германизма построить империю? И почему Россия - при всей ее
технической отсталости и "географической обездоленности"
построила величайшую в истории мира государственность?
  Обо всем этом мы не знаем ровным счетом ничего. И этот
ответ будет честным ответом. Все остальное будет спекуляцией
на науке, на научности, на массе простецов, жаждущих хотя бы
копеечной, но окончательной истины.

  ИНСТИНКТ

  Но если мы не знаем почему, то - на вопрос как мы можем
дать более или менее точный ответ. Если бы мы спросили
двенадцатилетнего Ломоносова, Эддисона и Репина - почему они
стремятся к науке, технике и живописи, то ни один из этих
мальчиков никакого вразумительного ответа не дал бы. Едва ли он
смог бы дать этот ответ и в более поздние годы: гений человека, как
и гений народа, рождается из неизвестных нам источников - как
родилась гениальность древней Эллады или бездарность современной
Греции. Но, проследив биографию отдельного человека или историю
отдельного народа, мы можем установить некоторую сумму
постоянно действующих качеств: доминанту отдельной личности;
характер личности индивидуальной и дух личности коллективной. И
я буду утверждать, что основным слагаемым этой доминанты
является инстинкт, - и у человека и у народа.
  Мы, в сущности, все воспитаны на философии французских и
немецких сеятелей разумного, доброго, вечного - на
энциклопедистах конца XVIII века и на натурфилософах середины
XIX, говоря суммарно, на Дидеротах и Бюхнерах. Это, к сожалению,
даром не проходит. И от наследия материалистической и
рационалистической философии не так легко отделаться даже в
нашу эпоху, столь бурно пожинающую плоды, посеянные этими
сеятелями. Рационалистические сеятели сконструировали некий
рассудочный мир, на современной вершине которого торчит
Чрезвычайка, расстрелами планирующая рационально устроенную
человеческую жизнь. Было сконструировано и чисто рассудочное
понятие механической справедливости, распространяющееся на всю
двуногую вселенную: этакая всемирная уравниловка, по карточкам
распределяющая всяческие моральные и материальные блага.
  Необычайная сложность человеческого мира была сплющена до
толщины листа газетной бумаги, на одной стороне которого
значится: "время есть деньги", а на другой "бытие определяет
сознание". Не нужно большой проницательности, чтобы уловить
родственность этих двух лозунгов: капиталистического и
коммунистического. Оба они утверждают приоритет
материальных ценностей - ни слова не говоря о том, так для чего
же эти ценности нужны? И какими мотивами руководится человек,
создавая и накопляя эти ценности? Только голодом? Это будет
правильно для мира животных, но ведь животные никаких
ценностей не накопляют и время на деньги не меряют.
  Продовольственных ценностей не накопляют и дикари - они копят
украшения. И чем больше человеческая жизнь подымается от
готтентотского уровня до современности, тем меньшее и меньшее
значение приобретает удовлетворение материальных нужд.
  Является ли радио удовлетворением материальной нужды? А
книги, картины цветы, вино, мундир военного, ряса священника или
смокинг штатского? Человек каменного века удовлетворял свои
материальные потребности никак не хуже, чем наши современники:
  он жрал сырое мясо - не по карточкам, и одевался в звериные
шкуры, которые добывал тоже без очередей. Были, правда, тигры -
не бронированные, а обыкновенные. Намного ли лучше нынешние
бронированные? Пророки распределения материальных ценностей
довели нас до того, что и распределять ничего не осталось, а
организация механической справедливости привела к такому
размножению всяческих чрезвычаек, что мир пещерных людей и
пещерных тигров может нам показаться раем благоустроения и
безопасности, - об атомной бомбе я уж не говорю...
  Предположение, что человек работает, страдает, борется,
добивается и прочее только во имя "материальных ценностей" -
есть глупое предположение. Культурный мир начала XX столетия
был сыт вполне, это не избавило его ни от войн, ни от революций.
