од, но они обо всем судят  по-своему.  По
моему  личному  убеждению,  вы  невиновны,  между  нами  говоря,  конечно.
Насколько я понимаю, вы просто выполняли приказ. Временно вы останетесь  в
качестве строевого офицера при моем  штабе.  Мы  отправим  вас  всех,  как
только Бен  -  я  имею  в  виду  вашего  бригадира  -  будет  в  состоянии
отправиться в путь. Я попытаюсь отправить вас  всех  на  гидросамолете.  А
пока будьте где-нибудь здесь поблизости.
   Гай слонялся поблизости. Он, оказывается, побывал в чине  капитана,  но
теперь снова стал лейтенантом.
   - Но ведь это означает  шесть  или  семь  фунтов  прибавки  в  денежном
содержании, - сказал Гаю помощник начальника  штаба  бригады  по  тылу.  -
Приказ о надбавке не должен был задержаться так  долго.  Впрочем,  я  могу
рискнуть и выплатить вам ее, если вы нуждаетесь.
   - Большое спасибо, - поблагодарил его Гай. - Я, пожалуй, обойдусь.
   - Разумеется. Да и тратить-то деньги здесь не на что. Будьте  спокойны:
где-нибудь и когда-нибудь вы их обязательно получите. Денежное  содержание
на военной службе следует за вами так же неотступно, как подоходный налог.
   В батальоне уже хотели снять Гая с пищевого довольствия,  но  Тиккеридж
не разрешил.
   - Вы вернетесь к нам через день или два, - сказал он.
   - По-вашему, я в самом деле вернусь? - спросил Гай, когда они  остались
одни.
   - Пари держать я, разумеется, не стал бы.
   За это время между  тем  поступило  несколько  тревожных  сообщений  от
Эпторпа и о нем.
   Сообщения оттуда, где находился Эпторп, передавались по телефону устами
нескольких  местных  полуграмотных  телефонистов.   В   первом   сообщении
говорилось: "Капитан Эпторп они очень сожалеть нездоровы, просит  продлить
отпуск".
   Через два дня поступило очень длинное и совершенно непонятное сообщение
в  адрес  начальника  медицинской  части  с   требованием   многочисленных
лекарств. После этого  поступила  просьба  немедленно  выслать  туда,  где
находился Эпторп, специалиста по тропическим болезням  (который  незадолго
до этого улетел). Потом некоторое время ничего не  поступало.  Наконец  за
день или два до прибытия почты появился сам Эпторп.
   Его принесли два носильщика на растянутой, как гамак, простыне; вся эта
процессия напоминала иллюстрацию в книге о путешественниках  викторианской
эпохи. Носильщики положили его на площадку у входа в госпиталь и сразу  же
начали громко шуметь на  языке  менде  по  поводу  вознаграждения;  Эпторп
отвечал им слабым голосом на языке суахили. Когда его вносили в госпиталь,
он протестующе бормотал:
   - Они отлично понимают. Просто притворяются, что не  понимают.  Это  их
смешанный язык.
   Доставившие Эпторпа молодые парни, как  хищники,  появлялись  в  лагере
день  за  днем,  много  спорили  о  своем  вознаграждении  и   восхищались
протекавшей у них на глазах роскошной жизнью людей из метрополии.
   В   бригадной   столовой   все    относились    к    Гаю    с    особой
предупредительностью, даже Данн,  который  искренне  радовался  тому,  что
находится рядом с человеком, оказавшимся в более позорном  положении,  чем
он сам.
   - Скажите, пожалуйста, "дядюшка", это правда, что вы сошли с ума  и  по
собственной инициативе завязали бой?
   - Мне не разрешено рассказывать об этом. Дело находится на рассмотрении
суда.
   - Так же, как и то дело о ботинке. А вы слышали последнюю новость? Этот
псих Эпторп укрылся в госпитале. Бьюсь об заклад, что он прикидывается.
