няли Капитолий, но после принятия
сенатом амнистии сошли в город. Народ, охваченный скорбью по Цезарю при
выносе его тела, стал разыскивать убийц; народ искал их по городу, а убийцы
с крыш защищались. Вскоре Брут и Кассий отправились в провинции, управлять
которыми были некогда назначены Цезарем. Они в то время состояли преторами
в Риме, но были также назначены Гаем Цезарем пропреторами: Кассий - в
Сирию, Брут - в Македонию. Однако они не могли ни вступить в управление
провинциями раньше положенного срока, ни остаться в Риме. Испытывая страх,
они выехали, будучи еще преторами; сенат же в виде почета поручил им
наблюдение за доставкою хлеба в Рим, чтобы они не считались бежавшими в
разгаре событий. С их отъездом Сирия и Македония предоставлены были
консулам Антонию и Долабелле, вопреки желанию сената, Кассию же и Бруту
отданы были взамен Македонии Кирена и Крит. Однако они пренебрегли
последними провинциями как слишком ничтожными и стали собирать войско и
деньги, чтобы вторгнуться в Сирию и Македонию. Вот каким делом они были
заняты.

58. Вследствие убийства в Азии Требония7 Долабеллой и осады Децима Брута
Антонием в Галлии возмущенный сенат объявил Долабеллу и Антония врагами
отечества, восстановил Брута и Кассия в управлении прежними провинциями,
прибавив Бруту еще Иллирию, и приказал всем другим префектам римских
провинций и армий от Ионийского моря до Сирии повиноваться распоряжениям
Кассия и Брута. Вслед за этим Кассий, опередив Долабеллу, вторгся в Сирию,
присвоил себе знаки императора и принял командование над двенадцатью
легионами, большею частью участвовавшими в походах Гая Цезаря и хорошо
обученными. Один из этих легионов Цезарь оставил в свое время в Сирии,
тогда уже подготовляя поход против парфян; забота о нем поручена была
Цецилию Бассу, командование же принадлежало юному Сексту Юлию, родственнику
самого Цезаря. Юлий, предаваясь развратной жизни, ради щегольства вел за
собой легион всюду непристойно, а когда Басс упрекал его однажды, ответил
ему дерзостью. Позднее, когда тот несколько замешкался на зов, он приказал
привести его силою. Поднялся беспорядочный шум, посыпались удары на Басса.
Войско, не вытерпев этого зрелища, пронзило Юлия копьями. Тотчас же
наступили раскаяние и страх перед Цезарем. Солдаты поклялись друг другу,
что, если им не будет дано прощение и не будет оказано доверие, они станут
бороться до смерти; к этому они принудили и Басса. Сформировав новый
легион, солдаты совместно упражнялись в военном деле и ожесточенно
сражались со Стацием Мурком, посланным против них Цезарем с тремя
легионами. На помощь Мурку прибыл из Вифинии Марций Крисп с другими тремя
легионами, так что Басса осаждали теперь уже шесть легионов.

59. Эту осаду прервал Кассий; он тотчас принял командование над войском
Басса, добровольно сдавшимся, а затем и легионами Мурка и Марция, по дружбе
передавших ему свои части и, согласно постановлению сената, во всем
подчинившихся его власти. К тому же сроку и Аллиен, посланный Долабеллой в
Египет, привел оттуда четыре легиона, образованных из солдат, рассеявшихся
после поражения Помпея и Красса или же из оставленных Цезарем у Клеопатры.
И Аллиена, не осведомленного о действительном положении вещей, Кассий
неожиданно окружил и заставил присоединиться к нему и передать ему
командование над войском, так как Аллиен не решился со своими четырьмя
легионами вступить в бой с восемью легионами. Таким образом Кассий, вопреки
ожиданию, оказался во главе общей сложностью двенадцати прекрасных
легионов. К нему примкнули в качестве союзников и некоторые из конных
парфянских стрелков, так как он пользовался у парфян известным авторитетом
с тех пор, как, будучи квестором при Крассе, оказался более благоразумным,
чем сам Красс.

