интерпретации.
   Маленький аэродром жил своей привычной жизнью. Три самолетика отдыха-
ли, присев на хвосты, как стрекозы. Цвели крупные ромашки.
   На краю летного поля стояла изба. Комендант аэропорта, толстая Фрося,
баюкала в коляске ребенка.
   - Фрося! - Громов высунулся в окно. - Оглохла, что ли?
   - Чего?
   - Где у нас скрепки лежат?
   - На шкафу погляди! - крикнула Фрося.
   В небе заурчало. Над лесом летел вертолет "МК 44-92". Он шел так низ-
ко, что, казалось, цеплял колесами верхушки деревьев.
   - Опять лихачит! - крикнула Фрося мужу-начальнику. -  Грохнется  ког-
да-нибудь, а тебя под суд.
   Громов надел китель, фуражку, посмотрел в зеркало и нахмурился.  Про-
верил в зеркале свой грозный вид и вышел из диспетчерской на поле,  ста-
раясь в дороге не растерять найденное выражение.
   К Фросе подъехала на велосипеде почтальонша Зинаида.
   - Фрось, кто у вас на "МК 44-92" летает? - спросила Зинаида.
   - А вон... этот, новенький.
   Летчик тем временем посадил вертолет и шел по полю.
   - Журавлев! - строго окликнул его Громов.
   Летчик подошел. Вытянулся перед начальством.
   - Вы почему опять летаете на критической высоте?
   - Я больше не буду, - сразу же сдался летчик.
   - Буду, не буду... Вот что, Журавлев! Здесь у нас не детский  сад.  В
следующий раз лишитесь первого талона. Ясно?
   - Ясно. Разрешите идти?
   - Идите.
   Летчик четко, по-военному зашагал по полю.
   - Постойте... - остановил Громов.
   Летчик повернулся на сто восемьдесят градусов  и  четко,  по-военному
зашагал в обратном направлении, к Громову.
   - Все хочу спросить, да забываю. Что это на вас столько железа  наве-
шано?
   - Где железо? - не понял летчик.
   - Вот это, например, для чего? - Громов указал на цепочку, ведущую  в
карман.
   - Компас. - Он достал компас.
   - Так в самолете же есть.
   - На всякий случай, - неопределенно объяснил Журавлев.
   - А на шее чего? Пропеллер?
   - Камешек. Куриный бог.
   Летчик достал и показал камешек. Камешек был маленький и с дыркой.
   - А камень для чего?
   - Это... - Летчик покраснел. - Это талисман... На счастье...
   Не таких орлов хотел бы иметь Громов у себя на службе. Но служба - не
жена. Выбирать не приходится. Кого пришлют, тем и командуешь.
   - Ладно, идите, - разрешил Громов.
   Летчик зашагал по полю.
   - Молодой человек! - позвала почтальонша Зинаида.
   Летчик не обернулся.
   - Мужчина! - поправила себя Зинаида.
   - Вы мне?
   - Вам, а кому же еще... - сказала Фрося. - Тебе тут  письмо  заказное
пришло. Распишись...
   На городской площади летчик сел в рейсовый автобус.
   - Простите, - спросил он у кондукторши. - До Бересневки далеко?
   - Да не... До Лещевки - сто... А там пешком километров семь...
   Летчик достал из кармана повестку из милиции и стал ее  изучать.  По-
вестка была странноватая. Рядом  со  словом  "товарищ"  была  зачеркнута
чья-то фамилия, а сверху написано "Летчик МК 44-92". В разделе "явиться"
адрес был зачеркнут, а сверху написано: "Деревня Бересневка, Сукино  бо-
лото".
   Летчик пожал плечами, спрятал повестку и достал из планшетки карту.
   В мире творились самые невероятные события: дефицит торгового баланса
Мексики в первом полугодии 1978 года составил 693 миллиона долларов; из-
раильские агрессоры угнали и уничтожили  японский  пассажирский  самолет
"Боинг-707"; Министерство связи  СССР  выпустило  в  обращение  почтовый
блок, посвященный 500-летию со дня рождения выдающегося итальянского ху-
дожника Джорджоне. А Танька Канарейкина собиралась на свидание.