  Человек, выйдя за пределы биологического голодания, когда
действительно забота о пище заслоняет все остальное - начинает
работать для того, чтобы быть сытее, сильнее, умнее, красивее
остальных людей - и это и есть главный мотив человеческой
деятельности. Если бы все молодые люди, ныне прыгающие в длину
и в вышину, с разбега и даже без оного, каким-то чудесным образом
пришли к одинаковому и обязательному для всех рекорду - атлетика
перестала бы существовать. Юноша, занимающийся легкой
атлетикой, тренируется вовсе не для того. чтобы просто хорошо
прыгать, а для того, чтобы прыгать лучше остальных, а, по
возможности, и лучше всех остальных в мире. Барон Ротшильд или
мистер Морган нагромождают новые миллиарды на кучу старых
вовсе не потому, что Ротшильдам, Морганам и прочим не хватает
жиров, штанов, витаминов или жилья: они тоже ставят рекорд.
  Товарищ Сталин вырезал Бухариных и Тухачевских вовсе не потому,
что они угрожали сумме материальных благ, нужных сталинскому
материальному бытию, а потому, что мировой рекорд гениальности
Сталин хотел оставить за собой. НЕ из-за материальных благ
Толстой писал свою "Войну и Мир" и не из-за материальных благ
русские революционеры шли на каторгу и виселицу.
  Человек хочет быть сильнее, умнее, красивее ближнего
своего. Или, по крайней мере, - казаться сильнее, умнее и красивее.
  Если бы этого не было - прекратился бы всякий прогресс не только
в мире человека, но и в мире животных. Борьба за самку, дающая
перевес не только сильнейшему, но и красивейшему (брачное оперение
у птиц) неустранимым биологическим путем перешла и в
человеческое общество, конечно, в неизмеримо более сложном виде,
чем она действует в животном мире. Материалистическое
мировоззрение проворонило эту борьбу начисто. Оно проворонило
половой инстинкт во всех его видах. Оно изобразило человека
бесполым существом, все потребности которого принципиально
ограничены материальными благами и все заботы - приобретением,
и еще более, распределением этих материальных благ.
  Юноша и девушка, целующиеся при свете луны или без света
луны, вовсе не собираются поставлять будущему человечеству
будущих пролетариев или будущей родине будущих солдат. Они
действуют под влиянием того же инстинкта, который заставляет
кету подыматься к верховьям Амура и там гибнуть, отдавая свою
жизнь продолжению рыбьего рода. Нося, рожая и воспитывая
ребенка, мать вовсе не задается вопросом о будущих наследниках и
собственниках родительского имущества. Кстати, наибольшее
количество детей имеют те слои населения, которые никому
никакого наследства оставить не могут, ибо и сами ничего не имеют
  - беднейшие слои страны. Люди строят семью, повинуясь
древнейшему и могущественнейшему из инстинктов. Но точно
таким же образом, чисто инстинктивно, люди строят свое
государство.
  Если у человека не работает, или работает плохо, половой
инстинкт, он ни при каких условиях семьи не создаст. Если половой
инстинкт находится в порядке, то семья будет создана даже в
самых невероятных условиях, как она была восстановлена в
поистине невероятных условиях советской жизни. Если у народа не
действует государственный инстинкт, то ни при каких
географических, климатических и прочих условиях, этот народ
государства не создаст. Если народ обладает государственным
инстинктом, то государство будет создано вопреки географии,
вопреки климату и, если хотите, то даже и вопреки истории. Так
было создано русское государство.
