оголтелое свершение. Может быть, и цели никакой нет. Ведь эта цель -  не
точка, не факт, не событие, а только процесс. Процедура долгого  мщения.
И он будет разгонять ее до тех  пор,  пока  все-таки  не  достигнет  той
зарубки в истории, когда вздрогнет человечество. Ради  этого,  наверное,
надо продолжать существовать, напрягаться,  биться,  и  в  миг  великого
отмщения можно будет сказать миру: "Все! Мы квиты!"
   В ресторане Рудди, Лоренцо и  Магда  уже  плавно  опохмелялись  после
вчерашнего отдыха - видно, готовились к сегодняшней большой жизни.  Хэнк
пожал руки парням, Магду нежно поцеловал в лоб и уселся за стол.
   - Ну, шеф, чего ты надумал? - спросил Лоренцо.
   - Пока не надумал, - пожал плечами Хэнк. - Мало информации...
   На высоком стенном кронштейне шел по телевизору репортаж Си-эн-эн  из
Оклахомы. Таскали  на  экране  трупы,  геройские  тупые  рожи  пожарных,
зареванные обыватели, дымное зарево, руины  рухнувшего  офиса,  разгром,
провинциальная катастрофа.
   Магда поинтересовалась:
   - А о чем ты вообще сейчас думаешь?
   Хэнк положил ей ладонь на руку  -  коричневая  тощая  баба,  мышиного
колера блондинка, провяленная табачищем, крепко настоянная на коньяке  и
выдубленная наркотой. Из всех своих подхватников он больше всех любил  и
ценил Магду.
   Магда - эльзасская немка - в отличие от  всей  их  компании  была  не
кто-нибудь как, а настоящая аристократка. Маркиза де Кондепассе. Правда,
по мужу - покойному, слава Богу. Магда показывала однажды Хэнку Готтский
альманах - уникальный ежегодник  по  генеалогии,  учитывающий  родовитое
европейское дворянство за двести лет.  Безвременно  прервался  только  в
1944 году из-за разгрома Германии. И род маркизов де Кондепассе  занимал
там нестыдное место.
   Вдовая маркиза все равно оставалась бы родовой барыней,  и  детки  ее
были бы лощеными маркизами, и сама обитала бы в ысшем свете и  проживала
на Вандомской площади. Если бы  he  хотела  быть  бандиткой,  палить  из
автомата и лупцевать по  мордам  захваченных  в  заложники  министров  и
магнатов. И не соглашалась безропотно, безнадежно, сурово  любить  Хэнка
Андерсона.
   - Магда, я думаю о смысле жизни, - сказал Хэнк, поглаживая ее руку.
   Она понимающе кивнула, но улыбнулась недоверчиво.
   - Напрасно смеетесь, ваша светлость! Это очень важно понять. Ответьте
мне на великий вопрос всех философов: что первично - курица или яйцо?
   Рудди Кастль, хоть и террорист, а все равно немец, педант, сказал:
   - Софизм, не имеющий ответа.
   Хэнк отверг:
   - Вот ты и не прав - ответ есть! Вам, немцам, хорошо  -  у  вас  есть
плюсквамперфект - Давно прошедшее прошлое. Все уже когда-то давно  было.
А у нас -  никогда  не  наступающий  футурум,  туманное  будущее.  И  не
двигающийся никуда презенс.
   Магда нетерпеливо прервала:
   - Покороче, шеф! Что с ответом? Это имеет отношение к нам?
   - Безусловно! - серьезно ответил Хэнк. - Давайте закажем себе цыплят,
жаренных в яйце. И грибы портабелла. И сразу решим для  себя  вековечный
вопрос...
   Все засмеялись. Команда -  с  облегчением,  поскольку  с  напряжением
дожидались прихода  Хэнка,  полагая,  что  он  будет  в  весьма  тяжелом
настроении.
   - Сколько у нас паспортов? - спросил Хэнк.
   - Тридцать семь, - сообщил Лоренцо.
   - Замечательно, - прихлопнул ладонью по столу Хэнк.
