кое-что?  На  острове,  на  котором  мы   должны
находиться, нет никаких железных дорог.
   - О боже, - пробормотал Триммер, - где же мы находимся?
   - Мне думается,  мы  на  материке,  во  Франции.  Где-нибудь  в  районе
Шербура, по-моему.
   - У вас еще цела та бутылка?
   - Конечно.
   - Дайте мне ее.
   - Спокойно, старина. Один из нас должен быть трезвым, а я таковым  быть
не собираюсь.
   - Я думаю, у меня что-то сломано.
   - Да, но я не сидел бы здесь слишком долго. Подходит поезд.
   До их слуха доносился ритмичный стук колес приближавшегося поезда.  Йэн
подал Триммеру руку. Проковыляв несколько шагов, тот со  стоном  опустился
на землю. Вскоре показались отблески огней и вылетавшие из трубы  паровоза
искры, и мимо них медленно прошел грузовой состав. Йэн и Триммер  зарылись
лицом в покрытый сажей дерн. Ни тот, ни другой  не  промолвили  ни  слова,
пока поезд не скрылся из виду и стук колес не замер. Затем Йэн сказал:
   - А ты знаешь, прошло всего шестнадцать минут с того  момента,  как  мы
высадились.
   - Шестнадцать проклятых минут... Это не так уж мало.
   - У нас еще много времени,  чтобы  возвратиться  к  лодкам.  Не  спеши.
По-моему, нам надо сделать небольшой крюк. Не нравится мне эта старушка  с
ружьем.
   Триммер встал, опираясь на плечо Йэна:
   - Кажется, у меня ничего не сломано.
   - Конечно, нет.
   - Почему "конечно"? Очень просто  могло  бы  быть  и  сломано.  Я  ведь
здорово грохнулся.
   - Послушай, Триммер, сейчас нет времени спорить. Я очень рад, что ты не
ранен. Давай пошли, может быть, мы еще доберемся до своих.
   - Мне все же чертовски больно.
   - Да, да, конечно, я не сомневаюсь. Давай быстрей, скоро все  кончится.
Можно подумать, черт возьми, что пьян ты, а не я.
   Им понадобилось двадцать пять минут, чтобы добраться до лодок. Переход,
по-видимому, пошел на пользу потрясенному Триммеру. К концу марша он начал
двигаться быстрей и уверенней,  но  очень  страдал  от  холода.  Его  зубы
выбивали дробь, и  только  чувство  долга  не  позволило  Йэну  предложить
Триммеру виски. Они прошли мимо места, где оставили подрывную  партию,  но
там никого не оказалось.
   - По-моему, они драпанули, когда услышали выстрел, - сказал Триммер.  -
Вряд ли их можно упрекать за это.
   Однако, добравшись до места высадки, они увидели, что все четыре  лодки
на месте и охраняются оставленными  на  них  солдатами.  Остальных  членов
группы "Пугач" поблизости не оказалось.
   - Они пошли вглубь, сэр, сразу после того, как прошел поезд.
   - _Вглубь_?
   - Так точно, сэр.
   - Вот черт! - Триммер отвел Йэна в сторону и озабоченно спросил: -  Что
нам теперь делать?
   - Сидеть и ждать их, я думаю.
   - А по-вашему, мы не можем возвратиться на подводную лодку, оставив  их
здесь? Пусть они добираются самостоятельно!
   - Нет.
   - Нет? По-моему, тоже. Проклятие, здесь чертовски холодно.
   Дрожа от холода и чихая, Триммер каждые две минуты посматривал на часы.
   - По приказу мы должны отойти от берега в ноль плюс шестьдесят.
   - Времени еще много.
   - Черт бы их взял!
   Зашла луна. До рассвета было еще далеко.
   Наконец, посмотрев на часы, Триммер сказал:
   - Ноль плюс пятьдесят две. Я замерз. Какого черта этот сержант поперся,
куда его не просили?  Ему  было  приказано  ждать  приказаний.  Сам  будет
виноват, если останется здесь.
   - Надо подождать до ноль плюс шестьдесят, - возразил Йэн.
   - Уверен, что эта женщина подняла тревогу. Наверное, их захватили.  Там
сейчас наверняка уже целая толпа орущих гестаповцев с ищейками разыскивает
