ажданской войны и которого
вы за его деяния назвали Счастливым; правда, неизбежно, чтобы у троих было
врагов больше, чем у одного. Мы будем карать только самых закоренелых и
самых виновных. И это столько же в ваших интересах, сколько лично в наших.
Неизбежно, что во время нашей борьбы вы все, находясь между враждующими
сторонами, будете сильно страдать. Необходимо далее, чтобы и армия,
оскорбленная и раздраженная, объявленная нашими общими противниками
вражескою, получила некоторое удовлетворение. И хотя мы могли приказать
схватить тех, о которых это было решено, немедленно, мы предпочитаем
предварительно опубликовать их список, чем захватить их врасплох. И это
опять-таки в ваших интересах; чтобы не было возможности разъяренным
солдатам неистовствовать по отношению к невиновным, но чтобы солдаты, имея
в руках списки проверенных по числу и названных по именам лиц,
воздерживались, согласно приказанию, от насилия по отношению ко всем
остальным.

11. Итак, в добрый час. Никто не должен давать приют у себя, скрывать,
отправлять в другое место или давать себя подкупать деньгами; всякого, кто
будет изобличен в том, что он спас или оказал помощь, или только знал об
этом, мы, не принимая во внимание никаких отговорок и просьб о прощении,
включаем в проскрипционные списки. Головы убитых пусть приносят к нам за
вознаграждение в 25.000 аттических драхм за каждую, если приносящий
свободнорожденный, если же раб, то получит свободу, 10.000 аттических драхм
и гражданские права своего господина. Те же награды назначаются и
доносчикам. Никто из получающих награды не будет вноситься в наши записи, и
имя его останется неизвестным".
     Таково было проскрипционное объявление триумвиров, если перевести его
с латинского языка на греческий.

12. Первым из приговаривавших к смерти был Лепид, а первым из приговоренных
- брат Лепида, Павел. Вторым из приговаривавших к смерти был Антоний, а
вторым из приговоренных - дядя Антония, Луций: и Павел и Луций первые
высказались за объявление Лепида и Антония врагами отечества. Третьим и
четвертым были родственники вывешенных в другом списке намеченных консулами
на следующий год Плотий, брат Планка, и Квинт, тесть Азиния. Они поставлены
были на первом месте, впереди остальных, не столько ввиду их значения,
сколько для возбуждения страха и лишения надежды на возможность спасти
кого-нибудь. В числе осужденных был и Тораний, бывший, по свидетельству
некоторых, опекуном Цезаря. Одновременно с обнародованием проскрипционных
списков ворота города были заняты стражей, как и все другие выходы из него,
гавани, пруды, болота и все места вообще, могущие считаться удобными для
бегства или тайного убежища. Центурионам приказано было обойти всю
территорию с целью обыска. Все это было произведено одновременно.

13. И вот тотчас же как во всей стране, так и в Риме, смотря по тому, где
каждый был захвачен, начались неожиданные многочисленные аресты и
разнообразные способы умерщвления. Отсекали головы, чтобы их можно было
представить для получения награды, происходили позорные попытки к бегству,
переодевания из прежних пышных одежд в непристойные. Одни спускались в
колодцы, другие - в клоаки для стока нечистот, третьи - в полные копоти
дымовые трубы под кровлею; некоторые сидели в глубочайшем молчании под
сваленными в кучу черепицами крыши. Боялись не меньше, чем убийц, одни -
жен и детей, враждебно к ним настроенных, другие - вольноотпущенников и
рабов, третьи - своих должников или соседей, жаждущих получить поместья.
Прорвалось наружу вдруг все то, что до тех пор таилось внутри; произошла
противоестественная перемена с сенаторами, консулами, преторами, трибунами,
кандидатами на все эти магистратуры или состоявшими в этих должностях:
теперь они бросались к ногам своих рабов с рыданьями, называли слугу
спасителем и господином. Печальнее всего было, когда и такие унижения не
вызывали сострадания.

