ду, - говорила она между тем. - Мы сейчас пойдем  и  купим  вам
одежду, а затем как раз подойдет время выпить чаю.
   - Чаю? - переспросил он. - А что такое - "чай"? Дуглесс так и застыла  на
месте: что ж это за англичанин такой, который даже о чае не слышал?! Нет, он
просто невыносим, терпеть его - это выше ее  сил.  Ладно,  она  поможет  ему
поселиться  в  какой-нибудь  гостинице,  но  после  этого  будет   счастлива
избавиться от него!

Глава 3

   Они  молча  шли  по  широкому  тротуару,  и  по  пути  мужчина  удивленно
рассматривал решительно все. На его красивом лице  застыло  выражение  столь
искреннего изумления, что Дуглесс уже почти готова была поверить,  будто  он
никогда прежде не видывал ничего из современной  действительности.  Вопросов
он никаких не задавал, но нередко застывал на месте, уставившись  на  машины
или на женщин в коротких юбках.
   До небольшого магазинчика готовой мужской одежды им потребовалось  пройти
всего лишь квартал.
   - Ну вот, - сказала она, - здесь  мы  наверняка  сможем  купить  для  вас
кое-что из одежды, что-нибудь не очень вызывающее.
   - А, понятно: портной! - отозвался он, заглядывая через  дверь  внутрь  и
недовольно хмурясь, как если б там чего-то не хватало.
   - Нет, - ответила она, - портных тут никаких нет, просто торгуют одеждой.
   Войдя в магазинчик,  он  принялся  разглядывать  одежду,  развешанную  на
плечиках.
   - А эти костюмы, видно, уже сшили, - прокомментировал он.
   Обращаясь к продавцу, поспешившему им навстречу, Дуглесс сказала:
   - Нам нужно кое-что из одежды - верхней и нижней. И еще с  него  придется
снять мерку.
   Если Николас и помнит свой размер, он наверняка сделает вид, что забыл!
   Усевшись в кресло, Дуглесс ожидала, пока продавец обмерит ее  спутника  в
доспехах. Она делала вид, что просматривает журнал, но украдкой наблюдала за
"рыцарем". Тот поднял руки кверху, чтобы продавец  расстегнул  доспехи.  Под
ними оказалась холщовая сорочка с длинными рукавами, насквозь  промокшая  от
пота и прилипшая к телу.
   Продавец предложил несколько рубашек на выбор,  но  "графу"  ни  одна  не
понравилась, и в конечном итоге продавец призвал на помощь Дуглесс.
   - Ну, что же вам тут не нравится? - спросила она.
   - В этих одеждах нет никакого изыска, - насупясь  отвечал  Николас.  -  И
цвет неподходящий, и украшений нет, и вышивка отсутствует! Конечно, если  бы
кто-то из женщин поработал над этим иголкой, тогда...
   - Современные женщины сами не вышивают, - смеясь сказала  Дуглесс.  -  По
крайней мере ничего подобного не вышивают! - добавила она,  касаясь  обшлага
его сорочки, небрежно наброшенной на вешалку для одежды. По всему обшлагу ее
черной шелковой нитью был вышит узор с цветочками и  птичками,  а  по  самой
кромке шла, тоже черная, дивной красоты ажурная строчка.
   Дуглесс почувствовала, что сама себе противоречит: ну, конечно, и в  наше
время есть где-то женщины, которые сами  шьют  и  вышивают  нечто  подобное,
сотворила же какая-то из них эту сорочку!
   Из вороха отвергнутых сорочек она вытащила одну - очень красивую,  сшитую
из хлопчатки. Эти англичане совсем не похожи на американцев, которым  каждые
пять  минут  требуется  что-нибудь  новое!  Большая  часть  готовой  одежды,
продающейся в  Англии,  действительно  предполагает  наилучшее  качество,  и
шьется так, чтобы годами не знать износа. Если вы способны выложить за  вещь
кругленькую сумму, то качество, несомненно, будет стоить этих денег!
   - Вот, примерьте-ка эту еще разок! - сказала она, чувствуя, что  пытается
подольститься к нему. Да есть ли вообще на свете женщина, -  спрашивала  она
себя, - которой не доводилось бывать с мужчиной в магазинах и изо  всех  сил
стараться  уговорить  его  выбрать  хоть   что-то   понравившееся   ей?!   -
Взгляните-ка на ткань, она такая мягкая!
   Не  слишком  охотно  он  разделся  до  пояса,  и  Дуглесс  помогла   ему,
придерживая рубашку, которую перед примеркой он приложил  к  себе.  Спина  у
него была широкая, и под загорелой кожей перекатывались мускулы.
