ах сдержать слез, горько заплакал,
прижавшись лбом к переднику Марты.
 - Поплачь, поплачь, миленький, - зашептала она, - легче станет.
 - Поесть спокойно не дадите, - заворчал майор,  усаживаясь на  место. -
Будешь себя и дальше так вести, то одного кормить стану.
 -  Лучше совсем одному жить,  чем с такой свиньей,  как ты, - выкрикнул
Иван Антонович, оторвавшись от своей защитницы.
 - Хватит вам, хватит, кушать давайте, - Марта легонько погладила его по
голове, повернула царевича к столу,  - не обращай на  него внимания. Ты ведь
знаешь, кто ты, и ладно...
 -  Эй, поосторожнее,  -  выкрикнул майор,  взмахнув ложкой, - а  то, не
ровен час, услышит кто.
 - Да  кто  услышит? Дверь закрыта  на крюк, никто  не сунется. А если и
услышат, тогда что?
 - В Сибирь сошлют, язык отрежут, - нахмурился Миллер.
 - Может, оно и к лучшему, без языка жить,  а то сил  моих нет выносить,
что  вы тут с ним  делаете. Я бы сейчас и в Сибирь  согласилась  ехать,  чем
взаперти жить вот так.
 - Через  год  -  другой сменят, чин  повысят вне срока, - с полным ртом
проговорил Миллер.
 На этом разговор закончился, и после обеда, помолившись на  икону, Иван
Антонович отправился в  свою спальню,  куда немедленно  явился и  его страж,
блаженно почесывая заметно выросший от безделья животик.
 -  Может, в картишки сыграем, а? -  просительно  обратился  он. Обычно,
когда Иван Антонович пребывал в хорошем  расположении духа, они после  обеда
около часа играли в карты.
 -  Если  будешь  называть,  как  положено, то  стану играть,  -  заявил
царевич.
 - Ой, да будь по-твоему, - запыхтел Миллер, - только никому не говори о
том. Хорошо?
 -  Может,  и  не скажу, а может... Я все-таки  император и  должен  сам
решать, а не слушать всех и всякого.
 -  Вот и  поговори  с  тобой,  -  Миллер в сердцах  притопнул  ногой  и
повернулся,  собираясь  уйти, но представил,  что и  в столовой  ему  делать
совершенно  нечего, читать же он  был небольшой  охотник,  а  Марта... Марта
который день  сердилась на  него без видимой  причины.  - Будь по-твоему,  -
повторил он, поворачиваясь. - Как тебя называть?
 - Сам знаешь, - ответил Иван Антонович и прищурил глаза.
 - Хорошо, ваше величество.
 - Давно  бы так, - улыбнулся тот, и майора  поразило,  сколь царственна
была его улыбка, - неси карты, но, чур, я раздаю...


20.
 Когда Иван проснулся, солнце  уже  светило вовсю, и от костра слышалось
равномерное побрякивание ложек, негромкий разговор.
 - А, проснулся, купецкий  сын,- приветствовал  его Харитон  Зацепа,- их
благородие велели  не будить тебя, мол, комары  всю  ночь  спать не  давали.
Выспался? Ну, садись к столу, потрапезничай с нами.
 -  Сейчас,-  невыразительно  отозвался   Иван   и  направился  к  речке
сполоснуться после сна. - А где сам поручик?- спросил, вернувшись к костру.
 - Поехали в степь размяться.
 - Один?!
 - Зачем один, денщики при нем. Да я не велел ему далеко  уезжать,  а то
наскочат косоглазые...- отозвался хмурый урядник, поглядывая за речку, куда,
должно быть, уехал поручик Кураев.
 В  это  время  в степи  послышался  отдаленный  конский  топот.  Казаки
вскочили на ноги, потянулись  к оружию. Вдали возникла черная точка, которая
постепенно увеличивалась, и вскоре стали видны трое всадников, скачущих в их
сторону.
 - Наши,- вздохнул кто-то из казаков,- кажись, аманата везут.
