еллами" Гай и Томми были дружелюбными знакомыми, как много  лет
назад. Вчера вечером они были близкими друзьями. Сегодня  они  встретились
как полковник с младшим офицером.
   -   Неужели   нет   возможности,   чтобы   командование    алебардистов
откомандировало меня к вам?
   - Судя по этому письму - никакой. Кроме того, ты  становишься  староват
для той работы, которая нам предстоит. Разве ты  сумеешь  лазить  по  этим
скалам?
   - Могу попробовать.
   - Каждый отпетый дурак может попробовать. Потому у меня  и  не  хватает
пяти офицеров.  Как  ты  думаешь,  не  справишься  ли  ты  с  канцелярской
писаниной лучше, чем Берти?
   - Я уверен, что справится, полковник, - обрадовался Берти.
   Томми печально поглядел на обоих:
   - Кто мне нужен,  так  это  помощник  по  административно-хозяйственной
части - пожилой офицер, который знает все ходы и выходы и может  управлять
людьми. Берти не годится. Боюсь, что и ты не годишься.
   Вдруг Гай вспомнил о Джамбо.
   - Кажется, у меня есть как раз то, что вам нужно, полковник,  -  сказал
он и подробно охарактеризовал Джамбо.
   Когда он закончил, Томми сказал:
   - Берти,  отправляйтесь  и  доставьте  его  сюда.  Такие  люди  сотнями
вступают в войска местной обороны. Хватайте его, пока не схватили  другие.
Его, конечно, придется понизить в чине. Если он в самом деле такой, как ты
говоришь,  то  он  знает,  как  это  делается.  Он  может  перевестись   в
военно-морские силы или еще куда-нибудь и  явиться  к  нам  как  лейтенант
добровольческого резерва военно-морских сил. Какого черта ты  тут  стоишь,
Берти?
   - Я не знаю, как его доставить, полковник.
   - Ладно, отправляйся в третью роту и принимай взвод  Йэна.  Гай,  ты  -
помощник начальника штаба. Ступай и приведи этого человека. Не  стой  тут,
как  Берти.  Поди  к  начальнику  порта,  возьми  спасательную  шлюпку   и
отправляйся.
   - У меня есть еще трехтонный грузовик. Его тоже доставить?
   - Да, конечно. Погоди...
   Гай  заметил,  что  лицо  Томми  омрачило  сомнение   профессионального
военного, какое он замечал у Джамбо. Дух осторожности - спутник  успеха  -
шептал: "Не зарывайся. С грузовиком тебе не выкрутиться".
   - Нет, - сказал он. - Грузовик оставь и приведи кандидата в моряки.




ЧАСТЬ ШЕСТАЯ. СЧАСТЛИВЫЕ ВОИНЫ


1

   Ни по  характеру,  ни  по  привычкам  Триммер  не  был  приспособлен  к
отшельнической жизни. Уже долгое время он выжидал, не делая ничего,  чтобы
привлечь к себе внимание начальства. Он никому не докладывал  о  состоянии
своего орудия. До сих пор ни от  кого  не  поступало  никаких  жалоб.  Его
маленькое подразделение было вполне довольно всем. И только сам он  роптал
по мере того, как с каждым днем все острее ощущал  потребность  в  женском
обществе. Триммер был при деньгах, потому что его не допускали к карточным
играм в отеле. Ему полагался отпуск, и наконец он  взял  его,  чтобы,  как
говорил сам, "увидеть свет".
   Глазго в ноябре 1940 года отнюдь не был ville  lumiere  [светлый  город
(фр.)]. Из-за тумана и толчеи затемнение казалось особенно плотным. Прибыв
в город, Триммер прямо с поезда отправился в  привокзальный  отель.  Здесь
тоже был туман и толчея. Все величественные холлы и  коридоры  отеля  были
заставлены багажом и забиты проезжими солдатами и  матросами.  В  приемной
отеля стояла плотная, непрерывно меняющаяся толпа.  Девушка  за  конторкой
отвечала всем одно и то  же:  "Только  забронированные  номера.  Приходите
после восьми, возможно, кто-нибудь откажется".
   Триммер протолкался вперед и с хитрой усмешкой спросил:
   - Не найдется ли у вас маленькой комнатушки для шотландского паренька?
   - Приходите после восьми. Возможно, кто-нибудь откажется.
   Триммер подмигнул ей, и она, казалось, едва  уловимо  откликнулась,  но
под напором других отчаявшихся,  бездомных  людей  продолжать  флирт  было
невозможно.