   - Ну вот, а теперь подойдите-ка к зеркалу и взгляните на себя!
   Его реакция на трюмо  с  зеркалами  в  человеческий  рост  показалась  ей
странной: вглядываясь в зеркала, он стал ощупывать их рукой.
   - Это что - стекло? - шепотом спросил он.
   - Ну, разумеется. А из чего же, по-вашему, делаются зеркала? - отозвалась
Дуглесс.
   Не  отвечая,  он  извлек  из  своих  коротких  штанов  небольшой  круглый
деревянный предмет и подал ей. С  обратной  стороны  в  круглой  рамке  было
укреплено металлическое зеркальце. Посмотревшись в него, Дуглесс обнаружила,
что оно совершенно искажает все пропорции.
   Подняв глаза, она увидела, что  мужчина  внимательно  изучает  в  зеркале
собственное отражение. Интересно, неужели он впервые  видит  себя  в  полный
рост? Да нет, конечно же! - разуверяла она себя.  -  Просто-напросто  он  не
помнит, когда такое случалось с ним в последний раз!
   Она глянула и на свое отражение в зеркале. Ну что за чучело!  Краска  для
ресниц размазалась - и все из-за того, что она плакала! Порванная на  рукаве
блузка вылезла из-под пояса, а  колготки  цвета  морской  волны  обвисли  на
лодыжках. Что же до волос - спутанных и свисающих унылыми прядями, -  то  на
них просто невозможно было смотреть!
   Отвернувшись от зеркала, она вышла из примерочной, пробормотав только:
   - А теперь - брюки! - Пока продавец вновь  снимал  с  него  мерку,  потом
выскакивал из примерочной, чтобы принести туда несколько пар брюк, все  было
тихо. Но вот дверь примерочной  приоткрылась,  и  оттуда  высунулась  голова
Николаса. Дуглесс подошла к нему.
   - Я не в состоянии справиться с этим, - смущенно  произнес  он  и  открыл
дверь пошире, чтобы она могла войти внутрь. - Как эта штука застегивается?
   Дуглесс приложила все усилия, чтобы не слишком-то  размышлять  над  этой,
достаточно щекотливой, ситуацией.  Теперь  вот  она  оказалась  втиснутой  в
примерочную вместе с этим странноватым  мужчиной,  который,  видите  ли,  не
может понять, как устроен механизм "молнии" на брюках!
   - Вот, смотрите, нужно вот так... - Жестами она попыталась объяснить ему,
как работает застежка на брюках, а потом сняла  с  вешалки  другие  брюки  и
показала ему, как обращаться с "молнией" и с замочком на  ней.  Постояв  там
еще некоторое время и посмотрев на то, как он,  словно  ребенок,  без  конца
расстегивал и застегивал "молнию" и  вновь  и  вновь  щелкал  замочком,  она
решила удалиться.
   - Постойте! А из какого потрясающего материала сделано вот это? - спросил
он, протягивая к ней трусы и играя резиновым пояском на них.
   - Это - синтетика, - ответила она и, увидев, как прояснилось его лицо при
этом открытии, не могла не почувствовать удовлетворения. -  Погодите-ка,  вы
ведь еще не видели "велкро"! - воскликнула она, улыбаясь и  выскальзывая  из
примерочной. - Если вам еще понадобится помощь, позовите меня!
   Прикрыв за собою  дверь  примерочной,  она  продолжала  улыбаться.  Потом
окинула взглядом развешанную  вокруг  магазинную  одежду.  И  впрямь,  каким
простецким все это должно было показаться тому, кто привык носить серебряные
доспехи! Кстати, доспехи вместе со шпагой  и  кинжалом  услужливый  продавец
поместил в большой прочный пластиковый мешок  для  покупок  и  поставил  его
слева от входа в примерочную. Дуглесс с трудом удалось приподнять мешок.
   Вскоре ее знакомец вышел из примерочной. Теперь на нем была мягкая  белая
хлопчатобумажная рубашка и узкие серые брюки, тоже из хлопчатки.  Рубашка  с
многочисленными рюшами соответствовала современной избыточной моде, а  брюки
довольно плотно облегали ноги. Выглядел он божественно!
   Она заметила, что, подойдя к зеркалу, он любуется своим отражением.
   - Эти... как там их? - сказал он, дотрагиваясь до  свободных  складок  на
брюках.
   - Это - брюки. Ну, штаны, - подсказала она.
   - Да. Так вот: они мне не подходят - в них не видно моих  ног,  а  они  у
меня стройные! Дуглесс расхохоталась:
   - В наше время мужчины, знаете ли,  чулок  не  носят,  но  вы  все  равно
выглядите великолепно!
