й теплицы в пределах родины, ищут  ее
на чужбине: Гольберг в Голландии, Англии  и  Франции;  Торвальдсен  в  Риме,
Гейне в Париже. Шекспир прямо вступил в  нее  в  Лондоне.  Вот  почему  этот
цветок распустился так пышно.
     Он жил в постоянном соприкосновении со своими соперниками, с  быстро  и
смело творившими умами. Этот алмаз был отшлифован алмазной пылью.
     Среди тогдашних английских поэтов  господствовала  (как  метко  доказал
Рюмелин) страсть  превосходить  друг  друга.  В  начале  своей  деятельности
Шекспир стремился  совершенно  естественно  к  тому,  чтобы  действовать  на
публику с большим умом и большей силой, чем остальные поэты. Впоследствии он
думал, как Гамлет: "Как бы глубоко вы ни рыли, я рою всегда аршином глубже".
Это одна из самых характерных фраз  Гамлета  и  Шекспира.  Это  отношение  к
поэтам-соперникам является одной из действующих причин, под влиянием которой
сложился юношеский стиль Шекспира в эпических поэмах и ранних драмах; отсюда
эта погоня за остроумием, эта страсть к  хитроумным  тонкостям,  эта  вечная
игра  словами;  отсюда  крайности  в  изображаемых  страстях,  излишества  в
сравнениях  и  метафорах.  Один  образ  порождает  из  себя  другой  с   той
плодовитостью  и  быстротой,  с  которыми  размножаются   некоторые   низшие
организмы.
     Шекспир обладал способностью играть словами и мыслями, так как  природа
одарила его вообще всеми способностями. Так как он чувствовал свое  духовное
богатство, он  не  желал  в  чем-нибудь  уступать.  Но  эти  наклонности  не
составляли частицы  его  истинного  "я".  Как  только  в  его  произведениях
прорывается его собственная личность, он обнаруживает гораздо более глубокую
и чувствительную природу, чем та, которая выражалась в постоянных  тонкостях
стихотворных поэм и в вечном остроумничанье комедий.


ГЛАВА ХII
        "Сон в летнюю ночь". - Повод к написанию пьесы. - Элементы
        аристократический, народный, грубо-комический и фантастический.