14. Происходили всевозможные злодеяния, больше чем это бывает во время
восстаний или при завоевании городов. Ибо в таких случаях люди боятся или
политического врага или военного противника, но они при этом доверяют своим
домашним; теперь же последних боялись больше, чем убийц: не боявшиеся их -
того не было на войне или при восстаниях - неожиданно убеждались, как
домашние становились врагами либо вследствие скрытой до тех пор вражды,
либо из-за обещанных им наград, либо ради хранящихся в доме золота и
серебра. Каждый становился предателем по отношению к своим домашним и
личную выгоду ставил выше сострадания к близкому человеку. А верный или
благожелательный человек боялся помочь спрятать осужденного или
отговариваться незнанием, боясь подвергнуться одинаковой каре. Теперь страх
оказал обратное действие тому, что происходило при умерщвлении семнадцати
человек: тогда, если кто-либо не был заранее официально намечен в
проскрипциях, лишь некоторые внезапно были схвачены, все же одинаково
пришли в страх и помогали друг другу. Теперь, после обнародования
проскрипций, осужденные немедленно предоставлялись всем, остальные же,
будучи спокойны за свою участь, в погоне за выгодою, охотились за другими
для убийц из-за обещанного вознаграждения. Прочая толпа грабила дома
убитых, причем жажда наживы отвлекала их сознание от бедствий переживаемого
времени. Более благоразумные и умеренные люди онемели от ужаса. И им
представлялась невероятной мысль, что в других городах и государствах
распри приводили к разрушению, а согласие спасало, здесь же после того, как
прежние раздоры правителей довели государство до гибели, теперь
возвратившееся к ним единомыслие готовит такое бедствие.

15. Одни умирали, защищаясь от убийц, другие не защищались, считая, что не
подосланные убийцы являются виновными. Некоторые умерщвляли себя
добровольным голоданием, прибегая к петле, бросаясь в воду, низвергаясь с
крыш, кидаясь в огонь, или же сами отдавались в руки убийц или даже просили
их не мешкать. Другие, униженно моля о пощаде, скрывались, чтобы избежать
смерти, пытались спастись подкупом. Иные погибали, вопреки воле триумвиров,
жертвою ошибки, вследствие личной вражды к ним убийц. Труп не означенного в
списке распознавался по тому, что голова его не была отсечена от туловища.
Дело в том, что головы проскрибированных выставлялись на форуме перед
рострами, где доставлявшие должны были получать вознаграждение. Впрочем, в
некоторых случаях в не меньшей степени проявлялось рвение и мужество жен,
детей, братьев и рабов, старавшихся спасти обреченных и придумывавших
многочисленные для этого средства или погибавших вместе с ними, когда
предпринятые меры не удавались. Некоторые убивали себя над трупами
погибших. Из тех же, кому удалось избегнуть смерти, одни погибли при
кораблекрушении, не будучи в состоянии уйти от судьбы; другие, вопреки
всякому ожиданию, достигли впоследствии государственных должностей в Риме,
были командирами на войне, получали триумфы. До такой степени время это
было полно всяких неожиданностей.

16. И это происходило не в большом каком-нибудь городе, не в слабой и
маленькой царской резиденции; могущественнейшего властителя стольких
народов на суше и на море божество подвергло таким потрясениям, доведя его,
в конце концов, через ряд испытаний до нынешнего благоустройства. Правда,
нечто подобное происходило в Риме уже при Сулле и еще до него при Гае
Марии; наиболее замечательные из этих бедствий я описал в посвященных им
главах, когда ко всему происходившему присоединялось еще и то, что трупы
оставались без погребения. Все же настоящие события были более
примечательны, отчасти вследствие носимого триумвирами звания, отчасти
вследствие того таланта и счастья, с какими один из них утвердил власть на
прочном фундаменте и оставил свой род и свое имя поныне царствующим. Из
этих событий как более блестящие, благородные, так и более отвратительные,
в памяти потому лучше сохранившиеся, что они недавно имели место, я изложу,
но не все, ибо не заслуживают упоминания простое убийство, бегство или
возвращение после амнистии, данной триумвирами, жизнь скрывавшихся после
возвращения; достойно упоминания лишь то, что, будучи самым невероятным,
более всего может поразить читателей и заставит поверить изложенному выше.
Материала много, и многие римляне во многих книгах описали это каждый
по-своему. Я же только опишу немногое, но характерное в том или ином
отношении, что может доказать истинность происшедших событий и благополучие
настоящего времени; поступить иначе потребовало бы пространного изложения.