   - По-моему, нет.  Он  выглядел  очень  нездоровым,  когда  вернулся  из
отпуска.
   - Но он же привычен к здешнему климату. Так или иначе,  но  мы  поймаем
его в ловушку, когда он выйдет из госпиталя. Если бы спросили меня, то  я,
не сомневаясь, ответил бы, что он попал куда в большую беду, чем вы.
   Этот разговор об Эпторпе вызвал  у  Гая  воспоминания  о  первых  днях,
проведенных вместе с ним в алебардийском казарменном городке. Он  попросил
разрешения у начальника штаба бригады посетить больного Эпторпа.
   -  Возьмите  машину,  "дядюшка".   -   Все   продолжали   быть   весьма
предупредительными с Гаем. -  Захватите  бутылку  виски.  Я  договорюсь  с
председателем клуба-столовой.
   В этом городе офицеру полагалось по одной бутылке в месяц.
   - А правильно ли это будет - нести виски в госпиталь?
   - Очень даже неправильно, "дядюшка".  Вы,  конечно,  рискуете.  Но  так
поступают все. Если вы собираетесь навестить своего друга в госпитале и  у
вас в кармане нет для него бутылки виски, то туда вообще не стоит  ходить.
Однако не вздумайте ссылаться на мои слова.  Если  вас  уличат,  отвечайте
сами.
   Гай ехал по латеритной дороге мимо сирийских  складов  и  хищников,  не
замечая ничего, кроме слонявшихся без дела  и  загораживавших  ему  дорогу
местных жителей; позднее  несколько  печатных  страниц  воспроизведут  ему
сцену, и он запомнит ее на всю жизнь. Люди через восемь  лет  скажут  ему:
"Вы были там во время войны. Как там было, вот так?" И  он  ответит:  "Да,
_должно_ быть, так".
   Потом он выехал из города и поехал по поднимающейся  в  гору  дороге  к
большому белесому госпиталю, где не было ни радио,  которое  усиливало  бы
страдания  больных,  ни  шума,  ни  суматохи;  электрические   вентиляторы
нагнетали и  вытягивали  воздух,  окна  были  закрыты  и  зашторены,  дабы
воспрепятствовать проникновению солнечной жары.
   Эпторп лежал в палате один на койке у окна. Когда Гай вошел, Эпторп  не
двигался, уставившись на штору и вытянув руки вдоль покрывала. Увидев Гая,
он быстро набил трубку и закурил.
   - Пришел узнать, Эпторп, как у тебя дела.
   - Отвратительно, старина, отвратительно.
   - А тебя, кажется, не очень-то обременяют здесь каким-нибудь лечением.
   - Они просто не представляют себе, насколько я болен.  Мне  то  и  дело
приносят и заставляют  складывать  картинки-головоломки  и  книжечки  Йэна
Хейя. Жена начальника отделения - глубоко бездарная женщина  -  предложила
выучить меня вышивать тамбуром. Я прошу  тебя,  старина...  Просто  умоляю
тебя...
   Гай достал из кармана бутылку виски:
   - Я вот принес тебе бутылочку виски, Эпторп.
   - Это очень кстати. Я приму это от  тебя  с  удовольствием.  С  большим
удовольствием. Здесь нам дают по маленькой мензурке с заходом  солнца.  Но
этого совершенно недостаточно. Часто хочется выпить побольше. Я сказал  им
об этом в довольно сильных выражениях, но они только посмеялись. Они лечат
меня совсем неправильно с самого начала.  Я  разбираюсь  в  болезнях  и  в
медицине больше, чем любой из здешних молодых идиотов. Просто удивительно,
что я еще жив до сих пор. Необыкновенная  выносливость.  Чтобы  прикончить
такого закаленного человека, как я, нужно  время.  Но  они  таки  добьются
своего. Одного они довели здесь до  смерти.  Сначала  они  выматывают  все
силы, убивают желание жить, а потом трах -  и  конец.  Ты  просто  обречен
здесь. Я был свидетелем десятка таких случаев.