нас... Ноль плюс пятьдесят пять.
   Он чихнул. Йэн сделал большой глоток из бутылки.
   - Дорогой Уотсон, - подражая Шерлоку Холмсу, сказал он,  -  если  я  не
ошибаюсь, подходят наши клиенты с той или другой стороны.
   Послышались осторожные,  приближающиеся  к  ним  шаги.  Замигал  сигнал
зашторенного фонарика.
   - Тогда мы отваливаем! - воскликнул Триммер, не желая терять времени на
встречу возвращавшихся солдат.
   В глубине суши блеснула вспышка, раздался оглушительный взрыв.
   - О боже! - воскликнул Триммер. - Мы опоздали!
   Он бросился к лодке.
   - Что это было? - спросил Йэн сержанта.
   - Пироксилин, сэр. Когда мы увидели проходивший  поезд  и  не  получили
никаких приказаний капитана, я решил пойти сам и заложить шашку.  Давайте,
ребята, в лодки, но потише.
   - Великолепно! - воскликнул Йэн. - Геройский поступок!
   - О, я бы не сказал  этого,  сэр.  Просто  я  подумал,  что  не  мешает
показать фрицам, что мы побывали здесь.
   - Через пару дней, - сказал  Йэн,  -  вы,  капитан  Мактейвиш,  и  ваши
солдаты проснетесь и обнаружите, что вы -  герои.  Не  хотите  ли  немного
виски?
   - Весьма признателен, сэр.
   - Ради бога, идите скорее, - поторопил их Триммер из лодки.
   - Иду, иду. Держи хвост морковкой, великий Триммер, и будь мужчиной. Мы
милостью божьей зажжем в Англии такую свечу, которая, надеюсь, никогда  не
погаснет.
   Перед рассветом было послано  короткое  донесение  об  успехе  высадки.
Подводная лодка погрузилась, и командир засел в своей каюте над отчетом  о
морской  части  операции.  В  кают-компании  Йэн  натаскивал  Триммера  на
составление ее  сухопутной  версии.  В  подводном  положении  поддерживать
хорошее настроение нелегко. Однако в то утро все были довольны.
   Днем при сходе на берег в Портсмуте их встречал офицер по  планированию
общей части штаба особо опасных операций. Он был взволнован, держался чуть
ли не почтительно.
   - Что мы можем сделать для вас? Только скажите.
   - Пожалуй, вот что... - важно заявил Триммер. - Нельзя ли  смотаться  в
отпуск? Портсмут порядком осточертел ребятам.
   - Вам придется поехать в Лондон.
   - Не возражаю, если требуется.
   - Генерал Уэйл хочет увидеться с вами. Он, разумеется, захочет услышать
обо всем от вас самого.
   - С этим, пожалуй, лучше справится Килбэннок.
   - Правильно, - поддержал его Йэн. - Эту сторону дела лучше предоставьте
мне.
   Позже, вечером того же дня, он рассказал  генералу  все,  что,  по  его
мнению, тому следовало знать.
   - Чрезвычайно успешная операция. Как раз то, что нам надо.  Чрезвычайно
успешная, - похвалил генерал. -  Для  сержанта  следует  добиться  военной
медали. Мактейвиш тоже должен отхватить что-нибудь.  Пусть  не  орден  "За
выдающиеся заслуги", но уж военный крест обязательно.
   - А вы не намерены попросить и для меня что-нибудь, сэр?
   - Нет. От вас мне требуется только представление к награде  Мактейвиша.
Сейчас же отправляйтесь и приступайте к делу. Завтра  можете  позаботиться
об опубликовании сообщения в печати.
   На протяжении своей карьеры на Флит-стрит Йэн выполнил  немало  трудных
заданий для более требовательных хозяев. Сейчас был именно  такой  случай.
Через десять минут Йэн возвратился к  генералу  Уэйлу  с  отпечатанным  на
машинке текстом.
   - Для официального представления к  награде  я  преподнес  это  дело  в
довольно сдержанных выражениях. Строго придерживался фактов.
   - Да, да, конечно.
   - Когда будем передавать это в печать, изложим все несколько красочнее.
   - Конечно, конечно.
   Генерал Уэйл прочитал вслух:

   - "Капитан Мактейвиш  подготовил  и  возглавил  небольшую  диверсионную
группу, которая высадилась на побережье  оккупированной  Франции.  В  ходе
операции он проявил выдающуюся самоотверженность,  которую  сумел  привить
своим  солдатам.  Лично  проводя  рекогносцировку,  он  попал  под   огонь
стрелкового  оружия.  Ответив  на  огонь,  он  принудил   вражеский   пост
прекратить  стрельбу.  Капитан  Мактейвиш  проник  в  глубь  территории  и
обнаружил  полотно  железной  дороги.   В   результате   наблюдения   было
установлено, что по железной дороге осуществляются  интенсивные  перевозки
стратегических материалов. Часть  железнодорожного  полотна  была  успешно
разрушена, и это создало  серьезные  помехи  военным  усилиям  противника.
Несмотря на полученные в ходе операции травмы, капитан Мактейвиш обеспечил
успешный отход всей своей группы, которая, не понеся потерь,  возвратилась
на подводную лодку в точном соответствии с  плановой  таблицей.  Во  время
заключительной фазы операции он проявил примерное хладнокровие".

   - Отлично, - сказал генерал Уэйл, - как раз то, что нужно.



5

   - Нет, аута не было! - воскликнул мистер Краучбек.
   Малорослый игрок с битой, отбивавший мяч, потер колено. На другом конце
поля      быстроногий      боулер      Грисуолд,      капитан      команды
"Богородицы-Победительницы", в отчаянии смотрел на судью.
   - О, сэр!
   - Виноват. Боюсь, я просто не заметил.  Но  вы  ведь  знаете,  сомнение
толкуется в пользу проигрывающего.
   Мистер Краучбек сидел,  накинув  на  худые  плечи  свитер  быстроногого
боулера, завязав рукава узлом у горла. Он был рад  хоть  такой  защите  от
пронизывающего вечернего ветра.
   Грисуолд пошел назад, сердито перебрасывая  мяч  из  руки  в  руку.  Он
разбегался издалека и мчался на большой скорости. Мистер Краучбек  не  мог
различить положение его ноги  в  момент  броска.  Похоже,  он  значительно
переступил линию. Мистер Краучбек хотел было не засчитать мяч, но не успел
открыть рот, как воротца упали. На этот раз парень, несомненно, переступил
черту.  Однако  время  истекло,  и  первый  матч  семестра  был   выигран.
Выигравшие из команды "Богородицы-Победительницы" возвращались в павильон,
окружив Грисуолда и похлопывая его по спине.
   - В первый раз он переступил черту, - настаивал вратарь.
   - О, я не знаю. Крауч не согласился с этим.
   - Крауч отвлекся, он смотрел на самолет.
   - Так или иначе, какая разница?
   Мистер Краучбек возвращался в отель "Морской  берег"  вместе  с  миссис
Тиккеридж, приводившей Дженифер и Феликса на матч. Они пошли более длинной
дорогой, по пляжу, и Дженифер бросала в море  палки  для  Феликса.  Мистер
Краучбек спросил:
   - Вы видели сегодняшнюю утреннюю газету?
   - Вы имеете в виду рейд на железную дорогу во Франции?
   - Да. Какой, должно быть, великолепный  молодой  человек  этот  капитан
Мактейвиш. Вы обратили внимание на то, что до  войны  он  работал  дамским
парикмахером?
   - Как же!
   - Вот это-то и ободряет. Такие вот храбрецы  и  побьют  немцев.  То  же
самое было и в первую мировую войну. Слава богу, в нашей стране  нет  этих
высокомерных ретроградов. Такие люди выдвигаются в  момент,  когда  страна
нуждается в них. Возьмите этого Молодого человека. Завивал локоны женщинам
на лайнере, называл себя французским именем, никто и не подозревал, что за
этим кроется. Могло случиться так, что ему никогда и  не  представился  бы
случай проявить себя. Но начинается война - он откладывает свои ножницы  в
сторону и без какой-либо суеты совершает самые смелые  в  военной  истории
подвиги. Ни в какой другой стране, миссис Тиккеридж,  этого  не  случилось
бы.
   - На фотографии он выглядит не очень привлекательно, вы не находите?..
   - Он выглядит таким, какой есть -  подмастерьем  дамского  парикмахера.
Честь ему и слава. По-моему, он очень  скромный  человек.  Храбрецы  часто
бывают такими. Мой сын никогда не говорил о нем, а они ведь довольно долго
были в Шотландии вместе. Наверное, Мактейвиш чувствовал себя там среди них
довольно неуютно. Ну что ж, он показал им всем.
   Когда  они  вошли  в  отель,  к  мистеру  Краучбеку  обратилась  миссис
Вейвесаур:
   - Ах, мистер Краучбек, я так ждала вас, чтобы спросить. Вы  не  против,
если я вырежу кое-что из вашей газеты, когда вы прочитаете ее?
   - Конечно. Ради бога. Буду рад.
   - Я имею в виду фотографию капитана Мактейвиша. У меня есть рамочка как
раз такого размера.
   - Он заслуживает рамки, - согласился мистер Краучбек.


