средневековой.
Средневековый школяр мог кочевать из Пражского  университета в Сорбоннский и
из Падуанского в  Гейдельбергский -- и он был в  курсе  всей современной ему
человеческой  мысли.  Сейчас каждый  схоласт каждой  секты социалистического
богословия отделен непроницаемым  "железным  занавесом"  от всего остального
мира.
     Так,  все население  "третьего  рейха"  было совершенно  убеждено,  что
вторая   мировая   война   была   проиграна   исключительно   в   результате
предательства,  "удара  в  спину"  --  "дольхштосса".  Так,  население  СССР
воспитывается в представлении, что американский рабочий голоден и бесправен.
Население СССР, Италии  и  Германии  воспитывалось в том  представлении, что
весь остальной мир  -- некоммунистический, нефашистский,  нетоталитарный,  а
мир  демократии,  плутократии капитализма  и  прочего прогнил  окончательно,
разложился морально и физически и ждет только толчка со стороны Муссолини --
Гитлера -- Сталина, чтобы рухнуть в  могилу. Два толчка уже были  даны.  Два
тоталитарных строя уже  рухнули  в  могилу.  И  на этих  могилах уже  растут
зеленые побеги неофашизма  и  неонацизма.  Ибо  в Германии  и в  Италии  еще
остались люди, которые  при Гитлере и  Муссолини были "всем", а теперь стали
черт  знает чем. Такие же люди  останутся и в  России после  толчка, который
Сталин даст капиталистическому миру.  Именно поэтому  никакая  грязь, вонь и
кровь  революции  не  создаст  никакого  иммунитета. Всегда  остаются  люди,
которые питались этой  грязью, вонью и кровью и которые ни для чего больше в
мире  не нужны. Они уже создают теорию неизбежности германской победы в 1945
году,  сорванной "дольхштоссом"  генеральского  заговора  20  июня.  Это они
создают в России теорию  "вот-вот" -- Советская Россия "вот-вот" доходила до
вознаграждения  за все  жертвы предыдущих лет,  до  сбора урожая, посеянного
годами лишений и страданий,  и в этот самый  момент капиталисты, испугавшись
невиданного  в  истории человечества  расцвета  СССР, организовали  какой-то
подвох вроде "дольхштосса",  заговора, измены  и  прочего. Давайте,  дорогие
ситуайены, геноссе  и товарищи, начинать сызнова! Может быть, и в самом деле
начнут сызнова: французские санкюлоты начинали сызнова раз пять.
     Все   то,   что  я  здесь   перечислил,   ясно  до  степени  абсолютной
бесспорности.  Из   всех  обещаний   социализма   не  вышло  ничего.   Самая
капиталистическая страна  мира  -- США является самой свободной, самой сытой
страной. Самая социалистическая страна -- СССР является самой порабощенной и
самой   голодной.   Но  никакая  очевидность  не   действует  на   человека,
профессионально  заинтересованного во лжи. И очень мало -- на людей, в  этой
лжи  воспитанных. Пролетарии Европы  докатились  до уровня питекантропии. Им
есть нечего.  Им жить негде. Но они твердо убеждены в том, что именно в этот
момент   нужно   возможно  меньше  работать  и  возможно   больше  получать.
Французские горняки оставляют французских банковских чиновников без топлива,
те оставляют  горняков  без  заработной платы. Американские моряки оставляют
русских   горняков   без   хлеба,   русские   горняки   оставляют   немецкую
промышленность без угля, немецкая промышленность оставляет  немецкого мужика
без  горючего, машин  и  удобрений,  и  немецкий  мужик  оставляет  немецкую
промышленность без хлеба. Так соединяются пролетарии всех стран.

        ВОСТОК И ЗАПАД

     В  реакционную эпоху истории,  закончившуюся  1914 годом, Европа  имела
время думать.  Немецкий бюргер, французский ситуайен, русский интеллигент за
кружкой пива, стаканом  вина или рюмкой водки имели возможность  обсуждать и
даже  обдумывать  факты,  идеи и  программы.  Вы  можете сказать,  что  этой
свободой Европа  воспользовалась плохо, и  вы  будете  правы.  Но  во всяком
случае, в Европе были люди, которые пользовались своей головой не только для
ношения головного убора. Кое-какие остатки этих людей прозябают, вероятно, и
сейчас,  смятые победоносным  маршем. Не  знаю, есть  ли у них время  думать
сейчас. Боюсь, что нет.