   - Куда мне поставить бутылку?
   - Куда-нибудь поближе, чтобы можно было достать. На койке она чертовски
нагреется, но я думаю, это все-таки лучшее место.
   - А если в тумбочку?
   - Они то и дело заглядывают в нее. А вот перестилать постель  они  явно
ленятся. Одернут покрывало перед обходом врача, вот и все. Засунь  ее  под
простыню, там никто не увидит.
   Кровать была застлана только простыней и  хлопчатобумажным  покрывалом.
Засовывая бутылку под  простыню,  Гай  увидел  не  прикрытые  "дельфинами"
большие ноги Эпторпа с облупившейся от высокой температуры кожей.
   Гай попытался заинтересовать Эпторпа рассказом о новом  бригадире  и  о
своем  весьма  неопределенном  положении,  но  Эпторп   лишь   раздраженно
проговорил:
   - Да, да. Все это теперь для меня другой мир, старина.
   Эпторп  сделал  глубокую  затяжку  из  трубки,  выдохнул  дым,  пытался
ослабевшей рукой положить трубку на стоявший рядом с  койкой  столик  и  с
шумом уронил ее на голый пол. Гай наклонился, чтобы поднять ее, но  Эпторп
торопливо сказал:
   - Оставь ее там, старина. Она не нужна мне. Я  закурил  ее  просто  для
компании.
   Переведя взгляд на Эпторпа, Гай увидел на его бледных щеках слезы.
   - Может быть, мне лучше уйти, Эпторп?
   - Нет, нет. Ничего, через минутку это пройдет. А ты принес  штопор?  Ты
молодец, Краучбек. Мне кажется, что не вредно будет пропустить рюмочку.
   Гай откупорил бутылку, налил мензурку, заткнул бутылку пробкой и  снова
положил ее под простыню.
   - Ополосни, пожалуйста, мензурку, старина. Я надеялся, что ты  придешь.
Именно ты, а не кто-нибудь еще. Меня беспокоит одно дело.
   - Уж не ботинок ли связистов?
   -  Нет,  нет,  нет,  нет.  Неужели  ты  думаешь,  что  я  позволю  себе
беспокоиться из-за такого мелкого  ничтожества,  как  Данн?  Нет-нет,  тут
нечто такое, что касается моей совести.
   Настала  пауза,  в  течение  которой  виски,  видимо,  совершало   свое
плодотворное воздействие на Эпторпа. Он закрыл глаза  и  улыбнулся.  Через
некоторое время глаза его открылись, он посмотрел на Гая и сказал:
   - Алло, Краучбек, ты здесь еще?  Очень  хорошо.  Я  хочу  сказать  тебе
кое-что. Ты помнишь, как  много  времени  назад,  когда  мы  поступили  на
военную службу, я говорил тебе о своей тетке?
   - Ты упоминал о двух тетках.
   - _Совершенно верно_. Об этом-то я и хотел сказать тебе. У меня  только
одна тетка...
   В последнее время Гаю пришлось от многих слышать о  погибших  во  время
бомбардировок родственниках.
   - Во время воздушного налета? - спросил он. - Ленарду тоже не  повезло,
он...
   - Нет, нет, нет. Я хочу сказать, что у меня  всегда  была  только  одна
тетка. Другую я просто придумал. Можешь рассматривать это  как  безобидную
шутку с моей стороны. Так или иначе, но я говорил тебе о тетках.
   После небольшой паузы Гай с интересом спросил:
   - Какую же ты придумал, Эпторп, ту, которая жила в Питерборо,  или  ту,
которая жила в Танбридж-Уэлсе?
   - Ту, которая жила в Питерборо, конечно.
   - Но где же ты тогда ушиб свое колено?
   - В Танбридж-Уэлсе. -  Эпторп  слабо  хихикнул,  вспомнив  свою  хитрую
проделку.