   Она вышла из дому в галошах на босу ногу, в байковом халате и в плат-
ке, повязанном по самые брови, как у бабки Маланьи. Позади шла  Вероника
и несла узелок.
   Прошли по деревне, как две странницы.
   Вышли к оврагу, и тут случился легкий маскарад: Танька  сбросила  ха-
лат, галоши, платок и оказалась в полном боевом снаряжении: юбка-миди  и
кофточка-лапша. Развязала узелок, достала босоножки-платформы.  Переобу-
лась. Вероника сложила и связала в узелок все ненужные одежки.
   - Значит, так: ты ему "здрасте", он тебе "здрасте", - напомнила Веро-
ника. - Ты говоришь: "Хотите, я вам спою?" Он говорит: "Хочу".  Ты  спо-
ешь, он влюбится...
   - А вдруг не влюбится?
   - Обязательно влюбится. Вон я на елке спела, так в  меня  сразу  трое
влюбились. Ты споешь, он скажет: "Давайте с вами дружить".
   - Знаешь что, - попросила Танька сестру. - Ты в  кустах  спрячься.  А
если он полезет целоваться, выйди и скажи: "Таня, тебя папа зовет".
   - Ага... а мне посмотреть интересно.
   - Идет... - ахнула Танька. - Прячься.
   Вероника ринулась в кусты, а Танька села на сваленное дерево и засты-
ла.
   По полю с компасом в одной руке и с картой в другой шел летчик.
   Приблизился к Таньке. Спросил:
   - Девочка, это Сукино болото?
   - Да... - пролепетала Танька.
   Болото выглядело как романтический заросший пруд, и  было  непонятно,
почему оно называется болотом. И вообще ничего не понятно.
   Летчик пожал плечами. Потом сунул компас в  карман  и  стал  прохажи-
ваться перед Танькой, не обращая на нее ни малейшего внимания.
   Танька была так смущена и перепугана, что даже не могла понять:  нра-
вится ей летчик или нет. Джинсы в обтяжку, а выражение такое,  будто  он
получил из дома плохое письмо. Стоит  тут,  возле  Таньки,  а  думает  о
чем-то другом.
   От деревни по дороге на велосипеде ехал Вадим. К багажнику была  при-
вязана пластмассовая канистра. Стало быть, его послали за керосином.
   Вероника вылезла из кустов и стала так, чтобы Вадим ее заметил. Когда
Вероника чего-нибудь очень хотела, она обязательно добивалась. Так вышло
и на этот раз: Вадим ее заметил.
   - Пришел? - спросил Вадим, притормаживая около  Вероники.  Он  был  в
курсе событий, поскольку через него доставали повестку из милиции.
   - Пришел. Вон они.
   Вадим слез с велосипеда и примкнул к наблюдательному пункту.
   - Ничего, - определил Вадим. - Фирма.
   - Он на трубе играет, - похвастала Вероника.
   - Пойдем в клуб, - позвал Вадим. - На семь часов. Там кино  привезли.
Индийское.
   - Не могу, - отказалась Вероника. - Я тут должна сидеть.
   - Зачем?
   - Когда летчик полезет целоваться, надо выйти и сказать: "Таня,  тебя
папа зовет".
   - Он еще не скоро полезет, - убежденно сказал Вадим. - Можно  посмот-
реть и вернуться.
   Бабка Маланья несла ведра на коромысле, когда ее догнали на велосипе-
де Вадим и Вероника.
   Вадим выжимал педали, а Вероника сидела на раме.
   - Баба Маланья, будь другом, а? - обратился Вадим.
   - Посиди в кустах у Сукина болота.
   - Чего? - удивилась Маланья.
   - Там Танька с летчиком. Гуляют, - объяснила Вероника. - Как летчик к
ней полезет целоваться, ты выходишь и говоришь: "Таня, иди  домой,  тебя
папа зовет".