   Да, это дорогого стоило. Ничего вперед не  угадаешь  -  когда-то  они
считали ту операцию большим провалом, глупой неудачей. По точному наводу
команда  захватила  швейцарский  отель  на   горном   курорте   Юнгфрау.
Предполагалось, здесь соберутся на ежегодный  карточный  бой  шулерки  и
подманенные ими жирные коты. Там должны были быть большие  деньги  -  на
таких игрищах рассчитываются только  наличными.  Но  случился  прокол  -
денег в сейфе не нашлось. Тогда они забрали - скорее от досады - ящик  с
паспортами  жильцов   отеля.   Там   было   более   сорока   прекрасных,
разноцветных, абсолютно настоящих паспортов. Теперь Лоренцо,  обладавший
замечательными умениями фотографа, художника и гравера, давал себе  труд
только вклеивать фотографии. Еще  ни  разу  его  паспорта  ни  на  одной
проверке не вызвали вопросов.
   Хэнк сделал заявление:
   - Итак, друзья,  нам  вскоре  могут  понадобиться  эти  замечательные
документы... Может  быть,  все...  Если  вы  соблаговолите  принять  мое
предложение...
   Молча, с интересом команда смотрела на него.
   - Я должен сегодня дать ответ на поступившее мне  предложение.  Мы  с
вами на пороге очень большой игры с очень непонятными  результатами.  Но
ставки в игре высоки. Мы можем получить на свою долю порядка двадцати  -
тридцати миллионов.
   Эта игра, по-моему, стоит свеч.
   - Да, особенно если считать наши жизни все равно догорающими свечами,
- заметила Магда. Но говорила при этом вполне жизнерадостно.
   Лоренцо спросил:
   - Детали пояснишь? Или это секрет?
   - Детали я еще пока сам не очень точно знаю.  Но  вопрос  в  поставке
громадного груза наркотиков в США. Вас это устраивает?
   - Ага! - оживился Кастль.  -  Наркотрафик!  Чемпион  бизнеса,  король
прибыли, венец криминала! Мне подходит...
   - А ты, Лоренцо? - спросил Хэнк. ". Итальянец буркнул:
   - Куда же я денусь, конечно, согласен...
   -  Магда,  что  ты  думаешь?  Ты  должна  понимать,  какие  нас  ждут
проблемы...
   Магда хрипло засмеялась:
   - С тобой? Какие там могут быть  проблемы?  Одни  удовольствия.  Я  с
тобой всегда...
   - Ну и слава Бегу, - медленно вымолвил Хэнк. - Спасибо  вам  всем.  У
нас, янки, есть поговорка - не дай Бог увидеть старых друзей,  пришедших
с новыми лицами...
   - Хэнк, каменная рыба,  ты,  похоже,  расчувствовался!  -  захохотала
Магда. - Ну подумай, что, кроме наркоты и подступающей  старости,  может
изменить мое прекрасное лицо? А на эти две рожи взгляни - они неизменны,
как посмертные гипсовые маски...
   - Все, все, все! - оборвал Хэнк. - Сентиментальная пауза закончена.
   Значит, мы с вами разделяемся. Вы трое летите в США  по  данным  мной
адресам. А я отправляюсь в Россию...
   - В Россию? - удивились бойцы.
   -  Да.  Товар  пойдет  оттуда.  Огромные  количества.  Я  должен  сам
убедиться на  месте,  что  это  не  пустозвонство,  не  обычная  русская
хвастливая болтовня. Я должен точно знать,  что  они  готовы  к  большим
играм. И если все подтвердится, я вылетаю к вам в США.
   Лоренцо растерянно покачал головой:
   - Ты ж туда двадцать лет не ездил, ты там везде в розыске.
   - Из-за такой игры есть смысл рискнуть. Тем более что я  приму  меры,
чтобы не порадовать полицейских и репортеров.
   - Ты уж постарайся, - попросил Рудди. -  А  русских  с  их  загнившей
византийской кровью, я не люблю...