 - Я же говорил,  что они  завсегда слетаются,  как мухи на мед,  вокруг
наших стоянок кружат, видать, изловили одного,- радостно улыбнулся урядник,-
если разговорится, то, считай, полдела сделано.
 И в самом деле, меж двух казаков скакал на лохматой низкорослой лошадке
прикрученный к собственному  седлу коренастый, средних  лет степняк, с почти
коричневым  лицом, в полосатом засаленном халате и  мохнатой  лисьей  шапке,
которая  чудом  пока  не  свалилась  с  него.  Подъехав  к костру,  всадники
спешились, стянули пленного.
 - Вот,- кивнул в его  сторону один из станичников,- накрыли сегодня уже
под утро, а второго упустили.
 - Всю ночь не спали, караулили,- торопливо затараторил другой,- коней в
камышах укрыли  и сами  под бережком лежали,  боялись шевельнуться, комары в
усмерть заели...
 И  в самом деле, лица у обоих казаков были покрыты красноватыми точками
комариных укусов, а веки на глазах набрякли после бессонной ночи.
 - Молодец, Степан, молодец,- похвалил его урядник,- зачтется вам, как в
крепость вернемся.
 - Зачтется, зачтется,- недовольно пробасил второй,- дома уж полгода как
не был. Скажешь начальству, чтоб отпустили...
 -  Ладно тебе,  Федька,  торговаться-то,-  поморщился Харитон  Зацепа,-
скажу сотнику, чтоб пустил, съездишь  до дому.  Как зовут?- кивнул в сторону
пленного.
 - А хрен  его  знает,- ответил Федор,- я в ихнем наречии ни бельмеса не
понимаю, то ты у нас с ними калякаешь, вот и спроси.
 Пленный,  поняв,  что  речь идет  о  нем,  пошевелил плечами  и  что-то
гортанно произнес.
 - Развяжите его,- приказал урядник Зацепа,  немного понимающий язык, на
котором изъяснялись местные  племена,  -  говорит,  что не  убежит.- Да  чаю
налейте ему, пусть глотнет с дороги.
 Харитон Зацепа начал терпеливо выспрашивать  пленного, дождавшись, пока
тот  выпил несколько чашек чая,  блаженно  причмокивая  запекшимися от жажды
толстыми  губами, закатывая под  лоб  глаза. Иван  Зубарев, не отрывая глаз,
смотрел на киргизца, который мало чем отличался от живших в Тобольске татар,
улавливал значение отдельных  слов и без перевода урядника понимал,  что ему
отвечает пришедший в себя пленный.
 Садык, как звали пленного, говорил,  что видел Федора Корнильева и  его
людей, даже брался  провести казаков к становищу,  где тех содержали. Но при
этом требовал себе отдельную  плату  и, что самое интересное, просился затем
поехать с ними в Тобольск до русского начальника, к которому у него, Садыка,
было какое-то важнее дело.
 -  Ишь,  ты  каков!-  засмеялись  казаки, когда  им перевели  просьбу и
условия киргизца.- Хочет и рыбку  съесть, и в лодку сесть, да еще и сухим из
воды выйти. Хорош, хорош, ничего не скажешь...
 -  Возьмешь чучмека  в  Тобольск?-  весело  спросил  Харитон  Зацепа  у
Зубарева, посверкивая смеющимися глазами.- А вдруг да и впрямь у него важное
государственное дело до самого губернатора.
 -- Можно и взять, коль  брата поможет вызволить,- добродушно согласился
Иван.
 Урядник  принялся  выспрашивать  киргизца,  как  найти  тот  улус,  где
содержатся  русские купцы. Садык хитро  сощурил свои и без того узкие черные
глаза и выразительно защелкал пальцами, показывая,  что требует за сообщение
денег.
 -- Все они одинаковы, - хмыкнул  Зацепа,  - за  деньги на  все  готовы.
Предлагает съездить в тот улус и сообщить о нас.
