щим
письмом получит пальцы своей сестры.
   Дрожащими руками сложив план и убрав его  вместе  с  прядью  волос  в
карман, Мэдди направила лошадь вверх по крутому каменистому склону.
   Они держали у себя Лорел.  Эти  неизвестные,  безымянные  мужчины,  а
может, даже и женщины, выкрали невинную двенадцатилетнюю девочку из дома
в Филадельфии и теперь шантажировали ее, Мэдди, заставляя делать то, что
им было нужно.
   Шесть месяцев назад Мэдди дебютировала в Америке. До  этого  она  уже
покорила Европу, выступая на протяжении девяти лет в  различных  странах
континента с огромным успехом. Но  Мэдди  хотелось  вернуться  домой,  в
Америку. Наконец ее импресарио Джон Фэрли добился ангажемента в  Бостоне
и  Нью-Йорке,  и  в  течение  трех  счастливых  месяцев  она  пела   для
американцев, которые были в восторге от  ее  пения  и  буквально  носили
Мэдди на руках.
   Но затем ее тетка, жившая в Филадельфии, прислала письмо  с  просьбой
приехать как можно скорее.
   Всякий раз, вспоминая о том, как она отреагировала на  это  послание,
Мэдди испытывала мучительное чувство стыда и раскаяния.  Почему  она  не
отправилась туда немедленно? Почему  не  села  на  первый  же  идущий  в
Филадельфию поезд? Вместо этого она спела еще в трех спектаклях и только
потом поехала навестить тетку. В конце концов, думала Мэдди, та была уже
довольно старой женщиной, с большими причудами и слегка выжившей из ума,
и могла подождать.
   Так что, когда она наконец прибыла в Филадельфию, ничего  уже  нельзя
было изменить. Занятая спектаклями и репетициями, она  так  и  не  нашла
времени - не захотела найти, мысленно  поправила  себя  Мэдди,  -  чтобы
съездить в Филадельфию, хотя и знала, что Лорел, ее маленькая сестренка,
отправленная в школу на Восток и жившая там у вдовы их  дяди,  находится
от нее всего в нескольких сотнях миль.
   В течение трех месяцев она была совсем рядом со своей сестрой, но так
и не удосужилась ее навестить.
   Лорел запомнилась ей пухлым, неуклюжим ребенком, который следовал  за
ней по пятам и сидел под пианино тихо, как мышка, когда Мэдди пела. Отец
любил повторять, что певицы из Лорел, может, и  не  выйдет,  но  горячая
поклонница оперы получится наверняка.
   Все девять лет, что она  пела  в  Европе,  Мэдди  часто  обменивалась
письмами и фотографиями со своей далекой семьей,  неизменно  получая  от
Лорел восторженные послания. Девочка не могла петь так,  как  ее  сестра
Мэдди, или рисовать, как сестра  Джемма,  но  она  от  души  восхищалась
своими  более  талантливыми  сестрами.  Она  собирала  о  них  все,  что
появлялось в газетах, и обожала их издалека.
   Только теперь Мэдди поняла,  что  привыкла  к  этому  обожанию  своей
маленькой сестренки и всегда воспринимала его как должное. Она  посылала
ей программки с подписями царей и королей, маленькие позолоченные веера,
а однажды даже подарила жемчужное ожерелье,  однако  у  нее  не  нашлось
времени навестить Лорел, когда та была совсем близко.
   Приехав в Филадельфию, Мэдди нашла тетку в постели. От всех  волнений
и переживаний та слегла. Минула почти неделя с того дня, как к ней в дом
явился какой-то человек с сообщением, что Лорел находится у  него  и  он
желает видеть Мэдди.
   - Твой отец никогда мне этого не простит, -  причитала  тетка.  -  О,
Мэдди, я делала все, что было в моих силах. Лорел такой  милый  ребенок.
Всегда тихая и послушная, не то что другие дети. И ей так  нравилась  ее
новая школа. Почему, ну почему это должно было случиться именно с ней?
   Напоив тетку лауданумом, Мэдди вновь спустилась вниз, ждать известий.
День, казалось, тянулся бесконечно, и к  вечеру,  когда  к  ней  наконец
пришли, она была уже совершенно без сил. Хотя пришедший не снял шляпы  и
во время разговора старался  держаться  в  тени,  она  хорошо  запомнила
каждую черточку его лица.
   Он сказал, что она получит Лорел  назад,  если  отправится  на  новые
золотые прииски у реки Колорадо и выступит в шести городах. В каждом  из
них ей будут передавать листок с указанием места, куда ехать  дальше,  а
также письмо. Письмо она должна будет взять с собой и передать тому, кто
свяжется с ней в следующий раз.