   - А что за летчик? - поинтересовалась Маланья.
   - Из Верхних Ямок.
   - Не пойду, - отказалась Маланья. - Вдруг он мне в лоб закатает...
   - Не закатает, - сказал Вадим. - Он культурный.
   - Музыкант, - добавила Вероника.
   - Ну и что? Федька Федосеев тоже музыкант. На гармошке играет. А  как
надерется, пять человек не свяжут.
   Маланья поправила на плечах коромысло и пошла  своей  дорогой.  Вадим
посмотрел ей вслед.
   - Да черт с ними, - сказал он, имея в виду Таньку с  летчиком.  -  Не
убьет же он ее, в конце концов. Ну, подумаешь, поцелует один раз. Что  с
ней сделается...
   - Нет, - не согласилась Вероника. - Это безответственно.
   Вадим покрутил головой и вдруг увидел по другую сторону  пруда  Мишку
Синицына. Мишка мыл свой мотоцикл, загнав его в пруд.
   - Миш! Будь другом, а? - громко, напрягая горло, крикнул Вадим.
   - А чего надо? - громко крикнул Мишка.
   - Посиди в кустах у Сукина болота.
   - А зачем? - Мишка выпрямился и перестал мыть свою машину.
   - Там Танька с летчиком. Гуляют! - крикнула Вероника.
   - А мое какое дело!
   - Как летчик к ней полезет целоваться, ты выходишь и говоришь: "Таня,
иди домой, тебя папа зовет".
   А дальше действие развивалось следующим образом: летчик все  прохажи-
вался взад-вперед, ожидая того, кто его вызвал повесткой, Танька смотре-
ла в спину летчика, а когда он оборачивался, тут  же  отводила  глаза  и
напряженно смотрела перед собой.
   Летчику надоело ждать. Он остановился и спросил:
   - Девочка, а где тут у вас милиция?
   - Там... - Танька повела рукой.
   - Где там?
   - Возле колодца.
   - Возле какого колодца?
   - Возле клуба.
   - Девочка, я тебя очень прошу: если сюда придет  милиционер,  ты  ему
скажи, что я пошел прямо в милицию. Ладно?
   - Ладно.
   - Спасибо большое...
   Летчик улыбнулся какой-то неопределенной, очень  вежливой  улыбкой  и
пошел.
   Танька встала. Смотрела, как он уходит.
   - Товарищ летчик! - позвала она с отчаяньем.
   Летчик остановился. Обернулся.
   - Здрасте... - сказала Танька. Она действовала по программе Вероники.
   - Здравствуй, - удивился летчик.
   - Хотите, я вам спою?
   - Зачем? - еще больше удивился летчик.
   - Так просто...
   - Ну спой, - разрешил летчик, подумав.
   Танька в волнении сглотнула, набрала  воздуха,  выдохнула  и  сказала
сердито:
   - Да не буду я! Еще чего!
   И в это время из кустов вышел Мишка Синицын.
   - Татьяна, тебя папа зовет, - небрежно бросил он Таньке.  Глядел  он,
однако, не на Таньку, а на летчика и медленно к нему направлялся.
   Подошел к летчику, встал перед ним с грозным видом.
   - А ну мотай отсюда! - приказал он.
   - Ты это кому говоришь? - не испугался летчик.
   - Тебе, - не испугался Мишка. - Иди, иди, гуляй! - и легонько толкнул
его ладошкой в грудь.
   - А в чем, собственно говоря, дело? - начал обижаться летчик.
   - А в том, - объяснил Мишка и толкнул летчика посильнее.
   - Да отстань ты, в конце концов, - обозлился летчик и  толкнул  Мишку
так, что тот не устоял на ногах.
   - Ах, так? - бесстрашно завопил Мишка. - Ну, держись!
   Он вскочил на ноги и ринулся на летчика.
   Летчик схватил Мишку, завел ему руки за спину, повалил  на  землю,  а
сам сел сверху.