 -- Зачем? - удивился Зубарев.
 -- Как зачем, чтоб брата твоего потом поменять.
 --  А не  сбежит он? Да потом еще и  соплеменников  с собой  приведет,-
усомнился Зубарев.- Может, с ним кому поехать?
 -  То ни  к чему. Мне известно, как  его стреножить,-  подмигнул  Ивану
урядник  и потянулся к шее киргизца, что-то  резко  выкрикнув  при  этом.  -
Давай, давай,-по-русски повторил Харитон,- снимай свою ладанку.
 При этом киргизец весь сжался и жалобно что-то запричитал.
 - Не хочет снимать, -  пояснил Зацепа. - Они на шее у себя носят амулет
особый, как наша ладанка, без которого, по их понятиям, никто жить не может.
Мне  уже  случалось  с ними  дело  иметь:  коль  снимешь  ту ладанку, то  он
непременно  до  захода солнца обратно прибежит, а  иначе...  все,  пропадет,
шайтан  ихний  замает,-  и  урядник  для  верности положил  руку  на  саблю,
показывая серьезность своих намерений.
 Садык, причитая и  всхлипывая, обнажил шею и  начал снимать висевшую на
груди ладанку из  тонкой, хорошо выделанной кожи, стянул ее за  шнурок через
голову, приложил к губам и с поклоном поднес уряднику.
 - И  что теперь? - с удивлением спросил Иван урядника. - Неужто обратно
за ней вернется?
 -  Пренепременно. Я  теперь над ним особую  власть имею,- подкинул  тот
ладанку на ладони,- никуда не денется.
 Садыку подвели его лошадку, вручили повод.
 - Возвертайся быстрее,- похлопал его по плечу Зацепа.
 - Якши, якши,- пробормотал тот,  взбираясь в седло с  высокой лукой,  и
подхлестнул лошадь, поскакал, не оборачиваясь, в степь.
 - А успеет до захода солнца? - поинтересовался Иван Зубарев.
 - Кто  его  знает,-  безразлично ответил, позевывая,  урядник.- Айдате,
мужики, поспим малость,  все одно делать боле нечего, ждать надо,- и с этими
словами  полез  в ближнюю  палатку. Еще  трое казаков последовали  за ним, а
остальные остались у костра.
 - Не нравится мне это дело,- подошел к Зубареву Никанор Семуха,- может,
нам с Тихоном за ним поехать, проследить? Что скажешь?
 - И я  так думаю,-  поддержал  товарища Злыга,- нет у  меня  веры  этим
косоглазым. Обманут ни за грош. Отпусти нас, Иван Васильевич, оно лучше, чем
на месте сидеть, дожидаться.
 - А! Была, не  была, поезжайте!  - поддался на их уговоры  Зубарев.- Но
только в драку сами не ввязывайтесь, а то все дело испортите.
 -  Договорились,- подмигнул ему Никанор  Семуха  и побежал к речке, где
мирно щипали траву их лошади.
 Не прошло и нескольких минут, как он и Тихон Злыга уже скакали вслед за
скрывшимся из  вида  киргизцем.  Казаки  молча проводили  их  взглядами,  не
выказывая своего  отношения к  происходящему.  Через какое-то время к костру
подскакал на  взмыленном  коне  поручик  Кураев,  а следом и его  молчаливые
денщики.
 -  Плохо дело,- крикнул  он, спрыгивая с  коня,- обложили  нас со  всех
сторон!
 -  Как  так?! -  высунул из  палатки всклокоченную голову  урядник.- Не
должно такого быть...
 - Не должно, да вот есть оно. Мы специально вокруг объехали, и везде по
два-три  верховых виднеются.  Что  делать  будем?  Прорываться  как-то  надо
обратно в крепость.
 - Погоди, ваше благородие, не пори горячку. Они ж вас не тронули? Вот и
ладно,- стал увещевать поручика Харитон Зацепа,- пока ничего не случилось и,
Бог  даст, не случится. Мои люди аманата взяли, и он обещал к вечеру обратно
вернуться, условия сообщить.