17. Случайно преследование началось с тех, кто занимал еще магистратуры. И
первым был умерщвлен народный трибун Сальвий. Эта должность по закону
священна, неприкосновенна и обладала громадным авторитетом, так что,
опираясь на нее, можно было подвергнуть тюремному заключению даже некоторых
консулов. Сальвий был тот народный трибун, который воспрепятствовал вначале
признанию Антония врагом отечества, а впоследствии поддерживал во всем
Цицерона. Узнав об объединении триумвиров и о приближении их к Риму, он
пригласил на пир близких ему лиц, так как недолго уже ему с ними придется
быть вместе. Когда на пиршество ворвались солдаты, гости в смятении и
страхе вскочили. Центурион, командовавший отрядом, приказал всем спокойно
возлежать за столом, Сальвия же, схватив за волосы, отбросил с его места за
стол сколько было необходимо и отрубил ему голову, а присутствующим еще раз
приказал оставаться неподвижными в том положении, в каком они были, чтобы,
в случае если поднимется шум, им не подвергнуться той же участи. И гости,
действительно, после удаления центуриона, остолбенев, безмолвные, возлежали
до глубокой ночи около трупа трибуна.
     Вторым погиб претор Минуций в тот момент, когда он председательствовал
в народном собрании на форуме. Узнав о приближении солдат, он вскочил со
своего места, побежал и, раздумывая, куда ему скрыться, переменив одежду,
вбежал в одну из мастерских, отослав от себя рабов и знаки своего
достоинства. Но те из чувства уважения и сострадания остались и тем самым
против воли облегчили убийцам отыскать претора.

18. Другого претора, Анналиса, в то время когда он посещал граждан вместе с
сыном, кандидатом в квесторы, и собирал голоса в его пользу, бывшие с ним
друзья и ликторы покинули, узнав, что его имя дополнительно включено в
списки. Анналис, убежав к одному из своих клиентов, занимавшему небольшой,
дешевый, совершенно невзрачный дом в предместье, скрывался в нем в
безопасности, пока собственный сын его, заподозрив бегство его к клиенту,
привел убийц к домику, получив за это от триумвиров имущество отца и
назначение в эдилы. Но когда вскоре затем сын возвращался с попойки, те же
самые солдаты, умертвившие его отца, из-за какой-то ссоры покончили и с ним.
     Тураний, ранее бывший претором, отец юноши, вообще распущенного, но
пользовавшегося влиянием у Антония, просил центурионов отсрочить ему казнь
на короткое время, пока сын его упросит Антония. Те же со смехом сказали:
"Уже упросил, да только наоборот". Старик, поняв в чем дело, снова попросил
отсрочку на самое короткое время, чтобы повидаться с дочерью. При свидании
с нею он велел ей не вступать во владение отцовским наследством, чтобы и
из-за нее брат не просил Антония. Случилось, однако, что этот сын, промотав
позорно все состояние и будучи уличен в воровстве, должен был, по приговору
суда, отправиться в изгнание.

19. Цицерон, пользовавшийся после смерти Гая Цезаря таким влиянием, что
тогда возникло своего рода единовластие демагога, был осужден на смерть
вместе со своим сыном, братом, племянником и всеми родственниками,
единомышленниками и друзьями. Во время бегства на лодке он не вынес
неприятности качки и, велев причалить у собственной виллы вблизи
италийского города Капуи - эту виллу я осмотрел для ознакомления с этим
печальным событием, - не двигался с места. В то время как преследовали его
- его-то ревностнее всех искал Антоний, и для него старались все, - к нему
в спальню влетели вороны и стали каркать, так что он проснулся, и стали
стаскивать с него тогу; рабы, истолковывая происходящее как знамение богов,
поместили Цицерона на носилки и снова понесли его к морю через лесную чащу.
Между тем многие партиями бродили и расспрашивали, не видели ли Цицерона;
все из расположения и сострадания к нему говорили, что он, отчалив на
лодке, плывет уже по морю. Но один сапожник, клиент Клодия, бывшего
жесточайшим врагом Цицерона, указал центуриону Ленату с его
немногочисленными спутниками тропинку. Тот погнался и, заметив, что рабы,
окружавшие Цицерона, гораздо многочисленнее, чем его спутники, и готовы
защищаться, прибегнул к военной хитрости и закричал: "Центурионы,
находящиеся в тылу, идите за мной сюда!". Тогда рабы испугались, полагая,
что приближается превосходящий их числом отряд.