   Сообщение об операции "Пугач" дошло до Сиди-Бишра сначала  из  передачи
Би-Би-Си, а позже в виде поздравительной радиограммы главнокомандующего  в
адрес штаба группы Хука.
   - По-моему, это надо передать в отряд командос "Икс", - предложил майор
Хаунд.
   - Конечно. Во все отряды. Зачитать перед строем.
   - Испанцам тоже?
   - Особенно испанцам. Они всегда хвастаются тем, что взрывали  монастыри
во время гражданской  войны.  Пусть  увидят,  что  мы  тоже  не  пустяками
занимаемся. Заставьте потрудиться этого толстяка переводчика.
   - А вы знаете этого парня, полковник, Мактейвиша?
   - Конечно. Я взял его к себе,  когда  был  командиром  отряда  командос
"Икс". Ты помнишь. Гай?
   - Да, действительно.
   - Ты и Джамбо Троттер пытались избавиться от него. Помнишь? Я хотел  бы
иметь здесь побольше таких офицеров,  как  Мактейвиш.  Интересно  было  бы
посмотреть на старину Джамбо, когда он прочитает это сообщение.


   Действительно, прочитав  это  сообщение,  Джамбо  буквально  засиял.  В
офицерском собрании алебардийского казарменного городка он заявил:
   - Бедняга Бен Ритчи-Хук, не разбирался он в  людях.  Первоклассный  был
вояка, знаете Ли, но и на солнце бывают  пятна.  Если  уж  затаит  зло  на
человека, его никак не уломаешь. Вы знаете, ведь это он выгнал  Мактейвиша
из  корпуса  алебардистов.  Парню  ничего  не  оставалось,  как  пойти   в
шотландский полк простым солдатом. А вот _я_  сразу  заприметил  его.  Это
солдат не мирного, а военного времени, понимаете? Но ведь и сам Бен  такой
же. Оба они высечены из одного и  того  же  камня.  Поэтому-то  они  и  не
сошлись характерами. Такое часто бывает. Сам видел десятки раз.


   Дамы на Итон-терэс сокрушались:
   - Как же теперь с нашим Шотландчиком?
   - В самом деле, как же это мы?
   - Мы обращались с ним по-свински.
   - Не может быть!
   - Не так уж часто.
   - Я всегда питала к нему слабость.
   - Не пригласить ли его зайти?
   - Ты думаешь, он придет?
   - Можно попробовать.
   - Так нам и надо, если он будет презирать нас.
   - Скорее я сама буду презирать себя.
   - Вирджиния, почему ты молчишь? Следует ли  нам  попытаться  заполучить
Шотландчика?
   - Триммера? Делайте что хотите, мои дорогие, только без меня.
   - Вирджиния, ты не оговорилась? Неужели ты  не  хочешь  загладить  свою
вину?
   - Я? Нет, - ответила Вирджиния и удалилась.


   "Лейтенант (временный чин), состоящий  в  штатной  должности  капитана,
Мактейвиш (офицерский корпус его величества).
   По вопросу: _о дальнейшем использовании_".