60. Долабелла тем временем находился в Ионии, где он убил Требония и
наложил дань на города, собирал флот на эти средства при помощи Луция
Фигула среди родосцев, ликийцев, памфилийцев и киликийцев. Подготовив все
это, он отправился в поход на Сирию, сам - по суше с двумя легионами, по
морю же - Фигул. Узнав о войске Кассия, он явился в Лаодикею, дружественно
расположенную к нему, лежавшую на полуострове, а с суши укрепленную и
имеющую гавань, выходящую в море, откуда он мог бы легко получать провиант
морским путем и безопасно отплыть, когда того пожелает. Узнав это, Кассий,
опасаясь, что Долабелла ускользнет от него, велел насыпать вал на перешейке
на пространстве двух стадий, велев принести камни и всякий материал из
сельских хижин, пригородов и могил, а за кораблями отправил в Финикию,
Ликию и на Родос.

61. Получив отказ от всех, кроме сидонцев, он начал морское сражение против
Долабеллы. С обеих сторон пошло ко дну довольно много кораблей, пять из них
со всем экипажем захватил Долабелла. Тогда Кассий снова отправил вестников
к тем, кто пренебрег его распоряжениями, а также к египетской царице
Клеопатре и к Серапиону, командовавшему войсками Клеопатры на Кипре.
Тирийцы, арадийцы и Серапион, не сообщив ничего Клеопатре, послали Кассию
все корабли, имевшиеся у них. Царица же сообщила Кассию, что Египет
страдает от голода и чумы - она сочувствовала Долабелле вследствие своей
близости к старшему Цезарю. Из такого чувства симпатии Клеопатра и
направила ему четыре легиона через посредство Аллиена, а весь флот держала
наготове, чтобы прийти на помощь Долабелле, но флот этот задерживали
противные ветры. Родосцы и ликийцы заявили, что не будут сражаться в
гражданской войне ни на стороне Кассия, ни на стороне Брута, тем более что
и Долабелле они предоставили суда лишь для проводов, не зная, что эти
корабли будут использованы для военных целей.

62. Кассий, снова подготовившись при помощи имевшихся в его распоряжении
сил, дважды завязывал с Долабеллой морское сражение. В первый раз исход
битвы оспаривался обеими сторонами, а в следующей морской битве Долабелла
был побежден. Вал уже значительно вырос, и Кассий стал разрушать его
укрепления и потрясать их орудиями. Потерпев неудачу в попытке подкупить
ночного страж,. Марса, Кассий подкупил центурионов, несших дневной дозор. В
то время когда Марс отдыхал, он днем проник через особые ворота, открытые
для него. После того как взят был город, Долабелла подставил голову своему
телохранителю и приказал ее, отрубив, отнести Кассию, чтобы телохранитель
тем самым спасся. Но тот, отрубив голову, умертвил и самого себя. Марс
также покончил с собой. Кассий заставил присягнуть себе войско Долабеллы,
ограбил храмы и казначейство лаодикейцев, знатных людей подверг казни, а
остальных разорил тягчайшими поборами, пока не довел город до крайней
нищеты.

63. После взятия Лаодикеи Кассий двинулся на Египет, так как узнал, что
Клеопатра с большим флотом собирается отплыть к Цезарю и Антонию; он был
намерен, с одной стороны, помешать отплытию царицы и наказать ее за этот
план, а с другой - и это прежде всего - желал овладеть самим Египтом в
такой момент, когда страна была истощена голодом и имела незначительное
иноземное войско, так как еще недавно Аллиен со своими солдатами отделился.
Но в то время как Кассий мечтал об этом походе, об успехе и удобном случае,
Брут спешно вызвал его к себе ввиду того, что Цезарь и Антоний уже
пересекают Ионийское море. Таким образом, Кассию пришлось вычеркнуть Египет
из своих планов. Отправив парфянских конных стрелков с почетом, он также
послал к их царю послов для переговоров о доставке более значительного
союзного войска. Оно прибыло уже после исхода борьбы, делало набеги на
Сирию и многие соседние страны до самой Ионии, а затем возвратилось к себе.
Кассий же оставил в Сирии своего племянника с одним легионом, конницу он
послал вперед в Каппадокию. Та, неожиданно напав, умертвила Ариобарзана,
якобы злоумышлявшего против Кассия, и доставила Кассию много денег и
военное снаряжение Ариобарзана.

