ела,  но больше не чувствовала ни боли, ни страха.
Все  отступило  перед лицом  смерти.  Она  лишь  отчетливо  видела  все, что
сопровождает  последний момент  ее жизни  --  и  не только то  страшное, что
окружало ее  сейчас  здесь,  в  этом  убежище, но и  то, что было в ее жизни
прежде: свое счастливое, навсегда  ушедшее прошлое. Смерть не пугала ее, она
была ничуть  не страшнее той  жизни,  которая  теперь  выпала  на  их  долю.
Наоборот  --  чем скорее  прервется этот  кошмар,  тем лучше.  Сильная  боль
последней  вспышкой  пронзила  сознание  Клер.  Она  закрыла глаза, медленно
соскользнула по стене вниз и  скрылась под водой. А все еще  мертвой хваткой
впившаяся зубами в  ее тело раненая крыса делала слабые попытки выбраться на
поверхность. Но у нее не было  сил разомкнуть челюсти,  и она тоже  погибла,
став жертвой собственной алчности.
     Калвер, с ужасом наблюдавший последние мгновения жизни Клер, как только
ее тело скрылось под водой, сам не понимая, зачем это делает, нырнул следом.
Прижимая к себе ее обмякшее тело, он выпрямился и прислонился к стене, чтобы
отдышаться. И  только тут заметил крысу, все еще висевшую на шее у Клер. Она
была  жива, ее  лапы дергались, царапая мертвое тело Клер, но  она так  и не
разомкнула челюстей, перекусивших шейные  позвонки бедной  женщины. Чуть  не
плача от  ненависти  и  бессилия,  Калвер  попытался  одной  рукой  оторвать
агонизирующую крысу от ее жертвы, но гнусная тварь не желала, а может, уже и
не могла отпустить ее.
     В бешенстве от того, что крыса продолжает терзать  мертвую Клер, Калвер
схватил  черную  гадину  обеими  руками  за  горло.  Клер   при  этом  снова
соскользнула в воду, и, собрав все свои силы, Калвер наконец  оторвал от нее
крысу. Все еще извиваясь в его руках,  она сжимала зубами кусок кожи и мышц,
вырванный из тела Клер. Калвер со всего размаху ударил крысу о стену, скорее
догадываясь, чем слыша, что ее тонкие кости трещат и ломаются. Он бил  и бил
ее почти в беспамятстве, пока не почувствовал, что она тяжелым и неподвижным
грузом повисла в его руках. Тогда с  диким воплем отвращения он отшвырнул ее
от себя и снова нырнул под воду, чтобы вытащить Клер.
     Он  подержал ее на руках,  словно баюкая, как ребенка. Затем  осторожно
приподнял опущенное веко, чтобы убедиться в том, что она мертва,  хотя от ее
тела на него уже  веяло смертельным холодом. У Калвера все внутри сжалось от
сострадания, и он бережно, будто все еще мог причинить ей боль, опустил Клер
в воду.
     Калвер постоял несколько минут, прислонившись к стене и закрыв глаза, а
затем,  развернувшись,  пошел  назад.  Только  сейчас  он заметил, что  вода
поднялась и уже доходит ему до груди. Надо было спешить.
     Фэрбенк, прижав Эллисона к  приборному щиту и  схватив за горло, что-то
кричал,  и  лицо его было  перекошено  от  ярости.  Калвер  не  слышал  слов
Фэрбенка,  но  прекрасно  представлял, что  тот  мог  сказать этому ублюдку.
Стрэчен безуспешно пытался  разнять сцепившихся  Фэрбенка и Эллисона. Кэт, с
лицом, застывшим от горя, тоже прислонилась к какой-то опоре. Калвер обратил
внимание, что каждый постарался прижаться или к стойке с оборудованием,  или
к  приборному щиту,  или к  дверному проему. Будто  это  могло  спасти их от
сонмища  крыс, ползущих  над их головами, уже  слившихся в одно  колышущееся
черное зловещее облако. Некоторые крысы  прыгали  вниз на платформы и  тихо,
крадучись  ползли  по ним. Они  почему-то не проявляли агрессивности, словно
чего-то  выжидали. Или, возможно,  были  напуганы  шквальным  огнем, который
обрушил на них Эллисон.
     Калвер понял,  что  у них нет  больше  выбора:  надо  как  можно скорее
выбираться из  убежища.  Здесь они обречены. Не крысы,  так  вода или  взрыв
оборудования  --  что-нибудь одно  или  все вместе  уничтожит  их, если  они
промешкают еще какое-то время.