   Сдвинув берет набекрень, с пастушеским посохом в руке и парой майорский
корон на погонах (он  заменил  ими  свои  лейтенантские  звездочки  еще  в
поезде, в уборной), Триммер неторопливо  прохаживался  по  первому  этажу,
повсюду встречая солдат. Каждая из немногих женщин была  центром  шумного,
веселого кружка или прижималась к мужу в  печальном  прощании.  Официантов
было мало. Повсюду он видел, как за ними поворачиваются головы, и читал на
лицах выражение  страстной  мольбы.  Кое-где  более  настойчивая  компания
стучала по столу и требовала:
   - Да обслужите же нас!
   Но Триммер не унывал. После своей хибарки на Магге он находил  все  это
очень приятным, а опыт научил его, что  всякий,  кто  действительно  хочет
женщину, в конце концов найдет ее.
   Он шел по улице,  подобно  голодной  дворняжке,  которая  бродит  среди
мусорных ящиков, виляя хвостом, навострив уши, с трепещущими ноздрями.  По
пути он то и дело пытался втереться в какую-нибудь  веселую  компанию,  но
безуспешно. В конце концов он оказался у подъезда с вывеской: "CHATEAU  de
MADRID. Restaurant de premier ordre" ["Мадридский замок. Ресторан  первого
класса" (фр.)].
   Триммер прежде бывал в этом отеле раз или два, но  никогда  не  решался
проникнуть в зал, где, как он знал, очень высокие цены. Он довольствовался
тем, что находил развлечение в местах, где  толпился  народ.  Сегодня  все
будет иначе. Он ступил на ковровую дорожку, и тут же у  подножия  лестницы
его встретил метрдотель.
   - Bon soir, monsieur [добрый вечер, мосье (фр.)]. Мосье заказал столик?
   - Я ищу приятеля.
   - Сколько человек будет в компании мосье?
   - Два, если это можно назвать компанией. А пока я посижу и выпью.
   - Pardon, monsieur [простите, мосье (фр.)]. Здесь разрешается  подавать
напитки только тем, кто обедает. Наверху...
   Двое поглядели друг на друга:  обман  за  обман.  Оба  ломали  комедию.
Никому не удалось надуть другого. Триммера так и подмывало сказать: "Брось
прикидываться. Откуда у тебя этот французский  прононс?  Из  Майл-Энд-роуд
или из Горбэлз?"
   Метрдотеля  подмывало  сказать:  "Это  место  не  для  тебя,  голубчик.
Катись-ка отсюда!"
   Оценив обстановку, Триммер заявил:
   - Я непременно буду здесь обедать, если придет мой приятель. Пока я пью
коктейль, можете дать мне взглянуть на меню.
   И метрдотель ответил:
   - Tout suite, monsieur [сию минуту, мосье (фр.)].
   Швейцар принял у Триммера берет и посох.
   Он уселся у коктейльной стойки. Отделка здесь  была  более  дешевой  по
сравнению  с  мрамором  и  красным  деревом  верхних  залов.  Этим   летом
намечалось перекрасить стены и заново обить  мебель,  но  помешала  война.
Невольно  возникала  ассоциация  с  модным  журналом,  некогда   новым   и
блестящим, а теперь захватанным  многими  руками.  Но  Триммеру  было  все
равно. Он был знаком с модными журналами  преимущественно  по  затрепанным
экземплярам.
   Триммер огляделся вокруг и заметил в углу столик, за которым был  занят
только один стул. Как раз то, что  он  искал:  одинокая  женщина.  Она  не
поднимала  глаз,  и  Триммер  смело  ее  разглядывал.  Это  была  женщина,
заслуживающая всяческого внимания, но не  старающаяся  его  привлечь.  Она
сидела неподвижно, глядя на полупустой  бокал  на  столе,  и  не  замечала
бравых голых коленок и болтающегося споррана Триммера.  Ей,  как  прикинул
Триммер, лет тридцать с небольшим; ее одежда - а в этом Триммер разбирался
- была совсем не похожа на то, что носят дамы в Глазго. Ее сшили  у  grand
couturier [первоклассный портной (фр.)] не больше двух лет назад.  Женщина
была не совсем во вкусе Триммера, но в этот вечер он был готов испробовать
все что угодно. Он привык к неудачам.
   Более острый глаз мог бы заметить, что она слишком хорошо вписывалась в
окружающую обстановку: пустой аквариум, который еще  недавно  освещался  и
сверкал золотыми рыбками; белые  бордюры  на  малиновых  гардинах,  теперь
немного закопченные; белые гипсовые морские чудовища, не такие яркие,  как
прежде. Одинокая женщина не резко выделялась на этом фоне. Она сидела  как
бы окутанная легкой дымкой печали - то ли несчастная, то ли больная, то ли
просто усталая.  Женщина  осушила  бокал  и  поглядела  мимо  Триммера  на
бармена.