  Эллинские философы вели друг с другом бесконечные
дискуссии и строили свои философские системы, вовсе не имея в виду
утверждать в будущих веках славу эллинского гения и снабжать
гимназистов XX века материалами для школьной логики. Римский
мужик завоевавший сначала Лациум, потом Италию, потом Галлию,
понятия не имел о том, что он строит будущую мировую Империю
Рима. Русские землепроходцы и английские торговцы, пробравшиеся к
Берингову проливу или к Новой Зеландии, совершенно не имели в виду
стройки Российской или Великобританской Империи: обе эти
империи явились автоматически результатом многовековой работы
миллионов людей, имен которых мы не узнаем никогда. Рассудочные
попытки, не имевшие опоры в народном инстинкте, проваливались и
теперь проваливаются с совершенно исключительной
последовательностью. В результате французских энциклопедистов,
Франция, вместо того, чтобы освободить от тиранов все
человечество, разгромила собственную Империю и привела
"тиранов" в Париж, где "тираны" и продиктовали потомкам
Дидерота и Руссо свою державную волю. Германская философия до
точки, до мельчайших подробностей разработала теорию
государства и власти, теорию "воли к власти" и права на власть, и
результатом этого был первый Версальский мир, который был очень
плох и другой Версальский мир, который оказался намного хуже
первого.
  Вопросу о философии, о социализме и о практических
результатах и той и другого, я посвятил отдельную книгу,   она
может быть попадется на глаза читателю этой книги. А, может
быть, и не попадется, времена теперь социалистические. Во всяком
случае - в данной работе темы о философии и о социализме я могу
коснуться только мельком. Моя тема сейчас - это стройка русской
государственности. И я хочу на самых простых практических
примерах, лишенных какого бы то ни было теоретического
обоснования, показать, как в аналогичных случаях действовали
немцы и как действовали русские и почему в одном случае получилась
Российская Империя, а в другом - хронический Версаль - то мир
Вестфальский, то мир Версальский.

  БЛИЖАЙШИЕ ПАРАЛЛЕЛИ

  Пример номер один. - Приблизительно в IV веке нашей эры
почти всю внешнюю Европейскую Россию занимала так называемая
готская империя - империя германского племени готов. На нее, как
впоследствии на Киевскую и Московскую Русь, хлынули азиатские
орды гуннов. Империя была разбита. Готы подчинились гуннам и в
составе их орд пошли завоевывать Европу. Те жалкие остатки
державного готского племени, которые уцелели после всего этого,
через почти полторы тысячи лет обратились к русскому
правительству с просьбой разрешить им поселиться на территории
их бывшей Империи. Это разрешение они получили и основали города
Мариуполь и Армавир.
  Русь также была разбита степными ордами. Но никуда не
пошла, зарылась в суздальские леса и начала борьбу "всерьез и
надолго" - очень всерьез и очень надолго. В результате этой борьбы
монгольское население нынешнего СССР равняется только 1,7% всех
остальных народов и племен Империи.
  Пример номер два. - Куда бы ни приходили немцы, они
автоматически организовывали феодальный строй - феодальный
строй является типично немецким способом государственного
строительства. Немцы разгромили Римскую Империю и на ее
развалинах создали путаную сеть королевств, баронств и даже
республик. Они разгромили Византийскую Империю и она сейчас же
была поделена на феодальные владения наиболее сильных или
наиболее удачливых победителей. Та же судьба постигла Святую
Землю - Палестину, в течение того очень короткого срока, когда
крестоносцам удалось завладеть ею. Начав колонизовать
Прибалтику, немцы сейчас же завели там свои старые порядки. Был
Орден, были епископы, были бароны, у каждого из которых была своя
баронская фантазия, свои замки и своя власть. Было купечество,
которое воевало и против Ордена и против епископов, и епископы,
которые воевали и против купечества и против баронов. На низах
стонала превращенная в скотское состояние побежденная масса,
которая пыталась воевать и против Ордена и против епископов, и
против баронов, и против купечества. Эта пятисотлетняя война
всех против всех была, наконец, прекращена русским завоеванием
Прибалтики. До этого - в своих феодальных распрях, то Орден звал
на помощь шведскую интервенцию, то епископы __ датскую, то
барон - польскую, то купечество - русскую. Страна
систематически заливалась своей собственной кровью. Даже
немецкие историки признают, что человеческая жизнь наступила
только с завоеванием Прибалтики при Петре Первом.
