковым, то не настолько близко,
чтобы лететь к нему с радостной вестью сразу после Вероникиного звонка. А
по возвращении Вероника поехала к тебе, и ты от души постаралась напугать
ее страшными сказками об участи беззаботных миллионеров. Надо думать, твоя
впечатлительная сестрица немедленно снеслась с подругой и запретила ей
упоминать о швейцарских деньгах даже на исповеди.

- Да, это похоже на правду, - согласился Леша. - У меня сложилось
впечатление, что Тамара, например, не знает о миллионах, а ведь Людмила
была ее близкой подругой.

- А откуда Роман вообще узнал о Веронике? - вдруг спросил Генрих, тоже
перебирая записи.

- Как - откуда? - опешила я. - Познакомился с ней на курсах.

Марк и Генрих переглянулись и посмотрели на меня.

- По-твоему, в высшем учебном заведении, готовящем директоров отелей, не
преподают английский язык? - спросил Марк.

- Ну... Наверное... Может, Цыганков хотел подтянуть хвосты перед экзаменом,
- промямлила я.

- Мы, конечно, уточним, был ли у него в этом семестре экзамен по
английскому. Но не кажется ли тебе, что для человека, полностью лишенного
честолюбивых устремлений, - так охарактеризовала Цыганкова бывшая
любовница? это несколько необычный поступок? Я имею в виду - записаться на
платные курсы за три месяца до возможного экзамена. Много ты знала
сокурсников, в том числе и честолюбивых, которые так поступали?

- Есть еще один непонятный момент, - сказал Генрих. - По твоей версии,
сообщник Цыганкова - Макиавелли - ждал на лестнице, пока Роман выведет к
нему Веронику. Но они должны были как-то объяснить ей его присутствие.
Иначе получается какой-то рояль в кустах! Даже если в ту минуту Вероника
ничего не соображала, то потом она не могла не задуматься над его странным
появлением...

- Не говоря уже о том, что болтаться под дверью квартиры, где должно
произойти убийство, рискованно, - подхватил Марк. - Если твой Макиавелли
такой комбинатор, как ты описываешь, он не мог допустить такого прокола.

- Хватит! Прекратите! - закричала я, затыкая уши. - У меня была такая
стройная, изящная версия, а вы превратили ее в какое-то сито! Роман не мог
убить, потому что трус, потому что не знал о Вероникиных миллионах, потому
что сообщник не мог поджидать его на лестнице, потому что... - Я осеклась и
уставилась на Лешу. Он самозабвенно изучал люстру, мерно втягивая и
выпуская губы. А когда Леша вот так возводит очи горе и начинает корчить
рожи, это значит, что на него снизошла интеллектуальная благодать. Следуя
за моим взглядом, Марк и Генрих повернули головы и застыли в почтительном
ожидании. В дверях появился Прошка с охапкой бутербродов в руках. Оценив
обстановку, он откусил полбутерброда и, погруженный в созерцание, начал
рассеянно жевать - ну, вылитая священная корова!

Несколько минут прошли в полной тишине. Потом Леша в последний раз сложил
губы трубочкой, поводил ими из стороны в сторону и как ни в чем не бывало
обратился ко мне:

- Варька, помнишь, Тамара что-то говорила насчет сестры Евгения? Она,
кажется, должна была приехать на спектакль.

- Да, - озадаченно подтвердила я.

- Значит, Веронику не удивило бы, если бы эта девица оказалась на
лестничной площадке?

- Наверное, нет... Минуточку! Уж не намекаешь ли ты, что сообщник
Цыганкова, этот Макиавелли - сестра Евгения?

- Ну, это многое бы объяснило, разве нет? Людмила не стала бы говорить о
Вероникиных миллионах малознакомому ей Роману, зато вполне могла поделиться
новостью с человеком, которого любила. С Евгением. А тот - с сестрой.
Присутствие никому не известного приятеля Романа под дверью Вероникиной
квартиры требовало бы объяснений, а появление там же сестры Евгения, о
приходе которой все были предупреждены заранее, не требовало.

- Леша! Ты - гений! - воскликнула я.

И он, скромная душа, даже не сказал: "Я знаю".

- Постойте, постойте! - запротестовал Генрих. - Но, по словам Тамары, никто
из их компании не был знаком с сестрой Евгения, даже Людмила. Откуда же ее
мог знать Роман?

- А Роман тут и ни при чем, - ответил ему Марк. - Вернее, не то чтобы
совсем ни при чем, но Людмилу он не убивал. Ему в этой пьесе досталась
маленькая роль - обеспечить алиби Евгению, проводить Веронику к дверям и
вверить ее заботам этой сестры...