   - Сию минутку, мадам, - сказал тот и плеснул  джин  неведомой  марки  в
шейкер.
   Когда Триммер увидел ее лицо, оно показалось ему удивительно  знакомым:
где-то он его видел, может быть, в этих потрепанных модных журналах.
   - Я отнесу, -  сказал  он  бармену  и  быстро  поднял  поднос  с  новым
коктейлем.
   - Извините, сэр, _позвольте_...
   Но Триммер крепко вцепился в поднос, и бармен отпустил.  Триммер  отнес
поднос в угол.
   - Ваш коктейль, мадам, - развязно сказал он.
   Женщина взяла бокал, поблагодарила и поглядела мимо  Триммера.  Тут  он
вспомнил ее имя.
   - Вы забыли меня, миссис Трой?
   Она медленно, без интереса подняла на него глаза:
   - Разве мы прежде встречались?
   - Часто. На "Аквитании".
   - Простите, - сказала она. - Боюсь, что не  помню.  Встречаешь  столько
людей.
   - Не возражаете, если я присяду?
   - Я сейчас ухожу.
   - Можно обойтись мытьем головы и укладкой, - произнес Триммер и добавил
тоном специалиста: - Волосы мадам un peu fatigue, n'est  ce-pas?  [Немного
устали, не правда ли? (фр.)] Это морской воздух.
   На лице миссис Трой вдруг отразились интерес, сомнение, радость.
   - Густав, неужели это вы?
   - Помните, как я по утрам приходил в вашу каюту? Как  только  я  увидел
ваше имя в списке  пассажиров,  я  зачеркнул  все  записи  на  одиннадцать
тридцать. Эти старые жабы предлагали мне по десять долларов на чай,  но  я
всегда держал одиннадцать тридцать в резерве, на случай  если  понадоблюсь
вам.
   - Густав, какой стыд! Как я могла забыть? Садитесь. Надо признаться, вы
здорово изменились.
   - А  вы  нисколько,  -  сказал  Триммер.  -  Помните,  как  я  легонько
массажировал вашу шейку? Вы говорили, что это помогает с похмелья.
   - Оно-таки помогало.
   Они воскресили много приятных воспоминаний об Атлантике.
   - Дорогой Густав, у вас замечательная память. Боже, как было чудесно на
"Аквитании"!
   - Мистер Трой здесь?
   - Он в Америке.
   - Вы здесь одна?
   - Я приезжала проводить одного человека.
   - Друга или подругу?
   - Вы всегда были чертовски нахальным.
   - У вас никогда не было от меня секретов.
   - Тут нет большого секрета. Он моряк. Мы недавно познакомились,  но  он
мне  понравился.  Он  уехал  совершенно  неожиданно.  Теперь  все  уезжают
неожиданно и не говорят куда.
   - Если вы остаетесь, я в вашем распоряжении на неделю.
   - У меня нет никаких планов.
   - У меня тоже. Обедаете здесь?
   - Тут очень дорого.
   - Я угощаю, разумеется.
   - Мой милый мальчик, я не могу вам позволить тратить на меня деньги.  Я
как раз думала, смогу ли угостить вас обедом. Думаю, что не смогу.
   - Туго с деньгами?
   - Очень. Сама не знаю почему. Что-то связанное с мистером  Троем,  и  с
войной, и  с  валютным  контролем.  Во  всяком  случае,  управляющий  моим
лондонским банком вдруг очень переменился.
   Триммер был и потрясен, и обрадован этим сообщением.
   Барьер между парикмахером и пассажиркой первого  класса  рухнул.  Важно
было установить новые отношения на должном уровне - более низком. Он и  не
думал часто угощать ее в "Шато де Мадрид".
   - Как бы там ни было, Вирджиния, давайте выпьем здесь еще по одной.
   Вирджиния вращалась среди людей,  которые  без  разбора  называли  друг
друга по имени, но из-за смущения Триммера она обратила  внимание  на  его
фамильярность.
   - Вирджиния? - передразнила она.
   - А я, между прочим, майор Мактейвиш. Друзья зовут меня Али или Триммер
[tо trim - подстригать (англ.)].
   - Значит, они знают, что вы были парикмахером?