     Он  решительно  направился к Дили. Тот, увидев  выражение лица Калвера,
испуганно попятился в сторону центра управления, но поток несся именно в том
направлении. Тогда Дили устремился к лестнице, ведущей на платформу. Однако,
сделав  всего несколько  шагов, замер --  навстречу ему  по  платформе тихо,
стараясь не привлекать к себе внимание, ползли эти черные чудовища.
     Калвер резко дернул его назад и повернул лицом к себе.
     --  Где выход,  о котором вы  говорили,  Дили? -- прокричал  он. -- Где
другой выход?
     -- Калвер, посмотрите наверх, нам не выбраться отсюда. -- Дили обезумел
от страха.
     -- Я  все  видел.  У  нас  нет  времени  озираться по  сторонам.  Нужно
немедленно уходить, пока не поздно.
     Дили неловко оступился, поскользнувшись,  и его  чуть не смыло потоком,
но Калвер удержал его.
     --  Надо добраться до главной вентиляционной  шахты! -- выкрикнул Дили.
-- Там внутри  лестница,  ведущая  на  поверхность. Ступени  вмонтированы  в
стену.
     -- Черт побери, почему вы не сказали об этом раньше? Калвер замахнулся,
словно собирался ударить Дили. Ему  и  в самом  Деле  хотелось  этого, но он
сдержался. Позже,  когда  они выберутся  отсюда, он  с  удовольствием набьет
морду этому типу, если, конечно, им удастся выбраться.
     --  Почему же вы заставили нас  выходить наверх через туннели?  Вы ведь
прекрасно  знали,  что  это  чертовски опасно! Из-за  вас  погиб Мак-Ивен  и
пострадал Брайс!
     -- Но нам  необходимо было знать, в каком  состоянии находятся туннели.
Это главное звено связи с другими убежищами.
     --  Вы  просто негодяй, Дили!  Вам плевать  на человеческие  жизни!  Вы
дрожите  только  за  свою шкуру. Вы просто  обманули нас,  используя в своих
корыстных целях.
     -- Да  нет же, Калвер, нет! Это не так! Снаружи нельзя попасть в шахту,
вход в нее герметично закрыт изнутри...
     -- Господи, ведь мы могли бы... -- начал Калвер, но внезапно замолчал.
     Что  толку вести сейчас этот беспредметный  спор, когда убежище вот-вот
зальет  окончательно  и  полчища  крыс  готовы  наброситься  на  них,  чтобы
разорвать на куски.
     -- Хватит спорить. Пошли к шахте!
     Его слова прозвучали резко, как приказ, даже с некоторой угрозой.
     В  это время к ним подошел  Фарадей. Калвер  понял, что  тот  слышал их
разговор с Дили, и спросил, презрительно глядя на Фарадея:
     --  Полагаю, что вы,  старший  инженер  комплекса,  тоже знали об  этом
выходе через вентиляционную шахту? Фарадей энергично замотал головой.
     -- Нет,  нет! Я ничего об  этом не  знал.  Я не занимался эксплуатацией
помещения. В моей компетенции оборудование, приборы, электросистемы.
     -- Ладно.  Все.  Хватит  об  этом,  --  прервал  его  Калвер. --  Нужно
попытаться  собрать  всех  людей,  взять  кое-какие  запасы,  которые  могут
понадобиться наверху. Надо привести людей из лазарета. Возьмите  кого-нибудь
себе в помощь, Фарадей, и  отправляйтесь туда. А  затем ведите свою группу к
главной вентиляционной шахте. Проверьте спальни,  лаборатории, все помещения
по пути. Только не задерживайтесь. У нас слишком мало времени на сборы.
     --  А столовая  и  комнаты  отдыха? Там тоже могут быть  люди.  Фарадей
смотрел на Калвера, ожидая ответа.
     -- Я  думаю, что в столовой делать нечего. Вы видели  Клер  Рейнольдс и
стаю крыс, которая сопровождала ее? Похоже, что в столовой не осталось живых
людей.
     Калвер посмотрел вверх. Несколько крыс сидели прямо  над их  головами и
настороженно следили за каждым их движением.
     -- Фэрбенк! -- громко  позвал он, но тот не услышал его за общим шумом,
и, кроме того, он все еще выяснял отношения с Эллисоном.
     Калвер  поспешил  к ним, сейчас не время для споров, а того, что сделал
Эллисон, не поправить ни  словами, ни  кулаками.  Первым делом  он  выхватил
автомат  из рук Эллисона, боясь, что  тот натворит новых  бел.  Он  не очень
хорошо знал, как управляться с автоматом, но надеялся, что если тот заряжен,
то ему удастся осуществить задуманное.
