непомощенный двор, а второе закрыто для
погребения с 1870 года, не снабжено никакими постройками, кроме небольшого
здания, в котором живет кладбищенский сторож, обнесено высоким дощатым
забором, расположено в уединенной местности вблизи тюрьмы и никем не
посещается. По мнению шталмейстера Зиновьева, для приведения в исполнение
смертных приговоров мог бы также служить закрытый двор с воротами на
Арсенальную улицу.
   Вследствие сего департамент полиции имеет честь покорнейше просить Ваше
превосходительство не отказать сообщить в возможно непродолжительном
времени Ваше заключение по существу вышеизложенных соображений губернатора
для доклада господину министру внутренних дел.
 
   И. д. директора департамента полиции 
   За делопроизводителя Блажчук".
 
 
   2
 
 
   "Отношение петербургского градоначальника на имя директора департамента
полиции 
   за ј8124 
   Совершенно секретно 
   В. срочно 
   Имею честь уведомить Ваше превосходительство, что приведение в
исполнение смертных приговоров в пределах городской черты я признаю
неудобным и небезопасным. Если может явиться опасение, что место казни в
уединенной местности за пределами города не вполне ограждено от взоров
любопытных, то подобное опасение тем более должно иметь значение при
выборе места казни под открытым небом в пределах заселенных районов
города. Место погребения должно находиться у самого места казни. Между тем
ни Кронверский арсенал, ни двор нового Арсенала не могут служить для этой
цели. В случаях же погребения казненных преступников на б. Холерном
кладбище Куликова Поля или около другого городского кладбища, к местам
этим неминуемо начнется демонстративное паломничество неблагонадежного в
политическом отношении элемента, что может дать новый повод к беспорядкам
в столице.
   Ввиду изложенного я остаюсь при мнении, что местность "Лисий Нос", на
которой уже неоднократно и без всяких осложнений приводились в исполнение
смертные приговоры, представляется и впредь для этого наиболее удобным
местом. Из прилагаемого же подлинного объяснения, подписанного
должностными лицами, присутствовавшими при казни на "Лисьем Носу" двадцать
восьмого минувшего июня, Ваше превосходительство, благоволите усмотреть,
что никаких неудобств при совершении этой казни фактически не было.
   Генерал-майор Вендорф.
   Управляющий канцелярией Никифоров".
 
 
   3
 
 
   "Отношение коменданта Кронштадтской крепости на имя петербургского
градоначальника 
   за ј382 
   Секретно 
   Спешно 
   Участившиеся в последнее время присылки преступников не военного звания
на "Лисий Нос" для совершения над ними казни вынуждают меня просить Ваше
превосходительство, впредь до отмены казни в пределах вверенной мне
крепости, о нижеследующем:
   1) сообщать о присылке не позже как за сутки до дня казни, 2) присылать
заранее особых лиц для сборки виселицы, перетаскивания трупов от места
казни к могилам и зарытая казненных.
   Лица эти должны явиться заранее в штаб Кронштадтской крепости для
получения пропуска к месту казни.
   Назначать постоянных вольнонаемных служащих в крепости для совершения
указанных работ я не вправе, так как они могут отказаться. Нанимать же
иных людей для перечисленных выше работ я не имею средств, да вдобавок это
не входит в число моих обязанностей как коменданта крепости.
   С моей стороны будет приказано лишь допустить к месту казни, для
совершения ее, и охранять от покушений злонамеренных лиц.
   Убедительно прошу Ваше превосходительство, если нельзя совершенно
отклонить производство казни в пределах вверенной мне крепости, то
избавить чинов крепости от производства не соответствующих их службе
работ, от участия в самой казни и предоставить министерству внутренних дел
привозить с собой мастеров, могилокопателей, мешки и известь, необходимую
для засыпки трупов.
   Комендант крепости генерал-лейтенант Гусаков.
   И. д. начальника штаба подполковник фон Роштрем".
 