     Европа   переживает   полосу  хронических   землетрясений.   Во   время
землетрясения думать, вероятно, очень трудно.  Homo sapiens, ныне населяющий
европейские  территории, если и думает,  то  только  узко  практически,  где
достать кусок хлеба,  вязанку дров и окурок папиросы. Да и  это  примитивное
мышление  заглушается ревом  всяческих пропаганд, а также слухами, вносящими
кое-какую,  в  общем  все-таки  здоровую  поправку,  в  эти  пропаганды.   В
катастрофические  периоды личной и общественной жизни действуют не призывы к
рассудку, действует вопль: то ли "ура", то ли "караул". Действует психология
паники.
     Из всей  сложности  психических  и всяких  иных  стимулов, свойственных
человеческому существу, остались почти исключительно хватательные инстинкты.
Причем  некоторая анемия мозгов приводит к тому, что  люди хватают и то, что
следовало бы  хватать,  и  то, чего хватать  вовсе  не следовало бы.  Польша
хватает  Штеттин, не дожидаясь "мирного  договора". Советы  нацеливаются  на
Северную Африку, Югославия  -- на  Каринтию, Торез  -- на  Рурский  бассейн,
бельгийцы, датчане, голландцы -- на какое-то "исправление  границ". Немецкий
мужик  ворует по ночам союзное военное имущество, от которого никакого толку
нет, но  за которое можно  угодить в  тюрьму.  Европа  действует по правилам
вольно-американской  борьбы catch as catch  can --  хватай, что можно, потом
разберемся. Разбираться будет очень трудно.
     По тому же  принципу  -- "хватай,  что можно"  люди ухватываются  и  за
какие-то теории,  идеи,  термины  и слова. Вероятно, не вполне  отдавая себе
отчет  в том,  что за эту "захватническую политику " потом  придется кое-чем
расплачиваться. Особенным разумом Европа  не  блистала и  раньше,  иначе  бы
нынешнего  социалистического  рая она не  пережила бы. Но сейчас обращение с
мыслью и словом приобрело такой характер, как если бы писатели, публицисты и
ораторы считали бы  свои  аудитории  состоящими  из сплошных кретинов, людей
безнадежно больных не только анемией мозгов, но и анестезией памяти.
     Лидер  германских  социал-демократов  д-р  Шумахер  в  речах  и статьях
развивает  такую мысль:  предоставим Востоку  свойственный ему  тоталитарный
режим. Мы же, европейцы, люди западной  культуры, рождены демократами, а мы,
немцы, передовой отряд западной культуры на Востоке, должны стоять на страже
где-то то ли на Эльбе, то  ли на  Одере, то ли, может  быть, на Висле -- д-р
Шумахер предпочитает не выдавать  военной  тайны  стратегической  дислокации
своих идей.  Была германская "Wacht am  Rhein",  теперь  будет что-то  вроде
"Wacht   am  Weichsel".  Та  же  "культурная  миссия  на  Востоке",  которою
оперировали и Вильгельм, и Гитлер, только средактированная на  потребу эпохи
разгрома, бессилия и унижения.
     Эта  тема варьируется  не  только  на  германских выгонах  и пастбищах.
Всеядное двуногое пережевывает эту тему и в других  странах: "демократия  по
западному   образцу"   и   демократия   --  по   восточному,  славянство   и
германо-романский мир. Почти по Р. Киплингу: "Запад есть Запад и Восток есть
Восток, и никогда им  друг с  другом  не  сойтись". Люди с анестезированными
мозгами глотают все это даже и без пережевывания, целыми глыбами.
     Тоталитарный режим  действительно существует и в СССР, хотя в 1914 году
его  так  не называли ни немцы,  ни союзники. Он  существовал  и на  Западе:
нельзя  же считать  Германию Востоком, Италию -- Азией, Испанию и Португалию
-- выразительницей истинно славянского мировоззрения.  Тоталитарная  Франция
Робеспьера и  Наполеона стояла в  центре, а никак  не на границах тогдашнего
культурного  мира.  И  Сталин,  и Гитлер  строили  свои  режимы  на принципе
"государство -- это я". Принцип  этот был средактирован никак не на Востоке.