   - Вообще говоря, не знают. Прозвище Триммер не имеет к  этому  никакого
отношения. Дело не в том, что я этого стыжусь. Могу  вам  сказать,  что  я
здорово развлекался на "Аквитании"  с  пассажирками.  Если  я  назову  вам
некоторые имена, вы поразитесь. Многие из вашего круга.
   - Расскажите мне, Триммер.
   Целых полчаса он развлекал ее своими откровениями -  в  некоторых  была
доля правды. Ресторан и фойе начали заполнять солидные  пожилые  штатские,
летчики с эффектными  местными  девушками,  адмирал  с  женой  и  дочерью.
Метрдотель в третий раз подошел к Триммеру с меню.
   - Так как же, Триммер? - спросила Вирджиния.
   - Зовите меня лучше Али.
   - Для меня вы всегда Триммер.
   - Как вы смотрите на складчину, раз мы в одинаковом положении?
   - Это меня устраивает.
   - Завтра найдем что-нибудь подешевле.
   При слове "завтра" Вирджиния подняла брови, но ничего не  сказала.  Она
взяла меню и, не советуясь с ним, заказала питательные и недорогие блюда.
   - Et pour commencer [для начала (фр.)] несколько устриц? Немного saumon
fume? [копченая лососина (фр.)]
   - Нет, - твердо сказала она.
   - Я сам не очень-то их люблю, - признался Триммер.
   - Я люблю, но сегодня их не будет. Всегда читайте меню справа налево.
   - Я вас не понимаю.
   - Неважно. Я думаю, мы очень во многом друг друга не понимаем.
   Когда Вирджиния вошла в ресторан, она выглядела как в  старые  времена.
"Класс так и написан на ней", - сказал про себя Триммер. Но помимо того  в
ее глазах появился радостный озорной огонек.
   За обедом Триммер начал хвастаться своим выдающимся положением в армии.
   - Подумать только, - воскликнула Вирджиния, - один на всем острове!
   - Там проходят подготовку и другие войска, - признался он, -  но  я  не
имею к ним отношения. Я командую обороной.
   - А, к черту войну, -  сказала  Вирджиния.  -  Расскажите  мне  еще  об
"Аквитании".
   Она была не из тех женщин, которые предаются воспоминаниям или гадают о
будущем. Она подолгу не вспоминала  о  прошедших  пятнадцати  годах  своей
жизни - о том, как на нее обратил внимание, водил туда и  сюда  и  наконец
соблазнил приятель отца, навещавший ее в пансионе для девиц  в  Париже;  о
браке с Гаем, о  "кастелло  Крауччибек"  и  бескрайних  туманных  террасах
Рифт-Вэлли; о браке с Томми, о лондонских отелях, роскошных автомобилях, о
постоянных переездах  с  полком  с  места  на  место,  о  грозящих  ужасах
индийского военного городка; о жирном  Огастесе  с  его  чековой  книжкой,
которая всегда под рукой; о  мистере  Трое  и  его  пристрастии  к  важным
персонам. Она не вспоминала ни о чем. Все это, как сказал бы мистер  Трой,
ничего не прибавляло. Не прибавляла ничего  и  старость  или  смерть.  Для
Вирджинии имели значение лишь данный момент и  ближайшие  пять  минут.  Но
именно теперь в этом затемненном,  окутанном  туманом  городе,  окруженная
незнакомыми людьми в ярко освещенном маленьком зале, окруженная такими  же
незнакомыми людьми на темных улицах - миллионами людей, слепых и глухих, а
не важными персонами; теперь, когда  завыли  сирены  и  далеко,  в  районе
доков, начали падать бомбы и открыли огонь зенитки, - теперь  на  короткое
время Вирджиния была рада оживить  в  памяти,  вновь  увидеть,  как  бы  в
перевернутый бинокль, упорядоченную, беспечную  жизнь  на  борту  большого
лайнера. И верный Густав, который всегда оставлял для нее самый насыщенный
час, со своим ломаным французским языком и успокаивающими пальцами на шее,
плечах и верхних позвонках, вдруг преобразившийся рядом с ней в  майора  с
голыми коленками и с акцентом кокни, нелепо  переименованный,  Густав  был
послан ей провидением в этот грустный вечер, чтобы увести ее назад - к тем
солнечным дням, морским брызгам и резвящимся в воде дельфинам.


   В это время  в  Лондоне  полковник  Грейс-Граундлинг-Марчпоул,  недавно
назначенный главой совершенно  секретного  департамента,  читал  последнее
донесение контрразведки:

   "Краучбек Гай, временный лейтенант королевского алебардийского корпуса,
в настоящее время  состоит  в  неопределенной  должности  в  штабе  отряда
командос "X" на острове Магг. Подозреваемый распространял ночью  подрывные
материалы. Экземпляр прилагается".