   - Тебе отлично удалось ввести меня в заблуждение.
   - Да. Это была  хорошая  шутка,  правда?  Послушай,  я  думаю,  мне  не
повредит еще немного виски.
   - А ты уверен, что не повредит?
   - Э-э, дорогой мой, я точно так же болел и раньше и вылечивался не  чем
иным, как виски.
   Выпив  еще  одну   мензурку,   Эпторп   удовлетворенно   вздохнул.   Он
действительно выглядел теперь намного лучше и здоровее.
   - Есть еще одно дело, о котором я хочу  поговорить  с  тобой.  Это  мое
завещание.
   - Тебе вовсе нет нужды думать о завещании в течение еще многих лет.
   - А я думаю о нем _сейчас_. Все время  думаю.  Я  располагаю  немногим.
Всего несколько тысяч в государственных ценных  бумагах,  которые  завещал
мне отец. Все это я, разумеется, оставляю своей тетке.  В  конечном  итоге
эти деньги принадлежали нашей семье, и их  следует  оставить  семье.  Той,
которая живет в Танбридж-Уэлсе, а не той, - Эпторп шаловливо улыбнулся,  -
которая живет в Питерборо. Но дело не в этом. Есть еще одна вещь.
   "А может быть, у этого загадочного человека есть какая-нибудь тайна?  -
подумал Гай. - Незаконное дело или маленькие смуглые эпторпчики?"
   - Послушай, Эпторп, - сказал ему  Гай,  -  пожалуйста,  не  говори  мне
ничего о своих личных делах. Позднее ты будешь очень неудобно  чувствовать
себя из-за этого. Пройдет неделька, другая, и ты будешь совершенно здоров.
   Некоторое время Эпторп размышлял.
   - Я вынослив, - согласился он.  -  На  меня  не  очень-то  подействуешь
чем-нибудь. Но, в конце концов, все зависит  от  желания  жить.  Мне  надо
привести все в порядок просто на тот случай,  если  они  доведут  меня  до
предела. Это беспокоит меня больше всего.
   - Хорошо, Эпторп. Что же именно тебя беспокоит?
   - Мои вещи, - сказал Эпторп. - Я не хочу, чтобы  они  попали  к  тетке.
Некоторые из них находятся у командора яхт-клуба в Саутсанде. Остальные  -
в Корнуолле, там, где был наш последний лагерь. Я оставил их на  попечении
Ленарда. Я всегда считал, что ему можно доверять.
   Гай задумался: следует ли ему  сказать  о  судьбе  Ленарда  откровенно?
Лучше отложить это на  более  позднее  время.  Ленард,  наверное,  оставил
сокровища Эпторпа в гостинице, когда уезжал  в  Лондон.  Разыскать  их,  в
конце концов, будет не так  уж  трудно.  Забивать  голову  Эпторпу  новыми
проблемами сейчас не время.
   - Если эти вещи попадут к тетке, я точно знаю, как она поступит с ними.
Она передаст все без  исключения  бойскаутам  какой-нибудь  ортодоксальной
англиканской церкви.  А  я  не  хочу,  чтобы  мои  вещи  были  безжалостно
исковерканы бойскаутами.
   - Конечно. Это было бы просто издевательством над вещами.
   - Вот именно. Ты помнишь Чатти Корнера?
   - Очень хорошо помню.
   - Я хочу, чтобы мои вещи попали к нему. Но я  не  упомянул  об  этом  в
завещании. Я подумал, что это могло бы ранить чувства тетки. Не думаю, что
она может узнать о существовании этих вещей. Так вот,  я  хочу,  чтобы  ты
собрал эти вещи и без шума передал их Чатти. Может быть, это и  не  вполне
законно, но, по-моему, совершенно безопасно. Даже в том случае, если тетка
услышит что-нибудь о вещах, она не из тех, кто  обратился  бы  в  подобной
обстановке к блюстителям закона. Пожалуйста, сделай это для меня, старина.
