пока ее дыхание не восстановилось.  Николь  склонила  голову  ему  на
грудь, мечтая, чтобы это продолжалось вечно.
   Клей усадил ее на стул.
   - Вы, наверное, голодны. Попробуйте. - Он поставил перед ней второе блюдо
с пирожными и вернулся к своему. Николь вздохнула  и  поймала  на  себе  его
дразнящий взгляд, словно он угадал ее мысли.
   После завтрака Клей предложил ей прогуляться. Он остановился у домика для
рабочих. Под кедром сидел древний старик и лениво строгал палочку.
   - Джонатан, где близнецы?
   - На  старом  каштане  у  дома  управляющего.  Клей  поблагодарил  его  и
отвернулся.
   - Это ваша жена? - раздался позади глухой старческий голос.
   - Да, - довольно холодно ответил Клейтон. Джонатан  ухмыльнулся,  обнажив
беззубые десны.
   - А я-то думал, вы женитесь на блондинке, повыше ростом да попышнее.
   Клей взял Николь за запястье и под  негромкий  смех  старика  потащил  ее
прочь.
   Близнецы действительно скрывались в  ветвях  огромного  старого  каштана.
Николь улыбнулась им и предложила спуститься. Но дети со смехом полезли  еще
выше.
   Она обернулась к Клею.
   - А если вы им прикажете, они спустятся? Он пожал плечами.
   - Мне они ни к чему. Мне работать надо.
   Бросив на него неодобрительный взгляд,  она  снова  велела  им  слезть  с
дерева. Дети смотрели на нее сверху блестящими глазами, в которых  светились
лукавство и вызов. Она поняла, что, если сейчас не выиграет этого маленького
сражения, ей никогда не заслужить их уважения.
   - Что бы вы сделали на моем месте?
   - Мои приказы для них значат не больше, чем ваши, - сказал  он,  с  видом
заговорщика поглядывая на хихикающих близнецов. - Я бы полез за ними.
   Близнецы радостно зашушукались. Николь ни секунды не сомневалась  в  том,
что он ее дразнит и что дети повинуются ему беспрекословно. Приподняв  юбку,
она быстро скинула туфли.
   - Не могли бы вы помочь мне?
   - Охотно. - Его глаза заблестели, он наклонился и подставил ей сцепленные
в замок руки.
   Она знала, что он мог бы подсадить ее на нижнюю ветку, но он лить  слегка
приподнял ее, явно собираясь этим ограничиться. Однако эта  коварная  троица
не подозревала, что Николь замечательный верхолаз. В саду родового  поместья
росла  старая  яблоня,  каждую  ветку  которой  она  помнила  до  сих   пор.
Подтянувшись на нижнюю ветку, она выпрямилась и  тут  заметила  лестницу  на
противоположной стороне ствола. Погрозив пальцем Клею, который стоял  внизу,
широко  расставив  ноги  и  подбоченившись,  она  легко  и   изящно   начала
подниматься по лестнице, подобрав одной рукой подол и обнажив стройные ноги.
Первым она поймала Алекса и  передала  его  вниз  Клею,  с  признательностью
отметив, что тот не отказался ей помочь хотя бы в  этом.  Мэнди  шагнула  на
тонкую ветку и с хитрым видом улыбнулась  Николь.  Николь  улыбнулась  ей  в
ответ, ступила на ту же ветку и стала осторожно подбираться к девочке. Ветка
затрещала. Мэнди взвизгнула:
   - Ты слишком тяжелая! - потом засмеялась:
   - Дядя Клей, лови меня! - и храбро ринулась вниз прямо в  его  протянутые
руки.
   Николь слишком поздно поняла, что ее вес чересчур велик для тонкой ветки.
Она гнулась и угрожающе трещала.
   -  Прыгайте!  -  услышала  она  повелительный  голос  и,  не  раздумывая,
выпустила из рук ветку, за которую  держалась.  В  следующее  мгновение  она
оказалась в объятиях Клея.
   - Ты спас ее, дядя Клей! Ты спас ее! - в восторге  вопили  оба  близнеца,
прыгая вокруг них.
   Николь, испуганная больше, чем ей хотелось  показать,  подняла  глаза  на
Клея. Он улыбался! Ни разу еще она не видела  на  его  лице  такого  доброго
веселого выражения. Николь ответила ему счастливой улыбкой.
   - Давайте еще раз! - крикнула Мэнди и шагнула к дереву.
   - Нет! - решительно  объявил  Клей.  -  Она  вас  поймала,  и  теперь  вы
принадлежите ей. Вы должны ее слушаться, и если я услышу хоть слово... -  Он
прищурился, и близнецы отскочили от него.
