еснение,
   которое должно быть во что бы то ни стало упразднено; а с другой стороны,
выступают гипнотики коллективизма, которые, видя в жизни человечества только
общественные массы, признают личность  за  ничтожный  и  преходящий  элемент
общества, не имеющий  никаких  со  бственных  прав  и  с  которым  можно  не
считаться во имя так называемого общего интереса. Но что же это за общество,
состоящее из бесправных и безличных тварей, из нравственных нулей? Будет  ли
это во всяком случае общество человеческое?  В  чем  будет  заключать  ся  и
откуда возьмется его достоинство, внутренняя ценность его  существования,  и
какою силою оно будет держаться? Не ясно ли, что это печальная химера, столь
же  неосуществимая,  сколь  и  нежелательная.  И  не  такая  ли  же   химера
противуположный идеал себе-довл еющей личности?  Отнимите  у  действительной
человеческой личности все то, что так или иначе  обусловлено  ее  связями  с
общественными или собирательными целыми, и  вы  получите  животную  особь  с
одною лишь чистою возможностью, или пустою формой человека, т.е.  не  что  в
действительности вовсе не существующее. Те, кому приходилось спускаться в ад
или подниматься на небеса, как, напр., Дант и Сведенборг118, и там не  нашли
одинокой личности, а видели только общественные группы и круги.
   Общественность не есть привходящее условие личной жизни, а заключается  в
самом  определении  личности,  которая  по   существу   своему   есть   сила
разумно-познающая и нравственно-действующая, а и то и другое возможно только
в образе бытия  общественном.  Разумное  п  ознание  со  стороны  формальной
обусловлено общими  понятиями,  выражающими  единство  смысла  в  неуловимой
множественности явлений; но действительная  и  объективная  общность  (общий
смысл) понятий обнаруживается в словесном  общении,  без  которого  разумная
деятель   ность,   задержанная   и   лишенная   осуществления,   естественно
атрофируется, а затем и самая способность разумения исчезает или переходит в
состояние чистой возможности. Язык - этот  реальный  разум  -  не  мог  быть
создан личностью одинокою, следовательно, личност  ь  одинокая  не  была  бы
существом словесным, не  была  бы  человеком.  Со  стороны  же  материальной
познание  истины  основано  на  опыте  -  наследственном,  собирательном   и
накопляющемся, опыт же единичного существа, безусловно изолированного,  если
бы даже оно могло
   существовать, был бы,  очевидно,  совершенно  недостаточен  для  познания
истины. Что касается до нравственного определения  личности,  то  хотя  сама
идея добра или нравственной оценки и не  есть  только  следствие  социальных
отношений, как думают многие, однако сл ишком  очевидно,  что  осуществление
этой идеи или действительное развитие человеческой  нравственности  возможно
для лица только в общественной среде чрез взаимодействие с  нею.  И  в  этом
главном отношении общество есть не что иное, как объективно-осуществляем  ое
содержание личности.
   Вместо неразрешимого противоречия двух исключающих друг друга начал, двух
отвлеченных измов  мы  находим  в  действительности  два  соотносительных  и
логически и  исторически  взаимно  друг  друга  предполагающих  и  требующих
термина. По существенному своему значени ю общество не есть  внешний  предел
личности,  а  ее  внутреннее  восполнение,  и  относительно  множественности
единичных лиц общество не есть  их  арифметическая  сумма  или  механический
агрегат, а нераздельная целость общей жизни, отчасти  уже  осуществленной  в
прош едшем и сохраняемой чрез  пребывающее  общественное  предание,  отчасти
осуществляемой в настоящем посредством  общественных  служений  и,  наконец,
предваряющей в лучшем сознании общественного идеала свое будущее совершенное
осуществление.
