льзя и не
должно ожидать, чтоб он в один миг измыслил такую  ловкую  штуку,  да  и  не
настолько, думается, мой господин  невменяем,  чтобы  мои  шаткие  и  слабые
доводы могли уверить его в  том,  что  просто  из  ряду  вон.  Но  все-таки,
сеньора, пусть ваше добродушие не думает, что  я  человек  зловредный:  ведь
такой чурбан, как я, не  обязан  видеть  насквозь  тайные  мысли  и  каверзы
распроклятых волшебников, - я  все  это  придумал,  чтоб  избежать  попреков
сеньора Дон Кихота, а не затем, чтоб ему повредить, а коли  вышло  наоборот,
то ведь бог там, на небе, знает сердца наши.
     - И то правда, - заметила герцогиня. - А теперь скажи мне,  Санчо,  что
это ты толковал про пещеру Монтесиноса? Мне весьма любопытно это знать.
     Тут Санчо Панса во всех подробностях рассказал о приключении, описанном
выше. Герцогиня же, выслушав его, сказала:
     - Из этого происшествия можно сделать вот какой вывод: если досточтимый
Дон Кихот утверждает, что видел там ту самую сельчанку, которую Санчо  видел
близ  Тобосо,  то,  разумеется,  это  и  есть  Дульсинея,  и,   следственно,
волшебники - народ в высшей степени шустрый и прыткий.
     - Вот и я то же  говорю,  -  подхватил  Санчо  Панса,  -  коли  сеньора
Дульсинея Тобосская заколдована, то  тем  хуже  для  нее,  а  я  не  намерен
связываться с недругами моего господина: их, поди, гибель,  и  все,  как  на
подбор,  злющие.  Говоря  по  чистой  совести,  я  видел  крестьянку,  и  за
крестьянку ее принял, и за крестьянку ее почитаю, а если это была Дульсинея,
то я тут ни сном ни духом, и  мне  до  этого  никакого  дела  нет,  иначе  я
рассержусь. Что это, в самом деле, так и ходят за  мной  по  пятам,  и  все:
"Шу-шу-шу, шу-шу-шу, Санчо сказал то-то, Санчо сделал  то-то,  Санчо  пошел,
Санчо пришел", как будто Санчо - это невесть  кто,  а  не  тот  самый  Санчо
Панса, про которого весь свет узнал из книжек,  -  так,  по  крайности,  мне
говорил Самсон Карраско, а ведь он в Сала-манке всем бакалаврам бакалавр,  а
такие обыкновенно не врут, разве только им страх как захочется или уж  очень
понадобится. Так что пусть от меня отстанут, а коли слава обо мне добрая,  -
притом же я слыхал  от  моего  господина,  что  доброе  имя  дороже  всякого
богатства, - то приспособьте мне губернаторство, и вы увидите каких я  чудес
натворю, и то сказать: хороший оруженосец не может быть плохим губернатором.
     - Все, что сейчас сказал добрый Санчо,  -  заметила  герцогиня,  -  это
изречения Катона или, по малой мере,  отрывки  из  самого  Микаэле  Веррино,
florentibus occidit annis {3}. В конце  концов,  выражаясь  его  же  языком,
можно сказать, что плохим плащом частенько укрывается хороший пьяница.
     - Верное слово, сеньора, - сказал Санчо, - в жизнь свою  не  пил  я  из
дурных побуждений, - от жажды, правда,  случалось,  потому  ханжества  этого
самого во мне вот на столько нет: я пью, когда есть охота, а также когда  ее
нет и когда угощают, чтобы не прослыть ломакой или невежей. Ведь  если  твой
приятель поднимает за тебя стакан, то разве не каменное сердце нужно  иметь,
чтобы не выпить за него? Но все-таки  у  меня  душа  меру  знает,  тем  паче
оруженосцы странствующих рыцарей большей частью пьют водичку, потому они все
время таскаются по рощам, лесам, лугам, горам и утесам, а  в  таких  местах,
хоть тресни, глоточка вина нигде не добудешь.
     - Я думаю! - молвила герцогиня. - Ну, а теперь, Санчо, ступай  отдохни,
потом мы еще более подробно обо всем поговорим и  примем  меры,  чтобы  тебе
поскорее приспособили, как ты выражаешься, губернаторство.
     Санчо  опять  поцеловал  герцогине  руки  и  попросил  в  виде  особого
одолжения позаботиться об его сером, ибо это, мол, свет его очей.
     - О каком таком сером? - осведомилась герцогиня.
