Сидевший рядом с ним Ричардас Василявичус был ранен.  Мойше  Зусим  и
Леонид Хазанович - расстреляны бандитами из автоматов 11 июня 1991  года
во время  ограбления  ювелирного  магазина  в  районе  Вест-Филадельфия.
Магазин принадлежал Зу-симу, а Хазанович работал продавцом.
   Ефим Миллер - убит в принадлежащем ему ювелирном магазине на Брайтоне
27 июля 1991 года. По  имеющимся  сведениям,  был  связан  с  крупнейшим
русским гангстером в Германии Фимой Ласкиным и Намиком Кафаровым.
   Намик Кафаров - убит в собственной квартире на Брайтоне 30 июля  1991
года.
   На месте преступления было найдено девять пистолетов  и  револьверов,
но орудие убийства не обнаружено.Евгений Михайлов - похищен в Бруклине 8
июля 1991 года. 27 августа его  труп  был  обнаружен  на  автостоянке  в
районе  аэропорта  Кеннеди.  По   заключению   судмедэкспертов,   смерть
наступила от четырех выстрелов в голову. По оперативным данным, Михайлов
принимал  участие  в  похищениях  ювелирных  изделий   и   разнообразных
мошеннических операциях.
   Фима  Ласкин  -  убит  киллерами  чеченской  преступной   группировки
несколькими ударами кинжала на автостоянке в Мюнхене  27  сентября  1991
года рядом с его новым спортивным "БМВ" стоимостью  180  тысяч  немецких
марок.
   Роман Кегелес - убит несколькими  ударами  ножа.  Труп  Кегелеса  был
утоплен и найден в бруклинском заливе Шипсхед-Бей 6 ноября 1991 года.
   Роберт Сасон - при покушении на убийство ранен в руку 15 декабря 1991
года.
   Вячеслав и Вадим Любарские - убиты 12 января 1992 года на  лестничной
клетке у дверей своей квартиры на Брайтон-Бич. Вячеслав (Слава) с  женой
Нелли и старшим сыном Вадимом  вернулись  из  ресторана,  и  у  входа  в
квартиру их ждала засада. Убийца в темном тренировочном костюме и черной
маске в упор расстрелял отца и сына, но не  тронул  Нелли  Любарскую.  В
1995 году Моне Эльсону и его сообщникам предъявлено обвинение в  этом  и
других убийствах.
   Ефим Островский - убит 21 января 1992 года. Бизнесмен, торговавший  с
Украиной, Островский  подъехал  к  своему  дому  в  Квинсе  на  лимузине
компании и был убит несколькими выстрелами на тротуаре у дверей дома.  В
этом  преступлении  подозревался  Александр   Слепинин,   вымогавший   у
Островского деньги.
   Сайд Амин Муссостов - убит двумя  неизвестными  8  мая  1992  года  в
коридоре  своего  дома   в   нью-джерсийском   городке   Пэлисейдс-Парк.
Профессиональный кикбоксер, Муссостов считался членом опасной преступной
группировки чеченцев.
   Подозревался в участии в убийстве Фимы Ласкина в Германии.
   Эльбрус Евдоев - ранен выстрелами в челюсть и спину 5 июня 1992  года
в Нью-Йорке. Подозревался  в  контроле  над  русскими  проститутками,  в
больнице Кони-Айленда заявил полицейским, что  за  ним  охотится  мафия.
Через месяц, 4 июля 1992 года, Эльбрус Евдоев ранен в  плечо  и  руку  в
Нью-Йорке. Евдоев сообщил полиции, что за ним охотится Моня  'Эльсон.  В
марте 1993 года был убит тремя выстрелами в голову.
   Александр Слепинин - убит в своем автомобиле несколькими выстрелами в
голову и спину 23 июня 1992  года.  По  оперативным  данным,  осуществил
убийство Ефима Островского. В убийстве Слепинина обвинены Моня Эльсон  и
члены его "команды".