   - Полагаю, вы могли бы отпустить меня, - тихо проговорила Николь.
   Его улыбка увяла, и он с недоумением взглянул на нее.
   - Интересно, вы и раньше всегда попадали во всякого рода неприятности или
только после знакомства со мной? Ее верхняя губа чуть дрогнула.
   - Разумеется, я сама себя похитила и сама выдала себя замуж - и  все  для
вашего удовольствия. - Ее голос был полон сарказма, но  Клей,  казалось,  не
уловил его.
   Взглянув на ее обнаженные выше колен ноги и  задравшуюся  юбку,  прижатую
так, что она не могла ее одернуть, он снова улыбнулся.
   - Не знаю даже, что мне больше нравится - вот это или когда вы  стоите  в
сорочке против света.
   Поняв, что  он  имеет  в  виду,  Николь  вспыхнула  от  возмущения.  Клей
осторожно поставил ее на землю.
   - Как бы мне ни хотелось остаться тут с вами и  посмотреть,  что  вы  еще
вытворите, но пора за работу. - Продолжая улыбаться, он двинулся к конюшне.

***

   Этой ночью Николь не могла заснуть и пыталась уверить себя,  что  причина
этому жара. Накинув на ночную сорочку тонкий шелковый халат, она на цыпочках
спустилась по лестнице в сад и, пройдя по темной дорожке вдоль высокой живой
изгороди к бассейну, опустила ступни в прохладную  воду.  Ночь  была  живой,
наполненной  голосами  лягушек  и  цикад,  трепетом  листьев,   благоуханием
жимолости.  Освеженная  ночным  воздухом,  Николь  немного  успокоилась,  но
тягостные  мысли  неотступно   преследовали   ее.   В   течение   всех   лет
революционного террора и того года, когда они с дедом жили на мельнице,  она
никогда не лгала себе. Она всегда знала, что этим ужасам придет конец. И  он
пришел.
   Теперь же она стояла перед лицом новой беды, но  на  этот  раз  старалась
обмануть  себя.  Она   -   француженка,   а   француженки   известны   своей
практичностью. Тем не менее  она  ведет  себя,  как  неразумное  дитя.  Надо
наконец признаться самой себе: она влюблена в Клейтона  Армстронга.  Она  не
знала, как и когда это случилось, может быть, в тот первый вечер,  когда  он
поцеловал ее. Единственное, что ей известно - что все ее  мысли  и  чувства,
сама ее жизнь неотделимы от этого человека. Она отдавала себе отчет  в  том,
что сознательно старалась рассердить его, чтобы он  еще  раз  прикоснулся  к
ней, ей хотелось красоваться перед ним в прозрачной сорочке, хотелось читать
в его глазах восхищение.
   Обхватив руками колени и положив на них голову, она  вспоминала  все  эти
сцены и снова чувствовала себя уличной девкой. И в то же  время  она  твердо
знала, что пойдет на все ради его объятий. Но что он думает о  ней?  Она  не
Бианка, как  он  сказал  той  ночью  на  корабле.  В  ближайшем  будущем  он
постарается избавиться от нее, и, может быть,  она  больше  никогда  его  не
увидит.
   Она должна быть готова к концу. Эти несколько дней были прекрасны, но они
когда-нибудь кончатся, должны кончиться.  Она  любила  родителей,  и  их  не
стало, потом она перенесла всю любовь на деда и снова осталась одна.  Каждый
раз, когда она отдавала кому-либо  свою  любовь,  все  рушилось,  сердце  ее
разрывалось на части, и ей хотелось умереть,  нельзя  допустить,  чтобы  это
случилось снова. Ей нельзя любить Клея. Что станет с ее сердцем,  когда  она
увидит его рядом с женщиной, которую он любит?
   Взглянув вверх, на темные окна спящего дома, она заметила красную  точку,
которая не могла быть ничем иным, как кончиком горящей сигары. Он знает, что
она здесь, внизу, и что она думает о нем. Она может  прямо  сейчас  пойти  к
нему и провести с ним ночь, но ей нужна не ночь, какой  бы  сладкой  она  ни
была. Ей нужна его любовь,  нужно,  чтобы  он  произнес  ее  имя  с  тем  же
выражением, с которым сейчас произносит имя Бианки.
   Она вернулась в дом. На верхней площадке лестницы никого не было, но  дым
сигары еще висел в воздухе.

