чаюсь тебе, что все твои заветные желания будут исполнены.
     - Право, сударыня,- отвечала Софья с крайне растерянным  видом,-  я  не
знаю, что вам сказать... В чем вы меня подозреваете?
     - Ни в чем непристойном,-  успокоила  ее  миссис  Вестерн.-  Помни,  ты
говоришь с женщиной, с теткой, и, надеюсь, ты веришь, что - с другом. Помни,
ты мне откроешь лишь то, что мне уже известно и что я ясно вчера разглядела,
несмотря на твое искуснейшее притворство, которое обмануло бы  каждого,  кто
не знает в совершенстве свет. Помни, наконец,  что  твое  чувство  я  вполне
одобряю.
     - Право, сударыня,- пролепетала Софья,- вы нападаете так врасплох,  так
внезапно... Разумеется, сударыня,  я  не  слепая...  и,  конечно,  если  это
проступок - видеть все человеческие совершенства, собранные в одном  лице...
Но возможно ли, чтобы отец и вы, сударыня, смотрели моими глазами?
     - Повторяю,- отвечала тетка,- мы тебя  вполне  одобряем,  и  твой  отец
назначил тебе принять жениха не дальше как сегодня вечером.
     - Отец... сегодня вечером?! - воскликнула Софья, и краска сбежала с  ее
лица.
     - Да, друг мой, сегодня вечером,- продолжала  тетка.-  Ты  ведь  знаешь
стремительность моего брата. Я рассказала ему о  твоем  чувстве,  которое  в
первый раз заметила в тот вечер, когда ты упала  в  обморок  на  поляне,  во
время прогулки. Я видела это чувство и в твоем обмороке, и после  того,  как
ты очнулась, а также в тот вечер за ужином и на другое утро за завтраком (я,
милая, все-таки знаю свет). Я рассказала об этом брату, и, представь,  он  в
ту же минуту хотел сделать предложение Олверти. Он сделал его вчера, Олверти
согласился (разумеется, с радостью согласился), и сегодня вечером, повторяю,
тебе надо получше принарядиться.
     - Сегодня  вечером!  -  воскликнула  Софья.-  Вы  меня  пугаете,  милая
тетушка! Я, кажется, лишусь чувств.
     - Ничего, душечка,- отвечала тетка,- скоро придешь  в  себя:  он,  надо
отдать ему справедливость, очаровательный молодой человек.
     - Да,- сказала Софья,- я не знаю никого лучше его. Такой храбрый и  при
этом  такой  кроткий,  такой  остроумный  и  никого   не   задевает;   такой
обходительный, такой вежливый, такой любезный и так хорош собой! Какое может
иметь значение его низкое происхождение по сравнению с такими качествами!
     - Низкое происхождение? Что ты хочешь этим сказать? - удивилась тетка.-
Мистер Блайфил низкого происхождения!
     Софья побледнела как полотно при этом  имени  и  едва  слышным  голосом
повторила его.
     - Мистер Блайфил... ну да, мистер Блайфил, а то о ком же мы говорим?  -
с удивлением сказала тетка.
     - Боже мой! -воскликнула Софья, чуть не лишаясь  чувств.-  Я  думала  о
мистере Джонсе. Кто же, кроме него, заслуживает...
     - Теперь ты меня пугаешь,- перебила ее тетка.- Неужели мистер Джонс,  а
не мистер Блайфил избранник твоего сердца?
     - Мистер Блайфил! - повторила Софья.- Не может быть, чтобы вы  говорили
это серьезно, иначе я несчастнейшая женщина на свете!
     Несколько минут миссис  Вестерн  стояла  онемелая,  со  сверкающими  от
бешенства глазами. Наконец,  собрав  всю  силу  своего  голоса,  прогремела,
отчеканивая каждое слово:
     - Мыслимое ли это дело! Ты способна думать о том, чтобы опозорить  твою
семью союзом с незаконнорожденным? Разве  может  кровь  Вестернов  потерпеть
такое осквернение?! Если у тебя не хватает здравого  смысла  обуздать  такие
чудовищные наклонности, так, я думала, хоть фамильная гордость побудит  тебя
не давать воли столь низкой страсти! Еще меньше  я  допускала,  что  у  тебя
достанет смелости признаться в ней мне!
     - Сударыня,- отвечала дрожащая Софья,-  вы  сами  вырвали  у  меня  это
признание.  Не  помню,  чтобы  я  когда-нибудь  и  кому-нибудь  говорила   с
одобрением о мистере Джонсе; не сказала бы и теперь, если бы не  вообразила,
что вы одобряете мою любовь. Каково бы ни было мое мнение об этом несчастном
молодом человеке, я намеревалась унести его с собой в могилу -  единственное
место, в котором я могу теперь найти покой.