   - Это новые русские, - успокоил его  Хэнк,  вспомнив  Моньку.  -  Ну,
договорились?
   - Договорились...
   - И последнее. - Хэнк протянул Лоренцо ключ  от  багажной  камеры.  -
Возьмете сегодня на вокзале, на Хауптбанн-хофф, кейс.  В  нем  четыреста
тысяч гринбэков.
   Эти деньги не надо отправлять на Бастион к О'Риордану, они нам  могут
сейчас самим понадобиться. Половину депонируй на общую кассу,  а  двести
раздели поровну на нас четверых. Все поняли?
   - О-о-о! - простонала от удовольствия команда.
   - Все, совещание закончено.  Благодарю.  Вон  нам  катят  на  тележке
жареный вековой вопрос, и первичными окажутся нежные грибы портабелла...
И кстати, с сегодняшнего дня для всех без исключения - сухой закон.
   - Хорошо, мы сделаем все, как ты велишь, - сказала  Магда  и  яростно
вперилась ему в глаза. - Но ты нам не сказал правды...
   - Чего же я тебе не сказал, моя нежная незабудка, мой чистый утренний
эдельвейс? - нахмурился Хэнк.
   - Ты хочешь, чтобы мы  взяли  гору  деньжищ  и  стали  благополучными
сытыми рантье?
   Хэнк усмехнулся:
   - А вот это уже второй вопрос! Это будет делом вашего личного выбора.
Кем захотите, тем и станете. Я сам, например, отправляюсь на войну...
   - С кем это? - удивился Лоренцо.
   - Со Штатами... Наверное, с Израилем... Может быть, с Россией. Короче
- со всем миром...

36. МОСКВА. КЛУБ "ЕВРАЗИЯ". ДЖАНГИРОВ

   - Ну и что теперь? - спросил майор Швец. -  Джангир  слез  со  своего
стульчика, утратив грозную значительность идола. Кивнул Десанту, и  тот,
не задавая ненужных вопросов, налил ему в толстый короткий стакан "Чивас
Ригал" - любимый напиток хозяина.
   Джангир пил виски мелкими глоточками, смаковал терпкий вкус, а  глаза
его были мечтательно прикрыты.
   "Маленький какой, а зло-о-ой!" - подумал Швец с уважением.
   - Так что делать-то теперь будем? А, босс?  -  снова  поинтересовался
Швец.
   Чувства  обиды,  горечи,  унижения  за   своего   хозяина,   запертые
дисциплиной и долгой привычкой к послушанию, прорвались из самой глубины
смиренной телохранительской души Десанта сдавленным воплем:.
   - Убить его, козла вонючего, надо! Вы только скажите, Петр Михалыч, я
ему репу его тухлую в жопу забью!..
   И  грозно  потряс   своим   тяжелым,   вроде   мельничного   жернова,
подбородком.
   Но Джангир только на миг  приоткрыл  глаза,  зыркнул  коротко  в  его
сторону, и Десант усох. Потом повернулся к Швецу:
   - Чудище, Коля, обло, озорно, стозевно и лайяй...
   - Что? - недопонял майор Швец. Из-за занятости,  наверное,  давно  не
читал стихов Тредиаковского. "Впрочем, - подумал Джангир,  -  их  вообще
никто и никогда не читал. Вошел в память целого народа одной строчкой, и
то - в чужой книге - эпиграфом. Как  академик  Сахаров.  Про  водородную
бомбу, которую он не то рассчитал, не то соорудил - вот это знают все. А
найти  бы  хоть  одного  живого  человека,  который  читал  его  великие
правозащитные книги - такого даже мне не сыскать".
   Джангир тряхнул головой, отогнал пустые мысли, сказал легко:
   - Не тужи, Коля... Лайяй... Собака лайяй, ветер  носит...  Нервничает
парень...
   Швец опустил глаза в пол, долго молчал, потом сказал осторожно:
   - Наверное... Не говоришь ты  мне  чего-то,  босс...  Тебе  виднее...
