становится все больше похожей на ту стерву, которую я узнал на острове.
   Король внимательно рассматривал свой бокал.
   - Может, вы сможете научить ее не быть такой... как это вы сказали...
злючкой.
   - Только не я, - сказал Джей-Ти, рывком откидываясь на спинку  стула.
- Я остаюсь здесь, чтобы ее защищать и  помочь  вашей  стране.  Нет  уж,
пусть себе остается злючкой сколько ей влезет - мне так безопаснее. Я не
увязну в этой истории по уши, когда она такая.
   - Вас беспокоит, что вы к ней привязались? - тихо спросил король.
   - Да-а... это так. Мне и так было тяжело сказать ей однажды "прощай",
и если придется делать это еще раз, будет еще хуже.
   - Да,  понимаю...  -  проговорил  король.  -  Конечно,  вам  придется
прощаться опять. Ваше правительство проштудировало наши законы  вдоль  и
поперек. Ни один американский простой смертный не может быть  официально
женат на королеве. Ей пришлось бы отречься  от  престола.  Если  только,
конечно, народ Ланконии не попросил бы вас стать королем.  Но  я  сильно
сомневаюсь, что такое могло бы случиться.
   - Она не станет отрекаться, а если бы даже и захотела,  я  бы  ей  не
позволил. Конечно, забавно услышать, что я мог бы стать королем, но я бы
не согласился, даже если  бы  мне  и  предложили.  А  теперь  кто-нибудь
покажет мне мою спальню или мне  предстоит  провести  ночь  в  каталажке
вместе с узниками?
   Король сделал знак Неду, и тот потянул  шнурок,  висевший  на  стене.
Через секунду дверь распахнулась, и вошли четыре охранника.
   - Проводите лейтенанта Монтгомери в красную спальню, - сказал король.
   Когда Джей-Ти ушел, Нед заговорил.
   - Настырный беспардонный мужлан! Да он недостоин касаться даже подола
платья Ее Королевского Высочества.
   Король откинулся на стуле и улыбнулся.
   - Да-а, он с лихвой превзошел все мои ожидания. Тебе лучше быть с ним
полюбезнее, Нед, потому что - если я только что-то смыслю в этой жизни -
этот мужчина станет новым королем Ланконии.
   И он расхохотался, увидев, как у Неда отвисла челюсть.
 
ГЛАВА 16 
 
   - Нет, нет, нет, нет! - верещала леди Верта. - Он -  ваш  семиюродпый
кузен и двадцать восьмой по порядку наследования трона.
   Ария прикусила зубами язык, надеясь, что боль не даст  ей  сорваться.
Она всю  ночь  не  спала,  трясясь  в  повозке  пастуха,  а  они  начали
натаскивать ее на роль принцессы с шести утра. Сейчас  было  уже  четыре
часа дня, и Ария была выжата, как лимон. Этим утром ее заставили  часами
ходить туда-сюда. Поначалу Ария разыгрывала из себя неуклюжую  развязную
американку, но потом это дело ей изрядно  надоело.  Ей  захотелось  лишь
одного - чтобы они наконец-то дали ей спокойно посидеть, и  поэтому  она
стала демонстрировать походку, к которой привыкла, когда была  наследной
принцессой.
   Но леди  Верте  было  трудно  угодить.  Она  заявила,  что  это  лишь
отдаленно напоминает то, что необходимо:  походка  принцессы  Арии  была
якобы более царственной, и эта американка никогда не сможет справиться с
перевоплощением.
   Это было первое столкновение Арии с предрассудками. И с этого момента
она больше даже и не пыталась быть кем-то, кроме себя, но хоть лопни,  в
глазах леди Верты она была полной идиоткой  и  бездарью.  Ее  придворная
дама показывала Арии фотографии людей, которых та  не  видела  с  самого
детства, быстро объясняла ей, кто они такие, тасовала снимки, как карты,
и требовала, чтобы Ария все это запомнила. А еще леди  Верта  продолбила
Арии все мозги занудными лекциями по  поводу  самых  тривиальных  вещей.
Чего стоил один только перл, как Арии выкрутиться из  сложной  ситуации,
когда она ни бум-бум не понимает по-ланконийски и уж тем более не  может
связать двух слов. Глупее инструкций Ария не слышала еще никогда.
   В полдень в комнату зашел лорд-гофмейстер.
   - Ну как продвигается дело? - спросил он по-ланконийски.