     С этими словами она упала  в  кресло,  заливаясь  слезами,  и  в  своем
безмолвном, невыразимом словами горе представляла зрелище, способное тронуть
самое каменное сердце.
     Но эта глубокая  скорбь  не  пробудила  в  тетке  никакого  сочувствия.
Напротив, она еще пуще рассвирепела.
     - Да я скорее провожу тебя в могилу,- запальчиво  вскричала  она,-  чем
потерплю, чтобы ты опозорила себя и свою семью такой партией! Господи, могла
ли я когда-нибудь подумать, что доживу  до  признания  родной  племянницы  в
любви к такому человеку? Вы первая - да, мисс Вестерн, вы  первая  из  нашей
семьи, которой взбрела в голову такая унизительная  мысль!  Род  наш  всегда
отличался  благоразумием  своей  женской  половины...  -  И  миссис  Вестерн
говорила без умолку целых четверть часа, пока, скорее надсадивши голос,  чем
утолив свое бешенство, не заключила угрозой, что сейчас же пойдет к брату  и
расскажет ему все.
     Тогда Софья бросилась к ее ногам и, схватив за руку, со слезами  начала
просить ее сохранить в тайне вырвавшееся нечаянно признание; она говорила  о
крутом нраве отца и клятвенно уверяла, что никакая страсть  не  заставит  ее
сделать что-нибудь ему неугодное.
     Миссис Вестерн с минуту смотрела на  нее  молча,  потом,  собравшись  с
мыслями, сказала, что скроет  тайну  от  брата  только  при  одном  условии:
именно, если Софья пообещает принять мистера Блайфила  сегодня  вечером  как
жениха и смотреть на него как на будущего мужа.
     Бедная Софья была слишком во власти тетки, чтобы решительно отказать ей
в чем-нибудь. Ей пришлось пообещать, что она выйдет  к  мистеру  Блайфилу  и
будет с ним любезна, насколько это в ее  силах,  но  она  просила  тетку  не
торопить свадьбу, сказав, что мистер Блайфил ей совсем не по  сердцу  и  она
надеется упросить отца не делать ее несчастнейшей из женщин.
     На это миссис Вестерн отвечала ей,  что  свадьба  -  дело  окончательно
решенное, которого ничто не может и не должно расстроить.
     - Должна признаться,- сказала она,- я сначала смотрела на этот брак как
на вещь несущественную, и даже, пожалуй, у меня были на этот счет  кое-какие
сомнения, которые, однако, рассеялись при мысли,  что  это  вполне  отвечает
твоим собственным желаниям; теперь же  я  вижу  в  нем  самую  настоятельную
необходимость и, насколько от меня  зависит,  не  позволю  терять  ни  одной
минуты даром.
     - По крайней мере, я вправе ожидать, сударыня,- возразила  Софья,-  что
вы и отец будете настолько добры и дадите мне отсрочку.  Ведь  надо  же  мне
время, чтобы преодолеть мое отвращение к этому господину.
     Тетка на это отвечала, что она слишком  хорошо  знает  свет  и  на  эту
удочку не попадется; напротив,  так  как  ей  известно  теперь,  что  другой
человек пользуется расположением  племянницы,  то  она  постарается  убедить
мистера Вестерна всячески поторопиться со свадьбой.
     - Плохая была бы тактика,-  прибавила  она,-  затягивать  осаду,  когда
неприятельская армия под носом и каждую минуту он может снять ее. Нет,  нет,
Софи,  если  уж  ты  поддалась  безрассудной  страсти,  которую  не   можешь
удовлетворить без ущерба для своей чести, то  я  должна  принять  все  меры,
чтобы избавить нашу семью от  заботы  беречь  твою  честь,-  ибо,  когда  ты
выйдешь замуж, все это будет касаться только твоего мужа. Надеюсь, душа моя,
ты будешь достаточно благоразумна, чтобы вести себя прилично; а если нет, то
замужество спасало многих женщин от гибели.
     Софья хорошо поняла, на что намекала тетка, но не сочла нужным отвечать
ей. Так или иначе, она решила выйти к мистеру Блайфилу  и  быть  с  ним  как
можно любезнее, ибо только при этом условии тетка давала ей обещание хранить
тайну ее любви, которая была так несчастливо раскрыта  скорее  злой  судьбой
Софьи, чем каким-нибудь тонким ходом миссис Вестерн.