   - Сдаешься? - спросил летчик.
   - Вот фига тебе! - не сдавался Мишка и извивался под летчиком.
   Летчик еще плотнее притиснул Мишку к земле.
   - Товарищ летчик! Пустите его! Ему недавно аппендицит  вырезали!  Ему
нельзя! - Танька взволнованно бегала вокруг дерущихся. - Товарищ летчик!
Ну, пожалуйста!
   Летчик не обращал на нее никакого внимания, сидел на поверженном Миш-
ке. Тогда Танька подняла с земли здоровенный сук, подошла сзади и  стук-
нула летчика по макушке.
   Летчик ухватился за голову обеими руками, поднялся с Мишки.  Обернул-
ся, глядя на Таньку.
   И небо, и Танька, и лес слегка поплыли перед его глазами.
   - Ой! - смутилась Танька. - Извините, пожалуйста.
   - Ненормальная, - сказал летчик.
   Повернулся и пошел прочь, не глядя. Споткнулся о корягу и  полетел  в
болото.
   Мишка вскочил на ноги и победно захохотал над посрамленным  противни-
ком. Они подбежали к болоту и стали  смотреть  вниз.  Внизу  расходились
круги.
   Круги разошлись. Стало гладко.
   - Потонул! - в ужасе молвила Танька.
   Мишка, не раздумывая, прыгнул в чем был. Танька -  за  Мишкой.  Через
несколько секунд они вынырнули - все в болотной  тине.  Летчик  вынырнул
метрах в десяти и пошел к противоположному берегу.
   - Товарищ летчик! - крикнула Танька. Летчик обернулся. - Только вы  в
милицию не ходите! Это я вам повестку прислала.
   - Вот я сообщу в твою пионерскую организацию. Будешь знать... - приг-
розил летчик. - Хулиганка!
   - Герой кверху дырой! - крикнул Мишка.
   И разошлись по сторонам. Летчик в одну сторону.  Танька  с  Мишкой  в
другую.
   - Зря ты влезла, - заметил Мишка, разводя коленями и руками кувшинки.
- Я б ему тройной суплес провел...
   Выбрались из болота. Вода с обоих текла ручьями. Необходимо было  вы-
жать одежду.
   - Отвернись! - велела Танька и пошла в кусты.
   Мишка отвернулся и пошел в соседние заросли. Сбросил с себя  рубашку,
брюки, майку.
   - Э! - вдруг спохватился он. - А какую ты ему повестку прислала?
   - Свидание назначила! - крикнула Танька.
   - Зачем?
   - Влюбилась!
   - Чего? - Мишка вышел из кустов, с недоумением уставился на  коварную
Таньку.
   В траве у самой воды лежала оборванная цепочка  с  камешком  "куриный
бог".
   Город спал.
   Возле старинного лабаза, выстроенного когда-то купцами, а ныне имену-
емого "Универсам", дремал сторож с берданкой.
   По дороге, прихрамывая, плелся летчик Валерий Иванович Журавлев.
   - Дедушка, это какая деревня? - спросил он у сторожа.
   - Это город, - отозвался сторож. - Нижние Ямки.
   Летчик заглянул в карту.
   - Сбился, - сказал он после молчания. - Надо было восточнее брать.
   Первые лучи восходящего солнца освещали самолеты в крупных каплях ро-
сы.
   Громов и Фрося обихаживали свой аэродром. Фрося посыпала дорожки жел-
тым песочком. А Громов подновлял свежими белилами посадочные квадраты.
   - Вась, а Вась... Глянь, - позвала Фрося.
   Громов выпрямился. Обернулся.
   По дорожке к бараку общежития плелся летчик. Грязь и тина на нем  вы-
сохли, он был весь серый и походил на памятник себе.
   - Я ж говорила... А ты волновался, - заметила Фрося.
   Летчик увидел начальство. Остановился и вежливо поздоровался:
   - Здравствуйте...
   - Здрасте, здрасте... - сказала Фрося.
   Помолчали.