   - С ней все в порядке, но у нее нет никакого понятия  о  характере  и
статусе принцессы Арии. Это просто кошмар! Я даю ей чашку чая, а она мне
в ответ: "спасибо"! Воображаю, если бы я подала ей чай  в  ночной  вазе,
она бы и тогда чирикала свои "спасибо". Да никто ни за что  не  поверит,
что эта особа - принцесса Ария. Она слишком любезная.
   Услышав это, Ария в шоке чуть  было  не  раскрыла  рот.  Неужели  она
всегда так мучила окружающих?
   Много часов она терпеливо сносила муштру, но во время перерыва на чай
она почувствовала, что жутко устала и дала всем это понять.
   - Что  это  за  тарелки?  -  спросила  она.  -  Какие  цветы  на  них
нарисованы?
   - По-моему, это груша, - ответила заносчиво леди  Верта.  -  Поскорее
допивайте чай, нам нужно продолжать занятия.
   Они были в загородном  доме  лорда-гофмейстера  -  таком  огромном  и
роскошном, что Ария поклялась себе обязательно выяснить источники  таких
непомерных доходов.
   - Я хочу, чтобы на тарелках были розы. Разве вы мне не говорили,  что
у принцессы Арии всегда розы на чайном сервизе? Значит,  если  я  должна
быть ею, вы обязаны давать мне все, что было  у  нее.  Я  хочу  розы!  И
свежий кекс. Эти куски похожи на объедки после завтрака  слуг.  Вы  меня
поняли? Я хочу розы и свежий кекс. И еще - салфетку. И вообще, я  устала
и должна отдохнуть.
   - Слушаюсь, Ваше Королевское Высочество, -  пролепетала  леди  Верта,
пятясь из комнаты.
   Ария улыбнулась - прошло столько времени с тех пор, как она  отдавала
августейшие приказы.
   И она с лихвой наверстала упущенное. За следующие  сутки  она  просто
загоняла леди Верту, та буквально падала с ног. Не было ничего,  чем  бы
Ария была довольна. Она ворчала,  жаловалась  и  капризничала.  Если  ей
подавали еду, она обязательно оказывалась остывшей, или слишком горячей,
или  просто  противной  на   вкус.   Одежда   была   не   того   покроя.
Лорд-гофмейстер закурил в ее присутствии сигарету, и она выслала его вон
- да так, что у того просто чуть не лопнули уши.
   - Теперь у нее лучше получается, правда?  -  спросил  лорд-гофмейстер
по-ланконийски.
   - В смысле манеры разговора -  да,  -  ответила  леди  Верта,  нервно
откидывая прядь растрепавшихся от беготни волос, упавшую на глаза. - Она
почти такая же ломака и гордячка, как и настоящая принцесса.
   - Значит, мы уже можем познакомить ее с королевской семьей?
   -  Да,  сегодня  вечером.  Люди  уже  начинают  спрашивать,  где   же
принцесса. Вы что-нибудь слышали о выкупе?
   - Они хотят миллионы, - ответил лорд-гофмейстер. - Даже не могу  себе
представить, где мы их возьмем.
   - Как Его Величество? С ним все хорошо? Никто не  успел  проболтаться
ему о похищении?
   - Он в своем охотничьем домике. Безмятежен,  как  младенец,  чего  не
скажешь о нас. Нам столько сил стоило держать все от него в секрете.  Он
требует встречи с внучкой. Принцесса Юджиния  тоже  с  ним.  Леди  Верта
вздохнула.
   - Нам нужно как следует ее подготовить. Король стареет.  Надеюсь,  он
не почует подмену. Мы должны благодарить  Бога,  что  принцесса  Ария  -
такая холодная женщина.
   Ария слушала их разговор с неприятным чувством.  Она  вовсе  не  была
холодной в Америке.
   - Как это грубо - говорить в моем присутствии на языке, который я  не
понимаю, - сказала она раздраженно. - А теперь давайте вернемся к  делу.
Показывайте мне свои фотографии. Кто сейчас живет во дворце?
 
*** 
 
   Старейшая часть ланконийского дворца  была  построена  в  тринадцатом
веке  Роуаном  Смелым.  Это  был  величественный  замок,  сложенный   из
массивных камней, - неприступная крепость, такая же могущественная,  как
и воин, который ее возвел. С трех сторон открывался полный  обзор,  а  с
четвертой стороны был  небольшой  холм,  который  в  четырнадцатом  веке
Хеджер  Ненавистный  избрал  местом  для  своих  многочисленных  казней.
Небольшая речушка журчала у подножия юго-восточного  склона  холма;  она
сбегала вниз к городу, на который смотрел своими окнами дворец, и  царил
над ним.