     Фэрбенк, Эллисон и  Стрэчен, оцепенев  от неожиданности, с  недоумением
наблюдали за  Калвером.  А тот,  подняв  автомат  вверх, нажал  на  курок  и
выпустил длинную очередь.
     Пули градом  застучали  по металлическим обшивкам приборов, по корпусам
оборудования,  рикошетом  отскакивая от стен и потолка,  впивались  в черные
жирные  тела  замерших  чудовищ.  Крысы летели  отовсюду,  раненые,  убитые,
напуганные, они дико визжали и метались из стороны в сторону, как безумные.
     Калвер понял, что главное,  к  чему он стремился, удалось: он  вселил в
них   страх  перед   человеком-агрессором,   человеком-убийцей,   человеком,
способным  защитить  себя. Больше  эти  гнусные твари  не  будут  считать их
жалкими, беспомощными существами, легкой добычей.
     Прекратив  стрелять, Калвер быстро рассказал всем то, что узнал от Дили
о  запасном выходе. По реакции Фэрбенка, Эллисона и  Стрэчена он понял, что,
не  будь  обстоятельства столь  критическими, они расправились  бы  с  Дили,
возможно, даже убили его. И, честно говоря, он, Калвер, так был зол на Дили,
что с удовольствием помог бы им.
     -- Соберите  все,  что  можно  использовать для  защиты от  крыс, кроме
оружия. До арсенала уже не добраться, да кроме того, там все залито водой, а
у нас нет времени проверять исправность оружия. Но нам, несомненно, придется
защищаться  от  крыс, поэтому ищите, -- сказал он мужчинам. -- А потом сразу
же, как  можно быстрее,  пробирайтесь к главной  вентиляционной шахте, но по
дороге заглядывайте во все помещения и отсеки, чтобы  вывести оставшихся там
людей.
     --  Мы не будем никого  искать! -- воскликнул Стрэчен, дрожа от страха.
-- Мы сейчас же пойдем к шахте. Калвер нацелил автомат на Стрэчена.
     -- Повторяю  еще раз: вы обойдете все помещения  и  попытаетесь вывести
тех, кого еще можно спасти. -- Он старался говорить спокойно, но твердо.
     -- Хорошо, мы пойдем. Но верните мне мой автомат, -- взмолился Эллисон.
-- Не можем же мы идти без оружия.
     -- Нет, автомат  я вам не дам, -- сказал Калвер тоном,  не  допускающим
возражений.
     В  глазах Калвера  мелькнуло что-то такое,  отчего  Стрэчену и Эллисону
сделалось страшно. И страх этот был сродни  тому, который они испытали перед
всеми  нависшими  над ними опасностями.  Не произнеся  больше  ни слова, они
пошли  по  воде,  тревожно  оглядываясь  на  Калвера,  пока  не  исчезли  за
приборными стойками.
     Фэрбенк положил руку на плечо Калвера.
     -- Эй, не забывайте, что я с вами, -- сказал он.
     От его слов у  Калвера потеплело на душе, и он даже слегка расслабился,
насколько это было возможно в столь экстремальных обстоятельствах.
     -- Да, Фэрбенк, хорошо, что вы рядом. Пошли, дорога каждая минута.
     Он оттолкнулся от стены и, поддавшись  потоку, направился к Дили, Кэт и
небольшой группе людей, поджидавших их возле центра управления.  Фэрбенк шел
следом.  Ухватившись одной рукой за опору платформы, к  которой прислонилась
Кэт,  Калвер обнял  ее за плечи. Она прильнула к  нему,  глаза ее были полны
слез, а губы едва слышно прошептали:
     -- Бедная Клер.
     Что он мог сказать ей, чем утешить? Он лишь крепче прижал к себе убитую
горем девушку.
     --  Дили!  --  прокричал  он.  --  Нам  нужны  фонари. Дили показал  на
ближайшую дверь:
     -- Там за дверью, на полках!
     По  знаку  Калвера  Фэрбенк  поспешил  туда.   Он  шарил  по  полкам  в
затопленном помещении, ища фонари, лампы и что-нибудь еще, что можно было бы
использовать  как  оружие в борьбе с крысами. На длинном металлическом шкафу
Фэрбенк разглядел какую-то вполне, как ему показалось, подходящую штуковину,
вскарабкался на  ксерокс, едва  выглядывающий  из-под  воды, и протянул руку
наверх.