 
   4
 
 
   "Рапорт начальника жандармской команды Кронштадтской крепости
коменданту крепости 
   за ј149 
   Секретно 
   Сегодня на станции "Лисий Нос" была совершена казнь через повешение
семи государственных преступников; по окончании ее рабочие кронштадтского
инженерного управления отказались переносить трупы казненных от виселицы к
могилам и зарывать последние, мотивируя свой отказ малым вознаграждением
за это; лишь при помощи машиниста и шкипера парохода "Рабочий" удалось
избежать крайне нежелательный инцидент - оставление незарытыми на
неопределенное время трупов казненных.
   Во избежание подобных случайностей, прошу ходатайства перед
с.-петербургским градоначальником о назначении для вышеназванной цели
особых рабочих, на коих возлагалась бы не только уборка и зарытие трупов
казненных, но и постановка и уборка виселицы.
   Полковник Косторев".
 
 
   5
 
 
   "Отношение коменданта Кронштадтской крепости на имя петербургского
градоначальника 
   ј477
 
   Секретно 
   Препровождая настоящий рапорт, убедительнейше прошу Ваше
превосходительство, не будет ли признано возможным, во избежание
инцидентов, подобных изложенному в настоящем рапорте, назначать рабочих не
только для уборки и зарытия трупов казненных государственных преступников,
но и постановки, а также уборки виселицы, так как при повторении сказанных
инцидентов тела казненных могут оказаться неубранными, да и сама виселица
неприготовленною. О последующем Вашем решении, а также и распоряжении
прошу не отказать уведомить меня для моих распоряжений в будущем.
   Комендант крепости генерал-лейтенант Гусаков.
 
   Вр. и. д. начальника штаба полковник фон Роштрем".
 
 
   6
 
 
   "Отношение петербургского градоначальника на имя коменданта
Кронштадтской крепости Ваше превосходительство, не признаете ли Вы
возможным нанимать особых людей для постройки виселицы, приготовления
могил и зарывания казненных из вольных, за плату, которая будет мною
выдаваться из средств, отпускаемых на эту цель департаментом полиции.
   К сему присовокупляю, что при каждом отправлении преступников на "Лисий
Нос" для ускорения сообщения я буду посылать на Ваше имя следующую
условную телеграмму:
   "Шлем груз. Отсылается такого-то числа и часа".
   Генерал Вендорф".
 
 
   7
 
 
   "Отношение петербургского градоначальника на имя коменданта
Кронштадтской крепости 
   зај11478 
   Секретно 
 
   Имею честь уведомить Ваше превосходительство, что я нахожу возможным на
будущее уплачивать каждому рабочему по 3 рубля, а мастеру по постройке
виселицы 5 рублей из средств, находящихся в моем распоряжении. Вместе с
тем прошу Вас по получении моих условных телеграмм "Шлем груз" сразу же
нанимать рабочих для вышеуказанной цели, и мастера, более сведущего с
постановкой виселицы, так как в последний раз чинами прокурорского надзора
было усмотрено, что стропила виселицы совершенно ветхи, а столбы расшатаны.
   За градоначальника ротмистр фон дер Вусензеем".
 
 
   8
 
 
   "Отношение коменданта Кронштадтской крепости на имя петербургского
градоначальника 
   за ј149 
   Секретно 
   При получении телеграмм, предупреждающих о казни, вопрос о числе
приговоренных остается всегда открытым. От числа же их зависит и
количество лиц, высылаемых для различных по сему случаю работ. В ночь на
шестое марта последних было выслано восемь, а плату получили пока лишь
четыре.
   В связи с этим прошу Ваше превосходительство:
   1) отдать распоряжение об оплате и остальным четырем рабочим
причитающихся им за проведенную работу денег, 2) указать, чтобы впредь в
посылаемых телеграммах цифрой или каким-либо условным знаком (буквой А-1,
Б-2, В-3 и т. д.) было обозначено число приговоренных, дабы по получении
таковых можно было сразу ориентироваться о числе необходимых рук для рытья
могил (ы), величине таковой и количестве мешков извести.
   Это бы много упростило дело и не порождало недоразумений.
   Комендант крепости генерал-лейтенант Гусаков".
 
