быть
полезной по мере своих сил, так что в конце концов миссис Монтгомери  начала
поговаривать, что без миссис Соумс она уже просто как без рук.
   Профессор Хэнк добился для нее развода, а потом, чтобы ее уж точно больше
не тревожили, предложил  ей  поехать  вместе  с  ним  через  всю  страну,  в
Калифорнию, где ему дали  место  преподавателя  экономики.  Миссис  Соумс  с
радостью согласилась, и последние пять лет жила так счастливо,  как  никогда
раньше.
   Но та  же  черта  его  характера,  что  побудила  профессора  спасти  ее,
тревожила миссис Соумс. Он  заботился  о  людях,  которым  повезло  в  жизни
меньше, чем ему. Он заботился о  человеке,  который  снабжал  его  углем,  и
всегда просил миссис Соумс оставлять для того кусок пирога. И в то же  время
с некоторыми людьми, которые работали с  ним,  с  блестящими,  образованными
господами, профессор Хэнк не был особо любезен.
   В прошлом году вышла эта его книга, наделавшая столько  шума.  Она  знала
только, что там написано  о  том,  что  надо  быть  на  стороне  служанок  и
посыльных всех стран. Миссис Соумс не сомневалась, что книга хорошая, только
вызвала она одни неприятности.
   К профессору приехали профсоюзные деятели, очень встревоженные,  глаза  у
них так и бегали. Когда они уехали, миссис  Соумс  проверила,  на  месте  ли
столовое серебро.
   Сунув пирог в духовку, она взялась за картофельное пюре. А теперь вот эти
богатые фермеры хотят, чтобы ее профессор  Хэнк  приехал  к  ним  погостить.
Погубить его - вот что у них на уме.  Каждый  раз  подавать  к  столу  вино,
пичкать его французскими соусами и загубить его репутацию и желудок.
   И что хуже всего, думала миссис Соумс, яростно давя ни в чем не  повинные
картофелины, - они хотят подвергнуть жизнь ее  обожаемого  профессора  Хэнка
опасности со  всей  этой  профсоюзной  заварухой.  Ее  дорогому  профессору,
святому человеку, незачем рисковать головой из-за кучки людей, с которыми он
даже не знаком. У него и в колледже дел хватает.
   Покончив с картофелем, она отодвинула его в сторону и вышла  в  гостиную.
Профессор спокойно  сидел  на  диване,  читал  газету  и  отхлебывал  виски.
Заходящее солнце бросало сквозь западное окно лучи  на  его  голову,  отчего
волосы светились, точно нимб. "Вылитый ангел, - подумала она, глядя на  него
в профиль. - До чего же красивый  мужчина!  Хороший,  добрый,  замечательный
человек".
   Миссис Соумс подошла к окну и задернула шторы, чтобы  солнце  не  слепило
ему глаза. И тут она  увидела  длинный  белый  лимузин  с  открытым  верхом,
остановившийся перед  домом.  Впереди  сидел  шофер  в  белой,  без  единого
пятнышка, форме, а на заднем сиденье -  красивая  молодая  женщина  в  белом
шелковом платье и белой шляпе с  огромными  полями.  Свешивающиеся  с  полей
страусовые перья мягко обрамляли лицо женщины. У нее были темно-рыжие волосы
- единственное пятно краски во всей маленькой группе.
   Миссис Соумс резко задернула шторы и пронзила взглядом затылок  Хэнка.  В
чем ее профессор Хэнк не был святым, так это в отношениях с женщинами.  Она,
разумеется, никогда не спрашивала, чем он занимается на этих  своих  гонках,
но пару раз, когда он  возвращался,  в  его  вещах  обнаруживались  предметы
женского нижнего белья. Однажды она нашла там черный шелковый чулок.
   Отдернув краешек шторы, она увидела, как шофер помогает  молодой  женщине
выбраться из машины. И в руке у нее - только не это! -  кажется,  каталог  с
образцами обоев.
   Задернув штору, миссис Соумс  возвела  глаза  к  небесам.  Он  снова  это
сделал. Как-то она попыталась втолковать ему -  одно  дело  спасать  толстых
старух из тяжелого положения, и совсем другое  -  спасать  молодых  красивых
женщин. Потому что они тут же начинают ждать от  него  чего-то  -  например,
предложения руки и сердца.
   Она наградила затылок  Хэнка  крайне  неодобрительным  взглядом.  Он  уже
слишком взрослый, чтобы прислушиваться к подобным предупреждениям.
   Подойдя к дивану,  миссис  Соумс  взяла  газету  из  рук  Хэнка  и  стала
складывать ее.
