успел подхватить ее и усадил на приоконную скамью.
   - Вина! - приказал он.
   Эта женщина больна? Поэтому ее  всегда  держали  взаперти?  Очевидно,
болезнь медленно отнимает у нее  жизнь?  Он  поспешно  откинул  капюшон,
развязал тесемки плаща  и  уложил  ее  голову  к  себе  на  колени.  Ему
показалось,  что  за  последние  несколько  секунд  она  побледнела  еще
сильнее. Неужели она умирает?
   - Вина, черт бы вас  побрал!  Пошлите  за  доктором.  Но  к  нему,  с
кувшином  в  руке,  уже  спешил  Тод  на  изуродованных  ногах.   Увидев
маргаритки, он отшвырнул кувшин.
   - Снимите с нее плащ.
   - Что? - Джеми решил, что ослышался.
   - Цветы. От них она чихает, у нее  кружится  голова.  Снимите  с  нее
плащ!
   Джеми в считанные секунды сдернул с Франчески  плащ  и  отбросил  его
Смиту, который тут же вылетел из комнаты.  Затем  он  попытался  открыть
окно. Раму перекосило, она не открывалась, и Джеми толкнул ее ногой.
   Едва Франческа оказалась на свежем воздухе, она  задышала,  хотя  все
еще походила на мертвеца.
   Немного успокоившись, Джеми обдумал ситуацию и догадался, кто все это
затеял: Эксия. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять,  зачем  она
подстроила так, что Франческа чуть не умерла: ею двигала зависть к более
богатой и более красивой кузине.
   Он оглядел комнату, в которой собрались все дружинники и слуги замка,
в поисках  Эксии.  Она  стояла,  словно  каменная,  ее  лицо  ничего  не
выражало, однако Джеми мог поклясться, что ни одна слезинка не скатилась
по ее щеке. Но что ей давала  смерть  кузины?  Неужели  она  становилась
наследницей?
   Сотвори такое мужчина, Джеми обнажил бы  против  него  свой  меч.  Но
Эксия не была мужчиной. В его глазах она даже не была женщиной.
   - Ты думаешь, тебе... - возмутилась Эксия, когда Джеми, схватив ее за
руку, потащил за собой.
   Внимание присутствующих быстро переключилось с  Франчески  на  Эксию.
Несмотря на то что им заплатили за молчание, они знали, что именно Эксия
является наследницей Мейденхолла и что именно ей  надо  подчиняться  при
любых обстоятельствах.
   - Ах ты, подлая лгунья, - заявил Джеми и, сев  на  табуретку,  дернул
Эксию так, что она упала ему на колени лицом вниз.
   - Прекрати! - закричала она. - Как ты  смеешь?  Я...  Сильный  шлепок
пониже спины заставил ее замолчать.
   - Из-за тебя она могла умереть, - отрезал Джеми, еще раз шлепнув ее:
   - Я выцарапаю тебе глаза! - закричала Эксия. - Мой отец...
   - ...поблагодарит меня! -  заявил  он.  -  Ему  давно  надо  было  бы
выпороть тебя. Ты лгунья, ты негодяйка, которая думает только о себе.
   С этими словами он спихнул ее с колен, и она упала на пол.
   Покраснев от унижения, Эксия  села  и  посмотрела  на  окружавших  ее
людей. Все знали правду, но ни один из них не шевельнул  пальцем,  чтобы
помочь ей. И где Тод?
   Взгляд  Эксии  упал  на  Франческу,  которая  стояла,   опираясь   на
подоконник. Унижение Эксии доставило той  такую  радость,  что  ее  щеки
окрасил нежный румянец. Она прекрасно знала, что кузина даже в мыслях не
имела причинить ей вред.  Обнаружив,  что  Франческа  чихает  от  запаха
маргариток, Эксия не раз подсовывала цветы ей под  подушку,  в  шкаф,  в
одежду, - куда угодно. Никто из них не предполагал,  что  реакция  может
быть столь губительной. Но почему же Франческа не скажет  этому  подлецу
правду - что это не больше чем розыгрыш.
   - Он  собирается  заграбастать  твои  деньги!  -  через  всю  комнату
закричала Эксия. Джеми остановился. - Он собирается ухаживать за  тобой,
чтобы ты уговорила отца выдать тебя за него!
   Как он посмел унизить ее! Пусть  теперь  Франческа  узнает,  что  это
такое, когда тебе улыбаются не потому, что ты красива, а потому,  что  у
твоего отца много денег.
   Джеми словно прирос к полу. Когда он увидел эту  девушку  вчера,  она
ему очень понравилась, очень-очень. Как он мог так ошибиться? Неужели он
совсем не умеет судить о людях?