Но!..
   - Что "но"? - спросил Джангир.
   - Я отвечаю  за  твою  безопасность...  И  ситуация  с  этим  нервным
отморозком вполне поганая... При первой возможности  он  попробует  тебя
убить...
   - Нормально... - пожал худенькими  плечиками  Джангир.  -  Вот  ты  и
думай, как ему не дать расплатиться  со  мной...  Пусть  он  уйдет,  как
динамщик из ресторана - не рассчитавшись...
   - Можно приступать к выведению козла? -: взбодрился Швец.
   - Нет! - отрезал Джангир. - Две причины...
   - Скажи... - покорно попросил Швец.
   - Этот земагор, дурак и ширялыцик, имеет воровской  венец...  Ты  мне
гримасы не строй и смешки попридержи... Я в этом понимаю больше  тебя...
Венец у него жестяной или слюдяной, купленный или братвой  жалованный  -
это все равно венец, за понятия братва будет держать мазу. А мне  сейчас
устраивать пальбу со всей "цветной мастью" совсем ни к чему...
   - И что теперь? - вздыбился Швец. - Терпеть все это?
   Джангир прихлебнул виски и добро спросил:
   -  Коля,  ты  помнишь  хоть  один  случай,  чтобы  я  за   обиду   не
рассчитался?
   - Не знаю, может, у черта за пазухой припрятано...
   - У черта компромата на меня, как у ненормального Хинштейна.  Но  вот
этого грешка не числится... В этом-то я чист перед сатаной...
   - Так что - ждать? Это же пат, это "рыба"...
   - Почему ждать? - удивился Джангир. - Действовать! Это кто  в  домино
играет - для того "рыба". А я предпочитаю покер...
   - То, что ты умный, босс, мне очень нравится, - недовольно прищурился
Швец. - А то, что ты меня за дурака держишь, мне нравится меньше...
   - Перестань. Это, конечно, непросто! И дорого, и непросто! Попробую я
достать своего племянничка дорогого через нашу  доблестную,  по-прежнему
краснознаменную ментуру...
   - А сможешь? - недоверчиво переспросил Швец.
   - Надеюсь, что смогу, не бойся... И вторая  причина,  главная...  Мне
нужен Бастанян. Если ты сейчас уделаешь Нарика, мы  скорее  всего  живым
Леона не увидим... А он мне нужен живой. Все понял?..
   Швец не успел ответить - зателебенькал  музыкально  телефон,  -  взял
трубку, нажал кнопку, "Слушаю!", потом коротко кинул:
   - Жди... - Повернулся к Джангиру. - На вахте этот сучара Ордынцев  со
своей гопой... Гнать?
   - Сколько? - спросил быстро Джангир.
   - Чего сколько? - не понял Швец.
   - Гопа велика ли - интересуюсь...
   - Сколько их там? -  осведомился  Швец  в  трубку  и,  зажав  ладонью
микрофон, сообщил:
   - Один там с ним... Тоже ксива из МВД... Кузьмичев фамилия...
   Джангир повернулся к Десанту, каменно-неподвижно внимавшему разговору
хозяев.
   - Ну-ка, сходи приведи  их  сюда...  Обоих...  Вежливо...  Винтарь-то
убери за стойку. Он тебе с этими ни к чему... Пока еще...
   Глядя вслед Десанту,  быстро  и  гибко  метнувшемуся  к  двери,  Швец
сердито бормотнул:
   - На кой они тебе? С этим цепным все равно никакой игры  не  будет...
Так хоть силу показать. Пусть знает, что мы на  него  со  всей  конторой
болт положили...
   - Это ты не прав, Коля. -  Джангир  снова  взгромоздился  на  высокий
стульчик.
   - Есть непреложный закон - нельзя до последнего выстрела  перекрывать
каналы связи. Пока поступает информация, всегда есть  шанс  использовать
ее на пользу...
   - И от вражин?
   - Особенно! Если ее правильно понять, а потом надлежаще  применить  -
цены ей нет...