 
   9
 
 
   "Отношение петербургского градоначальника 
   В. нужное 
   Совершенно секретное 
   Уведомляю Ваше превосходительство, что в моем распоряжении имеются два
лица, приводящие приговоры в исполнение. Из них один мог бы быть
командирован за ваш счет, при условии немедленного возвращения обратно.
Условия его найма такие же, как при отправлении его в Ревель, то есть 25
рублей за каждого казненного, проезд туда и обратно и 3 рубля в сутки на
содержание.
   О времени отправления палача сообщите с указанием, каким поездом он
должен выехать из С.-Петербурга.
   Желательно было бы впредь делать сношение по настоящему делу условной
телеграммой.
   Генерал Вендорф".
 
 
   10
 
 
   "Отношение с.-петербургскому градоначальнику В. нужное Сов. секретное
Согласен, что впредь по вопросу о присылке палачей следует обмениваться
условными телеграммами, однако палач, отправленный Вашим
превосходительством для производства семи смертных казней, к месту
требования в нужное время не явился.
   Его нашли лишь наутро в кабаке при станции, где он провел всю ночь в
пьянстве.
   Таким образом, казнь в положенное время не состоялась, и мне пришлось
выделить дополнительные караулы, дабы не позволить осужденным устроить
митинг с революционными призывами и исполнением песен возмутительного
содержания типа "Марсельезы", что оказывает разлагающее влияние на солдат,
стоящих в оцеплении места казни.
   Просил бы впредь высылать палачей для исправления ими возложенных на
них обязанностей без выдачи им каких бы то ни было денег.
   Полковник Ганаев".
   ...Изучив копии этих документов (получены через товарищей "Штыка",
бывшего прапорщика Антонова-Овсеенко, верного друга по девятьсот пятому
году), Дзержинский решил было опубликовать их в "Червоном Штандарте"
немедля - это же обличение самодержавных тиранов, истинный обвинительный
приговор кровавому абсолютизму; по рассуждении здравом, однако, понял:
можно подвести того безымянного героя, который имел доступ к этим страшным
документам; опубликование рано или поздно поведет к еще одной казни.
   ...Дзержинский снесся с Берлином, повстречался с журналистом Фрицем
Зайделем, тот сделал десять фотографических копий; спрятали надежно; пусть
материал ждет своего часа; такого рода информация кровава, она давит,
делает человека больным; воистину, во многия знания многие печали, - тем
не менее выдержка и еще раз выдержка, все свое приходит в срок.
   - Нет ничего страшнее динамита архивов, - заметил Дзержинский бледному,
как-то даже обмякшему Фрицу. - Умение ждать рвет сердце, но без этого
пепеляще-кровавого умения мы не победим. Обвинение царизму надо готовить
загодя:
   это тоже программа борьбы.
   Концепция государственного заговора Из Лодзи Дзержинский отправился в
Берлин; Роза Люксембург проводила совещание членов ЦК, - ситуация того
требовала: разгром революции предполагал новые формы борьбы.
   Поздно ночью, когда на квартире остались только Тышка, Ледер и
Дзержинский, она заметила:
   - Не знаю, права ли я, не вынося на суд товарищей мнения и
чувствования...
   У
 меня такое ощущение, что в Петербурге началась мышиная драка за власть.
   - Полагаешь, мы должны учитывать и это в нашей борьбе? - осведомился
Дзержинский.
   - С одной стороны, грех не учитывать разногласия между врагами -
искусству политической борьбы надо учиться, мы в этом слабы, но - с другой
- вправе ли мы позволять себе опускаться до такого низменного уровня, не
поддающегося логическому просчету нормальных людей, каким характеризуется
в о р о ч а ю щ и й с я заговор в Петербурге? Не измельчим ли мы себя? -
задумчиво сказала Люксембург.
   - Какой заговор?! - Ледер пожал плечами. - Менжинский рассказывал
кое-какие эпизоды о том, как там сражаются п а р т и и царедворцев, чтобы
приблизиться поближе к трону... Обычная возня, свойственная абсолютизму...
Заговор предполагает наличие персоналий. Нужен Кромвель. Или Наполеон. В
России таких нет.
   - Зато Азефы есть, - жестко сказал Дзержинский. - Точнее говоря, Азеф.