Глава 6

   Николь взглянула поверх открытой книги  на  Клея,  возвращавшегося  домой
после работы. Она  заметила,  что  его  рубашка  порвана,  сапоги  испачканы
глиной. Когда он посмотрел в ее сторону, она уткнулась в книгу, сделав  вид,
будто не заметила его.
   Она сидела под магнолией в укромном уголке сада вместе  с  близнецами.  С
той бессонной ночи она проводила с детьми очень много времени и очень мало -
с Клеем. Когда Клей приглашал ее  позавтракать  или  пообедать  с  ним,  она
отказывалась, ссылаясь на усталость, а  потом  с  трудом  сдерживала  слезы.
Через некоторое время он прекратил приглашать  ее  и  стал,  как  и  прежде,
завтракать на кухне в обществе Мэгги.  Иногда  он  не  возвращался  домой  и
ночевал с работниками. Или работницами, думала Николь.
   Дженни была почти все время  занята  в  мастерских.  Готовились  к  зиме,
работы было очень много, и  Николь  редко  удавалось  видеться  с  подругой,
которая, в отличие от Мэгги, никогда не задавала лишних вопросов.
   Войдя в дом, Клей долго сидел у окна, глядя в сад. Он не понимал  причины
странного поведения Николь, не понимал, почему она из  веселой,  приветливой
девушки вдруг превратилась в совсем другую  -  вечно  усталую,  озабоченную,
занятую делами.
   Он подошел к высокому гардеробу, снял рубашку и не  глядя  бросил  ее  на
стул. В ящике  лежала  стопка  чистых,  выглаженных  и  аккуратно  сложенных
рубашек. Он оглядел комнату. В первый раз после смерти  брата  он  видел  ее
чистой и прибранной. Грязная одежда, прежде валявшаяся где попало, исчезла.
   Просунув руки в рукава свежей рубашки, Клей прошел в комнату Николь.  Она
тоже сияла чистотой. На комоде стоял огромный букет  цветов,  а  на  столике
рядом с кроватью - три красные розы в маленькой  вазочке.  На  пяльцах  была
растянута неоконченная вышивка. Он потрогал пальцами нити яркого шелка.
   Николь и месяца не живет  в  доме,  а  какие  произошли  перемены.  Вчера
вечером Алекс и Мэнди с гордостью продемонстрировали ему, как они без ошибок
пишут свои имена. Мэгги всегда кормила неплохо, но под  руководством  Николь
стала буквально творить чудеса, каждый день к  столу  подавали  какое-нибудь
новое изысканное блюдо. Клей всегда считал, что  дом  его  не  интересует  -
только хозяйство, но теперь вдруг понял, как ему нравятся чистота и порядок,
запах пчелиного воска, цветы в  комнатах.  Ему  нравилось  видеть  близнецов
опрятными и ухоженными. Единственное, чего  ему  недоставало,  это  общества
Николь, ее смеха и собственного веселья, причиной которому всегда была она.
   Спускаясь по лестнице, он вдруг остановился и задумался. Кто помогает  ей
содержать дом в таком порядке? Ведь, насколько ему известно, ни один человек
на плантации не пренебрегает своими обязанностями, все  работники  находятся
на  местах.  Тут  до  него  дошло,  что  Николь  все  делает  сама.   Ничего
удивительного, что у нее уставший вид.
   Улыбнувшись, Клей взял яблоко из вазы на столе в зале. Может,  она  таким
образом расплачивается за эти несчастные тряпки? Первым делом он  отправился
на кухню и велел Мэгги подыскать двух девушек  для  работы  по  дому.  Потом
пошел в сад.
   - Урок окончен! - объявил он,  взяв  книгу  из  рук  Николь,  и  близнецы
мгновенно испарились.
   - Зачем вы это сделали? Еще не время.
   - Они нуждаются в отдыхе, а больше всего в нем нуждаетесь вы.
   Она отвернулась.
   - У меня еще масса дел. Клей нахмурился.
   - В чем дело, Николь? Что с вами происходит? Почему вы ведете  себя  так,
будто боитесь меня?
   - Я вас не боюсь, но в таком большом хозяйстве всегда много работы.
   - Вы хотите этим сказать, что мне следует заняться делом?
   - Нет, конечно, просто я...
   - Раз вы не в состоянии закончить предложение, я сделаю это  за  вас.  Вы
слишком много работаете, вы ведете себя как служанка, только я не  заставляю
своих слуг трудиться так, как вы заставляете себя. - Он взял ее  за  руку  и
потащил за собой. - Мэгги уже собирает корзину для пикника, и остаток дня мы
проведем вместе в заслуженной праздности. Вы умеете ездить верхом?