   Десант, вошедший первым, неодобрительно сообщил:
   - Петр Михалыч, у сыскных пушки в карманах...
   Ордынцев усмехнулся:
   - Во-первых, не в карманах, а в кобуре...
   Джангир перебил:
   - Нет нужды в  объяснениях!  Живем,  слава  Богу,  в  такие  времена,
приличному человеку выйти на улицу без нагана - как  без  штанов...  Все
нормально... Итак, с чем пожаловали, уважаемые бывшие мои коллеги?
   Швец видел, что Джангир изготовился повторить недавнюю  мизансцену  -
он величественно сидит, как-никак настоящий генерал,  а  они,  махонькие
штаб-офицеры, стоя рапортуют ему.
   Но не задалось. Ордынцев не спеша, как-то лениво, прошел  к  удобному
глубокому креслу, а спутника  своего  подтолкнул  к  соседнему,  покойно
опустил задницу в уютный кожаный футляр, положил одну  длинную  ногу  на
другую, угнездился. Швец подумал, что сыскарь, наверное,  подворовывает:
ему такие ботинки "бостониан" со своей зарплаты не укупить.

   Наши источники утверждают, что один миллион американцев всегда  носят
с собой огнестрельное оружие. Вдвое большее число граждан держат  его  в
автомобилях. Каждый  четвертый  белый  американец,  живущий  в  сельской
местности, владеет ружьем или пистолетом.
   "Ю-эс-эй тудей" ("USA today")

37. МОСКВА. КЛУБ "ЕВРАЗИЯ". ОРДЫНЦЕВ

   Я закурил сигарету, доброжелательно оглядел всех в бильярдной и мягко
попросил охранника:
   -  Ну-ка,  не  в  службу,  а  в  дружбу   -   принеси-ка,   любезный,
пепельницу... - Мне кажется, они этого урода  Десантом  кличут,  фамилия
его вроде Акулов - есть у нас в оперативном досье его фотография.
   Тот выпер вперед огромный подбородок - точь-в-точь  Муссолини,  хотел
послать меня в то место, где у  бабы  ножки  сходятся.  Но  не  успел  -
заметил молчаливый кивок Джангира, вышел из  своего  дзота-бара,  тычком
сунул мне хрустальную пепельницу. И  вернулся  к  своей  амбразуре,  как
защитник Брестской крепости.
   Я щелчком стряхнул пепел и, улыбаясь неопределенно, сказал светски:
   - Привело меня к вам, Петр Михалыч, неодолимое желание пообщаться. Вы
ведь на мои повестки не являетесь, на телефонные звонки не отвечаете...
   Джангир улыбнулся еще любезнее:
   - Мечтал бы! Но законы очень уважаю. Хотел бы преступить, а не  могу!
Вы ведь знаете, что по закону вам нельзя - ни в коем случае! -  мне  эти
мусорные повесточки слать, а домогаться  наших  встреч  силой  вам  тоже
запрещено. Мы ведь в цивилизованной демократической стране живем! У  нас
основу  парламентаризма  -  неприкосновенность  народного  избранника  -
блюдут свято!
   И вперил в меня круглое  немигающее  око  хищного  гада.  Издевается,
сука.
   Ладно,  мы  народ  привычный.  Мы  якобы  не  рабы.  Рабы   -   немы.
Помалкиваем. Страна немых рабов. Немо молчим. Или пошучиваем.
   - Да знаю! Знаю я, что вы фигура  ну  абсолютно  неприкосновенная!  -
сказал я серьезно. - На вас, как в музее, можно табличку вешать: "Руками
не трогать!"
   Посмотреть-то можно? Или побеседовать приватно?
   -  Сколько  угодно!  -  засмеялся  Джангир,  а   глаз,   неподвижный,
немигающий, холодно предупреждал: смотри тут, не балуй!
   Куклуксклан вынул из кармана диктофон, нажал  кнопку,  положил  перед
собой на столик и сказал, как о чем-то само собой разумеющемся:
   -  Вы,  наверное,  не  будете  возражать,  если  наша  беседа   будет
зафиксирована - на случай возникновения  кривотолков,  будто  мы  что-то
здесь нарушали...
