е стало сильнее, а все
остальное  не имело  значения.  Они не замечали проплывающие мимо  трупы, не
чувствовали обжигающего холода воды и совершенно забыли о черных  чудовищах,
которые, возможно, были где-то здесь, поблизости.
     Они  шли и шли, и  уже казалось, этому не будет конца, но вдруг Фэрбенк
закричал:
     -- Дверь! Я вижу дверь!
     Собрав последние силы, они бросились в нишу, окружающую вход в убежище.
Здесь напор воды был гораздо слабее, чем в туннеле.  Они  перевели дыхание и
даже  на  какое-то короткое мгновение почувствовали прилив  сил  -- это  был
эмоциональный всплеск:  радость, облегчение,  спасение! Калвер подумал,  что
ему  снова удалось  выжить, в который уже раз за эти последние недели он был
на волоске. И  все же жив! Он вспомнил,  как они  с Дили радовались, впервые
дойдя до  убежища. Тогда это  спасло их  от мчащегося  по туннелю  огненного
шара,  испепеляющего все на своем пути, сейчас -- от разбушевавшегося потока
воды, унесшего  многие человеческие жизни, поглотившего Мак-Ивена и готового
утопить их в своей пучине.
     Фэрбенк барабанил фонарем по металлической обшивке двери.
     --  Открывайте,  вы,  ублюдки!  --  яростно кричал  он. -- Откройте эту
проклятую дверь! Вы что, оглохли, дерьмо собачье!
     Он  стучал  и кричал, подстегиваемый яростью. А  Калвер чувствовал, что
Брайс  еле стоит  на ногах, да и  сам он теряет силы и долго  не выдержит --
упадет и не сумеет удержать  Брайса, которого они с таким трудом дотащили до
этой  чертовой  двери.  Неимоверным  усилием  воли  Калвер   заставлял  себя
держаться на  ногах и не выпускать  Брайса,  который  буквально ускользал от
него. Напряжение достигло предела. Калвер прошептал:
     -- Все, больше не могу... Хватит...
     В этот  момент дверь  открылась,  и  всех  троих потоком  воды внесло в
убежище.
     Внизу их подхватили чьи-то руки.
     Калвер лежал  между  сейфом и бетонной стеной и,  как  в тумане,  видел
людей, пытающихся закрыть дверь убежища, чтобы преградить путь  потоку воды,
хлынувшей из  туннеля.  Вода  с  ревом  врывалась на  лестницу  и  водопадом
обрушивалась  вниз, грозя  затопить  станцию. Все кто находился  поблизости,
бросились к  двери.  Это  было трудное сражение, но все  же  на сей раз люди
перебороли стихию.
     Калвер  увидел  Дили,  тот  стоял  в  стороне и не  принимал  участие в
операции, однако был явно обеспокоен происходящим, так как вода уже доходила
до щиколоток. Усталый мозг Калвера с трудом воспринимал происходящее,  и все
же он  уловил что-то  странное и в поведении Дили, и  в  том,  как вели себя
некоторые другие обитатели убежища.  Он не мог понять, что настораживало его
в  их  действиях, пока  не  увидел  в  руках одного  из  работников  станции
пистолет,  дуло  которого было направлено на Дили. И тут же заметил инженера
Эллисона, который держал под прицелом его, Калвера.
        "Глава 15"
     -- Черт побери, кто-нибудь объяснит мне наконец, что здесь происходит?!
-- в который уже раз спросил Калвер.
     Кэт  молча подала ему  чашку с горячим  кофе. Он нетерпеливо отхлебнул,
обжигая губы и  язык,  и приятное  тепло разлилось  внутри, слегка  согревая
озябшее тело. Он  все еще был  в мокрой одежде, ему почему-то  не  разрешили
переодеться.  Лица  людей,  окруживших  его,  не  были  ни  враждебными,  ни
дружелюбными. Скорее на них можно было прочитать настороженное любопытство.
     -- Что случилось с Мак-Ивеном? -- прокурорским  тоном спросил  Стрэчен,
один из сотрудников станции.
     Он, как и другие,  словно  не слышал вопроса, который уже несколько раз
повторил Калвер.
     Стрэчен  сидел на  месте, которое  раньше занимал  Алекс  Дили,  и  это
несомненно свидетельствовало о том, что за время их отсутствия власть здесь,
в убежище, переменилась. Сейчас  ни у кого в руках не было  пистолетов, но и
без того было ясно, на чьей стороне сила.
     -- Мы его потеряли, -- устало ответил Калвер.