     - О моем осле, - отвечал Санчо. - Чтобы не называть его этим именем,  я
обыкновенно говорю: "серый". Как скоро я вошел к вам в замок, я попросил вот
эту самую сеньору дуэнью за ним приглядеть, а она так на  меня  напустилась,
словно я сказал, что она уродина или же старуха, а между тем  дуэньям  более
свойственно и сродно ухаживать за скотиной, нежели  красоваться  в  хоромах.
Господи, до чего ж ненавидел этих особ один идальго, мой односельчанин!
     - Верно, какой-нибудь мужлан, - ввернула  донья  Родригес,  -  будь  он
благовоспитанным идальго, он бы таких, как я, на руках носил.
     - Ну, полно, перестаньте, - вмешалась  герцогиня,  -  помолчите,  донья
Родригес, и ты, сеньор Панса, успокойся, - заботы о сером я беру на себя: уж
если для Санчо это такая драгоценность, я буду беречь его как зеницу ока.
     - Довольно, если вы будете беречь его  просто,  как  осла,  -  возразил
Санчо, - мы с моим ослом - люди простые, и мы  лучше  согласимся,  чтоб  нас
кинжалом пырнули, нежели быть вам в тягость. Правда, мой  господин  говорит,
что в изъявлении учтивости лучше пересолить,  чем  недосолить,  а  все-таки,
когда речь идет об  их  ослейшествах,  то  здесь  должно  соблюдать  меру  и
держаться середины.
     - Возьми-ка ты осла с собой,  Санчо,  когда  отправишься  управлять,  -
сказала герцогиня, - там он у тебя будет в холе, и работать ему не придется.
     - А что вы думаете, сеньора герцогиня? - сказал Санчо. - Я сам  не  раз
видел, как посылали ослов управлять, так что если я возьму с  собой  своего,
то никого этим не удивлю.
     Слова Санчо снова рассмешили и  позабавили  герцогиню,  и,  послав  его
отдохнуть, она пошла к герцогу, чтобы передать ему  весь  этот  разговор;  и
между ними двумя было решено и условлено, что  они  сыграют  с  Дон  Кихотом
отличную шутку, и притом совершенно в духе рыцарства; и они, правда, сыграли
с  ним  не  одну,  а  много  подобных  шуток,  весьма  уместных  и   острых,
представляющих собою лучшие из приключений, какие только великая эта история
в себе содержит.


     1 ...кресло... Сида Руй, Диаса Воителя  -  мраморное  кресло,  которое,
согласно преданию, Руй Диас  (см.  примеч.  к  гл.  XIX  первой  части  "Дон
Кихота") захватил в числе других трофеев при отвоевании Валенсии у мавров.
     2 ...крестьянина Вамбу оторвали от волов. -  Имеется  в  виду  один  из
последних  готских  королей  Вамба  (672-680),  которому  народное  предание
приписывало крестьянское происхождение, хотя он был из высшей знати.
     3 Умершего во цвете лет (лат.) (цитата  из  стихотворения  итальянского
поэта Анджелло Полипиано на безвременную кончину другого итальянского поэта,
Микаэле Веррино).


        ГЛАВА XXXIV,
     в коей рассказывается о том,  как  был  изобретен  способ  расколдовать
несравненную Дульсинею  Тобосскую,  что  составляет  одно  из  наиславнейших
приключений во всей этой книге

     Великое удовольствие  доставляли  герцогу  и  герцогине  беседы  с  Дон
Кихотом и Санчо Пансою; и, утвердившись в намерении сыграть  с  ними  шутку,
которая отзывала бы и пахла приключением, порешили  они,  дабы  устроить  им
приключение воистину славное, ухватиться за нить Дон-Кихотова  повествования
о пещере Монтесиноса (впрочем, герцогиню всего более  восхищало  простодушие
Санчо, которое доходило до того, что он признал за непреложную истину, будто
Дульсинея Тобосская заколдована, хотя сам же он выступал в качестве  колдуна
и сам же все это подстроил); и вот, через шесть дней по прибытии Дон  Кихота
в замок, герцог и герцогиня, отдавши слугам надлежащие распоряжения, повезли
его  на  псовую  охоту,  в  коей  принимало  участие  столько  загонщиков  и
выжлятников, сколько может быть  разве  на  королевской  охоте.  Дон  Кихоту
предложили охотничий наряд, а равно и Санчо - зеленый, превосходного  сукна,
однако ж Дон Кихот от наряда отказался, объявив,  что  скоро  ему  предстоит
возвратиться к суровой походной жизни и что он не имеет возможности возить с
собой гардероб и всякие прочие пожитки.  Санчо  же  взял  платье  в  расчете
продать его при первом случае.