   - А что в этих письмах? - спросила Мэдди, не подумав.
   - Не ваше дело, - ответил мужчина  резко.  -  Не  задавайте  ненужных
вопросов, и ваша сестра вернется к вам живой и невредимой.
   Он также предупредил, чтобы Ла Рейна держала  язык  за  зубами  и  не
привлекала к этому делу посторонних, добавив, что если  она  в  точности
выполнит все указания, то в третьем по счету городке увидит сестру, а  в
шестом, последнем, сможет забрать ее с собой.
   После  этого  разговора  о   продолжении   выступлений   на   востоке
Соединенных Штатов не могло быть и речи, и  Мэдди  приказала  импресарио
все их отменить. Джон был в бешенстве. Он сказал, что, если она  отменит
выступления, американцы будут ее презирать и отдадут все  свои  симпатии
Аделине Патти, которая займет ее место, став любимицей Америки.
   Мэдди понимала, что Джон прав,  но  выбора  не  было.  Ей  совсем  не
хотелось отправляться на Запад  и  петь  там  для  каких-то  старателей,
уверенных, что опера - это "когда поет толстая леди". У нее и  без  того
хватало в жизни забот.
   В конце концов Джон сделал то, что она от него требовала: отменил все
выступления. Однако он также оставил службу у нее и отплыл в свою родную
Англию. Они были вместе с тех пор, как Мэдди исполнилось семнадцать,  по
существу, он сделал ее тем, кем она стала, однако из-за этих людей и  их
писем она его потеряла.
   Она принялась спешно укладываться и  была  как  раз  занята  сборами,
когда к ней пришел генерал Йовингтон. Со дня прибытия  Мэдди  в  Америку
генерал стал одним из самых восторженных ее поклонников.  Он  заходил  к
ней за кулисы после каждого спектакля, часто приглашал поужинать с ним в
ресторане, даже делая время от времени дорогие подарки.  Он  явно  хотел
стать  ее  любовником,  однако  Мэдди  знала,  как  польстить  самолюбию
мужчины, заставив того поверить, что она была бы счастлива  принадлежать
ему одному, если бы это было возможно.
   В тот злополучный день, однако, генерал был совсем непохож на пылкого
влюбленного, который постоянно осыпал ее комплиментами и целовал руки за
ужином. Он чуть ли не силой втолкнул ее назад в дом, когда Мэдди открыла
ему дверь, и с порога заявил, что ему все известно о Лорел.
   К своему стыду, Мэдди разрыдалась. На мгновение генерал  обнял  ее  и
прижал к груди, затем решительно отстранил. Он многое сказал  тогда,  но
она  почти  ничего  не  поняла  из  его  слов.  Все  это  касалось  мало
интересовавшей ее американской политики,  в  частности,  будущего  новой
территории, где недавно нашли золото: присоединится  ли  она  к  штатам,
выступающим за сохранение рабства, или  к  тем,  которые  требовали  его
отмены.
   - Какое все это имеет отношение к Лорел? - спросила Мэдди,  сморкаясь
и вытирая слезы. - Или ко мне?
   - Им нужен курьер, которого никто  не  заподозрит.  Кто-нибудь  вроде
певицы, которая свободно может ездить повсюду,  не  вызывая  ни  у  кого
никаких подозрений.
   - Кому нужен курьер?
   - Мне это неизвестно. Я не знаю, сторонники  или  противники  рабства
выбрали вас в качестве своего курьера.
   - Мне до этого нет никакого дела. Я никогда не была рабовладелицей  и
не собираюсь ею становиться. Все, чего я  хочу,  так  это  вернуть  свою
маленькую сестренку. Может быть, мой отец...
   - Ни в коем случае! - Голос генерала едва не сорвался на крик. -  Эти
люди - фанатики, - продолжал он уже более спокойно. - Они не задумываясь
убьют вашу сестру, если вы расскажете об этом кому-нибудь еще. Вам лучше
в точности следовать их указаниям. - Он взял ее руки в свои. - Но я  вам
помогу.
   Три дня спустя Мэдди уже ехала на Запад, как и тысячи  других  людей,
которые собирались там поселиться или надеялись разбогатеть  на  золотых
приисках. Правда, в отличие от  них  она  путешествовала  в  собственной
карете и в услужении у нее были три самых странных  создания,  каких  ей
когда-либо доводилось видеть. Первым был Фрэнк с  сердитыми  глазами  на
напоминавшем лепешку лице, другим - Сэм, который большей частью  молчал,
так что никогда нельзя было понять, о чем он думает, и третьей  -  Эдит,
называющая себя Эдит Хани и без  конца  рассказывающая
различные истории из своей жизни проститутки.