        "ГЛАВА VI,"
     содержащая разговор Софьи с  миссис  Гонорой,  который  немного  умерит
волнение доброго читателя, если он расчувствовался под влиянием  только  что
описанной сцены

     Получив от племянницы  упомянутое  обещание,  миссис  Вестерн  ушла,  и
тотчас же вслед за ней явилась  миссис  Гонора.  Она  сидела  за  работой  в
соседней комнате, и какая-то  чересчур  громкая  фраза  в  разговоре  миссис
Вестерн с Софьей привлекла ее к замочной скважине, от  которой  она  уже  не
отрывалась до самого конца разговора. Войдя в  комнату,  она  застала  Софью
стоящей неподвижно, со струившимися по лицу  слезами.  Тогда  миссис  Гонора
немедленно вызвала приличное количество слез на свои глаза и спросила:
     - Боже милостивый, что с вами, дорогая барышня?
     - Ничего,- сквозь слезы отвечала Софья.
     - Ничего?.. Нет, милая барышня, вы мне этого не  говорите,-  продолжала
Гонора,- на вас лица нет! И у вашей  милости  был  такой  разговор  с  мадам
Вестерн...
     - Не раздражай меня! - перебила ее  Софья.-  Говорю  тебе,  что  ничего
особенного. Боже мой, зачем я на свет родилась!
     - Нет, сударыня,- продолжала Гонора,- ни за что не поверю,  чтобы  ваша
милость могли так убиваться из-за пустяков. Конечно, я простая служанка, но,
верьте слову, я всегда была предана вашей милости и, верьте слову, жизни  бы
не пожалела ради вашей милости.
     - Нет, милая Гонора,- сказала Софья,- ты ничем мне не можешь помочь.  Я
погибла безвозвратно.
     - Боже упаси! - воскликнула горничная.- Но пусть даже я не  могу  ничем
вам помочь, все-таки прошу вас, барышня, расскажите  мне,  что  случилось,на
душе будет легче, когда узнаю. Пожалуйста, расскажите, дорогая барышня!
     - Батюшка  хочет  выдать  меня  за  человека,  которого  я  презираю  и
ненавижу,- отвечала Софья.
     - Вот беда-то! Кто же этот негодник?  -  спросила  Гонора.-  Уж  верно,
дурной человек, если ваша милость презирает его.
     - Самое имя его мне противно,- отвечала Софья.- Ты скоро его узнаешь.
     Сказать правду, Гонора уже знала, о ком идет речь, и  потому  не  стала
надоедать расспросами.
     - Не смею давать совета вашей милости,- проговорила она,- ваша  милость
знает, что делать, лучше, чем я, простая  служанка;  только  меня,  ей-богу,
никакой отец в Англии не выдал бы замуж против воли. И, верьте слову, сквайр
такой добрый, что если б только он  узнал,  как  ваша  милость  презирает  и
ненавидит кавалера, так, верьте слову, не пожелал бы выдать вас за  него.  И
если б ваша милость разрешили мне сказать об этом  барину...  оно,  конечно,
было бы пристойнее вашей милости самой поговорить с ним;  но  уж  если  ваша
милость не хочет язык марать его грязным именем...
     - Ты ошибаешься, Гонора,- прервала ее Софья,- батюшка порешил дело,  не
сочтя нужным даже сказать мне об этом.
     - Стыда у него нет! - сказала Гонора.-  Ведь  вам  с  ним  жить,  а  не
барину. Бывает, что и  пригожий  человек,  а  не  всякой  женщине  нравится.
Поверьте, барин никогда не сделал бы этого по своему почину. Лучше  бы  иным
не соваться не в свои дела; небось им бы самим не понравилось,  если  б  кто
вздумал им так услужить; я хоть и горничная, но согласна, что не все мужчины
одинаково нравятся. И на что тогда  вашей  милости  богатство,  если  вы  не
можете тешиться с тем, кто для вас всех милее? Я это так  говорю,  а  только
жаль, что иные люди не господами родились; сама я не посмотрела бы  на  это.
Денег только поменьше, ну так что ж? У  вашей  милости  денег  довольно  для
двоих. А с кем бы вы лучше ими распорядились?  Ведь,  верьте  слову,  всякий
согласится, что он самый пригожий, самый очаровательный, самый  приветливый,
самый статный мужчина на свете.
     - Что это ты рекой разливаешься? - сказала Софья, нахмурившись.Разве  я
подавала тебе когда-нибудь повод к таким вольностям?