     Итак, в назначенный день Дон Кихот облачился в свои  доспехи,  а  Санчо
переоделся и верхом на сером, с которым он не пожелал  расстаться,  несмотря
на то, что ему предлагали знатного коня, присоединился к  загонщикам;  затем
вышла разряженная герцогиня, и Дон Кихот, как учтивый и любезный кавалер, не
позволил герцогу ей помочь и тотчас же взял ее иноходца под  уздцы.  Наконец
приблизились они к лесу, росшему между двух высоких гор, и, после того,  как
все лазы, стоянки и охотничьи домики были распределены и люди  разошлись  по
разным  местам,  началась  охота  и  поднялись  невообразимый  шум,  гам   и
улюлюканье, так что из-за лая собак и  звука  рогов  люди  не  слышали  друг
друга.
     Герцогиня сошла с коня и, держа в руках острый дротик, стала там,  где,
сколько ей было известно, имели обыкновение пробегать кабаны. Герцог  и  Дон
Кихот также спешились и стали по правую и по левую ее руку; Санчо же  выбрал
себе место сзади нее, - он так и не слез с осла, коего не  решался  оставить
из боязни, как бы с ним не вышло чего-нибудь худого;  и  едва  лишь  герцог,
герцогиня и Дон Кихот со многочисленною прислугою спешились и выстроились  в
ряд, как вдруг прямо на них, весь в пене, щелкая зубами и клыками,  вымахнул
преогромный кабан, коего травили собаки и гнали выжлятники. При виде его Дон
Кихот заградился щитом, выхватил меч и  двинулся  ему  навстречу,  герцог  с
дротиком в руках - за  ним,  а  герцогиня,  не  удержи  ее  вовремя  герцог,
непременно опередила бы их обоих. Один лишь Санчо при виде большущего  зверя
соскочил с серого, сломя голову пустился бежать и попытался вскарабкаться на
высокий дуб, но это ему  не  удалось;  добравшись  до  середины  дерева,  он
ухватился было за ветку, дабы затем достигнуть  вершины,  однако  ж  ему  не
посчастливилось и не повезло, ибо ветка обломилась, и он полетел  вниз,  но,
зацепившись за сук и не будучи в состоянии достать ногами до земли, повис  в
воздухе. Очутившись в таком положении, видя, что  зеленое  его  полукафтанье
трещит по всем швам, и вообразив, что если  страшный  зверь  побежит  в  эту
сторону, то непременно его достанет, он  начал  так  громко  кричать  и  так
настойчиво звать на помощь, что все те, кто слышал его, но  не  видел,  были
уверены, что он в пасти у дикого зверя. Наконец клыкастый кабан,  пронзенный
множеством дротиков,  рухнул;  тогда  Дон  Кихот,  узнав  Санчо  по  голосу,
повернулся в ту сторону, откуда доносились крики, и увидел, что Санчо  вверх
ногами висит на дубу, а подле него стоит серый, не захотевший покинуть его в
беде; и тут Сид Ахмет Бен-инхали  замечает,  что  вообще  редко  можно  было
видеть Санчо Пансу без серого, а серого без  Санчо  -  так  велики  были  их
взаимная преданность и дружеская привязанность.
     Дон  Кихот  подъехал  и  снял  Санчо  с  дерева,  и  как  скоро   Санчо
почувствовал, что он свободен и что под ним твердая почва,  то  взглянул  на
порванное свое охотничье полукафтанье, и  сердце  у  него  сжалось,  ибо  он
полагал, что такой наряд стоит  целого  состояния.  Тем  временем  громадную
кабанью тушу взвалили на мула, прикрыли ветками розмарина  и  мирта  и,  как
победный трофей, доставили в обширную палатку, разбитую  на  лесной  поляне;
там уже были расставлены столы и приготовлена  такая  обильная  и  роскошная
трапеза, что по ней одной можно было судить о щедрости и великолепии хозяев.
Санчо показал герцогине дыры на порванном своем платье и сказал:
     - Если б мы охотились на зайцев или же на пташек, то я ручаюсь, что мое
полукафтанье не имело бы  такого  вида.  Не  понимаю,  что  за  удовольствие
ожидать зверя, который коли пырнет клыком, так из вас душа вон. Помнится,  в
одной старинной песне есть такие слова:
     Пусть медведями растерзан
     Будешь, как Фавила славный.
     - Это романс о готском короле, - пояснил Дон  Кихот,  -  его  на  охоте
загрыз медведь.
     - Я это и хотел сказать,  -  продолжал  Санчо,  -  не  люблю  я,  когда
вельможи  и  короли  подвергают  себя  таким  опасностям   будто   бы   ради
удовольствия, да и удовольствия-то я никакого не нахожу в убийстве ни в  чем
не повинного животного.