64. Тарсийцы распались на две враждебные партии. Одна из них увенчала
Кассия, прибывшего в Тарс ранее, другая же - Долабеллу, пришедшего потом. И
та и другая действовали так от имени города. Они поочередно отдавали
предпочтение то одному, то другому, так что и Кассий и Долабелла жестоко
эксплуатировали этот непостоянный город. Кассий, победив Долабеллу, наложил
на Тарс штраф в 1.500 талантов. Жители его, не имея средств уплатить и
преследуемые требованиями солдат, соединенными с насилием, отдали все
государственное имущество, потом перелили на монету всю священную утварь,
служившую у них при процессиях, и посвятительные дары. Когда же и после
этого не хватало еще некоторой части, должностные лица стали продавать в
рабство свободных граждан, сначала девушек и мальчиков, затем женщин и
тщедушных стариков, имевших совершенно ничтожную цену, и, наконец, юношей.
При этом большинство продаваемых покончило с собою. Наконец, Кассий,
вернувшись из Сирии, сжалился над находящимися в таком бедствии жителями и
освободил их от оставшейся еще части взыскания. Вот какие страдания
претерпели Тарс и Лаодикея.

65. Когда Кассий и Брут устроили совместное совещание, Бруту казалось
наилучшим, соединив обе армии, идти вместе на более сложные дела в
Македонию, так как у противников имелось в распоряжении уже до сорока
легионов войска, и восемь из них переправились через Ионийское море.
Кассий, наоборот, полагал, что на противников нечего обращать внимание, ибо
они вследствие многочисленности погибнут сами собою от голода. Поэтому он
предлагал покорить родосцев и ликийцев, находившихся на стороне
противников, обладавших флотом, чтобы во время войны они не напали на них с
тыла. Решив так, Брут двинулся на ликийцев, Кассий - на родосцев, у которых
он получил воспитание и греческое образование. Готовясь к борьбе с сильными
в военном деле людьми, он привел в боевую готовность свои собственные суда
и, посадив на них экипаж, стал маневрировать близ Минда.

66. Те из родосцев, которые принадлежали к более знатному классу, были в
страхе и не решались выступать против римлян. Народ же проявлял
высокомерие, так как вспоминал о своих прежних подвигах в борьбе и не с
такими людьми. Родосцы спустили в море тридцать три лучших своих корабля.
После этого они все же отправили в Минд нескольких послов, чтобы те просили
Кассия не относиться с презрением к Родосу, государству, дававшему отпор
тем, кто презирал их, и к договорам, которые существуют между родосцами и
римлянами о ненападении друг на друга. Если же он порицает их за отказ от
союза, то они согласны обратиться с запросом в сенат и, если последний
прикажет, то будут сражаться на его стороне. Так приблизительно говорили
послы. Кассий ответил: все остальные вопросы должны быть разрешены не
словами, а оружием; что же касается договора, то он, кстати, предписывает
им не выступать с оружием в руках друг против друга; родосцы же, сражаясь в
союзе с Долабеллой, уже подняли оружие против Кассия. Договор предлагает
помогать в войне друг другу, а когда Кассий просил помощи, они с иронией
ссылались на сенат, который ныне разбежался, будучи разогнан тиранами в
Риме. Но как последние понесут за это кару, так наказаны будут и родосцы,
предпочитающие собственные интересы, если только они не выполнят немедленно
его приказания. Так ответил им Кассий. Благоразумных из родосцев он этим
еще более напугал; народная же масса была приведена в возбуждение
Александром и Мнасеем, напоминавшими, что Митридат с еще большим
количеством судов напал на Родос с моря, а до этого Димитрий. Родосцы
избрали Александра пританом, каковая должность у них является наивысшей, а
Мнасея командующим флотом.