   - Надеюсь, он преуспеет, - как можно громче ответила Франческа.
   Все  расхохотались.  Джеми  тоже  улыбнулся  и  покинул  комнату.  Он
продолжал  улыбаться,  пока  шел  к  таверне,  куда  его  влекло  вполне
объяснимое желание напиться и забыть обо всем.

ГЛАВА 7

   Эксия иступленно била кулачками по подушке. Она не хотела, чтобы  все
так получилось! Она  не  собиралась  убивать  Франческу,  как,  кажется,
считают все! Она просто хотела заставить ее расчихаться. Откуда ей  было
знать, что бесхарактерная кузина начнет задыхаться от какого-то букетика
маргариток? Даже Тод смотрел на нее с осуждением.
   А этот  Монтгомери!  Эксия  навзничь  упала  на  кровать.  Когда  они
познакомились, она понравилась ему. Без сомнения. Не деньги отца, а  она
сама.
   Сейчас же он, естественно,  пожирает  глазами  Франческу  и  фургоны,
набитые всяким добром, а в ее сторону даже не смотрит.
   После утреннего  происшествия  Эксия  заперлась  в  своей  комнате  и
принялась упаковывать краски и кисти, угольные и восковые  карандаши,  а
также мольберт. На это ушел почти  весь  день.  Наверное,  следовало  бы
пойти попрощаться с  людьми,  которые  окружали  ее  в  этой  прекрасной
тюрьме, но отец так часто  менял  их,  что  она  не  успела  ни  к  кому
привязаться, кроме Тода. И Франчески, если их  отношения  можно  назвать
привязанностью.
   Глаза девушки обожгли слезы, но она  усилием  воли  подавила  желание
разрыдаться.  На  свете  нет  человека,  способного  понять,   что   она
чувствует. Да и кто будет жалеть богатейшую женщину Англии? Никто.  Даже
в детстве никто ей  не  сочувствовал,  а  однажды,  когда  она  плакала,
помощник садовника сказал: "Возьми золото и вытри слезы". Все,  кто  жил
или приезжал в замок, находились рядом с ней  не  по  собственной  воле.
Всем, кого она встречала на своем жизненном пути, платил ее отец.
   Она уже привыкла наблюдать за тем, как меняется выражение глаз у тех,
кого ей  представляют.  Иногда  в  замке  появлялись  молодые  люди,  не
знавшие, кто она такая, Они оценивающе разглядывали ее и либо  проявляли
интерес, либо отворачивались. Но  когда  им  сообщали,  что  перед  ними
легендарная  наследница  Мейденхолла,  -  о,  она  была   не   настолько
изолирована от мира, чтобы не слышать об этом, - их  взгляд  менялся.  У
тех, кто прежде проявлял к ней интерес, в нем отражалось подобострастие,
а у тех, кто оставался равнодушным, в глазах загорался  огонек.  Она  не
помнит ни одного случая, чтобы в людях не происходили подобные перемены.
И не только во взгляде, но и в тоне, и в манерах. Одни были грубы с нею,
чтобы показать, будто им все равно,  какое  положение  она  занимает.  В
детстве ей не раз говорили, что не позволят себя  унижать  -  как  будто
было предрешено, что она чудовище. Любимым изречением ее учителя было:
   "Деньги твоего отца не дают тебе права..."
   - Деньги моего отца не дают мне свободы, - громко произнесла Эксия.
   Свободы  гулять  по  деревенской  ярмарке,   смотреть   представление
кукольного театра; свободы внушать  людям  искренние  чувства,  будь  то
любовь или ненависть.
   - И права иметь нормальную семейную жизнь, - прошептала она, сглотнув
комок в горле.
   Тот, кто запер за  высокими  стенами  своего  единственного  ребенка,
создав вокруг него ореол тайны и тем самым увеличив  его  стоимость,  не
собирается размениваться на сильного здорового  мужа.  Эксия  ничего  не
знала  наверняка,  но  догадывалась,  что  у  Грегори  Болингброка  есть
какой-то серьезный недостаток. Когда она принималась расспрашивать о нем
тех, кто прибывал от отца, они начинали нести  какую-то  чушь.  В  конце
концов девушка предположила, что ее нареченный сумасшедший. Или  у  него
какая-то наследственная болезнь. Или  порок.  Или  и  то,  и  другое,  и
третье. Каким бы он ни был, его отец  согласился  заплатить  Мейденхоллу
целое  состояние,  -  при  условии,  конечно,  что  после  смерти   того
наследство переходит к Эксии, - чтобы ввести в свою семью его дочь.
