о-прежнему не  отрывая взгляда от
кофейной гущи. Он обнял  ее за талию, она вздрогнула  и посмотрела  на  него
глазами, полными  боли и гнева.  Калвер  подумал, что  Кэт  --  единственная
родная  ему душа в этом рухнувшем мире. Он обнял ее еще крепче. На  ее  лице
появилось выражение растерянности. Ему казалось, что он понимает эту девушку
без слов, что  за растерянностью стоит один главный вопрос,  который мучил и
его -- почему судьба пощадила  именно  их,  почему в этой кровавой мясорубке
уцелели  именно они. У него не было ответа на этот вопрос. Но, похоже, этого
не знал  никто. Для одних все происшедшее было результатом безумия человека,
погубившего самое  себя, для  других -- Божьей волей.  Может,  были  и  иные
варианты. Но ни один из них не устраивал Калвера.
     Фарадей  меж  тем продолжал  традиционную  процедуру собрания,  которая
внешне ничем не отличалась от обыденной.
     --  Разрешите  представить  вам  моих  коллег. Слева  от  меня  старший
чиновник министерства  гражданской  обороны Алистер Брайс. Справа  -- мистер
Алекс  Дили из министерства  обороны. Рядом с ним  -- доктор Клер Рейнольдс,
которая довольно продолжительное время работает в нашем учреждении, и многие
из  вас  с  ней  уже  знакомы.  Кроме  того,   здесь  присутствуют  служащие
Королевской наблюдательной службы  -- Боб Мак-Ивен и  Шейла Кеннеди, которых
вы  тоже наверняка  видели во время  инспекционных проверок.  Мы ожидали еще
несколько  официальных представителей  других служб, так как на сегодня было
назначено совещание, но, к  сожалению, им, по-видимому, не удалось добраться
до убежища.
     Он замолчал, затем сделал резкое движение рукой, откидывая прядь волос,
покачнулся назад, и Калверу показалось, что он сейчас упадет. Однако все эти
внешние проявления наверняка  просто свидетельствовали  о сильном внутреннем
напряжении.
     --  Пожалуй, это все, что я хотел  вам  сказать, -- проговорил Фарадей,
будто оправдываясь. -- Может быть, вы, Алекс, хотите продолжить?
     И он поспешно сел, явно испытывая облегчение от того, что выполнил свою
миссию. Даже плечи  его слегка распрямились,  а руки судорожно  вцепились  в
край стола, и Калвер  еще раз подумал, что Фарадей закончил свое выступление
как  раз вовремя. Похоже, что силы его были  на исходе, казалось, он вот-вот
упадет в обморок.
     --  Ну  что ж, давайте продолжим, -- сказал Дили ровным  тихим голосом,
который тем не менее каким-то странным образом приковал к себе внимание всех
присутствующих в столовой.  Возможно, было что-то гипнотическое в  том,  что
говорил человек, чье лицо закрывала белая повязка, напоминавшая маску.
     В  отличие от  Фарадея  Дили продолжал сидеть. Может быть, поэтому  его
слова звучали менее официально.
     -- Я прекрасно понимаю  ваше состояние, каждый думает  о своей семье, о
своих близких,  о том, уцелели ли  они после  ядерного  взрыва.  Этот  страх
парализует  волю  и отнимает силы. Кроме того, каждый  наверняка думает  и о
себе:  насколько надежно это убежище, не  проникают  ли  сюда  радиоактивные
осадки, хватит ли запасов еды,  воды и, главное, что вообще будет  дальше  с
нами,  с нашим городом, с тем миром, в котором мы родились, возродится ли он
когда-нибудь. Я могу с уверенностью сказать лишь о том, что мы здесь надежно
защищены  и что  запасов провизии  хватит как минимум на шесть  недель.  Что
касается  воды,  то  нам  тоже  не  о чем  беспокоиться.  В  комплексе  есть
артезианский  колодец,  а  стало  быть,  опасность  заражения отсутствует. Я
надеюсь,  что, акцентируя ваше внимание на  этих моментах, сниму  хоть часть
той непосильной ноши, которую несет каждый из вас.
     Однако в  комнате по-прежнему царила напряженная тишина. Казалось,  его
слова не произвели на окружающих никакого впечатления.
     -- Мистер Фарадей уже сказал, что я представитель министерства обороны.