   Борис Ройтман - убит 26 августа 1992 года.
   Моня  Эльсон  (Кишиневский)  -  ранен  в  предплечье  неизвестным   в
Лос-Анджелесе 6 ноября 1992 года. Леонард Кантеркантетес отвез Эльсона в
больницу, где его перевязали и  отпустили.  Через  два  дня  неизвестный
армянин  попытался  подложить   взрывное   устройство   под   автомобиль
Кантеркантетеса, но детонатор сработал раньше времени, и при взрыве  сам
убийца был тяжело ранен.
   Владимир Зильберштейн (Вова) - тяжелоранен выстрелами из дробовика  в
лицо и верхнюю часть торса 20 ноября 1992 года.  Зильберштейн  за  рулем
своего автомобиля заезжал на Бруклинский  мост  со  стороны  Манхэттена,
когда с ним поравнялась машина, из окна которой открыли огонь. Покушение
на Зильбер-штейна полиция приписывает итальянской мафии  и  связывает  с
незаконной торговлей бензином.
   Вано Саргисян - убит тремя выстрелами  из  автоматического  оружия  в
голову, грудь и плечо. Труп Саргисяна был обнаружен рано утром 1  января
1993 года в промышленном районе Лин-брука на Лонг-Айленде. Саргисян  жил
на Брайтон-Бич и, по оперативным данным, был убит во время  спора  из-за
торговли цветными металлами.
   Лев Гендлер - 23 марта 1993 года обнаружен в  своей  квартире  убитым
несколькими выстрелами в голову. Ранее Гендлера  арестовывали  в  США  и
Израиле за подделку денег, вымогательство,  похищение  и  мошенничество,
связанное с банками.
   Михаил Либкин - 10 июня 1993 года  ранен  в  пах,  находясь  в  своем
антикварном   магазине   на   Манхэттене.   Стрелявший,   калифорнийский
"исполнитель"
   Питер Грипалди, прибыл в Нью-Йорк  из  Калифорнии  несколькими  днями
раньше.
   Грипалди вошел в магазин, после краткой беседы с Либкиным  достал  из
портфеля автоматический пистолет с глушителем и произвел один выстрел. В
завязавшейся борьбе раненый Либкин дотянулся до собственного  пистолета,
выбежал из магазина вслед за Грипалди и выстрелил ему в грудь. Оба  были
доставлены в городскую больницу Бель-вю,  где  провели  несколько  дней.
Позже Грипалди был осужден за это преступление по обвинению, выдвинутому
районным прокурором Манхэттена.
   Моня Эльсон (Кишиневский) - 26 июля 1993 года подвергся  обстрелу  из
автоматического оружия. Эльсон с женой Марией  и  телохранителем  Олегом
Запивакмине подъехали к дому  в  Бруклине,  где  жил  Эльсон,  когда  их
обстрелял Борис Григорьев,  ранивший  всех  троих.  По  данным  полиции,
покушение на семью Эльсона было  совершено  из-за  обострения  отношений
между различными преступными группировками на Брайтоне.
   Олег Запивакмине - телохранитель Мони Эльсона, убит 24 сентября  1993
года, через два месяца после предыдущего  покушения.  Запивакмине  менял
колесо у своей машины, стоявшей у его дома в Бруклине. Убийца  прикончил
его одним выстрелом в спину.
   Георгин Сидропуло - ранен тремя выстрелами в  лицо,  грудь  и  плечо,
когда он сидел за столиком перед входом в кафе на Брайтон-Бич 20 октября
1993 года.
   Покушавшиеся  на  жизнь  Сидропуло  стреляли  из   проехавшего   мимо
микроавтобуса.   По   данным   полиции,   Сидропуло    состоял    членом
русско-латиноамериканской  молодежной  банды  "TF"  ("Навеки   вместе"),
занимавшейся уличной торговлей наркотиками.