   Этим трем основным и  пребывающим  моментам  лично-общественной  жизни  -
религиозному, политическому и пророческому  -  соответствуют  в  целом  ходе
исторического развития три последовательно выступающие,  главные  конкретные
ступени человеческого сознания и жизне нного строя, а  именно:  1)  родовая,
принадлежащая прошедшему, хотя и сохраняемая в видоизмененной  форме  семьи,
затем 2) национально-государственный строй, господствующий в  настоящем,  и,
наконец, 3) всемирное общение жизни как идеал будущего.
   На всех этих ступенях общество по своему  существенному  содержанию  есть
нравственное восполнение  или  осуществление  личности  в  данном  жизненном
круге;  лишь  объем  этого  круга  не  одинаков:  на   первой   ступени   он
ограничивается для каждого своим родом, на второ й  -  своим  отечеством,  а
лишь на третьей  личность  человеческая,  достигшая  ясного  сознания  своей
внутренней бесконечности, стремится соответственным образом осуществить ее в
совершенном обществе с упразднением уже всяких ограничений не по  содержанию
только , но и по объему жизненного взаимодействия.
   III
   Каждый   единичный   человек,   как   личность,   обладает   возможностью
совершенства,  или  положительной  бесконечности,  именно  способностью  все
понимать своим разумом и все обнимать сердцем, или входить в живое  единство
со всем. Эта двоякая бесконечность - силы пре дставления и силы стремления и
действия, называемая  в  Библии  (по  толкованию  отцов  церкви)  образом  и
подобием Божиим, есть  непременная  принадлежность  каждого  лица,  в  этом,
собственно,   состоит   безусловное   значение,   достоинство   и   ценность
человеческой лично  сти  и  основание  ее  неотъемлемых  прав83.  Ясно,  что
осуществление этой бесконечности, или  действительность  этого  совершенства
обусловлена совместностью  всех  и  не  может  быть  личною  принадлежностью
каждого, в отдельности взятого, а  усвояется  им  чрез  взаимоде  йствие  со
всеми, - иначе, оставаясь в своей отдельности  и  ограниченности,  единичное
лицо тем самым лишает себя действительной полноты всего,  т.е.  лишает  себя
совершенства и бесконечности. Последовательно  утверждать  свою  отдельность
или обособленность был о бы для лица даже  физическою  невозможностью.  Все,
что есть в жизни общей, непременно так или иначе воздействует  на  единичных
лиц, усвояется ими и только в них и чрез них доходит до своей  окончательной
действительности, или завершения; а если смотреть на  то  же  самое  дело  с
другой стороны - в жизни личной все действительное ее содержание  получается
чрез общественную среду и так или иначе обусловлено ее данным состоянием.  В
этом смысле можно сказать, что общество  есть  дополненная  или  расширенная
личность, а личность - сжатое, или сосредоточенное, общество.
   Мировая задача состоит не в создании солидарности между каждым и всеми  -
она уже и так существует по природе вещей,  а  в  полном  сознании  и  затем
духовном усвоении  этой  солидарности  со  стороны  всех  и  каждого,  в  ее
превращении     из     метафизической     и     физической     только      в
нравственно-метафизическую и нравственно-физическую. Жизнь человека уже сама
по  себе  и  сверху,  и  снизу  есть  невольное  участие   в   прогрессивном
существовании человечества и целого мира; достоинство  этой  жизни  и  смысл
всего мироздания требуют толь ко, чтобы это  невольное  участие  каждого  во
всем становилось вольным, все более и более сознательным и  свободным,  т.е.
действительно-личным, - чтобы каждый все более и более  понимал  и  исполнял
общее  дело,  как  свое  собственное.  Очевидно,  только  таким   образ   ом
бесконечное значение личности осуществляется, или из возможности переходит в
действительность.
   Но самый этот переход - это одухотворение, или морализация  солидарности,
по природе  существующей,  -  есть  тоже  нераздельная  часть  общего  дела;
исполнение этой высшей задачи зависит в своем действительном  успехе  не  от
одних личных условий, а определяется  н  епременно  и  общим  ходом  мировой
истории, или наличным состоянием общественной среды  в  данный  исторический
момент, так что и личное совершенствование каждого человека никогда не может
быть отделено от общего, личная нравственность - от общественной.