- Стоп! Стоп! Стоп! - закричала я, хватая со стола расписание наших
перемещений в роковые минуты субботнего вечера. - Смотри: после ухода
Людмилы Роман и Евгений провели вместе четыре минуты. Все это время они
стояли на балконе гостиной, куда поминутно заходила Тамара, убиравшая
посуду. Более того, в той же гостиной, правда, за занавесом, находились
Сурен и Саша. А по истечении этих четырех минут Евгений подсел к Саше на
диван и завел с ним светскую беседу. Ты не подозреваешь Сашу в соучастии?
Странно! Тогда объясни мне, как удалось Евгению незаметно пройти с балкона
через гостиную, через холл, вдоль всего коридора, а потом столь же
незаметно вернуться?

- Ну... если он человек решительный и хладнокровный...

- Это уже не хладнокровие. Это уже безумие! Нет, попросту глупость!
Составить такую сложную комбинацию и положиться на шальное везение при
выполнении самой опасной части...

- Но доверить исполнение самой опасной части слабаку и трусу - не меньшая
глупость!

Мы с Марком разъяренно уставились друг на друга.

- Не ссорьтесь! - вмешался Генрих. - Давайте рассмотрим, годится ли Евгений
в убийцы по остальным параметрам.

Мы склонились над листками и через полчаса бурного обсуждения пришли к
выводу, что Евгений годится, при условии, что Роман был его сообщником.
Решительности и самообладания Лазореву хватило бы; его финансовое
положение, некогда прочное, за последний год сильно пошатнулось, а богатые
люди, как известно, тяжело переживают разлуку с деньгами. Кроме того,
предполагаемое участие Елены (я вспомнила, как звали сестру Лазорева) могло
означать, что деньги нужны ей, а не ему. А Евгений, по мнению Сурена и
Тамары, ради сестры пойдет на все.

- Допустим, Лазорев и Цыганков были знакомы раньше, - говорил Марк. Когда
Людмила рассказала Евгению, что у них на курсах появилась новая
преподавательница, богатая американка, тот убедил Романа записаться к
Веронике в группу и завязать с ней личные отношения. Потом Людмила
проговорилась о швейцарских миллионах Вероники, и Лазорев придумал план,
который изложила нам Варька, с той только разницей, что убить Людмилу
должен был не Роман, а он сам.

- И он пожертвовал ради денег любимой девушкой? - ужаснулся Генрих.

- Не думаю, чтобы она была такой уж любимой, - сказал Леша. - Тамара
говорила, что у них были неровные отношения, и только около трех месяцев
назад Евгений вроде бы определился. А три месяца назад Вероника уже
преподавала на курсах.

- Да, - сдалась я. - Похоже, в эту схему вписывается все. Кроме собственно
убийства Людмилы. Ну не могу я поверить, чтобы Лазорев пошел на такой
дурацкий риск!

- А я не могу поверить, чтобы он доверил такое рискованное дело Цыганкову!
- немедленно ощетинился Марк.

- Предлагаю разрешить этот спор в честном поединке, - оживился Прошка,
углядев возможность устроить балаган. - Драка не пойдет - вы в разных
весовых категориях. Перетягивание каната отпадает по той же причине. Можно
устроить бег в мешках, но это хлопотно - придется выходить на улицу. Для
конкурса едоков маловато съестного...

- И я даже знаю, по чьей вине, - грозно сказал Марк. - Еще раз увижу, что
ты таскаешь из кухни бутерброды, заставлю отрабатывать.

- Прошку? Отрабатывать? - Генрих покачал головой. - Лучше возьми деньгами.
А то он тебе такого наработает!.. Вот, помню...

- Не слушайте его! Все это неправда! - заверещал Прошка.

- Я долго молчал, но больше не могу молчать...

- Я не виноват, что рухнул твой сортир! Ты сам подсунул мне гнилые доски...

- Ничего себе - гнилые! У меня пятеро детей по ним целый месяц прыгали хоть
бы одна сломалась!

- Вот и допрыгались.

- Это я допрыгался, - мрачно уточнил Генрих. - Представляете, захожу в
будку, закрываю дверь, устраиваюсь со всеми удобствами и вдруг:
трах-тара-рах! - получаю по лбу. Открываю глаза, кругом - чистое поле, на
мне - какие-то доски, рядом ревут дети. "Испугались, малыши" -
расчувствовался я. Прислушиваюсь - и что же я слышу? "Папа! папочка! Что ты
сделал с нашим новым туалетом?"

Я повалилась на диван.

А в следующую секунду вскочила и заорала благим матом:

- О Боже! Доска!!!

Глава 18

Все так и подпрыгнули.

- Ты что, совсем спятила?! - возмутился Прошка.

- Нет. Я поняла, каким образом Лазорев проник в спальню. По доске! Главное,
я эту доску своими глазами видела! Даже шишку об нее набила.

- Что ж тебя сразу-то не осенило? - недовольно пробурчал Прошка. Вероника
давно уже была бы дома, а мы полным ходом укладывали рюкзачки. Столько
времени по твоей милости потрачено впустую! А еще говорила: "Удар по
голове! Лучший способ пробудить мудрос