   И люди, и карета были ей предоставлены генералом  Йовингтоном.  Мздди
предпочла бы более скромное средство передвижения, но генерал отмел  все
ее  возражения,  указав  на  преимущества  путешествия  в   отличавшейся
необычайной прочностью карете "конкорд",  и,  в  довершение,  нанял  для
охраны людей, о весьма экзотических талантах которых он тут же и поведал
ей во всех подробностях. В то время  она  думала  лишь  о  том,  как  бы
поскоpee отправиться в путь, и ее меньше всего интересовало  то,  кто  с
ней поедет.
   И вот  сейчас  Мэдди  была  в  этой  дикой  стране  и  взбиралась  по
скалистому склону, тогда как всего  лишь  несколько  месяцев  назад  она
ходила в атласе и спала на пуховиках. В те дни она была окружена людьми,
говорящими только о ее блестящих руладах,  а  сейчас  спала  на  жесткой
койке в палатке, и ее окружали такие, как Эдит, которая не говорила ни о
чем, кроме своих  побед  над  мужчинами.  Или  как  капитан  Монтгомери,
который забрался к ней в палатку посреди ночи и тут же  начал  говорить,
что и как она должна делать.
   Слава Богу, все же удалось от него избавиться!  С  Фрэнком,  Сэмом  и
Эдит у  нее  не  возникло  никаких  проблем.  Все  они  в  конце  концов
согласились, что если она непременно  желает  отправиться  в  лес  одна,
рискуя быть там убитой, то это ее личное дело. Однако Мэдди чувствовала,
что капитан Монтгомери не позволил бы ей предпринять что-либо без его на
то согласия. Вряд ли он спокойно отнесся бы к ее заявлению, что она едет
в лес одна и они увидятся, когда она вернется.
   Что если бы он путешествовал вместе с ней? Что  если  бы  помешал  ей
встретиться с человеком, которому она должна передать письмо?  Что  если
бы он потребовал объяснений по поводу того, что она делает и почему? Так
как Эдит была  нанята  генералом  Йовингтоном,  Мэдди  рассказала  ей  о
письмах. Но та лишь зевнула  в  ответ.  Политика  интересовала  ее  даже
меньше, чем саму Мэдди. Эдит если о чем и задумывалась, то обычно только
о том, что будет завтра на обед.
   Но Мэдди чувствовала, что капитан Монтгомери был не таким. Если бы он
путешествовал вместе с ней, то наверняка совал бы свой нос во все  дела.
У  него,  несомненно,  было  свое  собственное  мнение  по  вопросу   об
освобождении негров, и, узнай он о письмах, ему бы не  понравилось,  что
она  пытается  помешать  свободному  волеизъявлению  народа.   Вероятно,
капитан постарался  бы  сделать  все  от  него  зависящее,  чтобы  этому
воспрепятствовать и дать территории возможность самой решить,  выступает
она за сохранение или отмену рабства.
   А этого никак нельзя было допустить, так как, если  бы  он  вмешался,
Лорел бы  убили.  Невинный  двенадцатилетний  ребенок  погиб  бы  только
потому, что какой-то излишне ревностный капитан решил бы поступить  так,
как он считал "правильным".

***

   - Что ты  видишь?  -  спросил  развалившийся  на  траве  Тоби  сонным
голосом. 'Ринг  опустил  подзорную  трубу  и  посмотрел  туда,  где  меж
деревьев виднелась поднимающаяся по крутому склону  всадница.  Вместе  с
Тоби 'Ринг уже в течение  трех  дней  следовал  за  ней.  Он  все  время
держался  на  почтительном   расстоянии,   ничем   не   выдавая   своего
присутствия. Пока,  насколько  он  мог  судить,  она  не  делала  ничего
необычного. Весь день Ла Рейна путешествовала в своей карете, а на  ночь
слуги  ставили  для  нее  палатку.  В  ее  действиях  не   было   ничего
интересного, но 'Ринг следил за женщиной столь неотступно, что еще  день
назад заметил людей, которые тоже следовали за ней.
   На рассвете второго дня он заметил двух  мужчин.  Это  было  явно  их
первое  путешествие  в  горы,  судя  по  тому,  с   каким   трудом   они
продвигались, не  делая  никаких  попыток  скрыть  свое  присутствие.  В
течение нескольких часов  он  наблюдал  за  тем,  как  они,  похожие  на
стервятников, которые ждут, когда кто-нибудь умрет, следят  за  певицей.