  Пример номер три. - Куда бы немцы ни приходили, они
усаживались на плечи побежденного народа - в свою собственную
пользу. И каждый норовил обрубиться в свой собственный феод,
отгородиться стенами замков и от побежденных и от
соплеменников, утвердить на своей территории свою волю и свои
выгоды. Не забудем, что система внутринациональных феодальных
войн была прекращена в Германии только в 1871 году. До этого
германские государства воевали друг с другом на полный ход, и в
каждой столице стояли памятники победителям над своим
собственным народом. Возникали славные в Германии полководцы,
которые во главе пятитысячных армий проделывали стоверстные
походы и завоевывали территории, равные, скажем, одной десятой
доброго русского уезда. Этим полководцам тоже стоят памятники.
  Наши Строгановы уселись на Урале в сущности совершенно
самодержавными владыками. У них были и свои финансы, и свое
управление, и свои войска - поход Ермака Тимофеевича
финансировали они. Но устраивать собственный феод - им и в
голову не приходило. Когда Василий Темный попал в плен к татарам,
то Строгановы дали на выкуп двести тысяч рублей, сумму по тем
временам совершенно неслыханную.
  В Смутное время Строгановы имели полную техническую
возможность организовать на Урале собственное феодальное
королевство, как это в аналогичных условиях сделал бы и делал на
практике любой немецкий барон. Вместо этого Строгановы несли в
помощь созданию центральной российской власти все, что могли: и
деньги, и оружие, и войска.
  Ермак Тимофеевич, забравшись в Кучумское царство, имел все
объективные возможности обрубиться в своей собственной баронии
и на всех остальных наплевать. Еще больше возможности имел
Хабаров на Амуре, - как было бы добраться до него за восемь тысяч
верст непроходимой тайги - если бы он обнаружил в себе желание
завести собственную баронию, а в своих соратниках - понимание
этого, для немцев само собою понятного желания. О Хабарове мы
знаем мало. Но можно с полной уверенностью предположить, что
если бы он такое желание возымел, то соратники его посмотрели бы
на него просто, как на сумасшедшего. Уральские люди, вероятно,
точно так же посмотрели бы на Строгановых, если бы те вздумали
действовать по западно-европейскому образцу. Так что поведение
Строгановых и Хабаровых объясняется не только их собственными
личными свойствами но и тем, что иные свойства не нашли бы
решительно никакой поддержки: и уральские мужики, и амурские
землепроходцы повесили бы и Строгановых и Хабаровых, если бы те
вздумали играть в какую бы то ни было самостийность.
  Немецкая система в русские мозги не укладывалась никак.
  Поэтому - Строгановы "били челом" своими миллионами, Ермак -
Сибирью, Хабаров - Амуром и многие другие люди - многими
другими достижениями, приобретениями и завоеваниями. Даже и те
русские, которые ухитрились угнездиться в Северной Америке - в
нынешней Аляске и Калифорнии, и те ни разу не пытались как бы то
ни было отделиться, отгородиться от центральной русской власти
и завести свою собственную баронию.
  Пример номер четыре. - Иван Грозный взял Казань. Взятие
Казани сопровождалось поистине страшной резней. Об этой резне
русские историки говорить не любят. Психологические и
исторические основания для этой резни были вполне достаточны.
  Казань была одним из звеньев монгольской работорговли за счет
русского народа. Но, вот: Казань побеждена. Ее монгольское
население включено в состав Империи. Оно сохраняет все свои
прежние права. Татарское дворянство остается дворянством -
впоследствии татарский дворянин мог иметь, - и имел, русских
крепостных, как русский дворянин мог иметь, - и имел, татарских
крепостных. Бориса Годунова никто не попрекает его татарским
происхождением. Так побежденный народ включается в общую
судьбу империи - и в добре и во зле, и в несчастье. И он становится
частью Империи. Если бы этого не было, то за время всех
нашествий Россия раскололась бы уже десятки раз.