   Эксия знала  своего  отца  лучше,  чем  кто-либо  на  земле.  Она  не
удивилась бы, услышав, что перед смертью он  все  продал,  а  вырученные
деньги закопал, и никому  не  известно,  где  именно.  Он  вполне  может
руководствоваться принципом: "Сам не гам, и другим не дам".  Ему  всегда
нравилось запирать на замок все, чем он владел.
   Завтра начинается интереснейшее приключение в ее жизни.  У  Эксии  не
было иллюзий насчет того, что ждет ее в браке  с  Грегори  Болингброком:
свободы она получит не больше, чем сейчас.  Отец  хотя  бы  разрешал  ей
рисовать. А что, если ее муж - или его отец, который, кажется, управляет
всем, - считают, что женщине можно лишь шить и молиться?
   - А-а-а! - застонала девушка, вновь забив кулачками по подушке.
   Она поступила правильно, решив  отказаться  от  положения  наследницы
Мейденхолла на все путешествие. О, в  последний  день  ее  пребывания  в
замке все его  обитатели  в  полной  мере  насладились  возможностью  не
открывать перед ней двери. Кухарка даже посмела выгнать ее из  кухни,  а
один из слуг обругал ее за то, что  она  мешается  у  него  под  ногами.
Однако ничего более ужасного не произошло. Видимо, им  нравилось  делать
вид, что она обычный человек.
   Но в собственных глазах Эксия и в самом деле была  обычной.  "Обычна,
как сорняк на клумбе", - однажды, еще в детстве, заметила Франческа.
   "Зато так же сильна", -  отпарировала  Эксия  и  толкнула  кузину  на
только что унавоженную клумбу.
   - Я обычная, - громко сказала она. - Обычная, но не свободная.
   Итак, спросила себя девушка,  что  сделал  бы  на  ее  месте  обычный
человек? Извинился бы перед Джеймсом Монтгомери и подружился бы  с  ним.
Ее реакция на собственные размышления была  мгновенной:  "Лучше  я  буду
есть землю".
   Вспомнив, как он смотрел на красавицу Франческу, Эксия  сжала  кулаки
так, что ногти впились в ладонь. Только вчера он смотрел на нее, и в его
глазах читался интерес, - и вот  сегодня  он  увивается  вокруг  богатой
Франчески.
   О  том,  что  он  устроил  утром,  Эксия  отказывалась  даже  думать.
Очевидно, смех, то и  дело  звучавший  во  всех  закоулках  замка,  имел
некоторое отношение к тому, что она пряталась, э-э, нет,  большую  часть
дня провела в своей комнате.
   - Будь он проклят! - воскликнула она.  Он  даже  не  посчитал  нужным
расспросить ее, просто допустил, что  она  ревнива,  мстительна  и...  и
способна на убийство!
   На глаза вновь навернулись слезы, но Эксия сдержала себя.  Ее  взгляд
упал на шелковую салфетку с  вышитым  девизом  "Carpe  diem".  Пользуйся
сегодняшним днем. Лови момент. Это был ее девиз. Бери все, что дает тебе
каждый день. Лови солнечный свет, тащи малиновый  пирог  с  подоконника,
наслаждайся поцелуем, если есть возможность, бодрствуй  всю  ночь  и  не
думай, что произойдет завтра. Тод сказал, что однажды  у  нее  возникнут
серьезные неприятности, если она будет руководствоваться  этим  девизом,
на что Эксия рассмеялась и ответила: "Надеюсь. Зато мне не скучно".
   "Неприятности - вот чего я хочу, - подумала девушка и рассмеялась.  -
Мне  следует  появиться  на  ступенях  дома  Грегори   беременной.   Это
перечеркнет договор. - Улыбка исчезла с ее губ, и она сморщилась. -  Или
хотя бы избавит меня от необходимости рожать ребенка от сумасшедшего".
   Внезапно Эксия сообразила, что начало смеркаться, но никто не пришел,
чтобы зажечь свечи  в  ее  комнате.  Сегодня  люди  показали  наследнице
Мейденхолла, что они не хуже ее.
   Эксии стало безумно жаль себя. Нахмурившись, она спрыгнула с кровати,
расправила платье, расчесала и собрала волосы и направилась к двери. Уже
находясь у порога, она,  поддавшись  порыву,  повернулась,  подбежала  к
небольшой этажерке под окном и схватила лежавший на ней чепец. Это  была
единственная вещь, оставшаяся у нее после  матери.  Чепец  был  сшит  из
нескольких слоев темно-синего  шелка  и  украшен  сказочными  животными:
драконами, единорогами и грифонами. В детстве она  часами  рассматривала
его. Чепец был единственной вещью, которой девушка дорожила больше всего
на свете. Она редко надевала его - только в тех случаях, когда  ей  надо
было успокоиться. Как сейчас.