   IV
   Действительная нравственность есть должное взаимодействие между единичным
лицом и его данною средою (в широком  смысле  этого  слова,  обнимающем  все
области бытия, высшие и низшие, с которыми человек практически соотносится).
Действительное  личное  достоинст  во  каждого   несомненно   выражается   и
воплощается  в  его  отношениях  к  тому,   что   его   окружает.   В   этой
лично-общественной действительности постепенно осуществляются те бесконечные
возможности, которые заложены и в самой природе человеческой - в каждом и во
все  х.  Исторический  опыт  застает  человека  уже  восполненным  некоторою
общественною средой, и затем вся история есть лишь возвышение  и  расширение
той двусторонней,  лично-общественной  жизни.  Указанные  мною  три  главные
степени,    или     формации,     в     этом     процессе:     род     овая,
национально-государственная   и   универсальная   -   связаны,   разумеется,
множеством промежуточных звеньев, и, помимо этого, высшая форма не  заменяет
и  не  упраздняет  всецело  низшую,  а  только,  вбирая  ее  в  свою  сферу,
видоизменяет ее, из самостоятельного це лого делая подчиненною частью.  Так,
родовой  союз  с  возникновением  государства  становится  его  подчиненным,
частным элементом в виде семьи, в которой родственная связь не упраздняется,
а скорее углубляется нравственно,  изменяя  только  свое  социологическое  и
правовое  значение,  переставая  быть  основанием  независимой  власти   или
собственной юрисдикции.
   При переходе от низших форм собирательной жизни к высшим личность в  силу
присущей ей бесконечной потенции понимания и стремления к лучшему является в
избранных своих представителях началом движения  и  прогресса  (динамический
элемент истории), тогда как да нная общественная среда, как уже  достигнутая
действительность,  как  законченная  в  своей  сфере  и  на  своей   степени
объективация  нравственного  содержания,  естественно  представляет  косную,
охранительную сторону (статический элемент истории). Когда единичные л  ица,
более других одаренные или  более  развитые,  начинают  испытывать  действие
своей общественной среды не как осуществление и восполнение их жизни, а лишь
как внешнее ограничение и  препятствие  для  их  положительных  нравственных
стремлений, тогда они станов ятся носителями высшего общественного сознания,
которое стремится затем к поглощению в новых соответствующих  ему  формах  и
порядках жизни.
   Всякая общественная среда  есть  объективное  проявление  или  воплощение
нравственности  (должных  отношений)  на  известной  степени   человеческого
развития; но нравственная личность в силу своего стремления  к  безусловному
добру  перерастает  данную  ограниченную  фо  рму  воплощенного  в  обществе
нравственного содержания и начинает относиться к нему отрицательно  -  не  к
самому по себе, а только к данной низшей ступени его  воплощения.  Очевидно,
такое столкновение не есть принципиальное противоречие между личным  началом
и общественным началом как таковыми, а только между прежнею и новом стадиями
лично-общественного развития.
   V
   Впервые  нравственное  значение  и  достоинство  человека  проявляются  в
родовой жизни84. Здесь мы находим зачаточное воплощение или организацию всей
нравственности:  религиозной,  альтруистической  и   аскетической,   другими
словами, род есть осуществление личного
   человеческого достоинства в  самом  тесном  и  основном  круге  общества.
Первое условие действительного достоинства  человека  -  благоговение  перед
тем, что выше его, перед сверхматериальными силами, управляющими его жизнью,
- осуществляется здесь в почитании п  редков  или  умерших  родоначальников;
второе условие  личного  достоинства  -  признание  такового  за  другим,  -
выражается в солидарном взаимоотношении между членами рода,  в  их  любви  и
совете; наконец, третье (а с иной точки зрения - первое) условие человеческо
го достоинства - свобода от преобладания  плотских  влечений  -  достигается
здесь  в  известной  мере  посредством  того   или   другого   обязательного
ограничения или упорядочения половых сношений в различных  формах  брака,  а
также посредством иных сдерживающих прави л родового общежития,  требовавших
того стыдения, о котором говорит древний летописец.