   - Я в этом совсем не уверен, - откликнулся он. - Может, еще цепь купить?
   - Никаких цепей! - решительно возразила она. - Уж поверьте  мне:  никаких
цепей!
   Она сама подобрала для него брючный ремень и носки.
   - За туфлями придется пойти в другой магазин, - сказала она.
   Они подошли к кассе,  где  продавец  подсчитал  общую  сумму  по  ярлыкам
приобретенных ими вещей, и Дуглесс очень  испугалась,  когда  Николас  опять
сделал движение, как бы хватаясь за шпагу. К счастью, шпага  теперь  была  в
мешке для покупок, и не так-то легко было до нее добраться!
   - Да он просто вознамерился ограбить меня! - заорал Николас. - На  сумму,
куда меньшую, чем он хочет за эти одежды без  всяких  украшений,  я  мог  бы
нанять себе дюжину слуг!
   Продавец отскочил от них  куда-то  к  противоположной  стене,  а  Дуглесс
решительно встала между Николасом и прилавком.
   - Ну-ка, давайте сюда деньги! - твердо заявила она.  -  В  наши  дни  все
стоит много дороже, чем когда-то! Я хотела сказать: вы  вскоре  и  сами  это
поймете! Давайте же мне деньги!
   Все еще сердясь, он вручил Дуглесс свой кожаный мешочек с монетами, затем
они вдвоем стали рыться в мешке для покупок, а потом он принялся  шарить  по
карманам, пока наконец не нашлись бумажные деньги.
   - Так, стало быть, он примет бумагу в обмен на одежды? - шепотом удивился
Николас, а затем с улыбкой проговорил:
   - Ладно, я отдам ему всю эту бумагу, раз уж он так хочет! Но он -  полный
болван!
   - Это - не бумага,  а  бумажные  деньги,  и  они  обеспечены  золотом,  -
объяснила ему Дуглесс, как только они вышли  из  магазина.  -  Эти  бумажные
ассигнации можно обменять на золото.
   - И что, - спросил он, -  неужто  найдется  кто-то,  готовый  отдать  мне
золото за эту бумагу?!
   - Ну, разумеется, - ответила она, - это может сделать любой банк!
   - А что такое банк? - поинтересовался он.
   - Ну, банк. - это такое место, в котором хранятся  ваши  деньги.  Точнее,
деньги, которыми вы в данный момент не пользуетесь. А вы  где  храните  свои
деньги? - спросила Дуглесс.
   - У себя в домах, - несколько растерянно ответил он.
   - А, понятно, - протянула она, улыбаясь. - Ну, конечно же: роете,  должно
быть, яму и прячете все туда! А в наше время парод кладет деньги в  банк,  и
они приносят проценты.
   - А что это - "проценты"? - спросил он.
   - Ой, хватит! - со стоном выдохнула Дуглесс. - Вон перед нами кафе. Вы не
голодны?
   - Голоден, - отозвался он и распахнул перед нею дверь.
   Английский обычай пить чай в  послеполуденное  время  Дуглесс  приняла  с
готовностью: право же, райское наслаждение приземлиться где-нибудь в  четыре
часа  дня  и  посидеть,  попивая  ароматный  горячий  чаек  с   шотландскими
лепешками-"сконами" или с овсяным  печеньем!  Можно  слопать  сразу  и  пять
порций "сконов", как это обычно проделывала Глория!
   И, стоило Дуглесс только подумать о Глории, руки ее непроизвольно сжались
в кулаки. Интересно, знал ли  Роберт,  что  Глория  утащила  ее  сумочку?  И
понимал ли он, что они  оба  бросили  ее,  Дуглесс,  без  всяких  средств  к
существованию да еще отдали во власть безумца?! - думала она.
   Она поверить не могла, что Роберт не знал о сумочке.  Вообще-то,  он  был
неплохим человеком. В другое время он не стал бы выказывать такую  любовь  к
своей дочуре! Дуглесс знала, что на душе у Роберта кошки скребли, потому что
после развода он совершенно забросил дочь, а теперь вот пожелал сделать  для
нее что-то хорошее и потому прихватил с собой  на  каникулы!  А  со  стороны
Глории, конечно, было естественно сражаться за любовь отца, так что ревность
девчонки к Дуглесс - в порядке вещей!
   Сейчас Дуглесс понимала, что, войди в данный момент в кафе Роберт, она бы
рухнула перед ним на колени и стала молить о прощении!
   - Что вам угодно? - спросила женщина за стойкой.