Наблюдая за ними, капитан уловил какое-то движение  в  нескольких  ярдах
позади мужчин и, направив в ту сторону подзорную трубу, различил неясную
тень, в которой лишь с большим трудом узнал человека. Если он не ошибся,
это был индеец. Один. Он мог точно сказать, что  с  индейцем  никого  не
было. Следил ли индеец за женщиной или его интересовали следящие за ней,
в свою очередь, двое мужчин?
   На третью ночь он заметил еще один костер. Двое мужчин, следивших  за
Ла Рейной, всегда разводили костер, индеец же никогда этого не делал,  и
'Ринг, поглощенный своим наблюдением за ним, почти проглядел  четвертого
человека, находившегося на горном хребте позади  него  самого.  Довольно
далеко и высоко, на том же самом склоне хребта, где расположились они  с
Тоби, горел небольшой костер, и какое-то  внутреннее  чувство  мгновенно
подсказало 'Рингу, что этого человека тоже интересовала певица...
   Он опустил трубу.
   - За этой певичкой, похоже, следует больше  народу,  чем  за  Пестрым
Дудочником.
   Тоби почесался.
   - Ты думаешь, они хотят послушать, как она поет? 'Ринг фыркнул.
   - Навряд ли. Что-то  здесь  явно  нечисто,  иначе  она  не  стала  бы
прилагать столько усилий, чтобы от меня избавиться.
   Тоби поднял глаза к верхушкам деревьев и  улыбнулся.  Три  дня  назад
оборванный, измученный, замерзший  и  мрачный  как  туча  'Ринг  наконец
возвратился в разбитый ими лагерь. Однако, как Тоби ни приставал к  нему
с расспросами, он наотрез отказался говорить о том, что произошло. С тех
пор они неотступно следовали за певицей, но неизменно держась от нее  на
почтительном расстоянии.
   Сейчас  они  отдыхали,  вернее,  отдыхал   Тоби,   так   как   'Ринг,
распластавшись на животе в высокой траве, наблюдал в подзорную трубу  за
женщиной через разделявшее их глубокое ущелье.
   - Как они могли отпустить ее в лес одну? -  пробормотал  'Ринг.  -  Я
думал, эти головорезы  приставлены  к  ней,  чтобы  ее  охранять.  -  Он
перевернулся на спину. - Тоже мне сторожа. Один старик, а  другой  ослеп
на один глаз.
   - Не говоря уже о  той  маленькой  блондинке,  -  поддакнул  Тоби.  -
Хорошенькая  штучка.  Не  так  красива,  как  сама  леди,  но...  'Ринг,
посмотрев снова в трубу, вдруг весь напрягся.
   - Эти двое наконец-то решили что-то предпринять. -  Он  поднял  трубу
выше. - Индеец тоже. - Он вскочил на ноги. - Я отправляюсь туда.
   - И как ты собираешься перебраться  через  каньон?  Перепрыгнуть  или
перелететь по воздуху?
   - Я  поднимусь  наверх  и  пройду  по  гребню.  Тоби  поднял  голову.
Возвышающаяся прямо перед ним скала выглядела почти отвесной.
   - Никто не сможет здесь забраться.
   Но 'Ринг его уже не слушал. Он быстро снял тяжелые армейские  ботинки
и надел мокасины. Затем сбросил форменную куртку, которая затруднила  бы
движения, отстегнул саблю и отложил в сторону револьвер. Через минуту на
нем остались только брюки, рубашка и пояс, к которому он сзади  прицепил
флягу с водой.
   - Ты не можешь идти туда без всякого оружия, - запротестовал Тоби.  -
Тебе ничего неизвестно об этих людях.
   Не отвечая, 'Ринг сунул в  мокасин  нож  и,  выпрямившись,  посмотрел
сверху вниз на Тоби, чье  обветренное  немолодое  лицо  все  сморщилось,
выражая неподдельную тревогу.
   - Со мной все будет в порядке. Не будь бабой. Я должен  это  сделать.
Не знаю, почему эти идиоты ее отпустили, но,  так  или  иначе,  они  это
сделали, и сейчас те, кто  ее  преследует,  собираются,  похоже,  что-то
предпринять. Я должен...
   - Спасти  ее,  как  ты  должен  был  спасти  меня  в  тот  раз?  -  с
раздражением спросил Тоби. 'Ринг ухмыльнулся.