   Джангир снисходительно кивнул:
   - Надеюсь, вы не сомневаетесь, что  и  я  не  полагаюсь  на  неверную
человеческую память. - Короткой своей ручкой он показал на черные обрезы
видеокамер, висящих по углам под потолком. -  Аудиовизуальная  запись  в
наше время страшнее пистолетов...
   К. К. К. удовлетворенно помотал головой:
   - Мы в вас, Петр Михайлович, не  сомневаемся.  Ни  в  чем.  Один  наш
коллега, большой любитель и знаток фольклора, его  зовут  Кит  Моржовый,
говорит про вас:
   "Сидит высоко, глядит далеко, спит крепко, пьет сладко, и пьяного его
в милиции не лупят..."
   Джангир хлопнул в ладоши, обозначая аплодисменты, и суховато спросил:
   - Так о чем же вы хотели побеседовать со мной?
   - Как ваши дела, Петр Михалыч? - простецки спросил  я.  Джангир  сжал
тонкие губы в крутую гузку, будто собрался играть на трубе,  но  трубить
раздумал и печально ответил:
   - Все мои дела - исключительно деловые.  А  бизнес,  сами  понимаете,
штука сугубо конфиденциальная, и обсуждать его с вами, к  сожалению,  не
имею возможности. Коммерческая тайна - дело святое...
   - Совершенно святое, - согласился я охотно. - Но как же вас  понимать
прикажете?  Депутатам  Думы   строго-настрого   запрещено   бизнесовать.
Законом!
   Который, конечно, не так  свят,  как  бизнес,  но  все-таки...  Закон
как-никак...
   - А я  разве  сказал,  что  занимаюсь  бизнесом?  -  удивился  вполне
натурально Джангир. - Бизнесом занимаются мои партнеры, доверенные лица,
их штат. Есть такое понятие -  траст.  А  я.  о  бизнесе  только  думаю.
Думать-то ведь не запрещено?
   - Ни боже мой! - согласился я. - Значит, если я  вас  понял,  вы  все
свои силы и время отдаете созданию разумных и справедливых  законов  для
нас в Думе, а думы о конфиденциальном бизнесе - для себя...
   - Вы  все  поняли  правильно,  -  подтвердил  Джангир.  -  Или  почти
правильно...
   Я оглянулся на  К.К.К.  Он  сидел,  облокотившись  на  ручку  щэесла,
положив подбородок в ладонь - точно как на известной картине сидит  М.Ю.
Лермонтов на скале, наверное, обдумывает  сюжет  оперы  "Демон".  К.К.К.
смотрел в лицо Джанги-ру не отрываясь, и мне казалось, что он  сканирует
его. Заложит потом в компьютер и даст мне ответ.
   -  А  как  ваша  семейная  жизнь,  Петр  Михалыч?   -   продолжал   я
интересоваться. - Как ваша родня?
   Джангир углом сухого рта криво усмехнулся:
   - Вас интересует весь мой тейп? Или кто-нибудь а отдельности?
   - Мне хочется верить, что весь ваш клан  в  полном  благополучии.  Но
больше всего хочется знать, как поживает ваш племянник Нарик Нугзаров по
прозвищу Псих...
   - А черт его знает! - душевно-простецки  ответил  Джангир.  -  Я  его
давно прогнал с глаз долой... Паршивая овца, позорит весь наш род...
   - Ну-ну-ну! - протестующе поднял я руки. - Нарик  не  овца!  Нарик  -
убийца, бандит, наркоман и наркоторговец. А теперь и киднепер!  Нарик  -
бешеный пес, и он может покусать очень сильно и вас... Если ему  повезет
- загрызет...
   Джангир помолчал, потом мягко спросил:
   - Ты хочешь предостеречь меня, сынок?
   - Нет. Я хочу предложить вам против Нарика наше общее ничего.  Тогда,