Я   работаю  в  отделе,   который   занимается   инспектированием   подобных
правительственных  комплексов. Главная  задача нашего отдела -- поддерживать
порядок в подземных оборонительных сооружениях, с тем, чтобы они всегда были
в состоянии соответствующей готовности.
     Он   слегка   наклонился   вперед,   как   будто   собирался   поведать
присутствующим какие-то тайны.
     -- Именно поэтому я знаю  все о  подземных убежищах, как  общественных,
так  и  правительственных.  Причем  не  только в  Лондоне,  но  и  в  других
графствах. Однако  в  настоящий  момент  у  меня нет уверенности,  что мы не
отрезаны от других подобных заведений.
     Эти слова  Дили словно  пробудили собравшихся. Из разных концов комнаты
раздались недовольные голоса. Дили поднял руку, чтобы приостановить шум.
     --  Я понимаю,  что у  каждого из  вас  накопилось много вопросов.  Вы,
несомненно, достоверно хотите знать,  что произошло  на самом  деле  и каков
размер ущерба, нанесенного стране.
     Он  положил  руки на стол и неожиданно замолчал, опустив голову.  Затем
сказал все тем же ровным голосом:
     -- К сожалению, сейчас  я не  могу ответить на эти вопросы. Нам пока не
удалось связаться с другими телефонными станциями.
     Эти  слова  Дили  были встречены новым  всплеском  недовольства. Голоса
срывались на крик. В разговор вмешался Фарадей:
     -- Связь с  другими  станциями временно  потеряна. Пока нам  не удается
соединиться даже  с подземным  центром  дальней  связи  около собора Святого
Павла, менее чем в миле отсюда.
     Сидящий недалеко от Калвера чернокожий инженер резко выкрикнул:
     --  Насколько мне  известно, кабели связи  в  туннелях  имеют  надежную
защиту, предусмотренную на случай атомного нападения.
     -- Да,  вы правы. Кабелепроводы должны  надежно защищать системы связи.
Но,  к сожалению, оказалось, что мы не смогли предвидеть масштабы разрушений
от ядерных бомб. В результате  пострадали жизненно  важные  отделы  в  общей
системе связи.
     Фарадей  замолчал.  Видимо, ему  нечего  было  добавить  к  сказанному.
Выглядел он по-прежнему виноватым. Калвер в  душе  даже посочувствовал этому
человеку: что,  собственно,  он, инженер, мог  противопоставить той страшной
стихии, которая в несколько мгновений разрушила привычный для всех мир.
     Теперь снова заговорил Дили:
     --  Из  информации,  полученной  нами  до  того,  как  связь  оказалась
нарушенной, известно, что на Лондон и его окрестности  сброшено,  по меньшей
мере, пять ядерных боеголовок.
     Он  судорожно  облизнул пересохшие губы, впервые выдав  свое состояние:
стало очевидно, что он нервничает не меньше других. Заговорил он с некоторой
поспешностью,  словно  стремясь  поскорее  сообщить  ту информацию,  которой
владел сам:
     -- У  нас нет  стопроцентной уверенности, но мы думаем,  что  основными
целями были: Гайд-парк, Брентфорд, Хитроу,  Кройдон и Северо-Восточный район
города.
     Калвер был в недоумении от всего услышанного.
     -- Подождите минуту, -- сказал он  и поднял руку, как ребенок на уроке.
-- Вы говорите, что кабели связи повреждены, я правильно вас понял?
     -- Да, Калвер, это так, -- ответил Дили.
     И  Калвер удивился, что он сразу узнал его голос. Ведь до сих пор им не
приходилось  разговаривать в  нормальной  обстановке: они перекликались  или
перешептывались среди гула толпы, грохота, грома.
     -- Тогда почему же мы не можем связаться ни с кем по радио?
     На сей раз ему ответил Фарадей:
     -- Одним из последствий ядерного взрыва является то, что в радиотехнике
называется  электромагнитным  импульсом.  Это интенсивный  выброс радиоволн,
который может  вывести  из  строя электрические  сети  и  системы  связи  на
территории в сотни  миль. Любые системы с чувствительными элементами, такие,
как  радио,  телевизионные, радарные,  компьютерные и  вообще любые системы,
работающие от кабелей большой протяженности -- телефонные, электрические, --
подвергался  воздействию  токов,  величина  которых во  много раз  превышает
допустимую.  В результате таких перегрузок все эти системы выходят из строя.