   - Пару чая и две порции "сконов", пожалуйста, - распорядилась Дуглесс.
   - У нас еще есть клубника со взбитыми сливками, - предложила женщина.
   Дуглесс согласно кивнула, и через пару минут женщина протянула  ей  через
стойку поднос. Дуглесс расплатилась, взяла в руки  поднос  и  посмотрела  на
Николаса.
   - Может, пройдем на воздух? - спросила она.
   Он проследовал за ней в  маленький  садик  с  кирпичной  оградой,  увитой
виноградом. Поставив поднос на столик, она принялась разливать  чай.  Еще  в
первый день  прилета  в  Англию  она  ознакомилась  с  английской  привычкой
добавлять в чай немного молока и нашла ее восхитительной!
   Николас тем временем  обошел  крохотный  садик,  внимательно  разглядывая
ограду и растения. Она позвала его к раскладному, как на пикниках, столику и
передала чашку с чаем и "скон".
   Он с любопытством посмотрел на чай, затем осторожно отхлебнул. Сделав еще
пару глотков, он взглянул на  Дуглесс  с  таким  нескрываемым  наслаждением,
написанным у него на лице, что та не  могла  не  рассмеяться.  Он  же  мигом
опорожнил свою чашку. Дуглесс налила еще и подала "скон".
   Взяв лепешку в руку, Николас внимательно поглядел на нее.
   По виду "скон" очень  напоминал  южноамериканское  печенье,  но  в  тесто
обязательно добавлялся сахар, а эти "сконы" были к тому же  "фруктовыми",  с
начинкой из изюма.
   Забрав у него "скон", Дуглесс разломила его пополам и, обмакнув половинку
во взбитые сливки, подала ему. Он сунул "скон" в рот  и  принялся  жевать  с
видом человека, влюбившегося с первого  взгляда.  В  мгновение  ока  Николас
покончил со всем, и Дуглесс пришлось опять пройти в кафе  и  принести  новую
порцию чая и "сконов".
   Когда она вернулась и села за столик, он спросил, глядя на нее:
   - Так что же побудило вас рыдать в церкви?
   - Я... я, право же, вполне уверена в  том,  что  это  совершенно  вас  не
касается! - отозвалась она.
   - Коль скоро я собираюсь вернуться - а я просто обязан вернуться!  -  мне
все же хотелось бы понять, из-за чего именно  я  очутился  здесь,  -  сказал
Николас.
   - Надеюсь,  вы  не  собираетесь  начинать  все  сначала?!  -  воскликнула
Дуглесс, кладя на тарелку надкушенный "скон". - Хотите знать, что я об  этом
думаю, да? Так вот:  я  полагаю,  что  вы  закончили  курс  в  университете,
специализируясь в области истории елизаветинской эпохи, может  даже,  писали
диссертацию, ну, и вас несколько "занесло" из-за этих  изысканий!  Мне  отец
рассказывал, что и с ним нередко случалось  такое  -  например,  начитавшись
всяких средневековых текстов с их особой графикой, он потом  был  совершенно
не в состоянии разбирать что-нибудь современное, если это было  написано  от
руки.
   Николас с отвращением поглядел на нее. Вспоминая о чудесах, увиденных  на
протяжении одного этого дня - о всех этих колесницах, великолепных  зеркалах
из стекла, чистых улицах и изобилии товаров, - он не мог не поражаться тому,
сколь малым потенциалом веры в тайну и магию мироздания обладает эта особа!
   - Я-то знаю, откуда явился сюда, а вот вы, ведьма... - начал он спокойным
тоном.
   Дуглесс бросилась вон из садика, но прежде чем она добежала до  двери  во
внутреннее помещение кафе, он преградил ей путь, крепко ухватив за руки.
   - Так почему же вы все-таки плакали?! - настойчиво спросил он.
   С трудом высвободив руки, она сердито ответила:
   - А потому, что меня тогда только что бросили! - И, к своему стыду, вновь
залилась слезами.
   Тогда он, нежно взяв ее за руку, повел  обратно  к  столику,  сел  рядом,
налил в красивую  фарфоровую  чашечку  чая,  не  забыв  добавить  молока,  и
протянул ей.
   - Ну хорошо, сударыня, - сказал он, - что же все-таки столь сильно мучает
вас, что слезы так и текут из глаз настоящим водопадом?
   В  общем-то  Дуглесс  не  собиралась  решительно  никому  рассказывать  о
случившемся с  нею,  но,  к  своему  ужасу,  вдруг  осознала,  что  сидит  и
рассказывает обо всем именно этому странного вида мужчине!