   - Право же, - пробурчал председатель, -  я  не  понимаю,  из  чего  это
вытекает, что наш комитет должен заниматься этим вопросом?
   - Памятная записка военного кабинета, сэр.
   - Удивительно! А я-то думал, что они  заняты  по  горло  более  важными
делами. Так в чем там дело?
   - Так вот, сэр, вы помните Мактейвиша?
   - Да, да, конечно.
   - А вы читали о нем в "Ежедневном сплетнике"?
   - Конечно нет.
   - Так вот, сэр. Вы же знаете,  что  лорд  Коппер  всегда  имел  зуб  на
регулярную армию. Старые приятельские связи, протекция друзьям  по  одному
выпуску и тому подобный вздор.
   - Я не знал, - возразил генерал, набивая трубку. - Я никогда  не  читаю
этот грязный листок.
   - Так или иначе, но они откопали эту историю о том, что Мактейвиш начал
войну в качестве кандидата в офицеры в корпусе алебардистов и был отчислен
из него. Они говорят, потому якобы, что он был парикмахером.
   - В этом нет ничего плохого.
   - Вот именно, сэр. Однако все алебардисты, имевшие к нему то  или  иное
отношение, находятся теперь на Ближнем Востоке. Мы  попросили  представить
объяснения,  но  на  это  потребуется  некоторое  время,  и  если,  как  я
предполагаю,  они   будут   неудовлетворительными,   то   мы   не   сможем
воспользоваться ими.
   - Столько шума из-за таких пустяков!
   - Так точно,  сэр.  "Ежедневный  сплетник"  воспользовался  историей  с
Мактейвишем как примером. Утверждает, что армия якобы теряет своих  лучших
потенциальных командиров из-за снобизма. И дальше  пишет  о  всяких  таких
вещах, знаете ли.
   - Нет, не знаю! - отрезал генерал.
   - Один из лейбористских членов парламента сделал запрос о нем.
   - О господи, неужели? Это уже хуже.
   - Министр настоятельно требует, чтобы Мактейвишу  подыскали  должность,
соответствующую его заслугам.
   - Ну что ж, это не так  уж  трудно.  На  прошлой  неделе  было  принято
решение сформировать еще три отряда командос. Нельзя ли назначить  его  на
один из них?
   - Я не  думаю,  что  он  достаточно  подготовлен,  чтобы  занять  такую
должность.
   - В самом деле, Малыш? Мне следовало бы догадаться, что он  принадлежит
как раз к числу тех молодых офицеров, которых  вы  всегда  затираете.  _Вы
сами-то_ ничего не имеете против того, что он был парикмахером, а?
   - Ни в коем случае, сэр.
   - На прошлой неделе вы засыпали  его  похвалами.  Имейте  в  виду,  ему
должна быть найдена соответствующая должность в вашей части.
   - Слушаюсь, сэр.
   - Надеюсь, вам понятно, что под соответствующей должностью я  вовсе  не
имею в виду должность вашего адъютанта.
   - Боже упаси, - прошептал Малыш.
   - Я имею в виду что-нибудь такое, что дало бы понять этим лейбористам в
палате общин, что мы знаем, как использовать хороших людей, когда  находим
их.
   - Слушаюсь, сэр.
   Командующий сухопутными частями, предназначенными для проведения  особо
опасных операций, возвратился в свой  штаб,  как  всегда  после  посещения
военного  министерства,  в  глубоком  отчаянии.   Он   послал   за   Йэном
Килбэнноком.
   - Вы перестарались с этим делом, - буркнул он.
   Йэн сразу понял, что имеет в виду генерал.
   - Триммер?
   - Триммер! Мактейвиш! Как бы там, черт возьми, его не звали!  Вы  зашли
слишком далеко и втянули в это дело политиков. Теперь нам не отделаться от
него до конца войны.
   - Я уже размышлял над этим.
   - Очень мило с вашей стороны.
   - Знаете, генерал, - рассердился Йэн, который  с  тех  пор,  как  он  и
генерал сделались, по существу, соучастниками обмана, все  более  усваивал
фамильярный тон в служебных разговорах, - прибегая к сарказму, вы  никогда
не добьетесь ничего  хорошего  от  своих  подчиненных.  Я  много  думал  о
Триммере и кое-что придумал. Как мужчина он весьма привлекателен.
   - Чепуха!
   - Я убедился в этом в кругу  близких  мне  людей,  особенно  после  его
прогулки во Францию. Я привлек к  нему  внимание  министерств  информации,
снабжения, авиапромышленности и иностранных дел. Для повышения  морального
состояния гражданского населения и укрепления англо-американской дружбы им
требуется герой, обладающий как раз такими данными, какие есть у Триммера.
Можете дать ему любой чин, какой угодно, и  отправить  в  командировку  на
неопределенный срок.
   Генерал-майор Уэйл довольно долго молчал.
   - Это идея, - сказал он наконец.
   - Особенно важно выдворить его из Лондона, - добавил Йэн.  -  Последнее
время он постоянно околачивается в моем доме.



6

   В дневнике  старшины  Людовича  были  не  только  эссе,  но  и  отрывки
описательного  характера,  которые  в  свое  время  непременно  удостоятся
похвалы критиков.

   "Майор Хаунд - плешивый, его макушка и лицо блестят. Рано утром,  после
бритья, это сухой блеск. По прошествии часа майор начинает потеть, и блеск
становится сальным. Руки майора Хаунда начинают потеть раньше,  чем  лицо.
Макушка у него всегда сухая. Пот появляется на два дюйма выше  бровей,  но
на лысине его никогда не  бывает.  Для  чего  ему  нужен  мундштук?  Чтобы
уберечь пальцы и зубы от налета никотина или чтобы отвести дым от глаз? Он
часто посылает денщика вытряхнуть пепельницу. Капитан  Краучбек  презирает
майора Хаунда, а полковник Блэкхаус считает его полезным. Для  меня  майор
Хаунд  почти  не  существует.  Я  записал  все   эти   наблюдения,   чтобы
зафиксировать его образ в своей памяти".

   Поражение в Греции сохраняли в тайне, пока остатки армии не  прибыли  в
Александрию. Их собрали и распределили для переформирования и снаряжения.

   "Мы живем, - записал старшина Людович в дневнике,  -  в  век  чисток  и
эвакуации. Вывернуть себя наизнанку - вот  задача  современного  человека.
Д