Мы  считали,  что  многие  виды  военного  оборудования  защищены  от  этого
воздействия,  в частности, кабели  специальной связи  прокладывались глубоко
под землей, но, как мы теперь видим, этого оказалось недостаточно.
     -- Да,  наше дело  дрянь, -- констатировал  Калвер, и одобрительный гул
голосов поддержал его печальный вывод.
     Дили снова попытался успокоить разбушевавшиеся страсти:
     -- Я все же хочу успокоить вас. Эти трудности временные. Я убежден, что
связь  между убежищами скоро будет восстановлена. Мистер  Фарадей тоже может
подтвердить мои слова.
     От Калвера не укрылось удивление, промелькнувшее  на лице Фарадея.  Но,
быстро сориентировавшись, тот подхватил последние слова Дили:
     -- Да, я думаю, у нас есть основания  полагать,  что пострадали не  все
линии связи и что другие убежища пытаются связаться с нами.
     Калвер   подумал,   показалось  ли   это  заявление  Фарадея  столь  же
неубедительным другим  участникам собрания, как ему самому. В сущности, ведь
это настоящий бред  -- это понял бы  даже  ребенок. Тут  неожиданно  резко в
разговор вмешалась Кэт:
     -- Почему нас не предупредили о надвигающейся опасности?
     -- Но предупреждение было, мисс... э... -- доктор Рейнольдс наклонилась
к нему и  прошептала имя девушки, -- ...Гарнер. Вы наверняка слышали сирены.
Это был предупредительный сигнал.
     -- Я имею в виду, знал ли кто-то, что  это должно  случиться? -- В этот
раз она почти выкрикнула свой вопрос.
     Наступила неловкая пауза. Казалось, Дили не найдет подходящих слов.
     -- Видите ли, мисс Гарнер, я думаю, что ни один  здравомыслящий человек
не мог даже предполагать, что  какой-то безумец все же начнет третью мировую
войну,  ядерную  войну, несущую  смерть  и  уничтожение  всей  планеты.  Это
противоречит  и разуму, и  логике. Вряд  ли  наше правительство должно нести
ответственность   за   то,   что  у  другого   народа  возобладал  курс   на
самоуничтожение. Когда  сухопутные войска  СССР  вторглись  в  Иран с далеко
идущими  целями  взять  под  свой контроль все  нефтедобывающие страны этого
региона, объединенные всемирные вооруженные силы предупредили, что  в случае
продолжения захватнической  политики  будут  вынуждены предпринять  ответные
меры...
     -- Их следовало остановить еще тогда, когда они установили контроль над
Афганистаном и Пакистаном! -- почти истерически выкрикнул кто-то.
     -- Я думаю, что вряд ли  нам стоит сейчас затевать политические дебаты.
Это  совершенно бессмысленно. Может быть, только  следует  вспомнить, что во
время афганского конфликта еще не существовало  объединенных  сил, то  есть,
попросту говоря, мы могли бы только угрожать русским, но не остановить их. У
нас  появилась возможность реально  применить свою военную силу  лишь тогда,
когда государства этого региона наконец  поняли, что Запад -- это меньшее из
двух  зол. Они  сделали свой выбор, а  мы смогли разместить наши  войска  на
стратегических объектах в зоне конфликта.
     Все тот же истерический голос выкрикнул:
     -- Русские никогда не решились бы на такой отчаянный шаг, если бы мы не
перестали продавать им зерно и нефть.
     Истерия снова заполнила помещение столовой. Казалось, малейшего повода,
еще  одного несдержанного выкрика  будет  достаточно, чтобы  собрание  стало
неуправляемым. Бессилие и ярость переполняли каждого, и Бог знает к чему это
могло привести.
     Фарадей попытался  взять бразды правления в свои руки.  Он поднялся  и,
стараясь не повышать голоса, сказал:
     -- Мистер Дили прав: сейчас не время для  таких дискуссий.  Кроме того,
вполне возможно,  что первую ракету вообще  выпустили не  русские.  Так что,
пока у нас нет точных сведений, давайте оставим эту тему в покое.
     Новая волна раздражения прокатилась по  столовой, и Фарадей понял,  что
говорить этого не следовало.
     Дили быстро попытался исправить его ошибку.