   - Красивый рассвет, - поделился летчик, преданно глядя на Громова.
   Громов не отреагировал.
   - Очень красивый, - сказала Фрося.
   Летчик оглядел себя. Потом сказал сконфуженно:
   - Упал.
   - Бывает... - отозвалась Фрося.
   - Ну, я пойду посплю... А то заблудился вон... Петлял...
   - Конечно, - ласково сказала Фрося.
   Летчик улыбнулся сконфуженно и пошел своей дорогой.
   Фрося и Громов провожали его глазами.
   Летчик вдруг обернулся и произнес восторженно:
   - Степью пахнет!
   - Ага. Пахнет, - согласилась Фрося.
   Опять помолчали.
   - Ну, я пошел, - пообещал летчик.
   - Конечно, - согласилась Фрося.
   Летчик удалился.
   - Алкаш к тому же, - заключил Громов. Коротко и ясно.
   В деревне утро начинается рано.
   Солнце только-только вернулось в Бересневку из Америки, а Танька  уже
вышла, потягиваясь, на крыльцо.
   Потянулась. Распахнула глаза и поздоровалась:
   - Здравствуй, утро!
   "Здравствуй, Танька!" - сказало бы утро, если бы умело говорить.
   Потом Танька вошла в сарай и поставила ведро под корову.
   - Здравствуй, Пальма! - сказала Танька.
   "Здравствуй, Таня", - сказала бы корова, если бы умела говорить.
   Струйки молока застучали о ведро. И вдруг утро наполнилось мяукающими
звуками электрогитары. Танька прекратила доить. Вышла из сарая. Выгляну-
ла через забор, и вот что она увидела: Мишка Синицын сидел против своего
дома с электрогитарой марки "Эврика". Рядом с ним сидела секретарша  Ме-
щерякова Малашкина Валя, босая и с грязными пятками.
   Мишка вопил песню про шикарный город Ялту, а Валя высокомерно поводи-
ла головой, будто имела прямое отношение и к Мишке, и к гитаре "Эврика",
и к шикарному городу на южном берегу.
   Танька посмотрела на орущего Мишку, на разомлевшую от счастья  сопер-
ницу. Метнулась в дом. Подскочила к проигрывателю. Поставила его на  по-
доконник. Включила на полную мощность.
   "Бам-бам-бам-бам-бам! Это поют миллионы!" - заорал певец на  всю  де-
ревню Бересневку.
   Мишка поставил регулятор на максимум и завопил громче  проигрывателя.
Шло состязание не на качество, а на громкость.
   Из соседней комнаты вышел Николай Канарейкин, молча выключил проигры-
ватель и вытащил предохранитель. Николай был человеком замкнутым и пред-
почитал словам поступки.
   У Таньки стало тихо, а Мишка ликующе вопил:
   Я-лта! Где растет голубой виноград,
   Ялта! Где цыгане ночами не спят.
   Ялта! Там, где мы повстречались с тобой...
   Танька закрыла окно и задернула занавески, но песня доставала ее  са-
молюбие, и это было почти невыносимо.
   Тогда Танька надела юбку-миди, босоножки на платформе и вышла из  до-
му.
   Мишка увидел Таньку. Быстро подвинул лицо к Вале и тихо сказал:
   - У меня соринка в глаз попала. А ну посмотри!
   Валя полезла руками Мишке в глаз, чтобы оттянуть веко.
   - Да ты глазами, глазами!
   Валя близко подвела свои глаза к Мишкиным. Они застыли лицо в лицо.
   Танька тем временем прошла за Мишкиной спиной в его двор. Завела  мо-
тоцикл, села и выехала со двора.
   - Эй! - Мишка вскочил. - Ты куда?
   - к летчику! В Ялту с ним полечу! - крикнула Танька, и мотоцикл, вих-
ляя, понес ее по дороге.
   - Стой! - Мишка выбежал на шоссе и помчался по нему,  сильно  работая
локтями и лопатками. Остановил грузовик. Сел и уехал.