   Владимир Бейгельман - убит 2 декабря 1993 года четырьмя выстрелами  в
голову, шею и спину, когда выходил из фургона  в  Квинсе.  Как  показали
свидетели, двое убийц говорили между собой по-испански.  Подозревался  в
контрабанде кокаина и связях с колумбийским картелем  Кали,  а  также  с
"Коза Ностра". Мог быть убит за то, что в пьяном  виде  потерял  крупную
партию кокаина.
   Александр Гутман -  убит  11  января  1994  года  в  своем  ювелирном
магазине жителем северо-восточного района  Филадельфии,  иммигрантом  из
бывшего СССР Антоном Бронштейном.
   Олег Коротаев - убит 12 января 1994 года рядом с  рестораном  "Арбат"
на Брайтон-Бич-авеню. Бывший советский чемпион по  боксу,  Коротаев  был
известен полиции как "силовой элемент" русской  преступной  группировки.
Его убили выстрелом в затылок, когда Олег Коротаев  вышел  из  ресторана
подышать свежим воздухом.
   Александр Лившиц (Саша-Пиня) - ранен тремя выстрелами в голову  рядом
с рестораном "Арбат" на Брайтон-Бич-авеню вечером 17 января  1994  года.
Считался близким другом Мони Эльсона.
   Владимир Карак - убит 21 января 1994 года.
   Яник  Магасаев  -  убит  четырьмя  выстрелами  в  лицо  и  грудь.Труп
Магасаева был обнаружен 23 марта 1994 года в груде мусора среди деревьев
в районе бруклинской автострады ШорПаркуэй.
   Александр Грабер - вместе с двумя спутниками  убит  в  центре  Москвы
днем 16 июня 1994 года.  Перед  убийством  Грабер  больше  года  жил  на
Брайтон-Бич и, по данным полиции, был связан  с  местной  организованной
преступностью.
   Наум (Нема) Рошаль - 11 июля 1994 был ранен тремя выстрелами в  грудь
и живот рядом с принадлежащим ему рестораном "Зимний сад" на Брайтоне. В
тот же день  было  совершено  нападение  на  его  брата  Семена  Рошаля,
проживающего в Берлине. Оба брата остались живы.
   Аркадий Шварцман - убит двумя  преступниками  18  июля  1995  года  в
Филадельфии. Шварцман сидел за рулем машины в вечерний час пик, всего  в
нескольких кварталах от здания Управления городской полиции. На  сиденье
рядом с Шварцманом лежал портфель с 10 тысячами долларов, которые убийцы
не тронули.
   Генрих Барел - ранен выстрелом в лицо 20 апреля 1995 года.
   Владимир Левин, гражданин России, житель Санкт-Петербурга,  арестован
в лондонском аэропорту Станстид  и  депортирован  в  США.  Родоначальник
нового вида особо опасной преступности - из своей квартиры в  Петербурге
с  помощью  маломощного  персонального  компьютера  сломал  все  степени
электронной защиты крупнейшего  мирового  банка  "Сити-бэнк"  и  пытался
списать на  свои  счета  более  12  миллионов  долларов,  принадлежавших
корпоративным клиентам. Значительная часть этих средств до  сих  пор  не
разыскана... .

42. МОСКВА. ДЖАНГИРОВ. ВЬЕТНАМСКИЙ ПОДАРОК

   Петр Джангиров обитал в сером гранитном доме сталинской постройки  на
Тверской, бывшей улице имени Горького.  Никакие  уговоры  не  могли  его
заставить  менять   квартиру   в   какую-нибудь   современную   стильную
новостройку со всеми модными наворотами. Он любил свой дом и  чувствовал
себя уместно в этой цитадели советского империализма. Когда-то давно, на
пике карьеры в МВД, он получил здесь просторную трехкомнатную квартиру и
был ею  вполне  удовлетворен.  Но  незаметно  быстро  подкатили  времена
российского неокапитализма, дни лихие и стремные, и, не  выдержав  краха
идеалов,  его  сосед  по  лестничной  клетке  -  министр  какого-то  там
обеспечения кого-то - переехал на Новодевичье кладбище.