     --  Дело в  том,  что  никто  все-таки  не предполагал такого  поворота
событий.  Наше правительство  предпринимало  все необходимые меры  на случай
войны,  считая  ее  маловероятной.  Но  война,  вопреки  ожиданиям,  все  же
разразилась.
     -- Тогда почему нас  всех не  проинформировали, что  ситуация настолько
серьезна? -- спросил Калвер, не в силах сдержать гнев, который был направлен
только   на  Дили,   будто   он,   правительственный  чиновник,  нес  личную
ответственность за все случившееся.
     --  Вы  полагаете, что  лучше  было  породить в стране  преждевременную
панику? Вряд ли это было  разумно. Ведь  не  существовало никаких конкретных
предпосылок: мир неоднократно уже переживал подобные кризисы.
     Калвер не мог  не согласиться с  этим. И  с горечью мысленно продолжил:
действительно,  мировое сообщество  слишком часто  раздувало ложную тревогу.
Кэт непрерывно покачивала головой, то ли в знак согласия, то ли от отчаяния.
     --  Давайте договоримся  о  главном,  -- продолжил Дили,  -- мы  должны
выжить. Каждый  из нас прошел через страшные испытания. Будем надеяться, что
худшее позади, и думать о будущем.
     Он  поворачивал  лицо  то  в одну, то в другую  сторону, словно пытаясь
разглядеть каждого из присутствующих сквозь белую повязку, зарывающую глаза.
     --  Я  думаю, --  осторожно  сказал Дили, -- что воспоминания  в  наших
нынешних  обстоятельствах  могут  лишь   усугубить  и  без  того   тягостную
атмосферу. Мы должны попытаться помочь друг другу.
     Люди молчали, но на сей раз одобрительно.
     --  Теперь  с  небольшим  сообщением  выступит  офицер  по  гражданской
обороне.  Он  расскажет, что  нас  ожидает  в течение нескольких последующих
недель.
     Дили  устало опустился на стул, его  наполовину  закрытое белой  маской
лицо казалось  непроницаемым.  Но  Калвер видел по  характерному судорожному
движению языка, непрерывно облизывающему влажные губы, что Дили на пределе.
     Старший офицер по  гражданской обороне Алистер Брайс встал, считая, что
это придаст больший вес его  словам. Он оказался человеком небольшого роста,
круглолицым, с  обвислыми  щеками и набухшими  мешками под глазами. Лицо его
было неподвижным, зато глаза, неожиданно живые и беспокойные, бегали.
     -- Сначала несколько слов о том, что может с нами  случиться. Вероятно,
то,  что  я собираюсь вам  сказать,  многих  напугает, но  сейчас  не  время
приукрашивать действительность. Если  мы хотим выжить, то должны знать,  что
нас ожидает, доверять друг  другу и действовать сообща. -- Он еще раз обежал
глазами комнату, не задерживаясь взглядом ни на одном лице, вместе с тем как
бы обращаясь  к каждому,  и  сказал: -- Заверяю вас, у  нас достаточно много
шансов выжить. Пожалуй, самый главный наш враг -- собственный страх.
     Он глубоко вдохнул в себя воздух, будто собирался нырнуть, и продолжил:
     -- От  взрыва  пяти  бомб  должно погибнуть от шестнадцати до  тридцати
процентов населения  Лондона. Официальная статистика, если,  конечно,  мы ее
получим,  наверняка  будет  занижена.  Но  я  утверждаю,  что  в случившейся
катастрофе погибло не менее тридцати процентов.
     Он  немного подождал, ожидая  какой-то  реакции от слушателей,  но  все
молчали, потрясенные.
     --  Процентов  тридцать -- тридцать шесть получат ранения  или окажутся
погребенными  под  обломками  зданий.  Перечислять  различные  виды  ранений
бессмысленно, их будет бесчисленное множество. Многие пострадают  от ожогов.
Многие  окажутся  в состоянии  шока. Многие потеряют зрение при вспышке. Все
это будут поражения разной степени, и последствия окажутся неодинаковыми. От
взрыва  пострадает примерно семьдесят  пять  процентов  территории  большого
Лондона. Большинство высотных зданий и многие мосты будут разрушены, большая
часть  дорог  блокирована перевернутым  транспортом,  обломками, поваленными
телеграфными и фонарными столбами. Около тридцати процентов домов в городе и
на  окраинах превратятся  в руины и более сорока  процентов будут повреждены
настолько,  что  окажутся непригодными для жилья. Кроме того, я  полагаю, не
стоит даже говорить о том, что в городе будут разбиты все стекла.