 - Зачем вы его отпустили?- удивился Кураев.
 -  А что  с ним делать прикажете? Рядом держать?  Убить?  Живым в землю
зарыть? Какой  толк?  Тут главное -  спокойными оставаться,  а то они  мигом
поймут, и только хуже будет,- кивнул урядник в сторону степи.
 - Я своих  людей на всякий случай вслед за киргизцем отправил,- сообщил
Иван Зубарев.
 - И правильно сделали,- поддержал его Кураев.
 - Да ничего это  не даст,  не  поможет,- не согласился  урядник,- а вот
испортить все дело могут запросто.
 Остальные казаки стояли молча, переводя взгляды с урядника на поручика,
на Зубарева, и трудно  было определить, на чьей они  стороне. Посовещавшись,
решили все  же  дождаться  возвращения  Садыка,  а  потом  уже  решать,  как
поступать дальше.  Урядник на всякий  случай  отправил  в  дозор  нескольких
казаков  и  велел  непрерывно  поддерживать  с  ним  связь,  а  если  увидят
вооруженных  киргизцев,  то  немедленно  скакать  обратно в  лагерь.  Казаки
уехали,  и  стало как-то  неспокойно  от нависшей  неопределенности. Иван на
всякий случай проверил мушкет, выданный  ему Корнильевым,  подсыпал порох на
полку, несколько раз прицелился на ближайший куст и со вздохом прислонил его
к палатке.
 Прошло часа два. По очереди  подъезжали дозорные казаки, сообщали,  что
вокруг все тихо, и  лишь  иногда на  горизонте мелькнет фигурка  всадника  и
скроется опять.  Солнце  начало клониться на закат, но  близ лагеря никто не
появлялся. Наконец, когда солнце наполовину ушло за горизонт своим  огненным
боком, на другом берегу реки показались Никанор Семуха и Тихон Злыга, бешено
гнавшие лошадей. Они подскакали  к броду  и, поднимая  кучи брызг, торопливо
переправились, соскочили на землю  и,  тяжело дыша,  принялись рассказывать,
перебивая один другого:
 - Выследили мы их, выследили!
 - И купцов видели! Там они...
 - Не так далеко отсюда и будет, часа два ехать, не больше.
 - А киргизцы вас не заметили?- спросил их Зубарев.
 -  Да не должны,  мы вдоль берега крались. Там речка с высоким  камышом
возле самого их становища, вот мы и укрылись, и высмотрели все.
 - Много кибиток у них там стоит?- покусывая ус, спросил Харитон Зацепа.
 - Всего полдюжины насчитали,- возбужденно  отвечал Никанор Семуха,- а в
самой большой купцы сидят.
 - Охрана какая?
 - Никакой охраны и нет. Купцы-то без лошадей, куда денутся?
 -  А может, рядом там целый табор  кочует?- недоверчиво покачал головой
Гаврила Кураев.
 - Был бы  кто  -  увидели, не  слепые,  поди,- обиженно  произнес Тихон
Злыга,- да и следов конских нигде не видно.
 - Киргизец  тот,  Садык, следом  едет,- сообщил Никанор  Семуха,- скоро
здесь должен быть. Только у него лошаденка худенькая, едва тащится.
 И  действительно,  на  противоположной стороне реки показался, наконец,
сам Садык, непрерывно нахлестывая свою загнанную лошадку.
 -  Вишь, как  поспешает,- самодовольно усмехнулся  Харитон  Зацепа,-  я
знаю,  как  их  за  жабры  взять,  чтоб  не  царапались. За  ладанкой  своей
торопится.
 Садык, когда переправился и подъехал к казакам, первым делом потребовал
вернуть обратно  его амулет  и выразительно указал на небо, где еще виднелся
краешек солнца.
 - Забирай,  забирай,- вернул ему обратно ладанку урядник,- рассказывай,
чего там старшина ваш решил.
