еменный  приют,  вынужден был  резко  мотнуть  головой.  Муха  с  сердитым
жужжанием улетела прочь, но теперь Дили стала изводить струйка пота, бегущая
по складке  между щекой и носом. Дили  осторожно наклонил голову и отер лицо
об руку, лежащую на приподнятых коленях.
     Одна из фигур зашевелилась, придвинулась ближе к лежащим на земле людям
и стала  более  различимой. Дили  затаил дыхание,  когда  высокий чернокожий
человек  наклонился над скомканным одеялом, изучая спящего. Человек был одет
в бесформенный прозрачный пластиковый  макинтош, застегнутый у шеи наподобие
пелерины.  В  одной  руке  он  держал  винтовку,  в  другой --  заржавленный
мясницкий нож.  Пришелец  снова  выпрямился, замер, потом двинулся к другому
спящему человеку. На этот раз он отбросил одеяло ножом.
     Из тумана появились другие  фигуры. С  каждым шагом они становились все
более  отчетливыми. Один из  нежданных гостей подобрал бутылку из-под виски,
валявшуюся рядом с костром, и вытянул из нее  последние капли. Потом бутылка
полетела назад, на почерневшую землю. Спящие зашевелились.
     Дили насчитал десятерых... нет, двенадцать... пятнадцать!  Как  минимум
пятнадцать фигур приближались к  их импровизированному лагерю,  а  среди них
двигались еще две, нет, три небольшие, стелющиеся по земле существа. Собаки!
О Боже, с ними были собаки! Неужели эти люди ничего не слыхали о бешенстве?
     Он  открыл  рот,  собираясь  крикнуть  то  ли  предостерегающе,  то  ли
приветственно,  но тут что-то  гладкое и твердое скользнуло по его горлу. Он
задыхался, а на горло все продолжали давить: железный ломик прижимал его шею
к  стволу дерева позади.  Краем  глаза  он  сумел  разглядеть  отвратительно
грязные,  с  просветами белизны,  суставы  пальцев  на концах металлического
ломика и понял, что напавший находится позади дерева. Дили почувствовал, что
язык его начинает набухать, заполняя рот.
     Его  товарищи  по  несчастью  уже  сидели  на  земле  и  с   удивлением
оглядывались  вокруг. Прижатый к дереву,  Дили видел,  как одного,  все  еще
спящего  человека ударили  ногой. Это был Эллисон.  Он с криком  проснулся и
попытался было подняться. Нога,  поставленная ему на грудь, лишила  механика
энтузиазма.  Увидев,  как  обращаются   с  Эллисоном,   Джексон  протестующе
закричал, но высокий негр молча прижал к его щеке мясницкий  нож. Поблизости
от Фэрбенка лежал топорик с короткой рукояткой. Фэрбенк потянулся к нему, но
тяжелый ботинок отшвырнул топор  прочь.  Дили между тем  уже начал  хрипеть.
Глаза  его выкатились из орбит, язык прищемили зубы. Дили принялся  колотить
пятками  по земле, попытался выскользнуть  из-под ломика. Однако  нападавший
был слишком силен.
     Высокий негр осмотрелся и помахал винтовкой.  Мучитель Дили  напоследок
прижал ломик посильнее, потом отпустил. Дили тяжело  осел на землю, растирая
руками изрядно  помятое  горло.  Менее  чем учтивый толчок  железным ломиком
отправил его ползком в компанию остальных. Он рухнул на колени неподалеку от
двух негров,  Джексона  и  человека в дождевике. Дили украдкой  взглянул  на
незваных гостей.
     Это была какая-то странная группа. Она выглядела особенно зловеще из-за
одежды и набора оружия. Большая часть одежды напавших была изодрана в клочья
и перепачкана какой-то мерзостью. В то же время на нескольких были рубашки и
куртки,   все  еще  сохранившие  отточенные   складки  новых   вещей.   Дили
предположил,  что  одежда  эта  была  совсем  недавно  взята  в  разрушенных
магазинах. Некоторые, как  и высокий негр,  были в  расстегнутых дождевиках,
словно  они ожидали, что в любой момент  пойдет дождь. Один или двое были  в
женских  шляпках  с  обвисшими  полями.  Но  в основном  все  были  одеты  в
изодранные тенниски, свитера и джинсы, да еще кое у кого плечи были обмотаны
шалями. Кажется, черные в этой  группе составляли большинство, и у всех были
рюкзаки или чемоданы.
     Были  среди  них и  три женщины: две индийские девушки, по  виду совсем
подростки,  и белая женщина,  уже  в  летах, с  грязными  желтыми  волосами.