   - Не уподобляйся Бурцеву, - заметил Ледер. - Он чуть ли не публично
обвинял Евно в провокации.
   - Вполне возможно, что он поступает правильно, - ответил Дзержинский и
рассказал собравшимся о том, как видел члена ЦК эсеров садившимся в экипаж
Герасимова.
   - Не верю, - отрезал Тышка. - Ты мог обознаться, Юзеф. Не верю, и все
тут.
   Да, барин от революции, да, внешность отталкивает, сноб и нувориш, но
ведь он рисковал готовой, когда организовывал покушение на Плеве и
великого князя Сергея! Он организовал, именно он, Азеф!
   - Тем не менее я бы просил передать мое сообщение Бурцеву, - упрямо
возразил Дзержинский. - Я ему доверяю. И еще я прошу, - он обернулся к
Люксембург, -
 поручить нашим товарищам в Париже разыскать на улице Мальзерб, шесть,
Андрея Егоровича Турчанинова... Это бывший охранник, который очень и очень
помог нам в деле с полковником Поповым, вы помните... Весьма информирован;
полагаю целесообразным включить его в это дело... Как и все мы, я отношу
себя к идейным противникам товарищей эсеров, однако невозможно мириться с
тем, когда честнейшие подвижники революции, вроде Сазонова или Яцека
Каляева, гибнут по вине провокатора...
   - Хорошо, - согласилась Люксембург. - Думаю, против Турчанинова
возражений не будет.
   Возражений не было, согласились единогласно; только Здислав Ледер
убежденно повторил:
   - Но вот что касается з а г о в о р о в в Петербурге, ты не права, Роза.
   Не следует выдавать желаемое за действительное. Не такие же они идиоты,
эти сановники, чтобы рубить сук, на котором сидят! В единстве их сила, они
друг за дружку кого угодно уничтожат; милые бранятся - только тешатся...
   Тем не менее Люксембург была права.
   Именно после разгрома первой революции в Петербурге начал зреть заговор.
   Точнее говоря, заговоры, в подоплеке которых стояли сугубо личные
интересы сановников, обойденных кусками пирога при дележе портфелей и сфер
влияния.
   ...В мозгу Герасимова концепция г о с у д а р с т в е н н о г о
заговора родилась не сразу; работая бок о бок со Столыпиным, он постоянно
думал, как сделать карьеру; понял, что премьер прямо-таки алчет террора -
в первую очередь для того, чтобы оправдать в глазах общественного мнения
свой безжалостный курс; виселиц понаставили не только на Лисьем Носу, но и
по всей империи:
   "успокоение должно быть кровавоустрашающим".
   Герасимов никогда не мог забыть, как премьер вспоминал о беседе с
лидером кадетов Милюковым; встретились в первые недели столыпинского
правления, когда Трепов всячески поддерживал идею коалиционного
министерства.
   Нервно посмеиваясь, Столыпин рассказывал Герасимову (встречались, как
правило, после двенадцати, когда в охранку стекалась вся информация за
день) о том, что Милюков - ах, либерал, чудо что за конституционалист! -
сразу же отчеканил:
   "Получив право руководить империей, отчитываясь за свои действия перед
Думой, мы недвусмысленно скажем революционным партиям о пределе свободы. В
случае нужды - если они будут гнуть свое - поставим на всех площадях
гильотины - и не картонные, а вполне пригодные для трагического, но, увы,
необходимого действа".
   Разошлись в одном лишь: Милюков требовал: "Министры должны назначаться
и утверждаться Думой".
   Столыпин стоял на том, что должности министров внутренних и иностранных
дел, военного и морского есть прерогатива верховной власти и на откуп Думе
никогда отданы не будут.
   Из-за этого Трепов, незримо поддерживавший Милюкова, проиграл все, что
мог.
   Государь, удовлетворенный тем, что кончились б е с п о р я д к и и
героем этой победы стал Столыпин, не взял дворцового коменданта Трепова на
фрегат во время традиционного путешествия по шхерам; сановные "византийцы"
сразу же оценили этот жест государя; со всех сторон понеслось: "Ату
Трепова, ату его, шельмеца!"
   Трепов этого не перенес, умер от разрыва сердца.
   Вместо бывшего своего любимца, столь ко времени преставившегося,