   - Хорошо. Я попробую.
   - В таком случае я могу  умереть  счастливым.  По  крайней  мере,  если
кто-нибудь  когда-нибудь  умирал  счастливым.  Как  ты   думаешь,   умирал
кто-нибудь счастливым?
   - В школе мы довольно часто молились за это. Но, ради бога, не начинай,
пожалуйста, думать о смерти прямо вот _сейчас_.
   - Я сейчас намного ближе к смерти, чем ты в любое время,  когда  был  в
школе, - сказал Эпторп неожиданно раздраженным тоном.
   Раздался стук в дверь, и в палату вошла сестра с подносом.
   - О, оказывается, здесь посетитель! Вы  -  первый  посетитель  к  нему.
Должна сказать, вы, кажется, развеселили нашего больного.  А  то  ведь  мы
здесь совсем соскучились, правда? - обратилась она к Эпторпу.
   - Вот видишь, старина, они доводят меня до ручки. Спасибо, что приехал.
Всего хорошего.
   - Я чувствую в палате запах, которого не должно быть, - сказала сестра.
   - Всего капля  виски,  сестра.  Случайно  оказалось  в  моей  фляге,  -
поспешил успокоить ее Гай.
   - Да, но смотрите, как бы об этом не узнал доктор. Это  _очень_  плохо.
По правилам я должна немедленно доложить об  этом  начальнику  медицинской
части.
   - А доктор здесь сейчас? - спросил Гай. - Мне хотелось бы поговорить  с
ним.
   - Вторая дверь налево. Но я на вашем месте не пошла бы к нему.  У  него
отвратительнейшее настроение.
   Однако Гай пошел. Его встретил довольно нелепо выглядевший,  утомленный
человек примерно того же возраста, что и Гай.
   - Эпторп? О, да. Вы из той же части? Понятно. "Яблочники", да?
   - У Эпторпа в самом деле дела неважные, доктор?
   - Разумеется. Мы не держали бы его здесь, если бы это было не так.
   - Он слишком много говорит о смерти, доктор.
   - Я знаю. Он и мне всегда говорит об этом, если не находится в бредовом
состоянии. Кроме того, он, кажется, всегда опасается взрыва какой-то бомбы
позади себя. Вы не знаете, ему никогда не  приходилось  испытать  в  жизни
что-нибудь подобное?
   - Пожалуй, приходилось.
   - Вот видите, значит, причина есть.  Человек  с  причудами.  Угнетенное
мышление. Все как будто проходит, скрывается, а потом вдруг снова и  снова
обнаруживается. Впрочем, мне не следует вдаваться в специфику. Ум человека
- это моя специальность и мое хобби, если хотите.
   - Скажите, доктор, он относится к опасно больным?
   - Нет, я не включаю его в этот список. Зачем вызывать ненужную  тревогу
и упадок духа? Заболевание, которым страдает Эпторп,  часто  длится  много
недель, и как раз в  тот  момент,  когда  вы  считаете,  что  вам  удалось
справиться с ним,  оно  совершенно  неожиданно  вдруг  проявляется  вновь.
Эпторп оказался в невыгодном  положении,  поскольку  жил  в  этой  ужасной
стране.  Вы,   только   что   приехавшие   сюда   из   Англии,   обладаете
сопротивляемостью. А кровь у людей, которые жили здесь, полна всякого рода
инфекционных бактерий. К тому  же,  конечно,  они  еще  и  отравляют  себя
алкоголем. Прикладываются к бутылке, словно грудные дети. Тем не менее  мы
стараемся сделать для Эпторпа все  возможное.  Госпиталь,  к  счастью,  не
переполнен, поэтому все уделяют ему вполне достаточно внимания.
   - Большое спасибо, сэр.