   - К вам гостья,  -  язвительно  заметила  она.  -  Высокая,  рыжеволосая,
полагаю, красилась хной, очень красивая.
   Хэнк допил виски.
   - Боюсь, не припоминаю... рели у мужчины случаются провалы в  памяти,  то
уж действительно глубокие. Неужто у него было так много женщин,  что  он  не
припоминает такую красавицу? Прищурившись,  миссис  Соумс  забрала  у  Хэнка
стакан и опустила его в карман передника.
   - У нее грудь, как нос у корабля. Хэнк усмехнулся:
   - Блайт Byдли.
   Миссис Соумс неодобрительно поджала губы:
   - Она привезла каталог с образцами обоев.
   Кровь отхлынула от лица Хэнка.
   - Она у переднего крыльца? Я, пожалуй, уйду с черного хода. Скажите ей...
   - И не подумаю! - с негодованием заявила миссис  Соумс.  -  Вы  заставили
бедную девушку поверить в то, во что ей не следовало  верить,  и  теперь  вы
должны встретить ее как подобает мужчине, а не удирать, как последний  трус.
- Она собралась еще что-то сказать, но вместо этого  развернулась  и  вышла,
оставив его одного.
   Хэнк медленно натянул пиджак и  приготовился  к  тому,  что  должно  было
произойти. Три года назад Блайт  была  его  студенткой.  Еще  тогда  он  был
поражен ее умом, живым интересом, оригинальностью ее работ и, не в последнюю
очередь, ее  великолепной  грудью.  Правда,  в  этом  плане  он  никогда  не
предпринимал никаких шагов по отношению к ней.  Даже  когда  она  оставалась
после занятий, чтобы спросить его о чем-то,  когда  давала  ему  возможность
перейти к более личным отношениям, он твердо держал дистанцию. Студенток  он
не трогал.
   В начале следующего учебного года  он  ожидал  увидеть  ее  снова,  но  в
студенческом городке она не появилась. Затем однажды он увидел ее идущей  по
городку в каком-то легкомысленном платье, больше подходящем для танцев,  чем
для учебы. Он остановил девушку и заговорил с ней. То, что он услышал, Хэнку
крайне не понравилось. Родители Блайт, люди небогатые по сравнению с  семьей
Хэнка, познакомили ее с сыном старого друга  ее  отца.  Они  провели  вместе
лето, и Блайт сама не заметила, как оказалась помолвлена  с  ним.  И  только
после помолвки жених заявил, что не хочет, чтобы она продолжала  учебу.  Под
давлением жениха, его и своих родителей Блайт оставила колледж  и  поступила
на кулинарные курсы.
   Хэнку это совсем не понравилось. Ему претила сама мысль о том, что кто-то
вправе распоряжаться чужой жизнью, но, если Блайт теперь  счастлива,  он  не
должен вмешиваться.
   Она сказала, что собирается пообедать с женихом, и вдруг  пригласила  его
на этот обед.
   И Хэнк неожиданно для себя принял приглашение.  Скорее  всего,  повинуясь
порыву  или  чему-то  еще  -  может,  странному  тону  голоса  Блайт,  смеси
настойчивой просьбы и мольбы, или легкой печали в ее глазах.
   Он пошел на обед, превзошедший его худшие опасения. Жених Блайт был  явно
до смерти напуган самой мыслью о том, что женщина может быть  так  же  умна,
как и он сам - если не умнее его. Он  подробно  разъяснил  Блайт  содержание
меню, написанного по-французски, хотя, как знал Хэнк, Блайт свободно владела
французским. Он спросил Хэнка о его книге, но, прежде чем тот  раскрыл  рот,
потрепал Блайт по руке и заявил, что лучше не утомлять ее умной  беседой.  А
ведь в прошлом году на самом сложном экзамене, который Хэнк устраивал за всю
свою жизнь, Блайт не смогла ответить только на один вопрос!
   Хэнку не понравилось то, что он увидел, но он решил  не  вмешиваться.  Он
уже понял - если ты вмешиваешься в отношения красивой женщины с  ее  женихом
или мужем, красивая женщина тут же решает, что ты должен  на  ней  жениться.
Некрасивые женщины просто благодарят тебя за то, что ты освободил их, и идут
своей дорогой, но красивые надеются, что ты после этого посвятишь им остаток
своих дней.
   Так что он просто ушел с того обеда,  ничего  не  предприняв  и  даже  не
сказав Блайт ни слова о том, что она отказывается  от  собственной  жизни  в
угоду этому надутому юнцу.
   Но что стало потом с благими намерениями...