     Калвер  в это время  направился со своей группой к  проходу, ведущему к
главной вентиляционной шахте. В группе, кроме  него, Дили  и  Кэт, было  еще
пять  человек:  четыре инженера  и  сторож.  Они  выстроились  в  цепочку  и
поддерживали друг  друга,  так  как  течение  в  коридоре,  по  которому  им
предстояло  пройти,  было очень  сильным  -- именно в этом  месте  сходились
встречные потоки воды, образуя водоворот.
     Калвер шел  впереди, обхватив  за  талию  Кэт  и прижимая ее к  себе. В
другой  руке  он  держал   автомат.  За  ними  шел  чернокожий  инженер   по
эксплуатации Джексон, потом  Дили, затем еще  три инженера  балансировали  в
потоке, стараясь не потерять равновесие. Замыкал  цепочку сторож, он  как бы
выполнял  роль  якоря,  стоя  на  месте  и прижимаясь к  стене,  чтобы  дать
возможность остальным выбраться в более  безопасное место. Тогда  они смогут
помочь ему.
     Калвер держал автомат дулом вверх и время от  времени выпускал короткие
очереди,  заставляя крыс разбегаться  в  стороны, при  этом  они  выискивали
уголки потемнее, где их почти невозможно было разглядеть. Однако он заметил,
что крысы уже немного привыкли к этой пальбе и не так боятся, как прежде, во
всяком случае, они  довольно  быстро возвращались  назад, лишь только Калвер
прекращал огонь, и тихонько крались в том же направлении, будто сопровождали
группу людей, выжидая наиболее подходящий момент для нападения.
     Калвер  снова  нажал  на  курок,  но  автомат  молчал.  Черт! Кончились
патроны! Он застонал от отчаяния.
     До  главной вентиляционной шахты  было недалеко. Однако  еще предстояло
выбраться из этого коридора и повернуть налево к распределительному щиту, но
у Калвера  уже не было уверенности, что им удастся добраться до  цели.  Вода
продолжала  прибывать,  стаи  крыс шли за ними  по  пятам.  Да к тому же все
вокруг  заволакивало  едким  дымом, от которого слезились глаза и невыносимо
першило в  горле.  Это  было  что-то  новое, непредвиденное.  Дым  спускался
откуда-то сверху, окутывая все вокруг плотным туманом. Калвер  почувствовал,
что становится трудно дышать. О черт! Какое разнообразие возможных вариантов
смерти  ожидало  их: помимо  всего прочего, они  еще  могли задохнуться  или
заживо сгореть.
     Взрыв,  казалось,  потряс   убежище  до  основания.  Калвер  неожиданно
оказался  под  водой:  то   ли   сам  нырнул,  то  ли  его  накрыло  волной,
образовавшейся при взрыве, -- этого он не помнил. Взрыв оглушил его.
     Вынырнув, Калвер обнаружил, что свет в  убежище  погас. Лишь откуда-то,
из дальнего конца коридора,  доносилось сюда какое-то дрожащее свечение. Что
это,  Калвер  не  мог  понять,  только  видел,  как  это огненное  мерцание,
разрастаясь, с  каждой секундой приближалось  к  нему, разрывая едкую завесу
тумана, и вот-вот должно было поглотить его, сжечь, испепелить.
     Калвер успел подумать, что в этом аду, в котором они все оказались, нет
предела плохому -- каждое мгновение порождает новый кошмар.
        "Глава 18"
     Реальность показалась  Брайсу почище  любого кошмара  из его  снов.  Он
вышел из забытья, уже  отлично сознавая, что болезнь все-таки зацепила  его.
Ее симптомы еще не были очевидными, но сухость в горле, жжение где-то внутри
и  дикая головная  боль говорили, что  до агонии недалеко. Пройдет несколько
дней -- и появятся возбуждение, растерянность, галлюцинации, потом -- спазм,
окостенение  шеи  и  спины,  судороги, а там,  глядишь, и  паралич.  В Штабе
Гражданской обороны во время подготовки говорили об этих симптомах, и теперь
Брайса бросало в дрожь при одной мысли о неминуемо надвигающейся боли. Скоро
он  не  сможет пить,  а уж это  вообще приведет его в бешенство, заставит до
смерти бояться любой жидкости, и даже собственная слюна будет вызывать ужас.
Судороги и безумие постепенно  доведут  его  до комы, полного изнеможения от
боли, а  следом за  этим придет и смерть,  которую  поневоле воспримешь  как
милосердие.
     Рука  его  на   мгновение  онемела,   но  тут  он  вспомнил,  с   какой
стремительностью  лечила  его  доктор Рейнольдс,  и  новый  приступ  тошноты
охватил Брайса.