Марксистская  философия, ныне  безраздельно  свирепствующая  в России,  была
создана  в   Германии  и   Англии.  Левиафан  государственности,  питающийся
человеческой  кровью,  был  обнаружен   англичанином  Гоббсом.  Политическая
техника  тоталитарных режимов была  разработана итальянцем Макиавелли. Самое
умное, что  по этому  поводу можно  было бы сказать,  что всех нас во грецех
родили матери наши и что  все мы мазаны приблизительно одним миром. И болеем
приблизительно  одними и теми же болезнями,  и что от тоталитарного сифилиса
не застрахован никто.
     Все это  нужно бы  считать  совершеннейшей  очевидностью: ни Сталин, ни
Гитлер,  ни  Муссолини,  ни  Наполеон  решительно  ничего общего не  имеют с
Востоком,  ни с  Западом, ни  с  таинственной  славянской душой  грузинского
происхождения, ни  с норманнской  душой австрийского, ни с французской душой
корсиканского. И высказывания д-ра Шумахера  есть абсолютный  вздор. Но есть
вещи несколько менее очевидные.
     Тоталитарный режим в России возник в 1917 году. И так  как воспоминания
о  Робеспьере  уже исчезли из памяти просвещенной Европы, то  можно сказать,
что этот режим был нов и что люди, которые его строили или помогали строить,
еще не знали, чем именно все это кончится.
     Тоталитарный режим в Германии возник на 16 лет позже;  русский опыт уже
был налицо. И Ленин, и  Гитлер ликвидировали  не "старые реакционные режимы"
--  оба  они  проломили   черепа  новорожденным  демократиям  --  русской  и
германской. Так  вот, в защиту  русской демократии много лет  подряд  велась
жесточайшая  в  истории  страны  гражданская  война.  В   защиту  германской
демократии не поднялся ни один штык.
     Были ли белые русские  генералы "реакцией" или не были, сейчас ответить
на  это  нелегко. Но  против  Ленина восставали  не  только  белые генералы:
восстали  кронштадтские  матросы, ярославские  и  уральские рабочие, пытался
восстать  Всероссийский  союз  железнодорожников,  и  по всему  пространству
России в разное время  и  в  разных  местах  восставало  почти  все  русское
крестьянство.  Больше  трех  миллионов  людей бросили  свою родину, бежали в
эмиграцию, где сидят и до сих пор вот уже тридцать лет.
     Так русский  ВОСТОК ответил на  насилие над демократией. А как  ответил
германский ЗАПАД?
     Принципы крови, в том  числе и  наследник престола: социал-демократы, в
том числе и герр Лебе; коммунисты, в том числе и те из них, которые из рядов
компартии  перешли в  ряды  СС,  а теперь вернулись  обратно,  --  почти вся
Германия сказала Гитлеру  zum  Befeth! Вся  Германия защищала Гитлера --  до
последней капли  крови  в  последнем подвале рейхсканцелярии.  Красная Армия
стала защищать Россию, а следовательно,  и СССР, а следовательно, и Сталина,
только  с  того  момента,  когда выяснились цели Германии.  Германская армия
пыталась  воткнуть нож  в  спину Гитлера  только  в момент,  когда выяснился
провал целей Германии.
     Д-р  Шумахер   не   имеет  никакой  возможности  знать  все  это.  Если
предполагать, что докторский чин д-ра Шумахера не окончательно анестезировал
его умственные способности, то можно было бы утверждать, что д-р  Шумахер не
имеет никакой возможности отделять  тоталитарный режим  от  демократического
географическими,  национальными  или  расовыми границами. Но он  это делает.
Почти то же делал и Гитлер: на Востоке живет раса, привыкшая  лобызать кнут.
Сейчас в  Берлине  живет раса, устами  Пика и Гротеволя  лобызающая  серп  и
молот. В Париже -- раса, руками Тореза загребающая московские чеки. Что есть
Запад и что есть Восток? И какою границей мы можем отделить вздор от вздора,
по крайней мере, не совершенно очевидного?