   Когда он выиграл гонку Гарримана, его переполнял восторг победы. В нем не
осталось и следа от профессора экономики. Он был просто  счастливым,  полным
сил молодым мужчиной, в руках у него был серебряный приз,  люди  поздравляли
его, а на краю толпы стояла Блайт Byдли в белом платье.  Шляпка  с  забавным
зеленым пером украшала ее голову, рыжие волосы были распущены по  спине.  Он
не раздумывал. Он просто протянул к ней руку, и  она  подошла.  А  когда  он
обнял ее, она так податливо прижалась к  нему,  что  Хэнку  показалось,  что
Блайт - еще один приз за победу в гонке.
   В гостинице, когда дверь закрылась за ними, он на миг  обрел  способность
рассуждать здраво и попытался сказать, что ей бы лучше уйти.  Но  тут  Блайт
подняла юбку до колена, открыв черный шелковый чулок. Хэнк мог устоять перед
чем угодно, но только не перед черными шелковыми чулками на длинных стройных
ножках. Он мог бы даже  предать  свою  страну,  если  бы  его  расспрашивала
женщина, показывая при этом красивые ноги.
   Они провели вместе уик-энд - два восхитительных,  великолепных  дня,  где
были ванны из шампанского, бешеная  утренняя  гонка  через  всю  Аризону  на
вымытой машине, пикник и любовь под гигантскими кактусами. В понедельник  он
поцеловал ее на прощание,  после  чего  Блайт,  как  думал  Хэнк,  вернулась
обратно к жениху.
   И вот теперь, месяц спустя, она стоит у его дверей с  каталогом  обоев  в
руке. А Хэнку было прекрасно  известно,  что  этот  каталог  может  означать
только одно - женитьбу.
   Он с тоской поглядел на графин виски, но тут раздался  стук  в  дверь,  и
времени больше не осталось.

***

   Миссис Соумс нашла его позже. Он сидел в темноте, прихлебывая виски.  Она
с неодобрением отметила, что графин наполовину пуст, и  включила  настольную
лампу. Хэнк моргнул, но не пошевелился.  По  всей  комнате  были  разбросаны
обрывки обоев, точно кто-то в ярости рвал и расшвыривал их -  скорее  всего,
так оно и было.
   Она не собиралась давать ему возможность сидеть вот так,  преисполнившись
жалости к самому себе.
   - Если хотите знать, вы это  заслужили,  -  сердито  сказала  она.  -  Вы
увлекаете этих девушек. Влюбляете их в себя, а потом отказываетесь жениться.
И уж раз зашел разговор, почему бы вам и вправду не жениться на какой-нибудь
из них? Эта молодая леди, мисс Вудли, показалась мне  чрезвычайно  достойной
особой. Вам уже двадцать восемь лет - самое время остепениться и обзавестись
семьей. Может, тогда перестанете гонять на своих машинах и уводить женщин  у
других мужчин.
   Она прервала свою тираду, увидев, как  он  опечален.  Сев  рядом  с  ним,
миссис Соумс потрепала его по руке.
   - Намерения, стало быть, у вас, милый, были хорошие.
   - Самое смешное, - негромко привнес Хэнк, - что я бы и не прочь жениться.
Только я еще не встретил нужную мне девушку. В Блайт  я  не  могу  найти  ни
единого изъяна. Она умная, интересная, восхитительно  красивая,  великолепна
в.., э-э, прекрасный собеседник, а ее родословная не вызвала  бы  возражений
даже у моей бабушки.
   - Ну так женитесь на ней, - сказала миссис  Соумс.  -  По  крайней  мере,
начните за ней  ухаживать.  Думаю,  пройдет  не  так  много  времени,  и  вы
влюбитесь в нее.
   Хэнк отхлебнул виски.
   - Я вряд ли смог бы полюбить ее. Не знаю почему, но уверен, что она -  не
та, которую я ищу. И у  меня  такое  чувство,  что  когда-нибудь  я  встречу
девушку и сразу же пойму,  что  именно  ее  и  искал.  -  Он  усмехнулся.  -
Несколько метафизически звучит, не правда ли, миссис Соумс?
   - Звучит так, словно этот мужчина выпил слишком много виски  на  голодный
желудок. - Она тяжело поднялась на ноги. - Вставайте-ка, поешьте.
   Хэнк не пошевелился, глядя в пространство перед собой.
   - Пожалуй, я поеду на ранчо Колден, -  сказал  он.  -  Надо  мне  немного
отдохнуть, сменить обстановку.
   Миссис Соумс фыркнула:
   - Вы хотите уехать подальше от этой бедняжки мисс Вудли, только и всего.