 Садык объяснил,  что завтра утром захваченных в плен купцов привезут на
берег реки, где и будет произведен обмен.
 - Награду  себе просит,- сообщил Харитон Зацепа,- десять  золотых монет
ему положено, говорит,- посмотрел он на Зубарева.- Чего ему сказать?
 - Скажи,  что завтра поговорим, когда купцов обменяем,- ответил Иван, с
подозрением вглядываясь в хитрые глазки Садыка.
 - Пусть он с нами остается,- добавил Кураев,- а то кто его знает, что у
него на уме...
 Садык, выслушав слова урядника, покорно закивал головой и сложил ладони
на груди, как бы выражая полную покорность.
 - Пошли,  отойдем в сторону,- тронул Ивана  Зубарева за локоть  Никанор
Семуха,- есть у меня мыслишка одна. Не знаю, говорить ли...- почесывая шею и
поглядывая себе под ноги, произнес он, когда отошли от костра.
 - Говори, коль начал.
 - Поглядел я  на ихнее  становище, помозговал, и  думается  мне,  можно
брата твоего и людей остальных освободить ночью.
 - Это как же?
 - Видишь,  гроза идет?- показал Никанор на  небо,  которое буквально на
глазах заволакивало тяжелыми грозовыми сизыми тучами, и в отдалении уже чуть
погромыхивало.- Самая ночка для таких дел.
 --  Нет, урядник  не  согласится, да  и  казаки  головами  рисковать не
станут.
 - А мы им ничего и не скажем. Нам больше достанется.
 -  Чего достанется?-  не  понял Зубарев,  но постепенно  до него  начал
доходить  смысл предложения Никанора Семухи. Выходит, он предлагал  поделить
меж собой выкуп, который они везли за купца.
 - Ну,  уразумел? А план у меня такой: пообещаем Садыку этому, что, коль
он нам поможет, то отблагодарим по-царски...
 - Я же говорю, урядник не пустит,- начал сердиться Иван  Васильевич,- а
без него нам с киргизцем не столковаться. Языка его не знаем.
 -  Ты  ему  только  деньги  покажи,  и  он  все поймет. Ты  по-татарски
калякаешь, сумеешь объясниться.
 - А Тихон согласен?
 - Само  собой.  Когда еще такая  удача  подвернется.  Я еще в Тобольске
сразу об этом  подумал, когда  хозяин предложил.  Так  бы с чего я поперся к
черту на кулички.
 -  Ну, ты мужик не  промах!- покрутил  головой  Иван.- Посоветуюсь  я с
поручиком. Может, и он согласится.
 -- Тогда на пятерых делить придется,- недовольно сморщился Никанор.-
 -- Не жадничай, на всех хватит.
 Гаврила Кураев, не перебивая, выслушал Зубарева, когда тот выложил  ему
план освобождения купцов, глянул на темное небо и ответил со вздохом:
 -  Я ночью, помнится, говорил, что своей смертью  вы вряд ли умрете,  а
сегодня вы являетесь ко мне и подтверждаете правильность сказанного. Но если
честно  признаться, то мне по душе ваше предложение, и я согласен  составить
вам компанию.  Только предупреждаю сразу, что  от  всяческой  оплаты заранее
отказываюсь.   Не   пристало   русскому   офицеру  таким   способом   деньги
зарабатывать.
 - Ваше дело,-  сухо  отозвался  Зубарев, не  особо  понимая поручика. -
Уряднику о задуманном говорить не будем?
 - Смотрите сами. Все будет зависеть  от того, сумеете ли вы объясниться
с киргизцем. Думаете, согласится против своих пойти?
 - Кто его знает, увидим,- пожал плечами Иван и направился к Садыку.