     В  лице Брайса  не  осталось  ни  кровинки, а  он  все  продолжал сухое
перечисление фактов и  цифр, словно этой статистикой пытался обмануть самого
себя. Это напоминало школьный урок или лекцию и уводило от реальных событий.
Но, разумеется, это было попыткой самообмана.
     --  И, несомненно, значительные повреждения  причинят  пожары. Их будет
такое множество, что наши пожарные окажутся бессильными перед разрушительной
стихией огня. Я полагаю, что пожары и сейчас еще полыхают по всему городу.
     Люди  не  могли  больше  скрывать  свое  отчаяние.  Раздались  с трудом
сдерживаемые рыдания,  стоны, всхлипы. Слезы текли по лицам мужчин и женщин.
Некоторые  замерли,  устремив  взгляды сквозь  стены  убежища в  страдающий,
искореженный, изуродованный город.
     Кэт  уронила голову на  стол и застонала. Калвер  притянул  ее  к себе,
преодолевая слабое сопротивление. Он знал, что она так же, как и он  и Дили,
прошла сегодня  через такие ужасы,  которые,  возможно, и не снились  людям,
сидящим  в этой комнате.  Она видела  страшные  разрушения,  о которых  сухо
говорил  сейчас  Брайс,  пожары,  пробки  на  улицах,  искореженные  машины,
изуродованные  трупы.  Она была  песчинкой  в  обезумевшей толпе, пытавшейся
спастись в  метро. Ее чуть  было не съели заживо эти монстры в туннелях.  Он
подумал, что для хрупкой девушки это слишком непосильные нервные перегрузки.
И она уже не в состоянии вынести еще что-то, даже если это всего лишь слова.
Он чувствовал, что Кэт вот-вот сорвется и окончательно потеряет контроль над
собой.
     Брайс поднял обе руки, пытаясь успокоить своих слушателей, и, когда шум
слегка утих, как бы нехотя, через силу заговорил снова:
     -- Существуют и  другие последствия  атомной  бомбардировки. Я понимаю,
что  это трудно себе представить. Об этом тяжело говорить.  Но  повторяю еще
раз: мы  должны смотреть в лицо реальности, быть готовым к новым испытаниям.
Если мы будем знать самые худшие последствия ядерной войны, для нас не будет
ничего неожиданного и ничто не сможет деморализовать нас. Я очень надеюсь на
это, -- как можно более убедительно сказал он и продолжил по-прежнему сухо и
монотонно:  -- Большая опасность для всех  переживших взрыв -- радиоактивные
осадки. У  большинства  населения было  не  более  получаса  на  поиски хоть
какого-нибудь укрытия от радиоактивной пыли, опустившейся на землю. Те,  кто
не успел укрыться в течение шести  часов  после взрыва, получили смертельную
дозу радиации и  умрут  через несколько  дней или  недель, в зависимости  от
индивидуальных особенностей организма и полученной дозы.
     Брайс замолчал, и было непонятно, закончил ли он наконец свое сообщение
или собирается с силами,  чтобы продолжить информацию.  В это время раздался
прерывающийся от волнения голос Фарадея:
     -- И все-таки, Брайс, поскольку вы так  хорошо владеете статистикой, не
можете  ли  вы сказать, сколько человек останется в живых после всего этого?
Или последствия катастрофы рано или поздно настигнут каждого?
     Все  замерли в напряженном ожидании. Брайс  тоже какое-то время молчал,
будто в уме пересчитывал жертвы. Затем довольно уверенно сказал:
     -- По моей приблизительной оценке, выживет около миллиона лондонцев.
     Он снова замолчал, опустив  голову, словно боялся нового взрыва эмоций.
Но молчание, воцарившееся  в комнате,  было еще  страшнее.  Прервал молчание
Дили:
     --  Разумеется,  за  достоверность  приведенных цифр  мы  поручиться не
можем. Ложны они или правдивы, это в  любом случае всего лишь  статистика. И
все  предварительные  расчеты  строились  на  теоретических  предположениях,
потому что аналогичных прецедентов в прошлом не было.
     -- Совершенно верно, -- откликнулся Брайс, -- вы, разумеется, правы. Но
все же мои расчеты достаточно обоснованны. Я тщательным образ