государь решил пригласить в плавание московского генерал-губернатора,
адмирала Федора Васильевича Дубасова, - с ним его связывали давние узы
дружества. Женатый на дочери адмирала Сипягина, блестящий гардемарин
Дубасов совершил кругосветное путешествие на яхте "Держава" еще в
восемьсот шестьдесят четвертом году; во время русско-турецкой войны
взорвал турецкий броненосец "Сейфи" - а сам-то был на маленьком катерочке
"Цесаревич"; в восемьсот девяносто первом году командовал фрегатом
"Владимир Мономах", на котором наследник, его высочество Николай Романов
совершал плавание на Дальний Восток; в девятьсот пятом году получил звание
генерал-адъютанта; по высочайшему повелению усмирил крестьян в
Черниговской, Полтавской и Курской губерниях; постановлением совета
государственной обороны был назначен в ноябре пятого года
генерал-губернатором Москвы; расстрелял Пресню, за что жалован званием
члена Государственного совета; эсер Борис Вноровский (дважды встречался с
Дзержинским на квартире Каляева; фанат террора; все доводы Юзефа о том,
что исход схватки решит не бомба, а противостояние идей, отвергал без
спора) бросил бомбу в карету Дубасова, когда тот возвращался из Кремля к
себе домой на Тверскую; адмирал отделался царапинами.
   Вноровского убили на месте, - это было условие, выдвинутое Герасимову
шефом боевой организации Азефом, осуществлявшим а к т с санкции и ведома
охранки:
   любимца государя следовало нейтрализовать, явный кандидат на место
Трепова, этого допустить нельзя, слишком с л а д к а я должность, носит
стратегический характер - каждодневное влияние на государя.
   Через три месяца Дубасов был уволен от должности генерал-губернатора и
переведен в северную столицу; ждал назначения; эсеры-максималисты Воробьев
и Березин бросили в него бомбу, когда адмирал гулял по Таврическому саду;
снова пронесло; Березина и Воробьева повесили по приговору военно-полевого
суда.
   Именно тогда, выступая в Думе, депутат Родичев произнес летучую фразу:
   - Хватит мучать Россию столыпинскими галстухами!
   В Думе воцарилось гробовое молчание; потом все октябристы и большинство
кадетов во главе с Милюковым и Гучковым поднялись и, повернувшись к
правительственной трибуне, устроили овацию Петру Аркадьевичу; тот был
бледен до синевы; выстоял пятиминутный шквал аплодисментов (это, кстати,
было началом его конца, - не понял, что такое вызовет недовольство
государя, ревнив к успеху). Милюков попросил Родичева извиниться перед
Столыпиным; поначалу коллега не соглашался; Милюков нажал: "Это мнение
фракции" (мнения такого не было еще, не успели о р г а н и з о в а т ь); в
конце концов Родичев сдался; Столыпин, презрительно оглядев его, сказал:
"Я вас прощаю"; протянутую депутатом руку не пожал, демонстративно
отвернувшись; Дубасова тем не менее государь не взял на фрегат, поработал
Столыпин: "За адмиралом охотятся бомбисты; ваша личность священна для
народа; если рядом будет Дубасов, возможны эксцессы, которые повлекут к
трагическим последствиям". Когда Герасимов получил данные перлюстрации
писем высших сановников империи после овации, устроенной Столыпину в
Государственной думе, когда он явственно увидел всю меру завистливой
ревности, а то и ненависти к преуспевающему премьеру среди дряхлевших,
бессильных, но вхожих к государю сановников, увенчанных звездами и
крестами, полковник долго и многотрудно думал, как ему следует поступать
дальше.
   Он остановился на том, что необходим его, Герасимова, визит к государю;
он должен быть представлен монарху - единственный в империи руководитель
охраны, расстраивающий все козни бомбистов. Сделать это обязан Столыпин;
понудить его к этому может обстоятельство чрезвычайное; каждый хочет в ы х
о д и т ь на государя самолично, подпускать других - рискованно, сразу
начнут интригу, сжуют за милу душу, жевать у нас друг дружку умеют,
чему-чему, а этой науке учены отменно.
   И Герасимов задумал постадийный план: сначала он готовит п о д н а д з
о р н о е покушение на Ст