   - Вот именно. А теперь садись и перестань беспокоиться. Я заберу  эту
женщину, отведу назад к карете и скажу... этим ее сторожам все, что я  о
них думаю. Мы с тобой встретимся позже, прямо  у  кареты.  Отныне  будем
путешествовать вместе с певицей. - Он засучил по локоть рукава  рубашки.
- Я начинаю понимать, почему  генерал  Йовингтон  так  хотел,  чтобы  ее
кто-нибудь сопровождал. Она  явно  нуждается  в  защите.  -  Он  секунду
помолчал. - И я собираюсь выяснить, что  у  нее  на  уме,  что  она  так
старательно пытается скрыть.
   Он сделал шаг к скале, но тут  же  вернулся  и  на  мгновение  крепко
стиснул плечо Тоби.  Вряд  ли  кто  догадывался,  что  для  'Ринга  этот
вздорный, ворчливый старик был почти как вторая мать.
   - Давай не кисни, не то повышу тебя в чине, и, когда вернемся в форт,
у тебя под началом будет целая армия.
   - Черта с два, - хмыкнул Тоби. - Я ударюсь тогда в бега. Ты сам давай
не кисни. Только мне и забот, что тревожиться о  том,  как  бы  тебя  не
убили.

***

   Мэдди остановила лошадь  и  прислушалась.  Было  слышно,  как  сквозь
заросли пробирается человек,  с  которым  у  нее  была  назначена  здесь
встреча. Медленно и осторожно,  стараясь,  чтобы  не  скрипнуло  кожаное
седло, она спешилась и, ведя лошадь в поводу, двинулась вверх по  склону
холма. По мере того как звуки в зарослях приближались, сердце ее  билось
все сильнее. Несмотря на свой гнев и  возмущение  похищением  сестры,  в
чем, несомненно, был замешан и  этот  человек,  она  должна  постараться
ничем его не оскорбить. Она должна по возможности быть  с  ним  милой  и
любезной. Она должна...
   Мэдди ахнула, увидев внезапно прямо перед собой спрыгнувшего с дерева
капитана Монтгомери.
   - Как вы меня напугали! - воскликнула она, хватаясь за сердце,  но  в
следующее мгновение оправилась и более спокойно продолжала:
   - Что, позвольте вас спросить, вы здесь делаете? - Голова у  нее  шла
кругом; она должна была каким-то образом от него избавиться.
   - Я мог бы спросить о том же самом вас, - ответил  'Ринг.  -  Вы  мне
сказали, что вас есть кому защищать, и вот вы здесь, в лесу, и в  полном
одиночестве.
   - Мне захотелось побыть  одной.  -  Она  перевела  дух  и  попыталась
привести в порядок мысли. - Капитан Монтгомери,  я  прошу  вас  оставить
меня. Мне надо здесь кое-что сделать, и я должна это сделать  одна.  Это
связано... с тем, что я являюсь женщиной...
   Может  быть,  мелькнула  у  нее  мысль,  с  помощью  этого  туманного
заявления удастся от него избавиться?
   Но он лишь прислонился спиной к дереву и сложил на груди руки.
   - И что же это должно означать? - 'Ринг оглядел ее с головы до ног. -
На близкие роды что-то непохоже. Вряд ли  также  вас  вынудили  покинуть
лагерь ваши месячные, как и...
   - Вы просто отвратительны, и я не желаю больше слушать ваши пошлости.
Повторяю, мне не нужна ваша опека, я прекрасно обойдусь и без нее.
   Продолжая держать лошадь в поводу, Мэдди попыталась его  обойти,  но,
куда бы она ни поворачивала, он тут же загораживал ей дорогу.
   - Ну хорошо, чего вы от меня хотите?
   - Сведений. Кто эти люди, с которыми вы хотите встретиться?
   Она не могла сказать ему правду и  поставить  тем  самым  под  угрозу
жизнь Лорел. "Думай, Мэдди, думай", - приказала она себе.
   - Один из них мой любовник,  -  сказала  она  наконец,  надеясь,  что
выглядит вполне искренней.
   - Но почему он не пришел к вам в лагерь? Она  отвернулась,  продолжая
лихорадочно думать.
   - Потому что... потому что... - Мэдди вновь  повернулась  к  нему.  -
Потому что он вне закона. О, капитан, я понимаю,  он  поступил  дурно...
нет, он, конечно, никого не убивал,  но  он  ограбил  несколько  банков,
поэтому-то ему и нельзя открыто появляться на людях. А мне так  хотелось
его видеть.
   Она придвинулась к нему ближе. Обычно мужчинам,  слышавшим,  как  она
поет, большего и не требовалось, но этот явно принадлежал к тем тупицам,
которые относились к опе