     Он  был  измучен  до предела,  глаза  сами собой закрывались, а  голова
отказывалась что-либо воспринимать. Его  мозг был перенасыщен  информацией и
безумными впечатлениями. Калвер хотел только покоя -- отдохнуть, отключиться
от всего, снять мокрую одежду и выспаться.
     -- Как это случилось? -- бесстрастно и холодно спросил Стрэчен.
     Это было похоже на допрос.
     -- В туннеле. Его  смыло потоком воды. --  Калвер отвечал односложно, у
него не  было  ни  сил, ни  желания  говорить. --  Возможно,  ему удалось за
что-нибудь зацепиться. Тогда есть шанс,  что  он выжил и сможет добраться до
убежища.
     Он отпил еще кофе и снова задал свой вопрос:
     -- Может быть, все-таки кто-нибудь расскажет мне, что  здесь произошло,
пока нас не было?
     -- У нас теперь демократия, -- сказал Стрэчен.
     -- Не демократия, а сумасбродство, -- немедленно откликнулся сидевший у
стены Дили.
     Калвер  почувствовал,  что  тот  весь  кипит  от  бешенства  и  вот-вот
взорвется.
     -- Вы  не совсем правы, Алекс. Может  быть, в подобных  обстоятельствах
надо вести себя именно так, как они предлагают.
     К удивлению Калвера, эти слова произнес Фарадей. Он тоже сидел у стены,
прислонившись  спиной к карте.  Калвер посмотрел  на  него повнимательнее  и
понял,  почему  не  сразу узнал Фарадея.  Прежде  всегда  подтянутый, гладко
выбритый, тщательно одетый, с туго повязанным галстуком  -- он  отличался от
других  обитателей убежища своей подчеркнутой, даже, может  быть,  нарочитой
аккуратностью, --  теперь  он был  без пиджака,  рукава рубашки закатаны  до
локтя, воротничок расстегнут, а небрежно сбитый набок галстук болтался.
     -- Все это ерунда, Фарадей. Чушь! --  сказал Дили. -- Всегда  и во всем
должен быть какой-то порядок. И какая-то власть...
     --  Какая-то  власть?  --  перебил его Стрэчен, улыбнувшись неприятной,
кривой улыбкой.
     -- Подождите,  подождите, -- прервал их перепалку Калвер.  -- Вы хотите
сказать, Стрэчен, что взяли власть в свои руки?
     --  Ничего подобного.  Просто  любые  решения  теперь  принимаются всем
коллективом, большинством голосов. И  никакого волевого давления. К чему нас
привела  твердая власть, мы все видим -- к катастрофе. Даже если они сошли с
ума, это не может служить им оправданием.
     -- Если я  вас правильно понял, вы создали нечто подобное правительству
согласия?  -- Дили говорил ледяным тоном,  и  по лицу  его  бродила странная
улыбка, которая так же не  понравилась Калверу, как и улыбка Стрэчена. -- Но
такой прецедент  у  нас уже  был. И  что  из этого  вышло --  всем прекрасно
известно.
     Дили повернулся к Калверу:
     -- Прежде  чем впустить  вас в убежище,  они тоже  провели голосование.
Боялись, что убежище затопит водой,  если откроют  дверь. Вашу судьбу решило
только то, что им нужна информация, которую вы собрали.
     Калвер допил свой  кофе и обвел взглядом всех собравшихся в комнате. Он
уже давно  заметил,  что его  пистолет, который  он засунул за пояс,  исчез,
однако не мог  с  уверенностью сказать, что оружие  забрали  у него здесь, в
убежище, вполне возможно, что он потерял его в туннеле, борясь с потоком.
     Стрэчен заговорил, быть может, резче, чем ему хотелось бы, явно выдавая
свое раздражение:
     --  Отныне  все будет решаться в интересах коллектива. Если для вас это
звучит как марксистская  или  троцкистская  фразеология,  что ж -- это  лишь
свидетельствует об  ограниченности  вашего  мировоззрения, Дили.  Нас  здесь
слишком мало, чтобы устанавливать и поддерживать привычную для вас иерархию,
тем  более  создавать  правительство, состоящее из нескольких  дураков.  Эти
времена  кончились,  не  без  вашего, кстати, участия.  Чем  скорее  вы  это
поймете, тем будет лучше для вас.
     -- Вы угрожаете мне? -- запальчиво спросил Дили.
     --  Вовсе нет.  И  не собираюсь. Я  просто  объясняю ситуацию,  которая
сложилась на сегодняшний день.