67. Тем не менее они отправили к Кассию послом Архелая, который был на
Родосе его учителем греческой философии, чтобы тот уже более убедительным
образом просил Кассия. Архелай, взяв Кассия за правую руку как знакомого,
обратился к нему со следующей просьбой: "Не разрушай греческого города, не
разрушай Родоса, ты, свободолюбивый муж, ты, почитатель свободы. Не
покрывай позором чести дорийцев, не знавших поражения с тех пор, как мы на
свете существуем; не забывай о славной истории, которую изучал на Родосе и
в Риме; на Родосе: сколько совершили родосцы во имя свободы в борьбе с
государствами и царями, особенно теми, слывшими непобедимыми, Димитрием и
Митридатом; ведь, по твоим словам, ты сам борешься за свободу; в Риме: как
часто мы помогали римлянам в сражениях против разных врагов, в частности
против Антиоха Великого; у вас воздвигнуты памятники с надписями о наших
подвигах. Вот что должно сказать о нашем происхождении и славе, о нашей
судьбе, доселе не знавшей порабощения, о союзе с вами и о заслугах перед
вами, римляне.

68. Ты же Кассий, имеешь и известное уважение к городу, где ты получил
воспитание и образование, имел уход во время болезни, домашний очаг,
которым ты пользовался, и самую мою школу, и меня, надеявшегося
когда-нибудь для иных целей гордиться всем этим, ныне же ссылающегося на
эти обстоятельства ради отечества, чтобы оно не оказалось вынуждено воевать
с тобой, своим питомцем и учеником, и чтобы не стала перед вами обоими по
необходимости дилемма: или родосцам всем погибнуть, или же Кассию быть
побежденным. К этой мольбе я присоединяю еще совет тебе, который предпринял
столь важное дело в интересах римской республики, всегда и во всяком деле
признавать вождями богов. Ведь вы клялись богам, когда недавно, по
предложению Гая Цезаря, заключили с нами договор, подкрепили клятвы
возлияниями, дали нам правые руки, что имеет силу даже у врагов, не только
друзей и воспитанников. Помимо богов, прими во внимание славу у людей,
согласно мнению которых нет ничего хуже нарушения договоров, ибо изменяющие
им теряют во всем доверие у друзей и врагов".

69. Произнеся эту речь, старец не отпустил руки Кассия, и слезы его текли
на нее. При этом зрелище Кассий покраснел и испытал нечто вроде уважения;
тем не менее, высвободив руку, он сказал: "Если ты не отсоветовал родосцам
оскорблять меня, то ты сам меня обидел. Если же, несмотря на свои увещания,
ты не мог убедить их, то я их за тебя покараю. А что я испытал оскорбление,
это ясно. Первая обида: когда я, прося помощи и союза, был отвергнут
людьми, моими учителями и воспитателями. Вторая: они предпочли мне
Долабеллу, которого они ни вскормили, ни обучали. И, что всего обиднее, в
то время, когда я, Брут и все лучшие члены сената, бежавшие от тирании,
стремимся освободить родину, о, свободолюбивые родосцы, а Долабелла желает
поработить ее, вы сами, сочувствуя этим людям, лицемерно утверждаете, будто
стоите в стороне от нашей гражданской войны. Ибо это - гражданская война,
коль скоро мы также добиваемся власти. Она стала явной борьбой демократии с
самодержавием. И вы эту демократию оставили без помощи, вы, сами просящие о
собственной независимости. Ссылаясь на дружбу с римлянами, вы не пожалели
приговоренных к смерти и конфискации имущества без суда. Вы лицемерите,
ссылаясь на сенат, который испытывает столь тяжкие потрясения и не в силах
больше защищать самого себя. Да и давно уже сенат ответил вам, когда
постановил, чтобы все восточные провинции оказали поддержку мне и Бруту.

70. Ты перечисляешь все, в чем вы нам, укрепляющим отечество, когда-либо
помогали, за что и получили, по-видимому, в свое время милости и награды. А
что вы нам не оказали поддержки, когда у нас отнимали свободу и жизнь - это
ты позабыл! А вам подобало, раз вы дорийцы, даже если бы никакого
соглашения между нами не было, добровольно самим начать теперь драться за
римскую республику. Вместо таких действий и соображений вы ссылаетесь на
договоры, заключенные с вами Гаем Цезарем, родоначальником настоящего
единовластия; впрочем, и договоры говорят, что римляне и родосцы должны в
нужде помогать друг другу, - так защищайте же римлян, находящихся в
величайшей опасности! Я, Кассий, указываю вам на эти договоры и призываю к
союзу, я, римский гражданин и римский полководец, как гласит декрет сената,
где он повелел всем лежащим за Ионийским морем провинциям повиноваться нам.
На те же декреты вам указывал и Брут и Помпей, назначенный сенатом
командовать морскими силами. Помимо декретов, прибегали и к просьбам и все
те члены сената, которые бежали одни ко мне, другие к Бруту, третьи к
Помпею. Правда, имеется соглашение, чтобы римляне и родосцы помогали друг
другу, если отдельные лица нуждаются в этом. Но если вы не считаете нас ни
за полководцев, ни за римских граждан, но считаете за беглецов, чужих людей
и осужденных, как говорят составители проскрипционных списков, то у вас,
родосцы, в силе договоры не с нами, но с римлянами. Мы же, чужие и
посторонние этим договорам, будем воевать с вами, если вы не подчинитесь
нам во всем". Произнеся эту ироническую речь, Кассий отпустил Архелая.