     Сделав  противоболевой укол, она сдавила  обрубки его  пальцев так, что
они  стали кровоточить еще  больше.  Затем, ловко  орудуя шприцем, она ввела
прямо в открытые раны бензалкониум, антисептический очиститель,  а следом --
небольшую дозу азотной кислоты. На его протестующие  стоны она  не  обращала
никакого  внимания.  К  тому  моменты,  когда   она  обрабатывала  его  раны
антисывороткой, Брайс уже рыдал и был на грани потери сознания. Но тут-то он
и получил очередную дозу прямо в мышцу у запястья.
     Брайс все еще молил оставить его в покое, а она уже принялась методично
прокалывать   его   живот   пониже   четырнадцатого   ребра,   пятнадцатого,
шестнадцатого... После семнадцатого  он потерял счет. А доктор Рейнольдс тем
временем невозмутимо растолковывала ему, что эта процедура, мол,  совершенно
необходима, если уж он  собирается выжить.  Она по-прежнему игнорировала его
протесты,  становившиеся все отчаяннее,  но и все слабее по  мере  того, как
игла  снова  и снова пронзала его тело. А она все говорила о том, что каждая
инъекция  --  это,  мол, разжиженный вирус, приготовленный из мозга  бешеных
животных... Как  будто это  могло волновать  его в те  минуты!  Когда доктор
Рейнольдс  наконец  кончила  все  процедуры,  Брайса  уже  вообще  ничто  не
волновало, даже  о себе  он не думал. Опрокинувшись в  обмороке на койку, он
погрузился в сладостное забвение.
     И  вот теперь проснуться, улавливая первые укусы этой проклятой болезни
и понимая, что это не просто результат обезболивающих  инъекций, не побочное
действие  антисыворотки,  а  что  само лечение  не помогает, что болезнь уже
глубоко в нем... И ощущать, как она расползается,  растекается  с  кровью по
всему его телу, медленно начинать понимать, что не в  порядке и еще кое-что,
и все  же продолжать  лежать здесь  вместе с другими еще уцелевшими больными
под слабыми лампами этого  корабельного лазарета, прислушиваясь  к воплям  и
крикам за  закрытой дверью, к этому  странному скрежещущему  звуку, к плеску
воды вокруг коек внутри самой палаты. Какие странные звуки...  Похожие на...
на артиллерийскую канонаду!
     Брайс  уселся  на  койке,  и  все  вокруг,  кому  позволяло  состояние,
проделали то же самое. Все были не просто испуганы, но впали в какой-то шок.
Одна женщина вдруг пронзительно завизжала, увидев,  что вода  подмачивает ее
матрац.
     Небольшие волны стали захлестывать край одеяла Брайса, и он отодвинулся
назад, к стене. Когда спустя мгновение вся эта битком набитая койками палата
стала раскачиваться в безумном  ритме маятника, он все еще не  мог прийти  в
себя. Кто-то бултыхнулся вниз рядом с его койкой, и Брайс вздрогнул от укуса
ледяной воды в щеку. В воду стали падать  и другие, а  Брайс, подтянув ноги,
скрючился там,  в темноте,  между своей  и  верхней койкой,  увертываясь  от
брызг, как будто это были капли кипятка.
     Больные возмущенно  кричали у запертой  двери,  отталкивая друг  друга,
чтобы выскочить первым.
     Брайс догадывался, чем грозит все это, но  он был  не в  состоянии даже
выговорить те слова, которые предостерегали  бы этих людей. Он только поднял
свою изувеченную руку, глаза его заклинали их остановиться, а рот открылся в
скрежещущем крике. Но этот звук был слишком слаб, чтобы его услышали.
     Вдруг  дверь  рывком  распахнулась, и  ворвавшийся  в  нее  поток  воды
отшвырнул всех  назад. В считанные секунды вода дошла  Брайсу до плеч, и ему
пришлось  переползти  с  нижней койки на верхнюю.  Вокруг него,  сражаясь  с
потоком,   барахтались   едва  различимые  фигуры,  тяжелые  железные  койки
сдвинулись с  места.  Сначала  медленно,  подобно  огромным,  неповоротливым
животным,  но  вскоре  напор  воды   стал   так   силен,  что   койки  стали
опрокидываться, разламываться, откатываться к углам палаты.
     Брайса  сбросило  вниз,  и  легкий  шок,  который  он  получил, уйдя на
мгновение  под воду,  окончательно  выбил из него застрявшие в теле  остатки
наркотика.  Он поднялся, отплевываясь и  кашляя,  путаясь в  чужих  руках  и
ногах,  отталкивая  их,  как  и  они  отталкивали  его.  Двухъярусная  койка
опрокинулась  на