     -- Послушайте, Стрэчен, -- снова вмешался в их спор Калвер. -- Не могли
бы вы мне рассказать, что намерены предпринять?
     -- Прежде всего соблюдать независимость...
     --  Я  не об этом,  -- нетерпеливо перебил его  Калвер.  -- Это меня не
интересует. Я хочу знать, есть ли у вас какой-то конкретный план действий  в
ситуации, которая, как вы говорите, сложилась на сегодняшний день?
     Некоторое время все молчали. Потом заговорил Эллисон:
     --  Прежде всего  мы  решили покинуть  убежище...  Калвер  откинулся на
спинку стула и тяжело вздохнул.
     -- Это не самое лучшее решение, уверяю вас, -- сказал он.
     --  Объясните  почему, --  потребовал Фарадей. Калвер  не  успел ничего
сказать в разговор вмешался молчавший до сих пор Фэрбенк:
     --  Потому  что  это  безумие:  наверху  ничего  не   осталось.  Только
разрушение и смерть.
     Снова  воцарилось  тяжелое молчание.  Затем  Стрэчен  сказал,  стараясь
сохранять хладнокровие:
     -- Мы  уже приняли решение,  поэтому хотим подробно знать обо всем, что
вы видели наверху. Для этого мы и впустили вас сюда.
     --  Ах, вы уже все решили, -- язвительно  сказал Фэрбенк. -- А  как  же
ваша демократия, вы не учли наши голоса: мой и Калвера.
     --   Ваши  голоса  ничего  не   изменят.  Решение  принято  подавляющим
большинством.
     -- Без учета  других мнений и, что  самое главное, без всякого  анализа
конкретной обстановки, -- все тем же резким тоном сказал Дили.
     -- Вы ошибаетесь,  Алекс, -- вызывающе ответил ему Стрэчен. -- Для  нас
самым главным является тот факт, что большинство хочет уйти из убежища.
     -- Первое, что  вы  должны знать:  опасность поджидает вас сразу же  за
порогом  убежища. И каждый  шаг может  оказаться  последним. Причин  слишком
много. Я попробую рассказать вам обо всем, с чем нам пришлось столкнуться за
время  нашей  вылазки.  Но полагаю,  что  это  лишь малая  часть  того,  что
подстерегает человека, который выйдет отсюда.
     Калвер говорил долго, превозмогая усталость и стресс, он слишком хорошо
понимал, что  люди должны  как можно подробнее узнать обо всем, что пришлось
увидеть и пережить их группе.
     Его  голос  звучал  в  полной тишине, казалось, все  перестали  дышать.
Каждый был погружен в себя, в безысходность собственного отчаяния.
     Когда Калвер  замолчал,  все та же  тишина  тяжелым  облаком  висела  в
комнате.
     Первым пришел в себя Стрэчен. Слегка прокашлявшись, он сказал:
     -- Все,  что  вы  рассказали,  страшно.  Но  это ничего  не  меняет.  У
большинства  из нас в городе  остались  семьи, мы хотим  разыскать их.  Если
верить вам, то в Лондоне мало кто уцелел по той или иной  причине, хотя вы и
не видели весь город. Но у многих дома в пригороде, даже в других графствах.
Мы попробуем  добраться туда, разыскать  своих  близких, и, может  быть, нам
удастся спасти кого-нибудь.
     Калвер  сидел неподвижно, слегка наклонившись вперед и положив руки  на
колени. Ему нечего было возразить Стрэчену.
     --  Конечно, принимать решение каждый  должен  сам,  -- сказал  Кал-вер
спокойно. -- Я только хочу, чтоб вы помнили: там бродят бешеные собаки;  вам
могут встретиться люди,  которые умирают в страшных муках и молят  о помощи,
но их слишком много, чтобы им можно было помочь; там рушатся дома, и в любой
момент можно оказаться погребенным под обломками. Там, наверху, все рушится,
разлагается, гибнет. А дождь лишь усугубляет обстановку.
     Он попросил Кэт налить ему еще кофе и продолжал:
     -- Вскоре  неизбежно  вспыхнут и  будут распространяться тиф, холера  и
другие  болезни,  о  которых  говорила  доктор  Рейнольдс.  Тучи  насекомых,
роящихся над  разлагающимися трупами, будут разносить их с места на место, и
от  этого  не   будет  спасения.  И  наконец,   самое  страшное   --  черные
крысы-мутанты, бродящие по туннелям, а сейчас, может быть, даже и  по земле.