   Хэнк вновь погрустнел.
   - Я никогда не намекал, что женюсь на ней. Она просто...
   - Пойдемте, поешьте, - устало велела миссис Соумс. - Буду молиться, чтобы
у этого мистера Колдена не оказалось дочки, которую угнетают,  притесняют  и
все такое прочее, чтобы у вас не возникло желания спасать ее.
   Хэнк криво усмехнулся и поднялся с кушетки.
   - Даже если у него и есть  дочка,  я  буду  держаться  от  нее  подальше,
честное слово. Даже если на ней  не  будет  ничего,  кроме  черных  шелковых
чулок, даже если она в таком виде войдет ко мне в комнату среди ночи, я буду
держаться от нее подальше.
   Миссис Соумс предпочла промолчать в ответ.

Глава 3

   Аманда подавила очередной зевок и попыталась посмотреть без отвращения на
высокую стопку книг на столике. Уже несколько  дней  она  занималась  только
тем, что читала книги по экономике, готовясь к приезду профессора. И отец, и
Тейлор прожужжали ей все уши о том, что визит этого человека очень  важен  и
что Аманда должна выступить в роли гостеприимной хозяйки.
   - И держи его подальше от ранчо, - велел Джей Гаркер. - Не  желаю,  чтобы
он разнюхивал тут на моей земле.
   Тейлор подготовил для нее список музеев  и  мест,  куда  можно  съездить.
Возможно, как-нибудь они поедут в Террилл, в библиотеку. Он велел Аманде как
следует изучить местную  историю,  чтобы  она  смогла  хорошо  сыграть  роль
экскурсовода.
   Аманда очень хотела доставить удовольствие двум главным мужчинам в  своей
жизни и оправдать их ожидания,  но  с  грядущим  приездом  этого  профессора
Монтгомери она почти отчаялась преуспеть в этом.  Страх,  который  разделяли
отец и Тейлор  -  что  Аманда  станет  вести  себя  как  ее  мать,  -  начал
передаваться и  ей  самой.  Ни  при  каких  обстоятельствах  ей  не  следует
забываться. Она должна сделать  так,  чтобы  отец  и  Тейлор  гордились  ею.
Профессор - очень образованный человек, так что нельзя осрамиться перед ним.
Тейлор говорил,  что  в  характере  Аманды  есть  некоторая  фривольность  -
несомненно, унаследованная от матери,  -  которую  надо  подавлять.  Еще  он
сказал, что исход дела с профсоюзными лидерами зависит  от  того,  насколько
Аманде удастся произвести благоприятное  впечатление  на  Монтгомери.  Очень
многое зависит  от  тяжелой  артиллерии  интеллекта  Аманды,  нацеленной  на
профессора.
   Она вернулась к книгам.

***

   Хэнк ехал по  очаровательной  сельской  местности  Калифорнии  к  югу  от
Сакраменто  в  маленьком  открытом  "мерсере",  вдыхая   запахи   цветов   и
наслаждаясь ароматным ветерком. Маленькая машина как нельзя больше подходила
для лета - ни крыши, ни дверей, только ярко-желтый корпус, желтые  колеса  и
черные кожаные сиденья. Это была мужская машина - низко сидящая, быстрая  на
старте, с мощным управлением, слушающаяся руля тем лучше, чем выше скорость.
Единственный недостаток - слабые, почти бесполезные тормоза, однако скорость
и способность взбираться на очень крутые  склоны  на  четвертой  скорости  с
лихвой возмещали этот недостаток.
   Хэнк уже предвкушал несколько недель отдыха на  плантации  хмеля.  В  его
воображении рисовалась пухленькая жена Колдена, вносящая мужчинам завтрак  -
горячие бисквиты и подливку. Мысленно он уже лежал  в  гамаке  и  дремал  от
зноя.  Неплохо  будет  уехать  на  некоторое  время  от  книг,  студентов  и
контрольных работ.
   К северу от Сакраменто лежал Кингман. Хэнк притормозил и осмотрел  город.
Среднего размера городок, построенный возле пятиколейной железной дороги  и,
судя по озабоченной суетливости жителей, процветающий.  В  здании  Оперы  по
вечерам в пятницу и субботу - сеансы синематографа, в будни - утренники.  Он
проехал зажиточные жилые кварталы с большими аккуратными домами.
   На   автозаправочной   станции   на   восточной   окраине    города    он
поинтересовался, где находится ранчо Колден. Служащий  повернулся  и  указал
пальцем вдаль. Единственное, что удалось разглядеть на равнине, -  еще  одни
городок вдалеке.
   - Возле того города? - уточнил он.