   Прохладный весенний воздух был напоен ароматом цветущих деревьев. Она
не станет скучать по тем, кто жил рядом с ней в поместье,  сказала  себе
Эксия, на бегу закалывая булавкой чепец, но ей будет  недоставать  этого
сада.
   Ей никто не встретился, потому что обитатели замка ужинали.
   Пройдя вдоль северной стены, расположенной дальше остальных от замка,
Эксия заметила, что в одном  месте  железные  шипы  обломаны.  "Надо  бы
попросить кого-нибудь  починить",  -  подумала  она  и  подняла  голову.
Внезапно ее взгляд упал на ветку дуба, нависшую под  стеной.  Кора  была
сильно повреждена. В первую секунду ей стало любопытно,  какие  действия
садовников могли привести к тому, что на ветке почти не осталось коры.
   -  Так  вот  как  он  пробрался,  -  изумленно  произнесла  Эксия   и
огляделась, испугавшись, что ее услышат. Но вокруг никого не было.
   Итак, он закинул на ветку веревку, а затем  перебрался  через  стену.
Нет ничего проще, когда знаешь, как это сделать.
   Ни минуты не колеблясь, Эксия приподняла юбки  и  побежала  к  сараю,
чтобы добыть веревку. Спустя  некоторое  время  она  уже  находилась  по
другую сторону стены.
   На мгновение девушка прислонилась к камням, хранившим дневное  тепло.
Вдали виднелись  дома,  поля,  пастбища.  Она  даже  различила  людей  -
незнакомцев, которым не платит отец, -  прогуливавшихся  по  улицам.  Ее
сердце учащенно забилось,  и  она,  охваченная  страхом,  уже  собралась
вернуться назад, под защиту стен.
   Но страх уступил место любопытству, когда слева от  себя,  за  углом,
Эксия услышала мужские голоса.
   Осторожно, стараясь не шуметь, она подкралась  к  углу  и,  выглянув,
увидела три палатки, над одной из которых развевался  штандарт  с  тремя
золотыми леопардами.
   - Может,  если  бы  я  запихал  ему  в  глотку  бочонок  сахара,  его
настроение улучшилось, - донеслось до Эксии.
   Она отпрянула, но успела узнать беседовавших мужчин: эти двое были  с
ним. С тем, кто... Она ни за что не вспомнит об этом!
   - И бочонок тоже? - поинтересовался другой.
   - И бочонок. Широким дном вперед.
   "Интересно, о ком они говорят?" - спросила себя Эксия. Чье настроение
надо улучшить? Не ее ли? Только бы не ее. Нет, первый сказал "его".
   - Что-то страшно расстроило его, - заметил второй. У него  был  очень
приятный голос, но по тону можно было заключить, что  он  старше  своего
собеседника.
   - Сомневаюсь, что дело в наследнице. Ну и красавица! Добрая,  мягкая,
скромная. Неудивительно, что отец держал ее взаперти.
   Пальцы Эксии сжали шершавый камень.
   - Думаю, его беспокоит та, другая, - продолжал дружинник.
   Первый фыркнул.
   - Эта милашка? Верно, ее грудь действительно может свести с  ума,  но
только ненормальный согласится жить с мегерой. Вон он. Прячься.
   Эксия в изумлении так широко  распахнула  глаза,  что  они  заболели.
Грудь, способная свести мужчину с ума? Ее грудь? Значит, "та, другая"  -
она? Она опустила глаза на свою грудь, будто видела ее впервые. Ведь  ей
действительно неудобно спать на  животе.  Но  как  она  может  судить  о
размере своей груди, если ей не с чем сравнивать?
   Природа давно погрузилась в ночной  мрак,  но  глаза  девушки  успели
привыкнуть к темноте.  Она  увидела,  как  худощавый  юноша  -  один  из
охранников, нанятых отцом, - выскользнул  из  палатки  со  штандартом  и
поспешил к дороге, ведшей в деревню. Через секунду оттуда вышел  "он"  и
растворился во мраке.
   Сжигаемая  любопытством,  Эксия  подбежала  к  палатке  и  пробралась
внутрь. Что он за человек? Единственная свеча отбрасывала  тусклый  круг
света, оставляя углы палатки в темноте.  Скромное  убранство  составляли
складные стол и стул и узкая кровать, застеленная суровыми простынями  и
покрытая  шерстяным  одеялом.  Его  одежда  лежала  на  большом  кожаном
дорожном сундуке, и  девушка,  не  удержавшись  от  соблазна,  погладила
мягкий бархат и нежный атлас.