Мы  видели их трупы на станции  метро  и видели изуродованных, покалеченных,
заживо обглоданных  ими людей,  их  огромное множество. Если на  вас нападет
несколько крыс -- шансов выжить не будет. Даже одна крыса может убить вас.
     --  Слушайте,  слушайте его внимательно, -- почти торжествующе вскричал
Дили. --  Вы не  хотели верить мне как  представителю  властей, но Калвер --
нейтрал, а говорит то же самое. Я предупреждал вас обо всех этих опасностях,
но вы...
     -- Замолчите, Дили, -- оборвал его Калвер.
     От неожиданности Дили закрыл рот и уставился на  Калвера, будто впервые
видел  его. Калвер  тоже  смотрел  на него, пытаясь  взглядом  внушить,  что
ситуация здесь,  в убежище, гораздо серьезнее, чем это  представляется Дили.
Несмотря на  предельную  усталость,  Калвер чувствовал,  как  во  время  его
рассказа нарастало  нервное напряжение, и сейчас оно  достигло пика. В любой
момент мог  произойти срыв, последствия которого  были  непредсказуемы,  тем
более что многие люди вооружены.
     Калвер понимал,  что именно попытки Дили любой ценой  удержать  власть,
его желание заставить всех  подчиниться приказам сверху, то есть действовать
по его указке, привели к тому, что люди взялись за  оружие. Он спровоцировал
их  на это, не в состоянии  смириться  с  тем,  что ни  закона, ни  порядка,
которым он привык поклоняться и слепо следовать,  больше не существует. Даже
бывшие союзники Дили поняли это и отступились, приняв новую ситуацию.
     Упорствовал лишь  один Дили. Он не желал сдавать свои позиции, это было
видно по нездоровому блеску его глаз. Впрочем, так же лихорадочно блестели и
глаза Стрэчена.
     Калвер понимал, что главное сейчас -- не допустить нового столкновения.
     --  О,  как у  вас  здесь уютно, --  сказала,  войдя  в  комнату.  Клер
Рейнольдс.
     Калвер  подумал,  что Клер появилась  как  нельзя более кстати.  Он  не
представлял, каким образом можно разрядить обстановку.
     -- Я думаю, вы  не откажетесь от коньяка? -- спросила Клер, обращаясь к
Калверу  и  Фэрбенку. -- В  любом  случае предписываю  вам  выпить  это  как
лекарство.
     Она поставила перед ними бутылку.
     -- Вам  обоим надо  немедленно переодеться,  не то у  меня  будет много
хлопот с вами. --  Она говорила очень бодро, хотя вид у нее был усталый.  --
За  Брайса не беспокойтесь. Я  обработала все его раны и сделала прививки от
бешенства. Но  все же  болезнь  может  протекать очень  тяжело, кроме  того,
неизвестно,  сколько  продлится инкубационный период: десять дней, месяц,  а
может быть, год или два. Этого никто не знает.
     Клер налила  им  коньяк  в  кофейные  чашки  и,  повернувшись  ко  всем
остальным, весело спросила:
     -- Ну, как ваша революция?
     --  Не  острите,  Клер, --  сказал  Стрэчен.  --  Вам  точно так же  не
нравились порядки, насаждаемые Дили, как и нам.
     -- Мне не нравится высокомерие Дили. Но в его целях был какой-то смысл,
все  его предложения  были  продиктованы  какой-то логикой. А  вы действуете
исключительно  с  позиции силы. Это мне противнее  всего. -- На сей раз  она
говорила совершенно серьезно, без тени улыбки.
     -- Мы не применяли силу, -- парировал Эллисон.
     -- Вы взяли в руки  оружие. Это  ли  не значит применить силу? Не-ужели
жизнь ничему не научила вас?
     --  Главное,  что мы поняли: больше нельзя слушать  таких выродков, как
он. -- Эллисон ткнул пальцем в сторону Дили.
     Доктор Рейнольдс устало вздохнула. Она знала,  что продолжать этот спор
бесполезно. Никакие  ее призывы к благоразумию не возымели  результата -- ни
до путча, ни после него.
     Она снова повернулась к Калверу.
     -- Брайс немного рассказал мне о том, что происходит наверху. Есть ли у
вас силы рассказать поподробнее?
     Калвер повторил все, о чем только что поведал собравшимся в комнате. Он
понимал,  что Клер интересуют  многие детали, которые ускользали от внимания
других, поэтому, превозмогая себя, он как  можно подробнее описал их встречу
с несчастными жертвами лучевой болезни.