20. Ленат, в свое время выигравший процесс благодаря Цицерону, вытащив из
носилок Цицерона, отрубил ему голову, или, скорее, по неопытности отпилил
ее, так как он три раза ударил по шее. Отрезал он также и руку, которой
Цицерон писал речи против Антония как тирана, назвав их в подражание
Демосфену "Филиппиками". Немедленно некоторые, кто на конях, кто на судах,
поспешили с этим известием к Антонию. Ленат издали показал голову и руку,
потрясая ею в воздухе, Антонию, председательствовавшему на форуме. Тот
чрезвычайно обрадовался, увенчал центуриона и сверх назначенной награды
подарил ему 250.000 аттических драхм за уничтожение величайшего из всех его
противников и самого непримиримого. Голова Цицерона и рука очень долгое
время висели на форуме перед трибуной, с которой он прежде обычно обращался
к народу с речами. И посмотреть на это стекалось больше народу, чем прежде
послушать его. Говорят, что за обеденным столом Антоний голову Цицерона
ставил на стол, пока не насытился этим отвратительным зрелищем. Так погиб
Цицерон, муж, прославляемый за свое красноречие и до сих пор, оказавший
отечеству величайшие услуги во время своего консульства, а теперь он и
после смерти подвергался глумлению. Сын его уехал еще раньше в Грецию к
Бруту. Квинт же, брат Цицерона, схваченный вместе со своим сыном, просил
убийц умертвить его ранее сына; а так как сын обращался с противоположной
просьбой, убийцы сказали, что уладят их спор, и, разбившись на две группы,
умертвили их, по данному знаку, обоих одновременно.

21. Игнаций, отец и сын, державшие друг друга в объятиях, были убиты одним
ударом. Их головы были отсечены, а туловища оставались обнявшимися. Бальб,
чтобы не быть обнаруженным, идя вместе с сыном, отправил его вперед бежать
к морю, сам же следовал за ним на небольшом расстоянии. Когда кто-то, по
ошибке, сообщил ему, что сын его схвачен, он вернулся и сам призвал убийцу.
Случилось, что и сын погиб при кораблекрушении. Так сама судьба в ту пору
усугубляла несчастия. Арунций с трудом уговорил сына, не соглашавшегося
бежать без него, спасти свою юную жизнь. Мать, провожавшая его до ворот,
вернулась домой, в расчете, что предаст тело убитого мужа погребению.
Узнав, что сын погиб в море, она покончила с собой голодом. Таковы примеры
хороших и худых сыновей.

22. Два брата, по имени Лигарии, совместно приговоренные к смерти,
скрывались под печкой, пока рабы их не открыли, и один из них был тотчас же
умерщвлен, а другой убежал; узнав о гибели брата, он бросился с моста в
воду. Когда рыбаки вытащили его, думая, что он не нарочно бросился, а
случайно упал в воду, он долго сопротивлялся и порывался снова идти к реке.
Но так как рыбаки одержали верх над ним, он, стараясь избавиться от них,
сказал: "Вы не меня спасаете, а самих себя губите вместе со мною,
помещенным в списке". Однако рыбаки из жалости к нему и теперь старались
его спасти, пока какие-то солдаты, охранявшие мост, заметили это, прибежали
и отрубили ему голову. Из двух других братьев один бросился в реку; раб
искал его труп в течение пяти дней; найдя и увидев, что его можно еще
признать по чертам лица, отрубил ему голову ради награды. Второго брата,
скрывавшегося в яме с навозом, вьщал другой раб; убийцы, брезгуя войти в
яму, копьями стали колоть его и выгнали из ямы, отсекли голову, как он был,
даже не обмыв ее. Еще один человек в тот момент, когда брат его был
задержан, подбежав и не зная, что сам он осужден вместе с ним, сказал:
"Убейте меня раньше него". На это центурион, имевший при себе точный
список, заметил: "Ты требуешь справедливого; ведь ты помещен ранее его". С
этими словами он, согласно предписанному порядку, умертвил обоих, одного за
другим. Таковы примеры поведения братьев.