   Таким образом, в этом первичном  круге  человеческой  жизни  нравственное
достоинство лица во всех отношениях осуществляется обществом и в обществе. В
чем же тут может выразиться и откуда явиться принципиальное  противоречие  и
противоборство между личностью и обществом? Отношение между  ними  прямое  и
положительное. Общественный закон не есть  что-нибудь  чужое  для  личности,
извне  на  нее  налагаемое  вопреки  ее  природе,  -  он   только   сообщает
определенную, объективную и постоянную форму внутренним мотивам  личной  нра
вственности. Так, собственное религиозное чувство  человека  (встречаемое  в
зачаточном состоянии уже у отдельных животных) побуждает  его  чтить  тайные
причины и условия его существования, - родовой  культ  предков  дает  только
предметное выражение этому стремл  ению;  точно  так  же  присущее  человеку
чувство жалости склоняет его к справедливому и человеколюбивому обращению  с
его родичами, - закон общественный только закрепляет этот  личный  альтруизм
постоянными и определенными формами и дает ему способ верного осущ ествления
(так, защита слабых членов рода от чужой  обиды,  невозможная  для  человека
одинокого, организуется в целом  роде  и  союзе  родов);  наконец,  присущая
человеческой  личности  стыдливость  реализуется  в  общественных  заповедях
определенного воздержания. Ка к  отделить  здесь  личную  нравственность  от
общественной, когда  первая  есть  внутреннее  начало  второй,  а  вторая  -
предметное осуществление первой? Раз правила  родового  общежития  -  каковы
почитание общих предков, взаимопомощь родичей,  ограничение  чувственнос  ти
браками - имеют нравственный источник и характер, то  ясно,  что  исполнение
этих общественных правил идет не в ущерб, а в  пользу  личности.  Чем  более
единичный член рода входит  на  деле  в  смысл  родового  строя,  требующего
благоговения к невидимым, солидарн  ости  с  ближними  и  умерения  плотских
страстей, тем нравственнее он, очевидно, становится, а чем он  нравственнее,
тем выше его внутреннее значение  или  личное  достоинство;  таким  образом,
подчинение обществу есть возвышение лица. С другой стороны, чем  свобод  нее
это подчинение, т.е. чем самостоятельнее единичное лицо  следует  внутренним
побуждениям   своей   нравственной   природы,   согласным   с   требованиями
общественной нравственности, тем более верною и прочною опорою  может  такое
лицо служить для общества; значит,
   самостоятельность  лица  есть  основание  крепости  общественного  союза.
Другими словами, между действительным значением  личности  и  действительною
силою общества отношение не обратное, а прямое.
   Итак, в чем  же  на  самом  деле  могло  бы  выразиться  в  родовом  быту
принципиальное восстание лица против общества и возвышение над ним? Разве  в
том, что этот мнимый боец за права  личности  осквернил  бы  гробницы  своих
предков, надругался бы над своим отцом,  оп  озорил  мать,  убил  братьев  и
вступил в брак с родными сестрами? Насколько ясно, однако, что такие  деяния
ниже  самого  низкого  общественного  уровня,  настолько  ясно  и  то,   что
действительное осуществление  безусловного  личного  достоинства  невозможно
чрез прост ое отрицание данного общественного строя.