   В 1664 году Ануэн, страстный любитель  искусства,  облицевал  плитами
старые каменные стены, расширил дворец, и он стал похож на очень длинную
и большую шестиэтажную итальянскую виллу. Старый  замок  стал  восточным
крылом:  появилась  новая,  гораздо  большая  центральная  часть  и  еще
западное крыло, не менее великолепное. Ценой катастрофических  расходов,
почти истощивших казну Ланконии, он  выписал  из  Италии  редкий  желтый
песчаник для облицовки фасада.
   В 1760 году принцесса Бансада, жена четвертого  сына  короля,  решила
заняться  облагораживанием  земель  вокруг   замка   после   бестактного
замечания одной английской герцогини. Конечно, королевство опять залезло
в долги, но ей удалось разбить для услаждения своих глаз пышный "садик".
Там были дюжины теплиц, круглый год снабжавшие  дворец  свежими  редкими
цветами. Парадный парк  окружал  своей  чопорной  красотой  восточное  и
западное крылья  дворца,  и  еще  был  естественный  парк,  благоуханный
розарий и искусственное  озеро  с  изысканным  мостиком,  перекинутым  к
домику отдыха для придворных дам и манившим прелестью и  уютом  лужайкам
для  августейших  прогулок.  Были  сделаны  три  бельведера:  один  -  в
китайском стиле, другой -  в  готическом,  а  третьему  был  придан  вид
средневековых руин. Повсюду среди зелени белели  статуи  -  в  основном,
красивых молодых мужчин.  Кто-то  едко  заметил,  что  это  -  любовники
принцессы Бансады: когда ее неуемный аппетит выжимал из них все  соки  и
требовал новой жертвы, она просто заливала их алебастром  и  ставила  на
пьедестал. Когда принцесса Ария стала подростком, она поняла, что статуи
мраморные, и поэтому ехидная байка никак не могла быть правдой.
   Под покровом строжайшей тайны лорд-гофмейстер отвез Арию  во  дворец.
Она была под вуалью, и вдобавок на нее натянули несколько слоев  тяжелой
черной бесформенной одежды, чтобы ее было совершенно невозможно  узнать.
Она сидела, откинувшись на заднем сиденье лимузина, и молчала. С  каждым
новым оборотом колеса Ария все ближе подъезжала к дворцу,  и  она  почти
физически ощущала притяжение этого места, словно предки звали ее домой.
   Да, этот дворец, который постороннему показался бы таким уединенным и
чопорным, был ее домом, и глаза ее радовались,  глядя  на  его  красоту:
яркое солнце заливало своим щедрым светом желтый песчаник фасада и  горы
позади него под ясным чистым небом. Слава  Богу,  на  лице  у  нее  была
вуаль, и ей снова пригодились  годы  постоянной  муштры  -  они  надежно
скрывали ее чувства.
   Лорд-гофмейстер, который не удостоил ее ни  единым  словом  во  время
поездки, теперь заговорил, и в голосе  его  было  презрение,  словно  он
отказывался верить, что в голове у нее есть хоть какие-то мозги.
   - Вы должны все время помнить,  что  вы  -  наследная  принцесса.  Вы
должны держать себя в жесточайшей узде. Вы не смеете расслабляться ни на
секунду - даже тогда, когда думаете, что вы одна. Потому  что  принцесса
никогда не бывает одна. Принцессу охраняют, наблюдают за ней и заботятся
о ее августейшей особе. - Говоря ей все это, он даже не обернулся - и вы
не должны поддаваться дурацкой привычке американцев находить  забаву  во
всем.
   Ария уже было раскрыла рот, но быстро спохватилась. Болван, он даже и
не представляет себе, насколько ее жизнь стала легче и  лучше  благодаря
чувству юмора. Она улыбнулась, вспомнив про конкурс джиттербага в  Гранд
Салуне. Может, ей удастся ввести кое-какие  из  американских  фривольных
привычек в обиход обитателей дворца. Посмотрим, посмотрим...
   Она и Джулиан, подумала Ария... Ей стало  интересно,  понравилось  бы
Джулиану жарить гамбургеры у реки. Она бы  стряпала  барбекю,  и  вместо
того, чтобы одеваться к обеду в длинную противную робу, они натянули  бы
голубые джинсы. Ее глаза  блеснули  озорной  искоркой:  она  представила
себе, как пытается уговорить двоюродную бабушку Софи надеть джинсы. - Вы
меня не слушаете! - рявкнул лорд-гофмейстер.