     - Прошу прощения, сударыня, дурного у меня в  мыслях  не  было,отвечала
Гонора. - Но, верьте слову, как встретила я его сегодня поутру, так все  он,
бедняжка, у меня из головы не выходит. Верьте слову, и вашей  милости  жалко
бы его стало, если б вы его видели. Бедняжка! Боюсь, как бы беды  с  ним  не
случилось: все утро он ходил скрестив руки, грустный такой, что, ей-богу,  я
чуть не заплакала, на него глядя.
     - Глядя на кого? - спросила Софья.
     - На бедного мистера Джонса,- отвечала Гонора.
     - Ты его видела? Где ты его видела?
     - У канала, сударыня. Он там целое утро  расхаживал,  а  потом  прилег;
верно, до сих пор лежит. Если б  только  не  моя  девичья  скромность,  так,
верьте слову, я бы подошла и поговорила с ним. Позвольте, сударыня, я  схожу
и взгляну, так, из любопытства, там ли он еще?
     - Что ты! - воскликнула Софья.- Нет, нет! Что ему там делать?  Наверно,
давно уж ушел. Да кроме того... зачем... зачем тебе ходить? Кроме  того,  ты
мне здесь нужна. Поди принеси мне шляпу и перчатки. Я  пойду  с  тетушкой  в
рощу прогуляться перед обедом.
     Гонора немедленно исполнила  приказание,  и  Софья  надела  шляпу;  но,
посмотревшись в зеркало, она решила, что лента, которой повязана была шляпа,
ей не к лицу, и снова послала горничную - за лентой  другого  цвета;  потом,
несколько раз повторив миссис  Гоноре  приказание  ни  под  каким  видом  не
оставлять работы, потому что она очень  спешная  и  непременно  должна  быть
окончена сегодня же, она пробормотала еще что-то о прогулке в рощу и со всей
скоростью, какую позволяли ей дрожащие ноги, устремилась  в  противоположную
сторону, прямо к каналу.
     Джонс действительно был там, как сказала миссис Гонора; он провел утром
целых два часа в грустных размышлениях о своей Софье и вышел из сада в  одну
калитку в ту самую минуту,  когда  она  входила  в  другую.  Таким  образом,
несколько несчастных минут, посвященных перемене  ленты,  помешали  свиданию
влюбленных  -  прискорбнейшая  случайность,  которая  пусть  послужит   моим
прекрасным читательницам благодетельным уроком.  А  всем  критикам  мужского
пола я строго запрещаю соваться в это дело, рассказанное в  поучение  дамам,
которые одни только вольны делать по поводу него замечания.

        "ГЛАВА VII"
     Изображение церемонного визита жениха к невесте, сделанное в миниатюре,
как это и  подобает,  и  сцена  более  нежная,  нарисованная  в  натуральную
величину

     Кем-то (может быть, даже многими) было справедливо замечено,  что  беда
не приходит одна. Это мудрое замечание оправдалось теперь на Софье,  которой
не только не удалось свидеться с любимым человеком, но пришлось  еще  скрепя
сердце принарядиться, чтобы принять человека ей ненавистного.
     К вечеру мистер Вестерн в первый раз сообщил дочери о своем  намерении,
прибавив, что ей уже, наверное,  известно  об  этом  от  тетки.  Лицо  Софьи
опечалилось, и несколько слезинок невольно навернулось ей на глаза.
     - Полно, полно, без этих девичьих штучек!  -  сказал  Вестерн.-  Я  все
знаю. Сестра мне все рассказала.
     - Возможно ли? - воскликнула Софья.- Неужели тетушка меня выдала?
     - Ну вот уж и выдала! Сама ты себя выдала  вчера  за  обедом.  Уж  чего
яснее показала, к кому лежит твое сердце. Но вы, девчонки, сами  не  знаете,
чего хотите: плачет, что я собираюсь повенчать ее с  тем,  кого  она  любит!
Твоя мамаша, помню, совершенно также выла и хныкала, а через двадцать четыре
часа после венца все как рукой сняло. Мистер Блайфил парень не промах и живо
положит конец твоим причудам. Ну-ну, ободрись, смотри  веселей!  Я  жду  его
каждую минуту.
     Тут Софья убедилась,  что  тетка  ее  не  подвела;  она  решила  стойко
выдержать испытание сегодняшнего визита, не подавая отцу ни малейшего повода
к подозрению.
     Мистер Блайфил вскоре приехал; побыв  с  ним  недолго,  мистер  Вестерн
оставил молодых людей наедине.