   - Этот "город" и есть ранчо, - ответил служащий.
   Хэнк вылез из  машины  и  пристальнее  взглянул  на  протянувшуюся  вдоль
горизонта цепочку строений. Теперь он понял, почему деятели  из  ОРМ  решили
начать именно отсюда. Подними бучу здесь - будет слышно во всем мире.
   Он сел в автомобиль и двинулся по направлению к ранчо Колден. Он  миновал
несколько поворотов, которые, несомненно, вели к ранчо, и повернул только на
широкую  дорогу,  обсаженную  по  краям  пальмовыми  деревьями  и   цветущим
кустарником. Полуторамильная дорога вела  к  двухэтажному  кирпичному  дому,
почти полностью окруженному верандой.
   Никто не вышел на  шум  машины,  и  Хэнку  пришлось  подойти  к  двери  и
постучать.  На  стук  вышла  служанка,  неулыбчивая,  незаметная   маленькая
женщина. Она вежливо приняла у Хэнка соломенную шляпу и  провела  его  через
темный вестибюль, обшитый деревом, в большую гостиную. По  левую  руку  были
двухстворчатые застекленные  двери.  Служанка  вежливо  постучала  и  слегка
приотворила одну створку.
   - Вас ждут, - пробормотала она, и Хэнк вошел следом за ней.
   Он оказался в библиотеке. Прямо перед  ним  располагался  камин,  по  обе
стороны которого были окна  во  всю  стену,  выходящие  на  зеленое  буйство
оранжереи.  Слегка  улыбнувшись,  Хэнк  подумал,  что  было   бы   интересно
повозиться там. Справа от него были другие двери, закрытые.
   Слева он ощутил на себе  чей-то  взгляд.  Неторопливо  обернувшись,  Хэнк
посмотрел на двух  мужчин.  У  старшего  был  воинственный  вид  строптивого
мальчишки, которого заставляют делать  что-то,  чего  он  не  хочет.  Второй
выглядел безупречно, точно манекен из  магазина.  "Рыба  бесчувственная",  -
подумал Хэнк и тут же отдал симпатии старшему.
   - Я Джей Гаркер Колден, - сказал старший таким тоном, будто нарывался  на
ссору с Хэнком. - А это мой зять, Тейлор Дрисколл.
   Хэнк протянул было руку,  но  Колден  проигнорировал  рукопожатие,  и  он
обернулся к Дрисколлу. Рука у того была такой же холодной, как  и  облик,  и
показалась Хэнку слабой.
   - Не похожи вы на учителя из колледжа, - с вызовом заявил Джей Гаркер.
   Не успел Хэнк открыть рот, как вперед выступил Тейлор.
   - Мистер Колден хотел сказать, профессор Монтгомери, что мы  представляли
вас себе более взрослым, несколько более зрелым.
   Хэнк ухмыльнулся:
   - Надеюсь, что не разочаровал вас.
   - Нет, что вы, - ответил Тейлор. -  Добро  пожаловать.  Полагаю,  вам  бы
хотелось устроиться, прежде чем будет подан обед. Марта проводит вас в  вашу
комнату.
   Хэнк  понял,  что  его  отсылают.  Кивнув,  он  вышел  из  комнаты.   "Ты
разочарован не меньше, чем я, мистер Айсберг, - подумал он. - Я-то  надеялся
на маленькую уютную ферму".  Ну  и  ладно,  уехать  никогда  не  поздно.  Он
проследовал за Мартой вверх по лестнице.
   Джей Гаркер жевал незажженную сигару и мерил шагами библиотеку.
   - Ни чуточки он мне не нравится, - заявил он. - Не так  должен  профессор
из колледжа выглядеть. Слишком он молодой  и  здоровый.  С  такого  станется
самому в поля выйти и забастовку возглавить.
   - Тем больше причин держать его в таком  месте,  где  мы  сможем  за  ним
следить. Признаю, что его возраст и внешний вид в первый момент  поразили  и
меня, но  постараюсь  компенсировать  нашу  общую  невежливость.  Мы  должны
держать его подальше от полей. Нам необходимо в этом году  экономить  каждое
пенни, иначе мы потеряем все.
   - Мне-то об этом можешь не напоминать, - с горечью произнес Джей  Гаркер.
- Просто он не глядится...
   - Не выглядит, - по привычке поправил его Тейлор. - Не выглядит так,  как
должен выглядеть профессор. Аманда...
   - Аманда! Можно подумать, я отпущу ее одну с этим!
   На лице Тейлора отразилось легкое движение души.
   - Я хорошо ее учил, и она очень послушна. Сейчас н