   Два недоумевающих существа остались в деревне Бересневка:  секретарша
Мещерякова Малашкина Валя и корова Пальма.
   Летчик Журавлев и механик Кеша стояли на летном поле и  ковырялись  в
недрах вертолета. Вернее, ковырялся Кеша, а Журавлев стоял рядом и моро-
чил ему голову.
   - Клапана проверь, пожалуйста...
   - Я ж только что проверял.
   Летчик постоял, потом пошел к кабине. Остановился.
   - А масло мы залили?
   - Да я ж десять лет работаю, - сказал Кеша.
   - А бензин?
   - Слушай, - заподозрил Кеша. - А ты что, не летал никогда?
   - Почему же не летал?
   - А чего ж боишься?
   - Почему боюсь? Ничего я не боюсь.
   - Ну и лети.
   - Я и лечу.
   Летчик залез в кабину.
   - Ну, я полетел, - предупредил он.
   - Ну и лети...
   Летчик огляделся по сторонам, как бы мысленно прощаясь со  всем,  что
так не существенно, если с этим жить, так драгоценно, если с  этим  про-
щаться: с полем в ромашках, с простым деревянным срубом на краю поля...
   Фрося косила на аэродроме высокую траву, когда на нее, как на  голову
снег, свалился Мишка Синицын.
   - Где она? - в панике заорал Мишка.
   - Кто "она"? - не разобрала Фрося.
   - Танька!
   - Какая еще Танька?
   - Брось темнить! Вон мой мотоцикл.
   Мишка показал пальцем в сторону дома Громова, где стоял абсолютно та-
кой же, как у Мишки, мотоцикл.
   Фрося глянула в ту же сторону.
   - Твой, как же... Разбежался.
   - А где он?
   - Кто "он"?
   - Летчик...
   - Тут все летчики...
   Фрося была бестолковая как пень, и Мишка готов был от нетерпения выс-
кочить из собственной шкуры и бежать во все стороны одновременно.
   - Новый... Этот... В цепочках! Конь в сбруе! - Мишка пытался  опреде-
лить приметы летчика.
   - А, Журавлев? - сообразила Фрося. - Вон он!
   Она показала пальцем на взлетную площадку, от которой, крутя  пропел-
лером, отделялся вертолет.
   - Стой! - завопил Мишка. - Держи его! - и ринулся к площадке.
   - Эй! Нельзя! - испугалась Фрося и помчалась за Мишкой.
   Мишка добежал первым. Ухватился за колесо, которое было в двух метрах
над землей.
   Вертолет пошел вверх, увлекая за собой Мишку. Деревья  стали  отодви-
гаться, а облака, наоборот, приближаться. Мишка уцепился  двумя  руками.
Сильный ветер отдувал его ноги.
   - "Чайка", "Чайка", я "Сокол"! У вас на колесе человек! - кричал Гро-
мов в рацию. Из окна Громова был виден вертолет и болтающийся в  воздухе
человек. - Начинайте посадку! Только аккуратно! Только аккуратно!..
   На взлетной площадке собрался народ. Здесь был врач с носилками, Гро-
мов, механики и пожилой сержант милиции.
   Вертолет снижался. Все стояли, подняв головы, и  смотрели  на  Мишку.
Когда его ноги оказались на высоте  человеческого  роста,  Кеша  ухватил
Мишку за коленки и, отодрав от вертолета, оттащил в сторону.
   Вертолет сел. Оттуда высунулся обескураженный летчик.
   - Что случилось? - спросил он.
   - Вот он! - Мишка вырвался из сильных рук механика.  Рванул  на  себя
дверь. Заглянул в салон. Там было пусто.
   Мишка подбежал к летчику и схватил его за галстук.
   - Где она?
   - Кто она? - не понял летчик.
   - А ты не знаешь? Танька! Канарейкина!
   - Какая еще Канарейкина? - Летчик сбросил  Мишкины  руки  и  отпихнул
его. - Ты что, с ума сошел?
   - Ах, так? - Мишка снял пиджак, бросил е