Выражение  ее лица было таким же застывшим и жестким, как и у мужчин. На ней
была  довольно модная юбка  красного цвета,  правда, какая-то несвежая.  Она
доходила женщине едва ли не до лодыжек. Из-под  юбки виднелись края носков и
высокие кроссовки. Верхнюю часть  ее тела украшали просторный голубой свитер
и большой светло-голубой шелковый шарф, наброшенный на плечи. Она  все время
кашляла  в  кулак. Кашель был  хриплым, болезненным.  На девушках-подростках
были  джинсы в обтяжку и свитера. На  одной --  мужская куртка, несмотря  на
жару.
     Теперь Дили разглядел, что винтовка в руках высокого человека  на самом
деле  была  всего лишь духовым ружьем.  Но в мертвой схватке  его лапищ  она
выглядела  смертоносной, тем более  что  на  ней был  установлен  оптический
прицел.  Украдкой  оглядываясь вокруг, Дили заметил, что подобное  же оружие
было и  у  других. Правда, у некоторых  оно было таким компактным,  что  его
можно было  легко заткнуть за пояс или... или направить на лежавших на земле
людей.  Но  в  этом оружии Дили, присмотревшись, узнал всего-навсего духовые
пистолеты. В остальном их  арсенал состоял из ножей и длинных крепких палок.
Рукоятки от мотыг, предположил Дили. Да, страшноватая и на вид неуправляемая
свора, подумал он и  вздрогнул: одна из  собак подбежала к нему и  принялась
обнюхивать ноги.  Зверюга выглядела такой  же  неухоженной, как и ее хозяин,
но, по крайней мере, никаких следов пены на ее пасти не было, а в  глазах не
сверкало и намека на  бешенство. Вид у собаки был как у хорошо накормленного
животного. Впрочем добыть прокорм в эту пору не представляло  особых проблем
-- они и  сами убедились в этом.  Когда собака,  не найдя ничего интересного
повернула назад, Дили заметил на ее боках и брюхе язвы и струпья, на теле ее
местами вылезла шерсть.
     Дили снова украдкой  оглядел пришельцев. Состояние их тоже  было весьма
незавидным. У высокого негра вся  щека  с  одной стороны покрыта  язвами, на
одном веке -- нарыв. Губы усеяны желтыми, гнойными прыщиками. Такие же метки
были и у его приятелей. Самая юная из девушек вдруг схватилась за живот, как
это обычно бывает при острой боли. Подобное неудобство, похоже, испытывали и
несколько  мужчин.  У многих руки и ноги были перебинтованы.  А один из них,
паренек  не  старше девятнадцати  лет, опирался на костыли,  оберегая  ногу,
замотанную  оберточной  бумагой так,  что она увеличилась раза  в три против
нормального размера.
     В отличие от существ из сна  Дили, никто  из пришельцев не скалился. Но
угрозу они излучали не меньшую.
     Первым заговорил Джексон.
     -- Ты  не собираешься убрать  свой ножичек с  моего лица, братец? -- Он
говорил ласково, будто приручая дикого зверя.
     Не  меняя  выражения  лица,  высокий  негр  быстрым,  легким  движением
стеганул Джексона ножом вдоль  щеки. Щеку залила  кровь. Джексон выругался и
схватился за  щеку.  Отняв  руку,  он с изумлением,  не  веря  своим глазам,
смотрел на окровавленные пальцы.
     --  Я тебе не братец,  дерьмо собачье, -- спокойно сказал  негр. Кто-то
захихикал.  Дили начал подниматься на ноги, все еще держась за горло, и двое
из налетчиков придвинулись ближе.
     --  Кто  вы? -- спросил  он,  надеясь, что  солидность его тона придаст
убедительность и вес вопросу.
     -- Не  разевай  пасть, -- услышал  он  в  ответ. --  Мы  спрашиваем, ты
отвечаешь. --  Высокий  негр поднял винтовку и направил  ее  прямо в  голову
Дили.  -- Это двадцать второй  калибр. Почти такая же мощная,  как настоящая
штука. Она поражает цель, она может убивать.
     -- В этом нет никакой нужды, заверяю вас...
     Рукоятка мотыги ударила Дили сзади по ногам, и он рухнул на землю, едва
не плача от боли.
     -- Я же  тебе говорил, чтобы ты закрыл пасть, --  снова пригрозил негр.
Человек,  ударивший  Дили, отступил  назад и  уперся концом толстой палки  в
землю. На его нездоровом бледном лице выделялись покрасневшие глаза.
     -- Я хочу знать, как вы  спаслись от  бомб, -- сказал негр.  -- Как это
вас не разорвало на куски?