     Несмотря на успех, которым пользовались поэмы "Венера" и "Лукреция",  и
несмотря на ту славу,  которую  они  доставили  автору,  Шекспир,  вероятно,
угадал очень скоро со свойственной ему гениальной проницательностью, что  не
эпическая, а только драматическая поэзия даст ему возможность развернуть все
его способности. И он достигает в этой  области  сразу  удивительной  высоты
творчества. Он достигает ее в рамках драматической пьесы, но - что в  высшей
степени характерно - не при помощи драматической техники, а посредством  той
роскошной,  бесподобной  лирики,   узорами   которой   он   расшил   тонкую,
драматическую канву.
     Его  первое  выдающееся  произведение  -  шедевр  грациозной  лирики  и
забавного комизма - это "Сон в летнюю ночь", праздничная пьеса, или  "маска"
(хотя "маски" тогда еще не были  введены  в  литературу  как  особенный  вид
сценического  искусства),  написанная,  вероятно,  к  свадьбе  какого-нибудь
знатного покровителя, быть может, по  случаю  майского  праздника  1590  г.,
устроенного после скромной свадьбы Эссекса со вдовой поэта Филиппа Сиднея. В
пьесе встречается любопытное место (в монологе  Оберона),  где  говорится  о
прелестной весталке, восседающей на троне и  недоступной  стрелам  Купидона;
конечно, это - явный, хоть и льстивый  намек  на  королеву  Елизавету  и  ее
отношения к Лейстеру. Далее упоминается  о  маленьком  цветочке,  пораженном
огненной стрелой Амура; это - опять ясное,  не  лишенное  некоторой  грусти,
указание на брак матери Эссекса с  Лейстером,  женившимся  после  того,  как
королева отказала ему в своей руке.  И  многое  в  фигуре  Тезея  напоминает
Эссекса в качестве жениха.
     Трудно говорить серьезно о  такой  пьесе,  как  "Сон  в  летнюю  ночь".
Конечно, не стоит долго  останавливаться  на  недостатках  в  характеристике
действующих лиц, потому что не на нее обращено главное внимание автора;  но,
несмотря на все свои слабые стороны, эта пьеса представляет в целом одно  из
самых нежных, оригинальных и прекрасных созданий Шекспира. Здесь он является
продолжателем романтической поэзии Спенсера, которая как бы  кристаллизуется
под его пером и предвосхищает за несколько столетий мотивы духотворца Шелли.
Фантастическое сновидение переходит само собой в  игривую  пародию.  Границы
между царством фей и страной шутов незаметно сливаются вместе. В этой  пьесе
есть элемент великосветский, аристократический в лице Тезея, Ипполиты  и  их
свиты, далее элемент забавный, грубо-комический: это - постановка "Пирама  и
Тисбы" лондонскими ремесленниками, очерченными  с  божественным,  задушевным
юмором; здесь есть наконец,  элемент  сверхъестественный,  поэтический  -  в
скором времени он ярко блеснет в "Ромео и Джульетте", в рассказе Меркуцио  о
королеве Маб, где героям и героиням являются маленькие эльфы: Пок,  Душистый
Горошек, Горчичное Зернышко и т. д. В том царстве эльфов раздаются  странные
звуки и песни, царит то настроение, которое на нас навевает  лунная,  летняя
ночь; в туманной мгле ведутся хороводы, растения и  цветы  сильнее  выдыхают
свой аромат, а светлое ночное небо горит розовым блеском. Это  -  совершенно
своеобразный мир, населенный крошечным народом, который охотится в лепестках
розы за  червяками,  дразнит  летучих  мышей,  пугает  пауков  и  повелевает
соловьями.  Эта  великолепная  картинка,  нарисованная  удивительно   нежной
кистью, содержит в зародыше все те бесконечные чудеса, которыми  так  богата
будет потом романтическая поэзия в Англии, Германии и Дании.
     Во  французской  литературе  существует   прелестная,   более   поздняя
мифологическая пьеса - "Психея" Мольера. Самые  прекрасные  стихи  любовного
характера, произносимые героиней, написаны шестидесятилетним  Корнелем.  Это
тоже в своем роде шедевр. Но сравните его со  "Сном  в  летнюю  ночь"  и  вы
почувствуете, насколько великий англичанин превосходит величайшего  француза
своей свободной лирикой,  чуждой  всякого  риторического  напряжения,  своей
глубоко непосредственной поэзией, благоухающей как полевой клевер,  сладкой,
как цветочный мед, подобной сновидению с его воздушными, быстро сменяющимися
фигурами.
     В  этой  пьесе  нет  пафоса.  Страсть  не  проявляется  здесь   с   той
опустошающей силой, с какой она  проявится  впоследствии  у  Шекспира.  Нет,
здесь поэт имеет в виду  только  любовь  мечтательную,  творящую  все  новые
образы, стремление  влюбленных  пересоздавать  и  видоизменять  предметы,  -
словом, все то, что в чувстве любви надо отнести на счет воображения, в  том
числе ее изменчивость и непостоянство. Человек -  существо  без  внутреннего
компаса, находящееся под  властью  своих  инстинктов  и  грез.  Он  живет  в
постоянном самообмане, и  другие  его  также  постоянно  обманывают.  В  эти
молодые годы Шекспир взглянул на это свойство человека  не  очень  серьезно.
Вот поэтому действующие лица в нашей пьесе кажутся в  своей  влюбленности  и
именно  вследствие  своей  влюбленности   в   высшей   степени   неразумными
существами. Они стремятся друг к другу и избегают друг друга, они любят,  не
находя взаимности. Молодой человек ухаживает за той,  которая  равнодушна  к
нему; молодая девушка покидает того, который ее любит, - и поэт доводит  эту
комическую путаницу  до  ее  крайних  пределов  в  той  сцене,  не  лишенной
некоторого символического смысла, когда  царица  фей,  опьяненная  любовными
грезами, находит воплощение своего идеала в молодом ткаче с ослиной головой.
Словом, в этой пьесе царит та  форма  любви,  которая  является  результатом
воображения. Вот почему Тезей восклицает:

                      Влюбленные равно, как и безумцы,
                      Имеют все такой кипучий мозг,
                      Столь странные фантазии, что часто
                      Им кажется за истину такое,
                      Чего никак смысл здравый не поймет.
                      Безумный, и влюбленный, и поэт
                      Составлены все из воображенья.
                      {Цитаты из этой пьесы приводятся по переводу Сатина.}

     И  вслед  за  тем  Шекспир  излагает  в  первый  раз,  полный   гордого
самосознания, свой взгляд на личность и на творчество поэта. Обыкновенно  он
не очень высокого  мнения  о  назначении  художника.  Он  чужд  самообожания
позднейших романтиков, называвших поэта - вождем народа. Если он  выводит  в
своих пьесах (например, в "Юлии Цезаре" или "Тимоне") поэтов, то они  играют
обыкновенно  самую  жалкую  роль.  Но  именно  в  нашей  пьесе   встречаются
прекрасные знаменитые стихи:

                                       ...Поэта взор,
                       Пылающий безумием чудесным,
                       То на землю, блистая, упадет,
                       То от земли стремится к небесам,
                       Потом, пока его воображенье
                       Безвестные предметы облекает
                       В одежду форм, поэт своим пером
                       Торжественно их всех осуществляет
                       И своему воздушному ничто
                       Жилище он и место назначает.

     Шекспир почувствовал, как у него выросли крылья. Так как "Сон в  летнюю
ночь" не был издан раньше 1600 г., то теперь невозможно точно определить,  к
какому именно году относится тот текст, который  находится  в  наших  руках.
Вероятно,  пьеса  подверглась  до  напечатания  всевозможным  изменениям   и
прибавлениям. Уже очень рано обратили внимание на следующие стихи в  реплике
Тезея в начале пятого действия:

                Скорбь трижды трех прекрасных муз и смерти,
                Постигнувшей науку в нищете.

     Тут тонкая и острая сатира. Многие усматривали здесь  намек  на  смерть
Спенсера, который умер, однако, только в  1599  г.,  следовательно,  слишком
поздно для того, чтобы можно было себе позволить такого рода  намек;  другие
видели в этих словах указание на смерть Роберта Грина, последовавшую в  1592
г. Но вероятнее всего эти стихи намекают на поэму Спенсера "The tears of the
Muses" ("Слезы Муз"), изданную в 1591 г. и оплакавшую высокомерное отношение
знати к искусству. Если же пьеса написана  к  свадьбе  Эссекса,  -  а  очень
многое говорит  в  пользу  именно  такого  мнения,  -  то  означенные  стихи
вставлены позднее, что, конечно, нетрудно было сделать  в  этом  месте,  где
перечисляется целый ряд сюжетов, пригодных для так называемых "масок".
     Мы уже привели то важное для хронологического  определения  место,  где
Оберон говорит о своем видении (II, 1). Оно следует  как  раз  за  рассказом
Оберона о сирене, которая, сидя на спине дельфина, поет так  прекрасно,  что
звезды в экстазе выходят из своих орбит, - это, конечно, намек на  известные