   Вдовой бабке-министерше отмаксали сумку баксов, джангировские  дружки
осиротелую  квартиру  быстро  скоммуниздили,  легко   при-хватизировали,
плавно окапитулячили и соединили со старым жильем Петра Михалыча.  Можно
сказать, новое жилище получилось неплохое. Джангир с гордостью  говорил:
"Здесь стены пушкой не пробьешь". Может быть, он уже тогда  готовился  к
армейскому штурму?
   На площадке лифта Швец, показывая Десанту лестничный  марш,  уходящий
на чердак, объясняя:
   - Запомни раз и навсегда охранное расписание. Будешь следить  сам,  я
перепроверю...
   - О чем говорить, майор? - кивнул Десант. - Естественно...
   - Вводим новый режим безопасности - запомни его как Бог свят!
   Десант заранее согласно кивал.
   - Прибываете на точку, в машине остаются двое... Трое идут в подъезд,
один остается в парадном у дверей. Второй  едет  на  лифте  до  девятого
этажа и поднимается обязательно - слышишь, обязательно поднимается! - по
этой лестнице до чердака и проверяет, заперта  ли  дверь,  никто  ли  не
ошивается. Третий в это время идет пешком по лестнице наверх.
   Десант хмыкнул:
   - Запыхается, пожалуй.
   - Ничего, потом продышится. Запоминай как следует. Никто  в  квартиру
не входит. Предупреждаешь сначала по телефону, потом  звоните  в  дверь.
Когда босс выходит, один садится  с  ним  в  лифт,  а  другой  бежит  по
лестнице пешком.
   - А это-то зачем? - удивился Десант.
   - Эх ты, умник стоеросовый, - покачал головой  Швец.  -  Здесь  шахта
лифта решетчатая, кабина из фанеры красной. Если киллер сообразит, он на
любом  промежуточном  этаже  -  на  третьем  или  пятом  -  пальнет   из
подствольника в кабину, и улетите вы зарницей  до  подвала.  А  так  ему
здесь строить огневую точку будет не с руки...
   - Уяснил, - согласился Десант. - Какие еще указания?
   - Пока все. Запомни, двое в машине контролируют  ситуацию  на  свежем
воздухе, должны промацать весь фасад дома. Как только  шеф  спустился  в
подъезд, охранник от дверей смещается  к  автомобилю,  и  только  тогда,
открыв дверь, вы засаживаете шефа.
   - Не бойся, Николай Степанович, - весело  пошевелив  своим  громадным
подбородком, заверил Десант. - Пусть только сунутся, мы им утрем  носяру
так - надолго запомнят...
   Швец бросил:
   - Запомни, Десант, я никому никогда не утираю носы! Нужен мне  чей-то
сопливый  мокрый  нос.  Гораздо  проще   отрезать...   Спускайся   вниз,
дожидайся...
   А сам позвонил в стальную дверь. Прислуга долго рассматривала  его  в
глазок, потом отперла замок и молча проводила на кухню.
   - Привет, - махнул  рукой  Джангиров,  он  пил  чай  из  хрустального
тюркского стаканчика "армуды". - Хочешь чаю?
   Чай был золотисто-багряного цвета,  как  октябрьский  кленовый  лист.
Нежно, но настойчиво благоухал солнцем.
   Швец пожал плечами:
   - Тоже мне угощение! Вареная вода с  сушеной  травой!  Ты  бы,  босс,
предложил чего-нибудь скуснее!
   - Обретаешь к старости дурные привычки. - Джангиров усмехнулся. -  Не
придумывай. Я знаю, что ты крепкое и вечером не больно-то потребляешь, а
уж с утра...
   - Тоже  верно...  Это  я  для  куража...  -  вздохнул  Швец.  -  Дела
непонятные...
   Похоже, непруха поперла...
   - А что такое?