   - Да, но...
   - Я не позволю вам отказаться, так что лучше не возражайте. - Не выпуская
ее руки, он повлек ее к конюшне, оседлал соловую кобылу и, подсадив Николь в
дамское седло, вскочил на своего вороного жеребца. Они поехали к кухне,  где
их уже поджидала  улыбающаяся  Мэгги  с  двумя  битком  набитыми  седельными
сумками.
   Около часа они ехали крупной рысью через поля хлопка, табака, льна. Слева
расстилались пастбища, где паслись стада коров  и  овец,  виднелись  загоны,
коровники и сараи. Один раз они  останавливались,  чтобы  угостить  яблоками
пару великолепных тяжеловозов. Клей увлеченно рассказывал о хлопке, болезнях
табака, и Николь видела на его лице гордость заботливого  хозяина,  искренне
преданного своей земле и благодарного людям, которые на ней работают.
   На другой стороне реки Николь вдруг увидела здание, с которым была  тесно
связана ее прошлая жизнь, - мельницу. Воспоминания нахлынули на нее.  Они  с
дедом всю свою жизнь провели в роскоши, любое их желание выполнялось прежде,
чем они успевали о нем подумать, но во время революции,  когда  им  пришлось
скрываться, они многому научились, чтобы выжить. Они одевались так  же,  как
мельник и члены его семьи, и работали так же, как  работали  они.  Дважды  в
неделю Николь скребла и мыла кухню, а в отсутствие мужчин следила за работой
мельницы. Она с радостной улыбкой повернулась к Клею.
   - Это мельница?
   Клей равнодушно кивнул.
   - Чья она? Почему она не работает? Можно туда пройти?
   Клей был явно удивлен ее интересом.
   - Сколько вопросов! Мельница принадлежит мне, но она не работает,  потому
что некому заниматься ею и потому что мое зерно мелют у  Бейксов.  Если  вам
так хочется, можно поехать в ту сторону и посмотреть. Там есть  еще  дом  на
склоне, сейчас его не видно из-за деревьев. Поедем?
   - Да, пожалуйста.
   На отмели у кромки воды была привязана небольшая лодка. Клей бросил в нее
седельные сумки, помог Николь забраться и взялся за весла. На том берегу они
поднялись вверх по крутому берегу по заросшей тропинке.
   - Кажется, она в неплохом состоянии, - сказала Николь. - Давайте осмотрим
жернова.
   Клей достал из тайника ключи от  двух  огромных  висячих  замков,  открыл
дверь и стал наблюдать, как  Николь  со  знанием  дела  обследует  механизм,
приговаривая что-то по-французски. На него  посыпался  град  вопросов,  и  в
конце концов он умоляюще поднял руку.
   - Подождите минутку, лучше я расскажу все по порядку. Когда был жив брат,
у нас хватало сил и времени на все, в том числе и на мельницу. Но  теперь  у
меня просто руки до нее не доходят. Мельник в прошлом году умер, и я даже не
стал искать нового.
   - Значит, вам приходится возить зерно к соседям?
   - Да, это проще.
   - А другие фермеры? Им, наверное, нужна мельница? Или они  тоже  ездят  к
Бейксам?
   Клей взял ее за руку и повел на улицу.
   - Давайте сядем обедать, и я отвечу на все ваши вопросы. Там повыше  есть
очень славное место.
   Но когда на белоснежной скатерти, расстеленной на траве,  были  аккуратно
разложены поджаренный бекон, маринованные  устрицы  и  абрикосовые  пирожки,
вопросы стал  задавать  Клей.  Ему  очень  хотелось  узнать,  почему  Николь
проявляет такой интерес к мельнице.
   Николь остро ощутила его близость, их уединенность в тихом, глухом лесу.
   - Мы с дедом некоторое время работали у мельника. Я многому научилась.
   - Ваш дед... - задумчиво проговорил Клей, растянувшись на траве и положив
руки под голову. - Мы столько времени живем в одном доме, а я ничего  о  вас
не знаю. Вы всегда жили с дедом?
   Опустив глаза, она молчала. Она не хотела рассказывать о своей семье.
   - Нет, не всегда, - наконец неохотно ответила Николь и  тут  же  перевела
взгляд на мельницу. - Вы когда-нибудь собирались ее продавать?
   - Нет, никогда. А ваши родители? Ваш отец был мельником?
   Николь даже не сразу поняла, о чем он говорит. Сама мысль о ее  матери  -
изысканной даме с пудреными волосами, уложенными в замысловатую прическу,  с
крошечными мушками на щеках и в вышитом золотом  атласном  платье  -  как  о
мельничихе была настолько нелепа, что Николь рассмеялась. Ее  мама  вряд  ли
представляла себе, из чего делают хлеб.