празднества с фейерверком, устроенные в 1585 г.,  когда  Елизавета  посетила
замок Кенилворт. Это место интересно также в том отношении, что представляет
одну из немногих аллегорий, попадающихся  у  Шекспира;  но  здесь  аллегория
явилась неизбежно вследствие того, что неудобно  было  говорить  о  событиях
прямо и без обиняков. Шекспир опирается  в  данном  случае  на  аллегории  в
мифологической пьеске Лилли "Эндимион". Нет никакого  сомнения,  что  Цинтия
олицетворяет здесь  королеву  Елизавету,  а  Эндимион  -  Лейстера,  который
изображен безнадежно в нее влюбленным. Теллус же и Флоскула, из которых одна
любит самого Эндимиона, а другая его добродетели, - это  графини  Сассекс  и
Эссекс,  находившиеся  обе  в  любовной  связи  с   Лейстером.   Вся   пьеса
представляет точно рассчитанный льстивый панегирик в честь королевы и вместе
с тем столь же льстивую защиту ее фаворита.  Вопреки  действительности  поэт
рисует Елизавету совершенно равнодушной к  ухаживанию  своего  поклонника  и
выставляет  связь  Лейстера  с  графиней  Шеффилд   просто   как   средство,
маскирующее его любовь к королеве; другими словами, он  изображает  всю  эту
запутанную любовную интригу так, как желала Елизавета, чтобы на нее взглянул
народ, а Лейстер - объяснил ее  самой  королеве.  Что  же  касается  графини
Эссекс, которой суждено было сыграть такую выдающуюся роль в жизни Лейстера,
то ее роль в пьесе самая ничтожная.  Она  высказывает  свою  любовь  лишь  в
нескольких скромных словах,  выражающих  ее  радость  по  поводу  того,  что
Эндимион, находившийся 40 лет в  состоянии  сна  и  превратившийся  под  его
влиянием в старца,  пробужден  одним  поцелуем  Цинтии  и  снова  помолодел.
Вероятно, связь Лейстера с графиней Летицией Эссекс  произвела  на  Шекспира
глубокое впечатление. По приказанию Лейстера муж этой дамы находился  долгое
время в отлучке, сначала в  качестве  губернатора  в  Ольстере,  а  потом  в
качестве наместника в Ирландии, и когда он в 1575 г. умер, - народ говорил о
яде, хотя это и не доказано - то его вдова вступила несколько дней спустя  в
тайный брак с его предполагавшимся убийцей. Когда же Лейстер  через  12  лет
скоропостижно скончался, -народ и на этот раз заговорил о яде -  то  в  этом
факте все увидели справедливую кару неба, ниспосланную  на  голову  великого
преступника. Быть может, Шекспир воспользовался этими событиями как одним из
мотивов для своего "Гамлета". Находился ли Лейстер в связи  с  графиней  еще
при жизни мужа, неизвестно, хотя и очень вероятно. Но отношения леди  Эссекс
к Роберту, ее сыну от первого брака,  оставались  во  всяком  случае  самыми
теплыми. Впрочем, графиня впала в немилость  у  королевы  и  лишилась  права
являться ко двору. Шекспир сохранил имена, встречающиеся у Липли, и  перевел
их только на английский язык. Таким образом,  Цинтия  превратилась  в  луну,
Теллус - в землю, Флоскула - в маленький цветочек, и с этим  комментарием  в
руках каждый будет, конечно, удивляться той тонкой, деликатной и поэтической
манере, с которой здесь  затронуты  семейные  обстоятельства  графа  Роберта
Эссекса, предполагаемого жениха:

                      В то самое мгновенье
                      Я увидал (но видеть ты не мог),
                      Что Купидон в своем вооруженьи
                      Летел меж хладною луною и землей
                      И целился в прекрасную весталку,
                      Которая на западе царит.
                      Вдруг он в нее пустил стрелу из лука
                      Так сильно, что как будто был намерен
                      Он не одно, а тысяч сто сердец
                      Пронзить одной пылающей стрелой!
                      И что ж! Стрела, попавши в хладный месяц,
                      Потухла там от девственных лучей.
                      И видел я, как царственная дева
                      Свободная пошла своим путем.
                      И в чистые вновь погрузилась думы.
                      Однако я заметил, что стрела
                      На западный цветок упала:
                      Он прежде был так бел, как молоко,
                      Но раненый любовию, от раны
                      Он сделался пурпурным.

     И вот, при помощи сока  из  этого  цветка,  Оберон  заставляет  каждого
мужчину и каждую женщину влюбляться в первого встречного.
     Шекспир позволил себе  этот  льстивый  намек  на  королеву,  являющийся
совершенно единичным случаем  в  его  произведениях,  только  с  тем,  чтобы
расположить королеву благосклонно к свадьбе фаворита, другими словами, чтобы
смягчить тот гнев, с которым она встречала каждую попытку  не  только  своих
любимцев, но и вообще своих  придворных  вступать  в  брак  по  собственному
желанию. А ведь Эссекс находился с ней в очень интимных отношениях.  В  1587
г. он вытеснил из ее сердца Вальтера Рэлея, и хотя королева была  34  годами
старше того, кто недавно был ее любовником, Шекспиру не  удалось  заручиться
ее благосклонным отношением к молодой чете. Невеста  получила  приказание  -
"жить в полном уединении в доме своей матери!"
     "Сон  в  летнюю  ночь"  -  это  первое  цельное,  вечное   произведение
искусства, созданное Шекспиром. Если влюбленные парочки очерчены слабо и  не
возбуждают никакого интереса, то этот  недостаток  не  вносит  диссонанса  в
общее впечатление. Если перемены  в  чувствах  героев  остаются  без  всякой
мотивировки, то за  это  едва  ли  следует  обвинять  автора,  так  как  эти
неожиданные метаморфозы  объясняются  волшебством  Оберона,  воспроизводящим
символически непостоянство и силу эротического  воображения.  В  изображении
Титании, влюбленной до безумия в ткача с ослиной головой, сквозит  наряду  с
глубокомыслием шаловливая насмешка. А за непостоянными  отношениями  молодых
людей, то стремящихся друг к другу, то  изменяющих  друг  другу,  скрывается
целая шутливая философия любви.
     Нигде у Шекспира не выделяется так резко струя народная и сельская, как
именно в этой пьесе. Здесь всюду  чувствуется  любовь  к  природе  и  знание
природы, столь свойственные деревенским обывателям, но только  просветленные
поэтическим настроением. Здесь говорится о бесконечном количестве растений и
насекомых, и все, что о них говорится, доказывает, что сам автор их наблюдал
и изучал. Ни в одной пьесе не перечисляется и  не  описывается  такая  масса
цветов, плодов и деревьев. Эллакомб в статье "О временах  года  у  Шекспира"
насчитывает около 42 видов, упоминаемых в нашей пьесе. Сравнения, взятые  из
жизни природы, мелькают на каждом шагу. Когда Елена описывает так мило  свою
школьную дружбу с Гермией, она говорит так (III, 2):

                     О! Мы росли, как вишенка двойная,
                     Что раздвоенной кажется на взгляд,
                     Но связана одним и тем же стеблем.

     Когда Титания требует, чтобы эльфы исполняли все прихоти ее  поклонника
с ослиной головой, она заявляет (III, 1):

                   Любезными прошу быть с этим смертным.
                   Все прыгайте, резвитесь перед ним,
                   Его кормить несите абрикосы,
                   Смородину, пурпурный виноград,
                   И ягоды шелковицы, и фиги.
                   У диких пчел похитьте сладкий мед,
                   А ножки их, напитанные воском,
                   Повырвите, и факелы поделав,
                   Зажгите их у светляков в глазах,
                   Чтоб освещать и сон, и пробужденье
                   Любезного. У бабочек цветных
                   Вы крылышки цветные оборвите,
                   Чтоб отгонять, как веерами, ими
                   Лучи луны от усыпленных глаз...
                   Приветствуйте его скорее, эльфы!

     В связи с чувством природы находится  у  Шекспира  его  народность.  Он
глубоко проник в тайники народных поверий, он оживил те  образы,  в  которые
верит крестьянин и  о  которых  поется  в  балладах,  и  он,  не  стесняясь,
составляет гномов и эльфов с более изящными фигурами искусственного эпоса, с
Обероном, который, несомненно, французского происхождения (l'aube du  jonr),
и с  Титанией,  именем  которой  Овидий  называет  в  "Метаморфозах"  сестру
Титана-Солнца. Весьма возможно, что пьеса Лилии "The Maid's  Metamorphosis",
напечатанная в 1600 г., написана несколько раньше "Сна  в  летнюю  ночь".  В
таком  случае  Шекспир  мог  заимствовать  из   прекрасного   хора   эльфов,
встречающегося  здесь,  несколько  мотивов  для  своих  собственных  реплик.
Существует вообще некоторое сходство в  диалоге  обеих  пьес.  Манеру  Лилли
напоминает, например, следующий отрывок (III, 1):

     Основа. Не угодно ли вашей чести сказать мне свое имя.
     Первый эльф. Паутинка.
     Основа. Я бы желал покороче с вами  познакомиться,  любезная  Паутинка.
Если я обрежу палец, то я возьму смелость прибегнуть к  вашей  помощи.  Ваше
имя, честный господин?
     Второй эльф. Душистый Горошек.
     Основа. Прошу вас поручить меня благосклонности госпожи Шелухи -  вашей
матушки, и господина Стручка - вашего батюшки.  Любезный  господин  Душистый
Горошек, я чрезвычайно  желаю  познакомиться  с  вами  покороче.  Ваше  имя,
сударь?
     Тр