     Сейчас,   когда   германский   тоталитарный   режим   вопреки   истинно
героическому  сопротивлению  всей  нации  разгромлен  из  вне,  участники  и
наследники этого режима делают демократические постные  лица  и говорят, они
тут ни при чем. Если  бы они не вступили  в  партию, то они были бы обойдены
очередным  чином какого-нибудь  рептилин-рата или доктора блудословия.  Они,
эти люди,  совершенно  искренни: если бы  они не пошли  в  партию, их  чины,
карманы, гельтунгстиб  и прочее, конечно,  пострадали бы. Как  же можно было
поступить  иначе?  Я,  Иван Солоневич,  сидел восемь раз в тюрьме советского
тоталитарного режима и  два раза в тюрьме германского. Пойдя в  компартию, я
вероятно,  мог  бы получить чин какого-нибудь рептилин-пресс-шефа,  --  я не
пошел. Миллионы и миллионы других русских тоже  не  пошли. Десятки миллионов
заплатили  не только  чином  или карманом, но  и жизнью. Какие выводы  можно
сделать отсюда о "расе рабов" и о "народе господ", о славянской склонности к
тоталитарному режиму и о германской верности демократии?
     Все это я пишу не  для полемики с д-ром Шумахером. Он,  надо  полагать,
знает  свою   аудиторию  и,   вероятно,  точно  оценивает   ее  глотательные
способности.  Да и  сам д-р Шумахер  является только производной величиной и
аудитории ,  и  всего  того  философского  развития, которые почти всех  нас
привели к данному  положению вещей. Данное  же положение вещей, в частности,
характеризуется тем, что культурной, просвещенной более или менее философски
и социалистически настроенной  аудитории можно предлагать любой мало-мальски
мыслимый  вздор, и она  этот  вздор проглотит. Человеческий здравый смысл не
очень уж усовершенствован технически, но он может и он  обязан  отмечать, по
крайней мере, совершенно очевидные вещи. Но, однако, вся  сумма совершенного
философского развития привела нас  к тому, что  именно  самые очевидные вещи
теряют  не только очевидность, а и вообще признание  их  бытия, замазываются
десятками лживых терминов, обходятся сотней окольных путей, теорий и вранья,
и  перед слушателями какого-нибудь  д-ра  Шумахера  восстает  картина  мира,
изуродованная  в  деталях  и в целом.  Только что вырвавшись из пролетарских
объятий  гитлеровского тоталитаризма,  Шумахеры называют сталинский  типично
восточным явлением.  Уровень жизни  американского  рабочего,  поскольку  его
нельзя  скрыть,  в  СССР  объясняется  так:  подкуп  капиталистами  верхушки
рабочего  класса.  Голод  в  СССР объясняется "наследием проклятого царского
режима". Уход  Англии из Индии  -- попытками закабалить  народы этой страны.
Повальное прекращение работы  пролетариями  всех  стран --  лучшим  способом
добывать  возможно  большее количество  хлеба и пиджаков.  И возникающий  от
всего  этого  голод  --  саботажем  со  стороны мелкого собственника-мужика,
который работает всего  семь  дней  в  неделю,  который не имеет  ни  одного
отпуска  ни разу  в десять  лет и которого  грабят все пролетарии решительно
всех стран, -- это единственное, в чем они действительно идеологически едины
вполне.
     Все  это  кажется совершеннейшей  нелепицей. Но даже и в этом есть свой
смысл.  Социализм -- настоящий  революционный социализм, а не его фабианский
раствор, ставит свою ставку на ненависть  и ложь.  Все остальное: "Восток" и
"Запад", "подкуп рабочей аристократии", спасительность забастовок и прочее в
этом  роде  являются  только  "идеологическими  надстройками"  в  борьбе  за
ненависть против  любви  и за атеизм  против  Бога. Социализм  обязан  сеять
ненависть, чтобы властвовать  над  ними,  чтобы строить, как об этом говорил
Достоевский,  Вавилонскую  башню без  Бога  и  против Бога.  Предприятие,  в
конечном  счете,   безнадежное...  Но   именно  эта  линия  предприимчивости
объясняет  нам  существование  троцких и  сталиных,  гитлеров  и  шумахеров,
робеспьеров и торезов. Каждый из них,  повторяя  древнюю восточную  формулу,
считает,  что  "государство  --  это  я",  все  же остальные  --  уклонисты,
предатели рабочего класса, изменники социализма, узурпаторы и насильники.