 Никанор оказался  прав:  стоило лишь  Зубареву показать  тому деньги, а
потом сделать несколько движений, изображая, как он крадется, пригнувшись, и
хватает  кого-то,  а  потом убегает,  как  тот  закивал  головой и два  раза
выбросил вперед растопыренные на руках пальцы. Иван понял, что киргиз просит
за  участие в  деле двадцать  монет. Ему не  оставалось ничего другого,  как
согласиться. Пока  он  объяснялся  с Садыком,  Харитон  Зацепа бросал  в  их
сторону  неодобрительные  взгляды,  видимо,  догадываясь,  что  Иван  что-то
задумал.
 -  Гроза  будет,- ни к кому  не  обращаясь, проговорил  он, когда  Иван
вернулся к костру, надо бы  дров побольше к ночи насобирать. Эй, станичники,
тащите хвороста  и чего там найдете!-  Потом  резко повернулся к  Зубареву и
спросил в упор: - О чем балакал с чучмеком?
 - Да  так,  по душам говорили,- не  стал раскрывать своих планов Иван,-
братом интересовался.
 - Смотри, как бы покойником интересоваться не пришлось. Они,  коль чего
учуют, то  глотку  мигом перережут или  еще хуже,-  чуть помолчав,  добавил,
отводя глаза в сторону,- жилы на ногах перережут, и гуляй...
 - Поглядим,- сдержанно ответил Иван,  хотя  от услышанного ему стало не
по себе, особенно, когда представил убитого Федора с перерезанным горлом. Он
готов  был  отказаться  от  задуманного,  но  какой-то  бес  сидел в  нем  и
поддразнивал, толкал на нечто такое, от чего кровь стыла.
 "Ай,- решил он про себя,- была, не была! Умирать, так с музыкой!"
 Гроза  накатила  мигом,  и  после  нескольких   оглушительных  громовых
раскатов  хлынул  крупный  дождь.  Казаки,  не  сговариваясь,   кинулись  по
палаткам,  затаскивая  следом оружие,  седла, сбрую. Иван  оказался в  одной
палатке с Гаврилой Кураевым,  Никанором Семухой и Тихоном  Злыгой. Последним
пробрался  изрядно вымокший Садык, отирая с лица дождевую влагу своей лисьей
шапкой. Голова его оказалась наголо бритой и круглой, как шар.  При вспышках
молний Иван  заметил  несколько  шрамов, стягивающих кожу на голове киргиза.
Судя по всему, тому уже приходилась бывать во всяких переделках.
 -  Может,  сейчас  и  выедем?-  спросил  Зубарев  осторожно у  Кураева,
поскольку в палатке было еще двое казаков, не посвященных в их планы.
 - Нет, лучше под утро,- тихо ответил тот.
 Гроза то прекращалась, уходила дальше в степь, то возвращалась обратно,
и дождь с новой силой принимался хлестать по палатке. Первыми задремали ни о
чем не подозревающие казаки, потом  начал посапывать  и Никанор Семуха, да и
Тихон Злыга выбрал местечко  у самого  края и  вскоре  затих. Не спали  лишь
Кураев и Зубарев, и Садык, что  все  беспокойно крутил головой  и вздрагивал
при каждом движении кого-либо из присутствующих, настороженно таращил глаза.
Иван  заметил  рукоять ножа,  чуть  высовывающуюся  у киргизца  из  голенища
сапога, подумал было забрать, но решил,  что вряд ли тот решится  напасть на
них, и лишь внимательно смотрел за каждым движением Садыка.
 Когда  по приблизительным подсчетам Ивана прошло уже  более двух часов,
Кураев встрепенулся и дернул его за полу кафтана, прошептал:
 - Пора. Буди своих,- быстро выбрался из палатки и исчез в темноте.
 Иван осторожно, чтоб не разбудить казаков, растолкал Никанора  и Тихона
и знаками показал: мол, нужно собираться.  Те, позевывая, выбрались вслед за
ним  и  двинулись по направлению к  реке,  где  паслись  кони.  Сзади, мягко
ступая,  шел Садык.  В темноте  неожиданно возникли силуэты двух человек,  и
Иван не  сразу  признал  в