   - Стало быть, он вас бросил одну? Бросил на милость проходимцев и  воров,
да? - спросил Николас.
   Сморкаясь в бумажную салфетку, Дуглесс  утвердительно  кивнула,  а  потом
добавила:
   - Да, именно! А еще - на милость некоторых мужчин, вообразивших, что они,
видите ли, привалили прямиком из шестнадцатого столетия! Ой, извините.  Бога
ради!
   Похоже, однако, рыцарь не расслышал ее слов - он в это  время  уже  мерил
шагами дворик и бормотал себе под нос:
   - Стало быть,  вы  просто  преклонили  колени  перед  надгробием  -  моим
надгробием! - и призвали на помощь... - Не закончив фразы,  он  поглядел  на
нее.
   - Да, Рыцаря в Сверкающих Доспехах! - подсказала она. Он улыбнулся - едва
заметно, потому что губы закрывали усы и бородка, - и сказал:
   - Однако в тот момент, сударыня, когда вы взывали ко мне, на мне не  было
никаких доспехов!
   - Но я и не думала взывать именно к вам! - воскликнула Дуглесс. - Это  же
так естественно - заплакать, если вас бросают в церкви! Да еще если при этом
мерзкая девчонка, это толстое создание, крадет у вас сумочку  с  деньгами  и
документами! У меня ведь  даже  паспорта  теперь  нет!  Если  бы  кто-то  из
родственников и переслал мне телеграфом деньги на  билет  домой,  то  я  все
равно не смогла бы уехать: мне пришлось бы хлопотать о новом паспорте!
   - Вот и я тоже не могу вернуться домой, - сказал рыцарь.  -  Но  если  вы
вызвали меня сюда, то наверняка сумеете отправить обратно!
   - Я - никакая не ведьма! Я не занимаюсь черной магией и,  уж  разумеется,
понятия не имею о том, как передвигать людей во времени  туда-сюда!  Вы  все
это придумали!
   Недоверчиво приподняв бровь, он сказал:
   - Нет сомнений: вашего любовника вполне можно  понять.  При  таком  вашем
отвратительном нраве он, конечно же, не пожелал остаться с вами!
   - Никогда, никогда у меня не было никакого "отвратительного нрава",  пока
мы жили вместе с Робертом! - воскликнула Дуглесс. - И я его любила! И люблю!
Я неизменно была с ним ласковой и нежной! И я исполняла все его прихоти, вот
только жаловаться на Глорию мне не следовало! Все это случилось из-за  того,
что ее постоянная лживость уже начинала действовать мне на нервы!
   - Стало быть, вы продолжаете любить его?  -  спросил  Николас.  -  Любить
человека, который вас бросил и который позволил дочери красть у вас вещи?
   - Я сомневаюсь, что  Роберту  было  известно  про  мою  сумочку,  которую
утащила Глория! - сказала Дуглесс.  -  Да  и  сама  Глория  -  все-таки  еще
ребенок! Очень может быть, что она толком не понимала, что творит! Сейчас  я
хотела бы их найти, забрать свою сумочку и вещи и улететь домой!
   - Похоже, цели у нас с вами - одни и те же! - заметил Николас.
   И Дуглесс вдруг сообразила, к чему он клонит: ясно, он  желал  бы,  чтобы
она нянчилась с ним постоянно! Но она-то вовсе не намерена  сажать  себе  на
шею мужика с потерей памяти!
   Допив чай и звякнув о блюдечко пустой чашкой, она заявила:
   - Нет, наши с вами цели не настолько одинаковы, чтобы ближайшие несколько
месяцев провести вместе, покуда вы  наконец-то  припомните,  что,  на  самом
деле, вы - горожанин откуда-нибудь из Нью-Джерси, что у вас есть  супруга  и
трое ребятишек и что каждое лето вы отправляетесь в Англию, напяливаете  там
эти  доспехи  и  играете  в  ваши  немного  сексуальные  игры  с  ничего  не
подозревающими туристочками! Нет уж, благодарю покорно! А сейчас, если вы не
против, мы с вами  так  договоримся:  я  нахожу  вам  номер  в  какой-нибудь
гостинице и после этого убываю!
   Она не могла не заметить, что после этих ее слов лицо  Николаса  запылало
от гнева, это не скрывала даже его бородка!
   - А что, тут теперь все женщины подобны вам? - осведомился он.
   - Нет, не все - только  те,  которым  снова  и  снова  делают  больно!  -
ответила она и, успокоившись, добавила:
   - А вам,  если  вы  и  впрямь  страдаете  потерей  памяти,  следовало  бы
обратиться к врачу, а