   Доктор  -  офицер  медицинской  службы  сухопутных  войск  -  имел  чин
полковника, но,  за  исключением  сотрудников  госпиталя,  его  редко  кто
величал "сэр".
   - Рюмочку виски? - вежливо предложил он Гаю.
   - О нет, благодарю, мне надо ехать.
   - Заезжайте к нам в любое время.
   - Кстати, сэр, а как дела у нашего бригадира Ритчи-Хука?
   - Он будет выписан со дня  на  день.  Говоря  между  нами,  бригадир  -
довольно  трудный  больной.  Заставил  одного   моего   молодого   офицера
заспиртовать голову негра. Совершенно необычное дело.
   - Ну и как, удалось заспиртовать?
   - Полагаю, что удалось. Во всяком случае, он держит ее рядом с койкой и
никак не насмотрится на нее.



7

   На следующее утро на рассвете во Фритаун прилетел гидросамолет.
   - Это за вами, - сказал подполковник Тиккеридж.  -  Говорят,  что  бриг
завтра уже сможет лететь.
   В то же утро поступили и другие важные новости, главная из них - Эпторп
находится в бессознательном состоянии.
   - По мнению эскулапов, он, видимо, уже не придет в сознание, -  сообщил
подполковник Тиккеридж. - Бедный дядюшка. Бывает, однако, люди  умирают  в
еще более плохом состоянии, к тому же он не женат и  не  имеет  детей  или
других близких.
   - Да, у него только тетка.
   - По-моему, он как-то говорил мне, что две тетки.
   Гай не стал поправлять Тиккериджа. Все в штабе бригады хорошо  знали  и
помнили Эпторпа. Он был там объектом шуток и острот. В столовой все были в
унылом настроении, скорее, пожалуй, не от потери Эпторпа, а от мысли,  что
смерть так близка и так неожиданна.
   - Похороны устроим со всеми воинскими почестями.
   - Да, ему нравился этот ритуал.
   - Хорошая возможность показать в городе наш флаг.
   Данн волновался по поводу своего ботинка.
   - Я не представляю, как же теперь возместить убыток,  -  сказал  он.  -
Обращаться к его родственникам с этим делом как-то не очень удобно.
   - А сколько стоит ботинок?
   - Девять шиллингов.
   - Я заплачу.
   - Должен сказать,  это  очень  человечный  поступок  с  вашей  стороны,
"дядюшка". Я смогу таким образом избавиться от дефицита в моих  финансовых
делах.
   Новый бригадир утром поехал в госпиталь, чтобы  сообщить  Ритчи-Хуку  о
неизбежности его отъезда. Он возвратился ко второму завтраку.
   - Эпторп умер, - сообщил он немногословно. - После завтрака я хотел  бы
поговорить с вами, Краучбек.
   Гай предполагал, что вызов связан с  приказом  об  откомандировании,  и
поэтому пошел к  нему  без  какой-нибудь  тревоги.  В  палатке  находились
бригадир и начальник оперативно-разведывательного отделения штаба бригады;
один сердито посмотрел на Гая, а другой уставился взглядом в стол.
   - Вы слышали, что Эпторп умер?
   - Так точно, сэр.
   - На его койке нашли пустую бутылку из-под виски.  Это  говорит  вам  о
чем-нибудь?
   Гай стоял молча, скорее ошеломленный, чем пристыженный.
   - Я спрашиваю, говорит ли это вам о чем-нибудь?
   - Так точно, сэр. Вчера я свез ему бутылку виски.
   - Вы знали, что это запрещено?
   - Так точно, сэр, знал.
   - Какие-либо оправдания имеете?
   - Никаких, сэр, за исключением того, что я  знал,  что  ему  это  будет
приятно,  и,  разумеется,  совершенно  не  предполагал,  что  виски  может
повредить ему в той или иной мере. Я не предполагал также и того,  что  он
выпьет сразу всю бутылку.
   - Он был в полубредовом состоянии. Сколь