71. Тем временем правители Родоса Александр и Мнасей двинулись на 33
кораблях против Кассия к Минду с целью привести его в замешательство
нападением на него с моря. Они легкомысленно питали некоторую надежду, так
как им казалось, что, напав близ Минда на Митридата, они способствовали
благоприятному исходу войны. Показав пример быстрой гребли, они уже в
первый день сделали привал, ночлег в Книде. На следующий день они
показались на горизонте кораблям Кассия. С изумлением эти пошли им
навстречу, и сражение велось с обеих сторон горячее и ожесточеннее. Родосцы
на своих легких судах то прорывали строй неприятеля, то огибали его и
нападали с тыла. Римляне же со своими тяжеловесными кораблями всякий раз,
как дело доходило до рукопашного боя, сталкивались с ними и подавляли
превосходящею силою врага как бы в сухопутном сражении. И когда Кассий
окружил, благодаря численному перевесу, неприятельские суда, родосцы не
были в состоянии ни обойти, ни прорвать строй. А когда они только ударяли с
фронта и затем удалялись, их опытность оказывалась бесполезной, так как их
окружал узкий тесный проход. Все удары передней частью корабля и все атаки
на более тяжелые суда римлян были бессильны, атаки же римлян на более
легкие суда противника были успешны. Наконец, три родосских корабля вместе
с эпипажем были захвачены, два разбиты и пущены ко дну, а остальные с
повреждениями укрылись на Родос. Римские суда все возвратились в Минд, -
впрочем, и из них большинство было повреждено и должно было подвергнуться
ремонту.

72. Таков был исход морского сражения римлян с родосцами при Минде. Кассий
наблюдал за его ходом с горы. Исправив суда, он отплыл в Лориму, являющуюся
укреплением родосцев на противоположном берегу, и переправил на Родос пешее
войско на грузовых кораблях под начальством Фанния и Лентула. Сам он
последовал за ними на 80 кораблях, оснащенных так, что они наводили страх.
Окружив Родос как пехотой, так и морскими силами, Кассий спокойно выжидал,
пока враги не обнаружат слабости. Но они снова храбро выступили на кораблях
ему навстречу. Потеряв два корабля, они оказались запертыми. Подбежав к
стенам, они заполнили все оружием и стали отражать одновременно и войска
Фанния, напиравшие с суши, и войска Кассия, двинувшиеся к стенам,
находящимся у моря, а также морской экипаж, вполне приспособленный к бою на
городских стенах. Дело в том, что, предвидя нечто подобное, экипаж взял с
собой складные башни, которые в этот момент были выдвинуты. Так Родос,
дважды потерпев неудачу в этом сражении, был осаждаем и с суши и с моря. И,
как это бывает в быстром и непредвиденном деле, ничего не было у них
подготовлено для продолжительной осады. Вот почему было совершенно ясно,
что город вскоре будет взят либо вооруженными силами, либо от голода.
Наиболее предусмотрительные из родосцев понимали это, а Фанний и Лентул
завели с ними переговоры.

73. Тем временем Кассий неожиданно оказался в центре города с отборным
отрядом, хотя не было применено ни насильственного прорыва, ни осадных
лестниц. Большинство думало, и, по-видимому, так это и было, что горожане,
расположенные к Кассию, тайно открыли ему малые ворота из сострадания к
городу и беспокойства о провианте. Так взят был Родос. Кассий занял место