     Последовало глубокое  молчание,  продолжавшееся  целых  четверть  часа:
кавалер, который  должен  был  начать  разговор,  оказался  весьма  некстати
скромен и застенчив. Несколько раз он  пытался  заговорить,  но  проглатывал
слова, прежде чем они успевали слететь у него с языка. Наконец они  вылились
потоком натянутых и высокопарных комплиментов,  на  которые  Софья  отвечала
потупленными взорами, полупоклонами  и  односложными  фразами.  Неопытный  в
обращении с женщинами и самонадеянный, Блайфил принял все это  за  выражение
скромного согласия на его предложение, и  когда  Софья  встала  и  вышла  из
комнаты, чтобы сократить эту сцену, которую она  не  в  силах  была  вынести
дольше, он приписал это тоже простой застенчивости и утешился при мысли, что
скоро будет наслаждаться ее обществом, сколько ему вздумается.
     Он остался вполне удовлетворен перспективой счастливого будущего;  ибо,
что касается полного и  безраздельного  обладания  сердцем  возлюбленной,  к
которому стремятся романтические поклонники, то самая мысль об этом  никогда
не приходила ему в голову. Единственным предметом его желаний было богатство
Софьи и сама она, и он не сомневался, что и то и другое скоро сделается  его
полной собственностью, поскольку мистер Вестерн твердо решил выдать за  него
дочь и поскольку он хорошо знал,  что  Софья  всегда  готова  беспрекословно
исполнять волю отца, даже если бы тот потребовал от  нее  гораздо  большего.
Таким образом, отцовская  власть  в  соединении  с  чарами  его  собственной
наружности и обращения не преминут, думал он, оказать  должное  действие  на
молодую девушку, сердце которой, он не сомневался, было совершенно свободно.
     Он ни капельки не ревновал к Джонсу; иной раз это меня  даже  удивляло.
Может быть, он думал, что слава отъявленнейшего волокиты, ходившая кругом  о
Джонсе (насколько справедливо - пусть решает читатель), должна оттолкнуть от
него девушку  примерной  скромности.  А  может  быть,  его  подозрения  были
усыплены поведением Софьи и самого Джонса, когда им  случалось  бывать  всем
вместе. Наконец, и главное, он был твердо уверен, что у него нет соперников.
Он воображал, что знает Джонса насквозь, и питал к нему  глубокое  презрение
за недостаточную заботливость о собственных  интересах.  Он  не  допускал  и
мысли, что Джонс может любить Софью; а что касается  корыстных  соображений,
то, по его мнению, они не могли играть большой роли у такого  глупца.  Кроме
того,  Блайфил  предполагал,  что  связь  Джонса  с  Молли  Сигрим  все  еще
продолжается, и был убежден, что она кончится женитьбой. Надо  сказать,  что
Джонс любил его с детства и не имел от него  никаких  тайн,  пока  поведение
Блайфила во время болезни мистера Олверти окончательно не отшатнуло  его  от
сверстника; ссора, возникшая между ними по этому поводу и еще не  улаженная,
была причиной полного неведения  Блайфила  об  изменении  прежних  отношений
Джонса и Молли.
     По всем этим причинам мистер Блайфил не видел никаких  препятствий  для
успешного завершения своего сватовства к  Софье.  Он  решил,  что  поведение
Софьи ничем не отличалось от поведения всех барышень во время первого визита
жениха, и оно вполне соответствовало его ожиданиям.
     Мистер Вестерн позаботился подстеречь жениха при выходе его от невесты.
Сквайр нашел  Блайфила  в  таком  приподнятом  состоянии  от  успеха,  таким
влюбленным в дочь его и довольным оказанным ему  приемом,  что  на  радостях
пустился приплясывать, скакать и выделывать по зале самые странные  курбеты,
ибо совершенно не умел сдерживать своих  страстей  и  всякое  овладевшее  им
чувство толкало его на самые дикие выходки.
     Сейчас же после отъезда Блайфила,  который  должен  был  предварительно
выдержать сотню поцелуев и объятий  Вестерна,  добрый  сквайр  отправился  к
дочери и, найдя ее, осыпал  самыми  восторженными  похвалами,  предложил  ей
выбирать какие угодно платья и драгоценности и объявил, что отдаст все  свое
богатство, лишь бы сделать ее счастливой; затем снова и снова ласкал ее,  не
скупясь на  проявления  своих  чувств,  называл  самыми  нежными  именами  и
поклялся, что она его единственная радость на свете.