   - Звонил я одному человечку в Нью-Йорк... Есть там у  меня  резервный
канальчик, лежит в затишке... Рассказывает неприятные вещи: Витю  Лекаря
не то менты грохнули, не то захватили с товаром.  Или  этот  сумасшедший
сам разбился.
   - С каким товаром? - встревожился Джангир.
   - Не знаю точно, но есть слушок, будто у него  взяли  груз  зубариков
рыжих.
   Джангиров полыхнул желтым рысячьим глазом:
   - Как это может быть? Я же тебе давно запретил этим заниматься!
   Швец, защищаясь, поднял руки, быстро заблекотал:
   - Успокойся, шеф, я твоих приказов никогда  не  нарушаю!  Может,  это
вообще только пугалица, а может, ему сплавил до отъезда еще  Бастанян...
Я к этому отношения не имею, клянусь Христом-Богом...
   - Ну-ка! Ну-ка! - резко, с подвизгом закричал Джангиров. -  Смотри  в
глаза!.. Что ты мне  тут  крутишь?  И  врешь!  Как  могли  быть  зубы  у
Бастаняна, которые он сдал Вите? Они могли идти к нему только от Лекаря!
   - Ну, я об этом же и говорю! Не знаю я, что там произошло! Может, это
вообще с давних времен зубы - мы ведь туда  переправили  немало  грузов.
Поэтому я и не знаю, о чем именно идет речь. Темнота полная,  непонятно,
что там происходит! Сейчас ничего тебе определенно сказать не могу.  Сам
знаешь - умная собака в тумане не лает. Разобраться надо сначала...
   - У тебя есть там надежные концы? - спросил Джангир как куснул.
   - Есть, есть хороший человек, - кивнул Швец.  -  Проверенный,  крутой
парень.
   - Связывайся с ним срочно. Учти, телефоны прослушиваются. Сделай все,
чтобы там никаких следов  не  осталось.  Мы  из-за  этого  дерьма  можем
просрать все наши дела...
   - Я понимаю, шеф, - тихо гундел Швец. - Не менжуйся зазря,  сделаю  я
все, что нужно.
   - Учти, никаких следов, никаких людей, - изрекал Джангир. - И вообще,
лучше бы всего, если б Лекаря действительно пришибли. Для нас это лучший
вариант: нету Лекаря - некому мозги лекарить. Доложишь завтра,  что  там
происходит. Найди любые каналы, все выясни...
   Помолчал и сердито-растерянно добавил:
   - Не запрашивать же мне нелегалов через гэбуху? -  Тяжело,  огорченно
вздохнул.  -  Господи,  как  мне  надоела  вся  твоя  уголовная  шушера,
паскудное охвостье...
   - Что делать, шеф?  -  развел  руками  Швец  и  простовато  довел  до
сведения:
   - Мы ангелов  и  святых  угодников  не  нанимаем...  Это  по  другому
ведомству.
   - Хоть за это спасибо! Что еще на сегодня?
   - Как велели, ждет наш раскосый  злой  азиат.  Он  внизу,  дожидается
команды...
   - Пусть поднимается...
   Швец набрал номер телефона и коротко бросил:
   - Ну-ка, ноги в руки - бегом. Тебя ждут... Проводят тебя, все. -  Дал
отбой и спросил Джангирова:
   - Шеф, ты решился наконец?
   И Джангиров ответил быстро, как резолюцию подмахнул:
   - Да, это надо сделать. И побыстрее. Хотя все это мне не нравится.  Я
тебе говорил - лев, сожрав ишака, громче реветь не станет.
   - Наверное, - согласился Швец. - Правда, и ишак  не  будет  вопить  в
неположенное  время.  Кстати,  сколько  надо  будет   заплатить   нашему
живорезу?
   Джангир пожал плечами:
   - Я никогда не торгуюсь. Скажи Вонгу, чтобы называл реальные цифры...