     -- Мы были... -- начал говорить Дили.
     -- Не ты. -- Негр дулом винтовки ткнул Джексона. -- Я хочу, что-бы этот
черномазый рассказал мне.
     Его свите этот юмор явно пришелся по душе.
     -- Эй, послушай-ка, человек, -- вспылил механик. --  Почему  это ты так
со мной разговариваешь?
     -- Отвечай только на вопрос, дерьмо собачье.
     -- Мы были под землей, в убежище, еще до того, как упали эти бомбы.
     Джексон  осторожно отвел  от  себя конец дула, опасаясь,  что  винтовка
может выпалить. Другой негр молча разрешил ему это.
     -- Какое, к чертовой матери, убежище? Вы что, люди из правительства или
что-то такое еще?
     Джексон понял свою ошибку.
     --  Нет-нет,  мы просто механики.  Мы  работали  на телефонной станции.
Прямо под улицами. Только и всего.
     -- Он  сказал, что это было убежище, Ройстон, -- вмешалась желтоволосая
женщина. -- Я слышала,  как  он назвал  это убежищем. Глаза негра сузились в
подозрении.
     -- Да, я слышал. Значит, ты  один из  этих помешанных ублюдков, которые
обслуживали это?
     Брови Джексона в изумлении изогнулись дугой.
     -- Ты что, смеешься надо мной? Я просто  затраханный механик-ремонтник,
вот и все! Мы все здесь  телефонные ремонтники, кроме... --  Он  старался не
глядеть в сторону Дили. -- Послушай-ка, о чем мы вообще говорим, человек? Мы
все попали в одну и ту же беду.
     -- Я  смотрю  на  это дело  иначе.  Ты выглядишь здоровым, как ребенок,
черномазый. Вы все  тут выглядите здоровыми, как дети.  Немного грязноватые,
может быть, но в  довольно хорошем состоянии, если принять во внимание  все.
Мы мало видели таких, вроде вас.
     --  А разве  есть другие? -- Дили не мог  удержаться  от вопроса. -- Вы
многих  видели?  Сколько? -- Ему снова  достался упреждающий  удар рукояткой
мотыги. -- Нет, пожалуйста, это ведь важно. Вы должны рассказать нам.
     --  Я ничего тебе не обязан рассказывать, дерьмо.  -- Человек по  имени
Ройстон  (в этот исключительный момент для  Дили было не  важно, было ли это
его именем  или  фамилией) прогуливался взад-вперед. -- Ты что же,  думаешь,
что все поумирали? Ну, большинство -- да,  парень,  и даже те, кому этого не
следовало бы делать. Но  ты все  еще не  рассказал мне, почему ты  выглядишь
таким пухленьким и здоровым. Ты знаешь что-то, чего мы не знаем?
     Он присел на корточки и раскинулся вокруг них.
     -- Посмотри-ка на нас, человек, -- негромко, как бы тайком сказал негр.
-- Мы все в  болячках, у нас кашель, раны, которые никогда не заживут. У нас
есть все это дерьмо, и кое-кто  из наших братьев уже умер просто от страшной
простуды. Понимаешь, о чем я толкую? Видишь эту маленькую сестру вон там?  У
нее по  всему  телу  гноящиеся язвы. Видишь вон того парня на  костылях? Его
нога воняет так, что мы даже не можем идти рядом с ним. -- Теперь он говорил
почти шепотом. -- Половина из них заживо умирают, а они даже не знают этого.
     -- Разве здесь нет никаких больниц, никаких медицинских центров?
     -- Ты, видно, не слышишь меня, мистер. Здесь нет ничего: ни больниц, ни
помощи, ничего!  Одно только хорошо: здесь нет никакого закона,  кроме того,
который мы носим с собой. --  И он  постучал ножом по дулу винтовки.  --  Мы
берем, что хотим, и делаем, что хотим, понял?
     Дили медленно кивнул,  уразумев,  что  единственное правило  теперь  --
только грубая сила.
     -- И в городе нет никаких войск?
     Ройстон позволил  себе  короткий смешок,  и  Дили  содрогнулся  от  его
зловонного дыхания.
     -- Ничего.  Ничего  нигде  не  осталось.  Ни  здесь,  ни  во  всем этом
проклятом мире. Мы пришли с другой стороны  реки в  надежде,  что здесь хоть
что-нибудь уцелело.  Но все, что мы  нашли, -- это мертвые, да еще  гуляющие
мертвецы. Конечно, есть  еще  несколько групп, вроде нашей. Они держатся  за
счет  того, что  сумеют достать.  Если понадобится, то и убивают для  этого.