   VI
   Нравственное содержание родовой жизни  вековечно,  -  ограниченная  форма
родового быта неизбежно растрогается историческим процессом  при  деятельном
участии личности. Первоначальное расширение элементарной жизни  обусловлено,
конечно, естественным ходом размн ожения. Уже в пределах одного  рода  вслед
за ближайшими являются и более отдаленные степени родства,  но  нравственные
обязанности распространяются  и  на  них.  Затем,  подобно  прогрессирующему
делению живой органической клеточки,  происходит  разделение  обществе  нной
клеточки - рода на многие роды, сохраняющие, однако,  связь  между  собою  и
память единого происхождения, - из рода образуется новая общественная группа
-   племя,   обнимающее   несколько   ближних   родов.   Так,    напр.,    у
североамериканских краснокожих племя Сен  ека,  которого  устройство  и  быт
изучил  и  описал  известный  социолог   Морган119,   состояло   из   восьми
самостоятельных   родов,   очевидно   происшедших   из   разделения   одного
первоначального рода, в силу чего они  сохраняли  определенную  связь  между
собою. Каждый род бы л основан на признанном кровном родстве, и браки внутри
рода  безусловно  запрещались  как  кровосмешение.  Такой  род   пользовался
автономией, которая, однако, уже была в известных отношениях подчинена общей
власти целого племени, именно племенному совету, куд а входили представители
всех восьми родов.  Кроме  этого  военно-политического  учреждения  единство
племени выражалось в общности языка  и  в  общих  религиозных  празднествах.
Переходною степенью между родом и племенем были те группы, на которые Морган
перенес к лассическое название фратрий. Так, племя Сенека  делилось  на  две
фратрии с ровным числом родов в каждой; первая заключала в себе роды:  Волк,
Медведь, Черепаха, Бобер; вторая: Олень, Кулик, Цапля, Сокол; роды в  каждой
группе считались между собою родами-бр атьями, а по отношению к родам другой
группы - двоюродными. Ясно, первичный род, из которого вышло  племя  Сенека,
разделился  сначала  на  два  новых  рода,  а  из  них   каждый   разделился
впоследствии на четыре, и эта постепенность сохранилась в общей памяти.
   Нет причины, чтобы распространение  общественной  солидарности  на  целую
группу родов остановилось  на  границах  племени.  Совершившееся  расширение
нравственного кругозора, с одной стороны,  и  познанные  выгоды  совокупного
действия -  с  другой,  побуждают  многие  п  лемена  сначала  приступать  к
временным, а потом входить и в постоянные  союзы  между  собою.  Так,  племя
Сенека вместе со  многими  другими  входит  в  союз  племен,  носящих  общее
название Ирокезов. В таких племенных союзах общность отдаленных предков есть
предполо жение обыкновенное, не составляя, однако, непременного условия.  Во
многих, если не  в  большинстве  случаев  несколько  племен,  родоначальники
которых разошлись в незапамятные времена и которые выросли затем и развились
самостоятельно, вне всякой связи между
   собою, сойдясь при новых условиях, вступают в союз посредством  договоров
ради взаимной защиты и общих предприятий.  Договор  имеет  здесь  во  всяком
случае несравненно более значения, нежели кровное родство, которое  может  и
вовсе не предполагаться.
   Союз племен, в особенности  таких,  которые  достигли  известной  степени
образованности и  занимают  определенную  территорию,  есть  уже  переход  к
государству,  зародыш  нации.  Ирокезы,  как  и  большинство  других  племен
краснокожих, оставшихся в диких лесах и степях Северной  Америки,  не  пошли
дальше такого зародыша нации и государства. Но другие представители  той  же
расы, двинувшиеся к югу, довольно быстро перешли от военного союза племен  к
постоянному политическому строю. Ацтеки в Мексике, Инки в Перу основали  нас
тоящие национальные государства того же  типа,  как  великие  теократические
монархии Старого Света. Внутренняя, существенная связь между  первоначальною
общественною клеточкой - родом  и  широкою  политическою  организацией  ясно
выражается в слове отечество, кот орым обозначается  на  всех  почти  языках
союз  национально-государственный.  Выражая  отношение  родственное,  термин
"отечество" (patria,  Faterland  и  т.д.)  указывает  этим  не  на  то,  что
государственное единство ес