   - Естественно, - согласился Швец. - Ишак не рысак - на него  и  цена,
как на колбасный фарш. Вонг, крапивное семя, сделает все,  как  надлежит
быть. Большой ловкости и жестокости мужик...
   Раздался звонок в дверь.
   - А вот и он, мой маленький желтый душегуб. Пойду встречу.
   Для разовых операций Вонг был самой  страшной  и  эффективной  боевой
единицей джангировской орды. Его банда, множество лет  назад  осевшая  в
Москве, занималась всем  неузким  спектром  возможных  правонарушений  в
России:    спекуляцией    драгметаллами,    драгоценностями,    одеждой,
проституцией, мелкой наркоторговлей, этническим рэкетом -  только  среди
своих,  воровством,  подделкой  кредитных  карточек,  укрывательством  и
перепродажей   краденого,   сводничеством,    нелегальной    эмиграцией,
поставками живого товара, ну и,  наверное,  другими  высоконравственными
гуманитарными промыслами.
   Но главное, что не было в стране лучших наемных убийц -  бесшумных  и
незаметных, маленьких, худосочных раскосых людишек.
   Вонга связывало с Джангировым более двадцати прошлых  лет.  И  меньше
всего Вонга интересовал  сейчас  заработок  у  Джангирова.  Преданность!
Могущество  маленького,  еще  меньше  самого  Вонга,  великого  человека
обязывало на верность старшему брату!
   Когда-то, еще во  время  службы  Джангира  в  КГБ,  лейтенант  службы
безопасности Демократической Республики Вьетнам Вонг Куан Йем приехал  в
Москву на стажировку в Высшую школу КГБ, где нашел  себе  замечательного
учителя  -  карлика-мегаломана  Джангирова.  Видимо,  Вонг  был  хорошим
учеником пакостных дисциплин, поскольку, закончив свои шпионские штудии,
возвратился на родину и стал большим чином в контрразведке. Он взбирался
быстро и высоко, пока не случилась  какая-то  таинственная  непонятка  -
Вонг кубарем полетел со всех должностей и званий. Джангиров предполагал,
что шустрого вьета перевербовали китайские агентуристы. Сам Вонг ничего,
естественно, не рассказывал. Его не успели  или  почему-то  не  захотели
сажать в Ханое, и он сбежал в Кампучию, кантовался там какое-то время во
времена людоеда  Пол  Пота,  оттуда  дернул  в  Китай,  натурализовался,
получил документы и уже вполне легально приехал в СССР.
   Говорил,  что  тоскует  по  своей  родине,  благословенной   закраине
Юго-Восточной Азии, праматери мира, но возвращаться назад не хотел ни за
какие коврижки. Обустроился прочно в СССР,  плавно  переполз  вместе  со
страной в рыночную демократию и раскрутился здесь невиданно.  Вонг  стал
сердцевиной огромной гнойной  флегмоны,  обширной,  абсолютно  закрытой,
горячечно пульсирующей внутри  слабой,  болеющей  плоти  чужого  города,
другой страны, непонятного и неприятного ему народа.
   Но жить в Москве ему было хорошо и наверняка очень выгодно.
   Джангиров копейку бы не поставил в споре о том, что Вонг не  работает
на китайскую разведку. И на вьетнамскую - по старой памяти. И  на  любую
контору, которую интересуют платные услуги.
   Но  Джангирова  это  мало  заботило.  Его  устраивала   эффективность
действий Вонга, быстро,  точно  и  безошибочно  выполнявшего  любые  его
поручения...
   Вонг зашел на кухню бесшумно, низко поклонился:
   - Здравствуйте, товарищ генерал...
   Вонг ненавидел фамильярность и полагал военную  субординацию  высшей,
чистейшей формой вежливости. Джангиров махнул рукой:
   - Заходи, дружище! Какой я генерал! Смирный буржуазный обыватель...
   И засмеялся зловеще.
   - Не говорите так, - покачал головой Вонг. - Вы всегда остаетесь  для
меня генералом... Вы