   Опять Арии пришлось прикусить язык. Когда  она  была  принцессой,  он
всегда был воплощением отеческой заботы и нежности по отношению к ней  и
ко всей королевской семье. Конечно,  до  нее  доходили  слухи,  что  его
недолюбливает народ, но она не обращала на них никакого  внимания  и  не
занималась жалобами, приходившими на  него.  Он  был  таким  добродушным
чудесным "дедушкой". Ну как мог хоть кто-то его  не  любить?  Он  всегда
скромно отказывался жить в большом уютном  доме,  отданном  королем  для
нужд его, лорда-гофмейстера, ведомства.  Тогда  Ария  была  тронута,  но
теперь она увидела его загородный дом и поняла, что для  этого  широкого
жеста были совсем другие причины. Она поклялась себе, что  теперь  будет
гораздо внимательнее вникать в жалобы народа.
   А  сейчас  он  изводил  ее  скрипучими  нравоучениями  по  поводу  ее
поведения, ее обязанностей,  ее  ответственности,  говоря  ей,  что  она
должна  быть  машиной,  автоматом,  который  не  делает  ничего,   кроме
подмахивания подписи на бумагах и беглого, чисто символического  осмотра
фабрик.
   - А разве эта принцесса никогда не веселится  на  полную  катушку?  -
громко спросила она, внутренне усмехнувшись, когда он  скривился  от  ее
вульгарных слов. - Я имею в виду - у нее, что, нет дружка? Ну,  не  надо
мне заливать! Когда они остаются вдвоем и балуются? Вы знаете?
   - Граф Джулиан  не...  -  он  почти  орал  и  брызгал  слюной,  -  не
"балуется". Он - идеальный будущий муж для Ее  Королевского  Высочества.
Когда вы будете с ним, вы не будете "вдвоем"! Вы никогда не будете с ним
наедине, поэтому ведите себя безупречно.
   Ария продолжала смотреть из окна. Часть ее "я" жалела принцессу Арию,
которой никогда нельзя веселиться. Но  теперь  она  была  новой,  другой
принцессой Арией. Ее американская жизнь изменила ее, а  она  постарается
изменить жизнь во дворце.
   Леди Верта уже  показала  ей  план  нижнего  этажа  дворца,  но  Арии
сказали, что лорд-гофмейстер собирается показать ей всю эту уйму комнат,
прежде чем отвести ее в ее покои. Он боится, что даже под  такой  густой
вуалью ее могут узнать. Официальная версия, запущенная в народ, гласила,
что в конце своей поездки в Америку Ария  заболела  одной  из  противных
разновидностей гриппа и ее  отвезли  в  частную  клинику  в  Австрии  до
полного выздоровления. Никто не  знал,  когда  Ария  вернется  домой,  и
некоторые уже начали поговаривать, что она умерла.
   Лорд-гофмейстер повел  ее  было  во  дворец,  но  Ария  остановилась,
отказываясь позволить ему идти впереди нее. Он  ретировался,  бросив  на
нее взгляд, полный ненависти.
   Огромный холл был задуман так, чтобы поразить воображение  входящего.
Стены и  потолок  покрывала  искусная  лепнина.  Потолок  был  изукрашен
величественными  батальными  сценами,  восхвалявшими  военную   доблесть
Роуана Великого. На стенах  висели  дубовые  медальоны  с  гербами  всех
королей и  королев.  Герб  Арии  был  на  восточной  стене;  снизу  было
оставлено пустое место для  герба  ее  будущего  мужа.  На  секунду  она
подумала: "Какой герб повесил бы сюда лейтенант Монтгомери? Девиз был бы
- ДЯДЯ СЭМ НУЖДАЕТСЯ В ТЕБЕ?"
   Позади нее лорд-гофмейстер нетерпеливо кашлянул, и она  пошла  сквозь
высокую дверь в зал трофеев  -  еще  одну  комнату,  призванную  внушать
благоговейный трепет.  На  одной  из  стен  висел  портрет  величиной  в
двадцать квадратных футов, изображавший Роуана Великого  на  вздыбленном
коне. Так как Роуан не оставил  после  себя  никаких  изображений  своей
августейшей особы, облик могучего воина был всецело создан  воображением
художника. Дедушка Арии как-то заметил, что  Роуан,  наверное,  выглядел
куда более усталым, немытым и грубым, и уж, конечно, не  мог  носить  на
себе столько золотых цепей и  побрякушек,  сколько  приписал  ему  автор
портрета.
   При этом воспоминании Ария улыбнулась, но потом ей вдруг  вспомнились
слова лейтенанта Монтгомери, что теперь ланконийцы стали трусами.