     --  На мой взгляд, все,  что вы рассказали, существенно меняет дело, --
твердо  сказала она, молча  выслушав его.  -- Мы ни в коеу случае  не должны
покидать убежище. Очевидно, что  за его пределами каждого  из  нас поджидает
смерть.
     -- Это не так, -- поспешно возразил Стрэчен. -- Вода спадет, как только
прекратится дождь, а он не  будет лить вечно. Кроме того, не  исключено, что
этот  поток смоет всех крыс,  разрушит  их  норы,  они погибнут  в  нем, как
погибли многие люди.
     --  Не будьте так наивны, Стрэчен,  -- сказала  доктор Рейнольдс. --  В
отличие от многих людей эти твари прекрасно плавают.
     --  Но  не в  таких условиях. Это все же бурный  поток,  а  не какая-то
сточная канава.
     --  Не  исключено  и  то,  что вода  затопила  не все туннели  и  крысы
спасаются там, -- упрямо выдвинула еще один довод доктор Рейнольдс.
     --  Клер  права.  Во  многих  туннелях  и  канализационных трубах  есть
специальные заслонки, которые могли оказаться закрытыми после взрыва.
     --   Еще   одна   предосторожность   правительства,   придуманная   для
собственного  спасения,  --  язвительно сказал Стрэчен.  Но Дили не  обратил
внимание на его слова и сказал:
     --  Кроме  того,  многие   туннели   просто   расположены  выше  уровня
канализации, и потому их не должно затопить.
     Клер закурила и сказала:
     -- Я думаю, что нам не мешало бы побольше  знать об этих черных крысах.
Встретилась ли вам в этот раз хоть одна живая тварь, Стив?
     -- Нет,  слава Богу,  живых  крыс  мы не  видели. Только  дохлых.  Клер
пристально посмотрела на Дили.
     -- Ну что,  Алекс, мне кажется,  пришло время  рассказать все, что  вам
известно об  этих монстрах. Только  не говорите, что правительство не  имело
представления об этом. Я нашла  в  аптечке убежища  яды,  которые используют
только против крыс, а  также противоядие, которое я ввела вам и Стиву, когда
вы  появились здесь.  Это лекарство  применяют  лишь  при  лечении  болезни,
распространяемой черными крысами. Все это говорит о том, что об этой  угрозе
знали  и  предпринимали меры  предосторожности. Значит,  правительству  было
известно, что эта проблема не решена, что крысы-мутанты  по-прежнему живут и
размножаются в канализационных трубах и туннелях?
     -- Я был простым служащим, доктор Рейнольдс. Министры не посвящали меня
в свои секреты.
     Дили говорил, ни на кого не глядя, и слова его звучали неубедительно.
     -- Однако вы работали  в отделе, который занимался убежищами. Не  может
быть, чтобы вы ничего не знали  об этом. Сейчас не время для секретов, Дили,
мы  все  оказались  в  экстремальной  ситуации,  и от  того, что  вы  сейчас
расскажете, очень  многое зависит. Может быть, узнав всю правду,  даже самую
страшную, люди успокоятся. По крайней мере, они поймут, что ни в коем случае
не должны выходить из убежища. Таким образом вы спасете их от верной смерти,
Дили.
     Пока Клер говорила, Калвер наблюдал за  Дили и  с некоторым  удивлением
заметил, что тот выглядит скорее раздраженным, чем испуганным или виноватым.
     -- Хорошо, я расскажу все,  что мне известно, --  нехотя согласился он.
--  Но я  мало что добавлю к  рассказу  Калвера, и вряд ли это сможет как-то
повлиять на ваше решение. Повторяю -- я занимал не слишком высокое положение
в министерстве.
     Он немного помолчал, беспокойно ерзая на стуле, будто сидел в неудобной
позе.  Калвер понимал, что Алексу трудно  начать этот разговор. Но у него не
было  выбора,  отступать  было некуда. Все  взгляды  устремились  на него  в
напряженном ожидании.
     -- Я уверен, что большинство из вас в той или иной мере информировано о
первой лондонской вспышке -- так называли первое нашествие на столицу черных
крыс. А началось все  с того,  что некий  зоолог  Шиллер скрестил нормальных
черных   крыс  с  мутантами,   которые  подвергались  воздействию  радиации.
Выведенный им новый  вид Шиллер привез в Лондон с островов Новой Гвинеи, эти
животные размножались с  невероятной быстротой и вскоре  распространились по
всему  городу.  Новый  вид  сильно  отличался  от обыкновенных  крыс -