   Полковник взглянул на слова: "Почему Гитлер должен победить".
   - Да, мы это видели раньше.  Десять  экземпляров  обнаружили  в  районе
Эдинбурга. На  островах  они  появились  впервые.  Очень  интересно.  Этим
устанавливается связь между делом Бокса и  шотландскими  националистами  -
прямая связь из Зальцбурга на  Магг.  Теперь  требуется  установить  связь
между Кардиффским университетом и  Санта-Дульчиной.  Со  временем  мы  это
сделаем, не сомневаюсь.
   Департамент полковника Марчпоула был такой секретный,  что  поддерживал
связь только с военным кабинетом и комитетом начальников штабов. Полковник
Марчпоул хранил информацию, пока ее не потребуют. В данное время этого  не
произошло,   и   он   порадовался   такой   небрежности.   Преждевременное
исследование этих  материалов  могло  бы  разрушить  его  личный,  еще  не
определившийся план. Где-то в отдаленных извилинах  его  мозга  этот  план
зрел.  При  наличии  времени,  при  наличии  достаточных  конфиденциальных
материалов ему удалось бы опутать весь враждующий мир единой тайной сетью,
в которой будут не противники, а только  миллионы  людей,  работающих,  не
зная друг друга, для одной и той же цели; и больше не было бы войны.


   Густой диккенсовский туман окутал город Глазго. День и ночь  по  улицам
медленно ползли освещенные трамваи и грузовики, толкались кашляющие  люди.
Над головой появлялись и внезапно исчезали чайки. Грохот, шарканье  ног  и
гудки автомобилей заглушали предупредительные  сигналы  далеких  кораблей.
Время от времени все звуки покрывал вой сирен воздушной тревоги. Отель был
все время забит людьми. В гостиных в перерывах между часами выпивки  спали
солдаты и матросы. Как  только  открывались  бары,  они  просыпались  и  с
унылыми  лицами  требовали  спиртного.  Толкучка  у   конторки   дежурного
администратора никогда не уменьшалась.  Наверху  тускло  горели  лампочки,
освещая днем  желтовато-белые  тюлевые  занавеси,  наполовину  закрывавшие
желто-бурый туман снаружи, а ночью - черные рамы. Такова была  обстановка,
в которой протекала идиллия Триммера.
   Она резко оборвалась на четвертый день.
   Около полудня он осмелился спуститься вниз, в полутемный холл, заказать
билеты в театр на сегодняшний вечер. От конторки администратора  отделился
один из просителей и столкнулся с Триммером.
   - Виноват. Ба, Мактейвиш! Что вы тут делаете?
   Это был помощник командира его батальона - человек, который, как считал
Триммер, находится в далекой Исландии.
   - В отпуске, сэр.
   - Хорошо, что я вас встретил. Я ищу людей для отправки на север. Только
утром высадился в Гриноке.
   Майор присмотрелся к Триммеру более  внимательно  и  уставился  на  его
знаки различия.
   - Какого черта вы так вырядились? - возмутился он.
   Мысль Триммера сработала мгновенно.
   - Мне на днях присвоили  звание,  сэр.  Я  больше  не  служу  и  полку.
Нахожусь на специальной службе.
   - Впервые об этом слышу.
   - Меня недавно откомандировали в отряд командос.
   - По чьему приказу?
   - Штаба особо опасных операций.
   Майор явно сомневался.
   - Где же ваши солдаты?
   - На острове Магг.
   - А где вы находитесь, когда не в отпуске?
   - Тоже на острове Магг, сэр. Но теперь я не имею никакого  отношения  к
солдатам. Кажется, вскоре прибудет офицер, который примет их.  Я  нахожусь
под командованием полковника Блэкхауса.
   - Что ж, как будто все в порядке. Когда кончается ваш отпуск?
   - Сегодня вечером, собственно говоря.
   - Надеюсь, вы хорошо его провели.
   - Отлично, благодарю вас.
   - Все это очень странно, - пробормотал майор. - Кстати, поздравляю  вас
с быстрым продвижением.
   Триммер собрался было  ретироваться,  но  майор  вернул  его.  Триммера
прошиб пот.
   - Вы освобождаете свой номер? Интересно, не  занял  ли  его  кто-нибудь
другой?
   - Боюсь, уже заняли.
   - Проклятие!
   Триммер пробился к администратору. Теперь ему нужны были  билеты  не  в
театр, а на поезд и на пароход.
   - Магг? Да, сэр. Ка