   - Чему вы смеетесь?
   - Я вообразила маму  на  мельнице.  Вы  говорили  что-то  о  доме.  Можно
посмотреть?
   Они быстро собрали остатки обеда,  и  Клей  показал  ей  дом,  простой  и
крепкий, с одной большой комнатой и чердаком.
   - Давайте вернемся на тот берег, - предложил Клей. -  Мне  очень  хочется
показать вам еще одно место и поговорить кое о чем.
   Он направил лодку выше по течению, миновав поля и пристань, и причалил  к
берегу, густо заросшему кустарником и ивами, ветки которых свисали до  самой
воды. Клей вылез из лодки и, привязав ее к колышку,  протянул  руку  Николь,
чтобы помочь ей выбраться на узкую, всего  в  фут  шириной,  полоску  песка.
Потом приподнял ветки густого миртового куста, за которым оказалась довольно
широкая тропинка, уходящая вглубь.
   - Проходите, - сказал Клей, пропуская Николь  вперед  и  отпуская  ветки,
которые скрыли тропинку от чужих взоров. Тропинка  привела  их  к  небольшой
круглой поляне, поросшей мягкой изумрудной травой. Со всех сторон ее плотной
стеной обступали кусты и деревья, так что Николь с Клеем оказались как бы  в
прекрасной зеленой комнате, только вместо потолка над  головой  у  них  было
небо. Среди  ярких  цветов,  окаймлявших  поляну,  Николь  узнала  некоторые
многолетние садовые растения. Заглушенные дикими травами, они все же  выжили
и цвели.
   - Как красиво! - воскликнула она, опускаясь в  густую  траву.  -  Но  мне
кажется, здесь кто-то хорошенько поработал. Эти цветы не могли вырасти сами.
   Клейтон тоже сел, привалившись к булыжнику, который был похож  на  спинку
кресла.
   - Эту поляну расчистили мы, когда были детьми. Пришлось много повозиться,
но мы очень старались. Прибегали сюда каждую  свободную  минуту.  Нам  нужно
было какое-нибудь укромное место.
   - Укромней некуда. Кусты такие густые, что можно пройти в двух  шагах  от
поляны и не заметить.
   В глазах Клея появилось задумчивое выражение.
   - Мама решила, что это собаки таскают ее рассаду.  Однажды  она  принесла
пять черенков, а когда вернулась, их оказалось  четыре.  Я  часто  спрашивал
себя, подозревала ли она нас.
   - "Вас" - это вас с братом?
   - Да, - еле слышно ответил он. Глаза Николь лукаво блеснули.
   - Ни за что не поверю, что вы с братом сажали цветы. Мальчикам бы такое и
в голову не пришло. Не замешана ли в этой истории девочка?
   Лицо Клея застыло.
   - Цветы сажала Элизабет, - после долгой паузы произнес он.
   По выражению его лица Николь догадалась, что Элизабет  значила  для  него
очень много, больше, чем брат. Но ей трудно было  понять,  что  это  было  -
любовь или ненависть?
   - Джеймс и Бесс, - прошептала  она,  подвигаясь  поближе  к  нему.  -  Не
является ли их смерть причиной тому, что вы всегда  печальный  и  так  редко
улыбаетесь?
   Он резко повернул к ней потемневшее от ярости лицо.
   -  Вы  же  не  захотели  быть  со  мной  откровенной,  так  не   требуйте
откровенности от меня!
   Николь была поражена.  Она-то  думала,  что  очень  ловко  уклонилась  от
рассказа о своей семье, но  он  оказался  достаточно  проницательным,  чтобы
понять, что она скрывает свое прошлое. Эти воспоминания вызывали у нее  боль
- наверное, то же самое происходило и с ним.
   - Простите меня, - робко сказала она, - я не хотела вас огорчить.
   Несколько минут они сидели молча.
   - Вы хотели о чем-то поговорить со мной? - наконец проговорила Николь.
   Клей потянулся и помотал головой, прогоняя  печальные  мысли  о  брате  и
невестке.
   - Да, я хотел поговорить с вами о Бианке. - Глаза его снова потемнели.  -
Когда я замышлял похищение, я решил, что должен отправить письмо отцу Бианки
с таким расчетом, чтобы он получил его, когда Бианка будет уже в море. Я  не
хотел оставлять его в неизвестности, но в то же время боялся, что  он  может
расстроить наш