   Эксия отлично знала: отец никому никогда  не  платил  столько,  чтобы
хватало на такие дорогие наряды. Непрошеная мысль пронзила ее  сознание:
наряды  для  ухаживания.  Одежда,  сшитая  специально  для  того,  чтобы
соблазнить наследницу.
   Девушка с отвращением отдернула руку  и  внезапно  услышала  шум.  Он
возвращается! Он уже откинул полог! Она поспешно задула свечу.
   - Кто здесь? - с угрозой спросил Джеми, и Эксия увидела,  как  в  его
руке блеснул металл.
   Неужели он убьет ее за то, что она  пробралась  в  его  палатку?  Она
судорожно сглотнула и испуганно пролепетала:
   - Это я.
   - О, - ровным голосом, лишенным каких-либо эмоций, проговорил  Джеми.
- Раздевайся и ложись. Я вернусь через минуту.
   У Эксии от удивления отвалилась челюсть. Он забыл, кто она такая? Что
он себе позволяет? Она не видела, как он нахмурился.
   - Ты та, кого прислал Смит, верно? - уточнил он.  Джеми  трудно  было
сосредоточиться, потому что он немало выпил за этот день.
   - Д-да, - брякнула Эксия.
   "Пусть лучше он считает меня  деревенской  девчонкой,  чем  той,  кто
утром вызвал его ярость".
   - Отлично! Раздевайся и зажги свечу. Я хочу посмотреть, за что плачу.
   И тут Эксия все поняла. "Боже мой! Платит!" Он решил, что она...
   - Зажги свет, я сказал, - рявкнул Джеми.
   - Нет! - в панике закричала Эксия и сразу же взяла себя в руки. -  Не
могу, мой господин. - Она немного изменила голос.
   - И почему же ты не можешь зажечь  свет?  -  раздраженно  осведомился
Джеми.
   Эксия лихорадочно соображала.
   - Я уродлива, сэр. Я очень, очень уродлива. Оспа. Просто жуть. - Даже
на расстоянии она почувствовала его отвращение. - Но, - многозначительно
(во всяком случае она надеялась, что в ее тоне слышится намек)  добавила
она, - мне говорили, что у меня грудь, способная свести мужчину с ума.
   Джеми негромко рассмеялся.
   - Полагаю, я должен это проверить, правильно? - спросил он и шагнул к
ней.
   Что теперь? Открыться? Если он посмел отшлепать ее на глазах  у  всех
домочадцев, то что он сделает теперь, когда они одни? А что он  сделает,
если она продолжит выдавать себя за другую?
   "Carpe diem", - внезапно промелькнуло в ее мозгу. Лови момент.
   Он  стоял  перед  ней,  но  в  темноте  Эксия  не  видела  его,  лишь
чувствовала его присутствие. Она ощущала запах его дыхания, спокойного и
в то же время мощного. Ее немного  шокировало  то,  что  от  него  пахло
вином.
   - Ну? - произнес Джеми, будто ожидая от нее чего-то.
   "Но чего? - недоумевала девушка. - Что я сброшу одежду и..."
   - Я девственна, мой господин, - пробормотала она.
   - Что?!
   - Да, - более уверенно сказала она. - Я девственна. Просто  я  хорошо
умею притворяться.
   Догадавшись, что  он  хмурится,  Эксия  прикоснулась  пальцем  к  его
мускулистой груди.
   - Уверена, мой господин, - прошептала она, - вам хотелось бы провести
ночь с девственницей. У которой грудь, способная свести мужчину  с  ума.
Поколебавшись, Джеми тихо произнес:
   - Да, ты права.
   Эксию потрясли не сами слова, а то, как они были сказаны, и ее словно
обдало жаром. Теперь можно возвращаться в свою комнату и жить  спокойно,
потому что она наконец-то почувствовала, что мужчина возжелал именно ее.
   Она сделала шаг, но Джеми совершил нечто, заставившее ее замереть: он
накрыл ладонью ее грудь. От изумления Эксия лишилась дара речи.  Но  она
все равно не смогла  ничего  сказать,  когда  вновь  обрела  способность
говорить, потому что Джеми приник к ее приоткрытым губам.
   Его поцелуй был нежным и ласковым, и Эксия потянулась за  ним,  когда
он отстранился.
   - Ты великолепная актриса, -  прошептал  он,  одной  рукой  продолжая
ласкать ее грудь, а другой поглаживая по щеке. - Я бы  подумал,  что  ты
никогда прежде не целовалась.
   - А я и не целовалась. Ты  научиш