   Она негодующе фыркнула и пошла вперед к огромной лестнице - лестнице,
по которой  могла  бы  без  труда  проехать  тяжелая  повозка  с  шестью
впряженными в нее лошадьми. Это вовсе не было льстивым преувеличением  -
Хеджер Ненавистный доказал это на деле. Конечно, жизнь возницы  зависела
от того, сумеет ли он исполнить королевский приказ. Он справился с  этой
немыслимой и дикой  задачей,  но  мраморные  ступеньки  так  и  остались
местами отбитыми.
   За спиной она слышала шепот лорда-гофмейстера, указывавшего ей,  куда
идти, но Ария гордо его игнорировала. На небольшом  расстоянии  друг  от
друга застыли солдаты Королевской стражи. Они стояли так по восемь часов
с одним только мизерным перерывом на отдых. Раньше Ария  не  удостаивала
их даже  мимолетным  вниманием  -  мысль  об  их  положении  никогда  не
приходила ей в голову, но теперь она знала гораздо  больше  о  том,  что
такое работать. Теперь она решила: позже, когда разрешится  проблема  ее
водворения на законное место, она придумает, как облегчить им жизнь.
   Когда они почти дошли до  ее  покоев,  шепот  лорда-гофмейстера  стал
похож на шипение, но Ария продолжала упорно его  игнорировать.  Портреты
предков смотрели на нее со стен холла; глаза их были надменными  и  даже
колючими, словно они  знали,  что  сейчас  в  голове  у  нее  отнюдь  не
королевские мысли. Ей казалось, что она  почти  физически  ощущает  ужас
своей матери: "Может, еще  скажешь,  каждому  стражнику  нужно  дать  по
стулу? Может, Роуан Великий быстрее бы выигрывал сражения,  если  б  его
воины дрались, сидя в паланкинах?"
   Ария расправила плечи и вошла в свои покои,  два  стражника  проворно
распахнули перед ней дверь. За спиной голос лорда-гофмейстера  мгновенно
умолк, как только дверь снова закрылась.
   Перед ней в глубоком реверансе склонились четыре ее придворные дамы и
две горничные для одевания. Женщин этих выбрала ее мать;  все  они  были
старше нее, и Ария еле сдержала порыв сказать  им,  чтобы  они  поскорее
встали.
   - Добро пожаловать, Ваше Королевское Высочество, - сказали они в один
голос.
   Она кивнула, но ничего не сказала в  ответ  на  их  приветствие.  Она
очень мало знала о них, ее мать постоянно внушала ей, что  нужно  всегда
держать дистанцию со своими подданными.
   - Оставьте меня, - сказала Ария. - Я хочу быть одна.
   Женщины вопросительно переглянулись. Леди Верта шагнула вперед.
   - Может, Ее Королевское Высочество желает принять ванну?
   Ария  ответила  ей  таким  взглядом,  что   леди   Верта   сразу   же
ретировалась.
   - Я должна повторить?
   Женщины быстро ушли, и Ария вздохнула  с  облегчением.  Она  откинула
густую вуаль и огляделась вокруг. Это была ее комната - комната, где она
провела много часов и которую она,  вопреки  желанию  матери,  приказала
отделать в желтых тонах. Стены были  обиты  шелковым  муаром;  массивные
гардины свисали по бокам многочисленных окон, смотревших на  разросшийся
естественный парк.
   В самой большой комнате было двенадцать столиков с  изящными  гнутыми
ножками; каждый был сам по себе  уникальным  и  бесценным.  Пол  устилал
огромный бело-голубой с золотом абиссинский ковер. Как-то раз, через год
после смерти матери, Ария прошлась по дворцу и выбрала  все  портреты  и
миниатюры  самых  прелестных  женщин,  какие  только  нашла,  и   велела
развесить их по стенам своих комнат.
   Здесь же стоял ее письменный стол - шедевр фантазии  из  позолоченной
бронзы и красного дерева. Каждая необходимая вещица - нож для открывания
писем, перьевая ручка, подставка и все остальное  -  была  произведением
искусства; ни одну из них  она  не  выбирала  сама,  они  подбирались  в
соответствии с ее августейшим статусом.
   -  Совсем  как  граф  Джулиан...  -   прошептала   она,   но   быстро
спохватилась.
   Дверь из гостиной вела в ее спальню, отделанную в бледных тонах цвета
морской волны.  Стены  ее  были  разрисованы  больше  ста  лет  назад  в
соответствии со  вкусами  другой  королевы:  волшебный  лес,  населенный
единорогами