        О ПРОЛЕТАРИЯХ ВСЕХ СТРАН

     Пролетарии  всех стран  сейчас  командуют  всеми  странами Европы  -- с
небольшими  поправками  на  американскую  оккупационную армию,  на  генерала
Франко и еще  на два-три более или менее капиталистических островка  Европы.
Лозунг коммунистического Интернационала красуется на официальном Гербе СССР.
Он же треплется и на знаменах тех партий, которые до  государственного герба
еще не доросли, но надеются,  что дорастут.  Автор этого  лозунга Карл Маркс
считается официальным святым не только  для  СССР, но и для  д-ра  Шумахера,
Леона  Блюма, кажется, даже и  для  м-ра  Эттли. В  1947  году  в британской
оккупационной  зоне  праздновалось открытие музея в  Трире, в том  доме, где
родился  Карл  Маркс.  На  торжестве  присутствовали  пролетарии  почти всех
европейских стран, кроме, кажется,  СССР. Французские пролетарии  жали  руки
немецким, чешские -- венгерским, другие --  другим. Но о  некоторых вещах на
этом празднике, кажется,  не говорилось. Как  в  доме повешенного  обычно не
говорят о веревке.
     Вожди  пролетариев  всех стран  призывали  пролетариев  всех  стран  по
меньшей мере к  международной солидарности.  Можно  было бы  отметить  и тот
факт,  что испытания  первой  мировой войны  эта солидарность не  выдержала,
пролетарии всех  стран и  представители пролетариев всех стран голосовали за
военные кредиты, как  это, например,  сделала германская  социал-демократия.
Русская  коммунистическая партия,  тогда еще  только левая  фракция  той  же
социал-демократической партии, имела все  логические  и моральные  основания
упрекать    остальных     социалистов    мира     в    "социал-патриотизме",
"социал-предательстве" и "социал-соглашательстве".
     Тогда, в 1914  году, этот патриотизм,  предательство  и соглашательство
могли  бы   быть   оправданы   наличием   реакционных   режимов   Романовых,
Гогенцоллернов  и Габсбургов.  Каждый социализм стремился  свергнуть  каждую
реакцию,  но главным образом соседнюю. Потом все реакции были  свергнуты. Во
всех странах Европы остались одни социалисты. Теоретически в 1918 году можно
было бы предположить, что вот тут-то  и наступило если уже не царство, то по
крайней мере республика пролетарской  солидарности. Неумолимая и неоспоримая
практика жизни показала, что тут, как и  решительно во всех иных отношениях,
все,  что  произошло  при  революционных и  социалистических  режимах,  было
неизмеримо хуже всего того, что происходило при монархических и реакционных.
     Старая, отсталая реакционная Европа, Европа королей, императоров и пап,
воевала  и даже  завоевывала. Приблизительно  тем  же занимались, впрочем, и
остальное  человечество, в  том числе и  США. В ряду государств-завоевателей
Россия, конечно,  занимала  первое  место: двадцать два  миллиона квадратных
километров  так же не свалились  с неба,  как не  свалился и товарищ Сталин.
Можно утверждать, что часть этих завоеваний носила вынужденно оборонительный
характер, например, завоевание Крыма. Или даже завоевание Польши. Можно даже
утверждать,  что другая  часть носила  экономически принудительный характер,
например, завоевание Балтики или Финляндии. Просто  завоевательных войн, как
известно, не ведет ни одно правительство мира. Каждая война или вызвана, или
спровоцирована, или навязана. Об винительные акты  о завоевательных попытках
представляются только побежденным нациям. "Победителей не судят", ибо судить
их  некому.  Этот  афоризм  принадлежит  Екатерине Второй,  мелкой  немецкой
принцессе,  ставшей путем мужеубийства  и  цареубийства  почти  тем  же, чем
сейчас является Сталин. Кстати, один из официальных эпитетов Сталина взят из
словаря  екатерининской  эпохи:  это  ее  придворная  историография  назвала
"матерью  народов". Сталин,  соответственно,  стал отцом. Стать  матерью ему
было бы затруднительно.
     Екатерину  Вторую, по  официальной терминологии -- Вторую, судить  было
некому.  Кажется,  некому и до сих пор. При ней была  разделена  Польша, был
завоеван  Крым, были ликвидированы последние остатки монгольских  орд,  были
нанесены сокрушающие  поражения  туркам.  При