  Германцы побеждают Рим - и римское население
обращается в рабов. Германцы завоевывают Прибалтику - и ее
население превращается в рабов. Гитлер идет "свергать
большевизм" и население оккупированных областей переживает то
же, что переживали римляне в пятом веке и Балтика в двадцатом.
  Германская "доминанта" не изменилась за полторы тысячи лет.
  Наша не изменилась за тысячу. "Империя Олега" фактически
"существовала уже в девятом веке. Священная Империя Германской
Нации не существовала никогда. Это все довольно ясно и достаточно
очевидно. В истории есть все-таки факты, которых замолчать не
могут даже и историки. Но вот, на фоне тысячелетней "удачи"
русского строительства и полутора тысячелетних неудач немецкого
  - подымается со своего седалища русский философ и глаголет: "У
нас никогда не было идеологии государственной... Русский дух не
может признать верховенства государственной идеи... Русским
людям присущ своеобразный анархизм" (Николай Бердяев. "Новое
Средневековье", стр. 88).
  Правда, другой из наших сеятелей - Николай Костомаров
утверждает как раз противоположное: наиболее характерными
свойствами русской души он признает "стремление к воплощению
государственного тела" и "практический материальный характер,
которым вообще отличается сущность русской истории". Но, если
посмотреть на "сущность русской истории" органами зрения, а не
органами усидчивости, то будут совершенно ясны по крайней мере
два факта: а) "государственное тело" оказалось "воплощенным"
полнее чем где бы то ни было и б) в процессе этого воплощения
никаких материальных целей русский народ себе не ставил - если не
считать материальной целью голую борьбу за свое физическое
существование.
  В мире меняется не так уж много: в конце первого
тысячелетия после Рождества Христова - русский народ точно
так же боролся против печенегов Азии, как в конце второго -
против печенегов Европы - и оба этих печенежских варианта
ставили себе одни и те же цели: одни без Гегеля, другие - с Гегелем,
но все-таки одни и те же цели. Никто и никогда не вел против
России народной войны - и России всегда приходилось вставать на
дыбы партизанщины - и против печенегов востока и против
печенегов запада. Наши войны, по крайней мере большие войны, всегда
имели характер химически чистой обороны. Так же, как германские
  - завоевания и английские - рынка. Не поэтому ли на трех языках
термин война так близок терминам: добычи - в немецком (der Krieg
  - kriegen); торговли - в английском (the war and the ware); и
бедствия - в русском (вой и война)? Все великие завоевания
кончались на нашей территории - и нашей кровью. Завоеватели
выигрывали мало, - но не так много выигрывали и мы. Однако, все-
таки больше.

  СХЕМА НАШЕЙ ИСТОРИИ

  Основная задача русской общественной мысли заключается в
ее собственном обезвздоривании. Нужно как-то слезть с высот
органов усидчивости, отбросить в сторону теории и мелочи,
цитаты и философии, шпаргалку и моду и установить ряд крупных,
решающих и очевидных фактов. Русская история, в сущности, очень
проста - при всей ее трагичности. В самую раннюю, еще
полумифическую эпоху русской государственности мы уже застаем
позднейшую Россию в качестве огромного, многонационального,
централизованного государства, охватывающего территорию от
Финского залива почти до Черного моря - Империю Рюриковичей, по
Марксу. Эта империя вела чрезвычайно упорную и успешную борьбу с
монгольской степью, пока западные влияния (Венгрия, Польша,
отчасти и Германия) не внесли в среду правящего слоя элементов
феодального разложения (уделы). Разложенная изнутри. Киевская
Русь была разгромлена степью.
  Ее лучшие элементы эмигрировали на север, в суздальские
леса (как в 1917 году за границу), и там взялись за воссоздание
демократической и монархической центральной власти. Социальную
базу этого воссоздания составили народные низы северной Руси,
мизинные люди по тогдашней терминологии.