     - Нет, Санчо, ты ошибаешься, - возразил герцог,  -  нет  занятия  более
подходящего и более необходимого для королей и вельмож, нежели псовая охота.
Охота - это прообраз войны: на  охоте  также  есть  свои  военные  хитрости,
засады и ловушки, дабы можно было без риска для себя одолеть противника.  На
охоте мы терпим и дикий холод, и палящий  зной,  презираем  и  сон  и  негу,
укрепляем свои силы, упражняем наше тело, чтобы оно сделалось более  гибким,
- одним словом, это  занятие  вреда  никому  не  причиняет,  а  удовольствие
доставляет многим, наиболее же ценное свойство псовой  охоты  заключается  в
том, что она - не для всех, и это ее отличает  от  других  видов  охоты,  за
исключением, впрочем, соколиной,  которая  также  предназначена  только  для
королей и знатных особ. Итак, Санчо, измени  свое  мнение,  и  когда  будешь
губернаторствовать, то выезжай на охоту, и ты сам увидишь,  что  это  пойдет
тебе на пользу.
     - Ну уж нет, - возразил Санчо, - губернатор честный - сиди дома, и ни с
места. Хорош бы он был: к нему просители по самонужнейшему делу, а  он  себе
развлекается в лесу! Да этак у него все государство  развалится!  По  правде
вам скажу, сеньор: охота  и  всякие  иные  потехи  -  это  скорей  по  части
бездельников, нежели  губернаторов.  Я  же  для  препровождения  времени  по
большим праздникам буду  играть  в  свои  козыри,  а  по  воскресеньям  и  в
небольшие праздники - в кегли, а все эти охоты да  чертохбты  -  не  в  моем
духе, да и совесть мне этого не позволит.
     - Дай бог, Санчо, чтобы так оно и было. На словах-то  мы  все,  как  на
гуслях.
     - Что вы там ни говорите, - возразил Санчо, - а исправному  плательщику
залог не страшен, и не у того дело спорится, кто до свету встать не ленится,
а кому от бога подмога, и ведь не ноги над брюхом начальники,  а  брюхо  над
ногами. Я хочу сказать, что  если  господь  мне  поможет  и  я  честно  буду
исполнять свой долг, то, без сомнения, из меня выйдет орел, а не губернатор,
мне палец в рот не клади!
     - А, чтоб ты пропал, нечистая сила! - воскликнул Дон Кихот. - Когда  же
ты, Санчо, заговоришь без пословиц, плавно и связно, как я тебя столько  раз
учил? А вы, государи мои, лучше не  трогайте  этого  болвана,  он  вам  душу
вымотает своими пословицами: у него их не две и не три, а невесть сколько, и
приводит он их, дай бог  ему  здоровья,  а  заодно  и  мне,  если  только  я
соглашусь его слушать, всегда так вовремя  и  так  кстати,  что  просто  сил
никаких нет.
     - У Санчо Пансы еще больше пословиц, чем у Командора Греческого {1},  -
заметила герцогиня, - и они обладают одним достоинством, которое  ставит  их
ничуть не ниже Командоровых, а именно  -  краткостью.  Мне  лично  пословицы
Санчо  даже  больше  нравятся,  несмотря  на  то,  что  Командоровы  удачнее
применены и более подходят к случаю.
     Беседуя о таких и им подобных занятных вещах, оставили  они  палатку  и
отправились в лес, и в осмотре охотничьих домиков и  стоянок  прошел  у  них
весь день, и неприметно спустилась ночь, однако ж не та ясная и тихая  ночь,
какие обыкновенно стоят в эту пору, то  есть  в  середине  лета;  между  тем
окутавшая  предметы  полумгла  весьма  благоприятствовала  затее  герцога  и
герцогини, и вот, когда сумерки сгустились, внезапно как бы со  всех  концов
запылал лес, и вслед за тем справа и слева,  там  и  сям  послышались  звуки
множества рожков и других военных инструментов,  словно  по  лесу  двигалась
неисчислимая конная рать. Сверкание огней и звуки военной музыки ослепили  и
оглушили всех присутствовавших, даже самих  участников  заговора.  Затем  со
всех сторон стало доноситься: "Алла ил алла!", как обыкновенно кричат мавры,
когда бросаются в бой, зазвучали трубы и кларнеты, забили  барабаны,  запели
флейты, все  почти  в  одно  время,  неумолчно  и  громко,  так  что  только
бесчувственный человек мог бы не впасть в бесчувствие при нестройных  звуках
стольких инструментов. Герцог оцепенел, герцогиня была поражена,  Дон  Кихот
пришел в изумление, Санчо Панса затрясся, даже участники  заговора  -  и  те
испугались. От страха никто  не  мог  вымолвить  слова,  и  тут  перед  ними
предстал гонец: одет он был чертом, а вместо корнета у него был  невероятных
размеров, с огромным отверстием рог, издававший хриплые и зловещие звуки.