Закон  джунглей. И ты, видно, думаешь, что хорошо было бы применить его и ко
мне, угу? Ну так вот он я --  болтаю с тобой, а  ты еще не ответил мне ни на
один вопрос.  -- Он  коснулся  кончиком  ножа носа Дили,  и  голос его  стал
жестким: -- Сколько вас здесь собралось и где нам искать это убежище?
     --  Смотри,  что я поймал! --  донесся  откуда-то издали  голос,  и все
головы повернулись в его сторону.
     Из тумана возникли две фигуры, и одной из них  была Кэт. Ну конечно же,
вспомнил Дили, она прошлой ночью ушла вместе с Калвером в сторонку, поискать
себе для ночлега отдельное местечко.
     Вторым был  белый  мужчина.  Одежду его  составляли брюки на  несколько
размеров больше, чем следовало, мешковатая  куртка и жилет, надетый прямо на
голое  тело.  Намотав  на  руку волосы Кэт, мужчина  толчками  гнал  девушку
вперед. В другой руке он держал изогнутый крюк для мяса.
     Улыбка, промелькнувшая  в  глазах  Ройстона, была  не  из  приятных, он
поднялся  с корточек. Другие  мужчины из его группы с интересом наблюдали за
происходящим,  а  вот  блондинка   с  шелковым  шарфом  разглядывала  Кэт  с
неприкрытой враждебностью -- будто та несла в себе какую-то угрозу.
     -- Спала совсем неподалеку отсюда, -- с ухмылкой объявил конвоир Кэт.
     Лоб его  был  повязан  красным  носовым  платком, защищавшим  глаза  от
длинных волос. Как и все остальные из их группы, он явно давно не брился. На
его лице виднелись пятна:  видимо, он избавлялся от  растительности, выжигая
ее.
     --  Она  что, сама  по  себе? --  спросил  человек,  которого  называли
Ройстоном.
     -- Смекаю, что так. Спала крепким сном, когда я подкрался к ней.
     Дили озирался, вглядываясь в туман. А Калвер? Где же Калвер?
     Высокий негр стоял прямо перед Кэт.
     -- Неплохо, -- оценил он, проведя тыльной стороной пальцев  по  ее щеке
сверху вниз. -- Не блестяще, но неплохо.
     Его  рука,  как  бы  заблудившись  и  отыскивая  верный путь,  миновала
подбородок  Кэт,  коснулась  ее  шеи  и  проскользнула в  открытый  воротник
рубашки. Ощутив девичью грудь, негр крепко стиснул ее.
     Кэт отшатнулась в отвращении и принялась изо всех сил колотить Ройстона
стиснутыми кулаками. Парень  с красным платком вокруг лба, все еще державший
ее  за  волосы,  рывком бросил  Кэт  на  колени.  Остальные,  зорко следя за
пленниками, хихикали в предвкушении забавы. За минувшие несколько недель они
уже привыкли  к  тому, что все, чего бы ни пожелала  душа и что им удавалось
найти,  подлежало  захвату:  еда,  одежда, кров,  тела и жизни  -- все  было
включено в этот круг. Не было больше никакого контроля, только жажда выжить.
     Ройстон  бережно  положил  на  землю духовое  ружье и, поигрывая ножом,
лезвием вверх, снова приблизился к Кэт. Она смотрела на него  с гневом, но в
выражении ее лица был и страх. Ройстон плашмя прижал  лезвие к щеке девушки.
Холодная сталь  была  так  же отвратительна, как и его  прикосновение.  Лицо
негра было всего в нескольких дюймах от Кэт, и она подумала, что зловонно не
просто его  дыхание,  -- запах  исходил и  от язв и  струпьев на  его  теле.
Покрытые  язвами  губы негра  шевелились  с трудом,  будто  ему было  больно
говорить.
     --  Тебя надо проучить,  белая леди. Ты  больше  никогда не  скажешь ни
слова.
     Он изогнул нож так, что его лезвие стало вжиматься в щеку девушки.  Кэт
попыталась  отодвинуться в сторону, когда на металл стала сочиться кровь, но
рука, вцепившаяся в волосы, крепко держала ее.
     -- Ты что, сука, делаешь? -- завопил Джексон, оскорбленный этим позором
своей  расы не менее, чем нападением на  девушку. Он прыгнул вперед и ударил
ногами Ройстона.  Тот зашатался. Джексон схватил его за руку, державшую нож.
Мешковатые Брюки,  отпустив Кэт, замахнулся, вонзил  крюк  для  мяса в плечо
Джексона и сильно потянул на себя. Джексон свернулся в клубок.