23. Укрыв Лигария, его жена брала с собою в его убежище одну только рабыню.
Будучи предана ею, она следовала за людьми, несшими голову мужа, с криком:
"Я его скрывала, а укрывателям установлено такое же наказание". Так как
никто ее все же не умертвил и не донес о ней, она сама добровольно пришла к
должностным лицам. Когда же и они из-за этой любви к мужу пощадили ее, она
уморила себя голодом. Я упомянул о ней здесь потому, что, потерпев неудачу
в попытке спасти мужа, она покончила с собою голодом. О тех же, которые с
большей удачей проявляли любовь к мужу, я упомяну в рассказе о спасшихся
мужьях.
     Зато другие жены преступно строили козни своим мужьям. К таковым
принадлежит та, которая была замужем за Септимием, но соблазнена была
каким-то приятелем Антония. Страстно стремясь сменить сожительство на брак,
она добилась своего, через любовника, у Антония. Тотчас же Септимий был
включен в проскрипционные списки. Узнав об этом и не подозревая о постигшем
его несчастье, он искал спасения у нее. Но она, притворившись, что любит
его, заперла двери и сторожила мужа, пока не появились убийцы. И в тот же
день, когда они умертвили ее мужа, она праздновала свой новый брак.

24. Саласс убежал из Рима, но, испытывая жажду, вернулся ночью в город,
когда, по-видимому, наибольшая опасность уменьшилась. Дом его оказался,
однако, уже проданным, один лишь привратник, проданный вместе с домом,
узнал его, предоставил ему свое жилище, обещал скрывать его местопребывание
и по возможности доставлять ему пищу. Саласс приказал ему вызвать его жену
из дома. Та, представившись, что страстно желает прийти, но что боится
сделать это ночью, потому что это подозрительным покажется рабыням,
сказала, что придет с наступлением дня. Когда день наступил, она
отправилась за убийцами, между тем как привратник еще раз побежал в ее дом,
чтобы побудить ее поспешить. Саласс же, испугавшись после ухода
привратника, не со злым ли умыслом он отправился, поднялся на крышу и стал
наблюдать за происходящим. Увидев, что не привратник, а его собственная
жена ведет в дом убийц, он бросился вниз с крыши. Фульвий убежал к своей
рабыне, бывшей его любовнице, отпущенной на свободу и получившей приданое к
браку. Несмотря на столько добра, полученного от Фульвия, она его выдала из
ревности к той, которая сочеталась с ним законным браком после нее.
Приведенных примеров низких женщин достаточно.

25. Самнит Стаций, оказавший большие услуги самнитянам в Союзническую
войну, за выдающиеся подвиги, богатство и знатное происхождение принятый в
римский сенат на 80-м году жизни и попавший в списки из-за своего
богатства, предоставил свой дом народу и рабам на разграбление и отчасти
даже сам выбрасывал вещи толпе. Затем он поджег опустевший и запертый дом и
погиб в нем, причем огонь охватил много других зданий в городе. Капитон
только приоткрывал двери дома, убивал ломившихся в дверь убийц по одному и
погиб сам, когда ворвалась масса людей, причем перебил многих. Ветулин
собрал большой отряд вокруг Регия как из самих проскрибированных, так и из
тех, кто бежал вместе с ними, и из тех 18 городов, которые, будучи
предназначены в награду солдатам, крайне возмущены были этим. С этими
силами Ветулин уничтожал сновавших по стране центурионов; потом, когда
более многочисленное войско было послано против него, он и тогда, не
прекратив борьбы, переправился в Сицилию к