     - Гей, любезный гонец! - окликнул его герцог. - Кто ты таков, куда путь
держишь и что это за войско словно бы движется по лесу?
     На это гонец громовым и ужасным голосом ответил так:
     - Я - дьявол, я ищу Дон  Кихота  Ламанчского,  а  по  лесу  едут  шесть
отрядов волшебников и везут на триумфальной колеснице несравненную Дульсинею
Тобосскую.  Она  едет  сюда  заколдованная,  вместе  с   храбрым   французом
Монтесиносом,  дабы  уведомить  Дон   Кихота,   каким   образом   можно   ее
расколдовать.
     - Когда б ты был дьявол, как ты уверяешь и как это можно  заключить  по
твоей образине, ты бы уж давно догадался, что рыцарь Дон Кихот Ламанчский  -
вот он, перед тобой.
     - Клянусь богом и своею совестью, я его не заметил, - молвил дьявол,  -
у меня так забита голова, что главное-то я и упустил из виду.
     - Стало быть, этот черт - человек  почтенный  и  добрый  христианин,  -
заметил Санчо, - иначе он не стал бы клясться  богом  и  своею  совестью.  Я
начинаю думать, что и в аду можно встретить добрых людей.
     Тут дьявол, не сходя с коня, повернулся лицом к Дон Кихоту и сказал:
     - К тебе, Рыцарь Львов (чтоб ты попал к  ним  в  когти!),  послал  меня
злосчастный, но отважный  рыцарь  Монтесинос  и  велел  передать,  чтобы  ты
дожидался его на том самом месте, где я с тобою встречусь: он везет с  собой
так называемую Дульсинею  Тобосскую  и  должен  тебе  поведать,  что  должно
предпринять, дабы расколдовать ее. А  как  не  о  чем  мне  больше  с  тобой
разговаривать, то и незачем мне тут оставаться.  Итак,  значит,  черти  -  с
тобой, такие же точно, как я, а с вами, сеньоры, - добрые ангелы.
     Произнеся эти слова, он затрубил в свой чудовищный рог и, не  дожидаясь
ответа, поворотил коня и исчез.
     Все снова пришли в изумление, особливо  Санчо  и  Дон  Кихот:  Санчо  -
оттого, что все наперекор  истине  в  один  голос  твердили,  что  Дульсинея
заколдована, Дон Кихот же - оттого, что он  сам  не  был  уверен,  точно  ли
происходили с ним разные события в пещере Монтесиноса. И он  все  еще  занят
был этими мыслями, когда герцог спросил его:
     - Вы намерены дожидаться, сеньор Дон Кихот?
     - А как же иначе? - отвечал Дон Кихот. - Если  даже  на  меня  весь  ад
ополчится, я все равно буду ждать - бесстрашно и неколебимо.
     - Ну, а если мне доведется увидеть еще одного черта и  услышать  другой
такой рог, - объявил  Санчо,  -  то  я  уж  буду  дожидаться  где-нибудь  во
Фландрии.
     Тем временем стало совсем темно, и в лесу замелькали  огоньки,  подобно
как  в  небе  мелькают  сухие  испарения   земли,   которые   нашему   взору
представляются падающими звездами. Вслед за тем послышался страшный шум, как
бы заскрипели колеса  телег,  запряженных  волами;  говорят,  будто  бы  это
немолчное и пронзительное скрипение пугает даже волков и медведей.  К  этому
бедствию присоединилось новое, горше прежнего,  а  именно:  присутствовавшим
показалось, будто на всех четырех концах леса одновременно происходят стычки
и сражения, ибо вон в той стороне раздавался  тяжкий  и  устрашающий  грохот
орудий, там шла частая стрельба из мушкетов, где-то совсем близко  слышались
клики бойцов, издали долетали непрекращавшиеся вопли мавров: "Алла ил алла!"
Одним словом, корнеты, охотничьи рога,  рожки,  кларнеты,  трубы,  барабаны,
пушки, аркебузы, а главное, ужасный скрип телег  -  все  сливалось  в  такой
нестройный и потрясающий гул, что Дон Кихоту,  дабы  не  дрогнуть,  пришлось
собрать все свое мужество, меж