     Два молодых негра, сторожившие  Фэрбенка  -- один  из них был в женской
шляпке с отвисающими полями, -- пристально следили за механиком, готовые при
первой же его попытке защититься  включиться в избиение. Еще  один налетчик,
белый,  мужчина внушительных размеров, хотя и совсем молодой, толстой  рукой
обхватил шею Дили  и прижал дуло духового пистолета к его виску. Подобным же
образом караулили и Эллисона. Дили застыл неподвижно на четвереньках.
     -- Прекратите, вы же убьете его! -- умоляла Кэт.
     -- Стойте!  --  Джексону  все же удалось  вскочить, и  Кэт зарыдала  от
облегчения, увидев, что избиение прекратилось.
     Но ее радость была преждевременной.
     Ройстон наклонился, подобрал винтовку и сказал:
     -- Этому господину предстоит познакомиться  с нелегкой дорогой. И может
быть, заодно мы получим ответы на некоторые вопросы. Тащите его сюда!
     Большими шагами он подошел к  остаткам костра и ботинком раскидал золу.
Под  светлой  пылью все еще  жарко  сверкали  раскаленные докрасна последние
угольки.
     --  Ну-ка,  давайте его  сюда.  Да  поживее! Мешковатые  Брюки и другой
мужчина схватили Джексона под локти и поволокли к тлеющему костру.
     -- Превосходно! А теперь суньте-ка его мордой туда.  -- Ройстон показал
на мерцающие красные угольки.
     -- Нет! -- пронзительно закричала Кэт, бросившись вперед.
     Ройстон,  едва взглянув  на девушку, одним движением  руки бросил ее на
землю. Кивнув своим людям,  он встал позади теряющего  сознание  Джексона  и
широко расставил ноги. Приклад его винтовки упирался в бедро, дуло указывало
в небеса.
     Лица подручных  Ройстона  были неумолимы,  когда  они волокли механика,
сбив его на колени, к  костру. У края кострища они толкнули Джексона  вперед
так, что он потерял равновесие. Потом начали пригибать его голову вниз.
     Калвер  полз  вперед, плотно  прижимаясь к земле и воспользовавшись как
прикрытием  понемногу  редеющим туманом. Он стискивал в одной руке небольшой
топорик.  Минувшей  ночью  они  с  Кэт  оставили  своих попутчиков  дружески
болтающими  у костра.  Обоим  хотелось  уединения, возможности поговорить  с
глазу  на глаз. Они отыскали упавшее  дерево и уютно устроились возле  него.
Калвер расстелил  одеяло,  прихваченное ими  с собой. Потом  они улеглись  и
завернулись  в  одеяло.  Был  прихвачен  и топор  на тот  случай, если вдруг
посреди ночи на них  наткнутся какие-нибудь непрошенные визитеры, ну скажем,
с черной шкурой и острыми зубами. И хотя топор вряд ли послужил бы серьезной
защитой, это оружие все же придавало Калверу уверенности.
     Они целовались, обнимались, даже слегка занялись любовью:  для большего
оба  чувствовали  себя все  еще  изнуренными, и это переутомление мешало  их
чувствам  достичь хотя бы намека  на кульминацию. Но  они были удовлетворены
уже  тем,  что  лежат  в  объятиях  друг  друга,  счастливо шепчась,  что-то
разузнавая,  в  чем-то исповедуясь.  И  сну  понадобилось  не слишком  много
времени, чтобы победить их.
     Первым на следующее утро проснулся Калвер. Он осторожно высвободился из
объятий Кэт. Она шевельнулась и что-то пробормотала во сне. Калвер поцеловал
ее влажный лоб и шепнул ей, чтобы она продолжала спать, еще слишком рано. Он
ушел  подальше  в поисках  укромного  уголка,  чтобы  облегчиться. Топор  он
захватил с собой из предосторожности: теперь,  при дневном  свете, он больше
опасался бешеных животных, чем крыс.
     Где-то  в  середине парка Калвер обнаружил полуразрушенное  убежище. Он
шагнул внутрь и уже принялся  расстегивать "молнию" на  джинсах, когда в нос
ему  ударило зловоние. В отвращении он  отпрянул назад.  Нога скользнула  по
чему-то  мокрому.  Его желудок свели спазмы рвоты,  когда Калвер вгляделся в
полумрак под собой.
     Люди,  должно быть,  спустились  в  убежище прямо перед  тем, как  были
сброшены бомбы.  Видимо, это случилось в  обеденное время, когда парк обычно
бывал  переполнен.  А  может  быть,  они приползли и приковыляли  сюда после
этого. Трупы, вернее то,