е
лишилась чувств; тетка же ее, напротив, покраснела и,  вполне  владея  всеми
чувствами, яростно обрушилась на сквайра.
     - Братец,- сказала  она,-  я  удивлена  вашим  поведением.  Неужели  вы
никогда не научитесь соблюдать приличия? Неужели вы всегда  будете  смотреть
на чужую квартиру, как на свою собственную или как  на  квартиру  одного  из
ваших фермеров? Неужели вы считаете  себя  вправе  вторгаться  к  порядочным
женщинам без всяких церемоний и даже без доклада?
     - Ну, чего раскудахталась? - отвечал сквайр.-  Можно  подумать,  застал
тебя за...
     - Пожалуйста, без грубостей, сэр, сделайте одолжение,-  остановила  его
миссис Вестерн.- Вы так напугали бедную племянницу, что она  едва  на  ногах
стоит... Поди,  голубушка,  и  постарайся  успокоиться:  я  вижу,  тебе  это
необходимо.
     Получив это приятное приказание, Софья поспешила удалиться.
     - Помилуйте, сестрица, вы с ума сошли! - воскликнул сквайр.-  Я  привез
мистера Блайфила, чтобы он за ней поухаживал, а вы высылаете ее вон.
     - Вы, братец, хуже сумасшедшего. Ведь вам  известно  положение  дел,  а
вы... Прошу мистера Блайфила извинить меня, но он прекрасно  понимает,  кому
надо быть обязанным столь нелюбезным приемом. Что до меня, то я всегда  рада
видеть мистера Блайфила, но, я  уверена,  он  настолько  благовоспитан,  что
никогда бы не позволил себе войти неожиданно, если бы вы его не втащили.
     Блайфил поклонился и что-то пробормотал; вид у пего был самый дурацкий.
Но Вестерн, не дав ему времени сочинить подобающую речь, отвечал:
     - Ну да, ну да, я  виноват,  если  вам  угодно,  я  всегда  виноват!  А
все-таки велите дочери вернуться; или пусть мистер Блайфил пойдет  к  ней...
Ведь он затем и приехал, и каждая минута дорога.
     -  Братец,-  сказала  миссис  Вестерн,-  мистер  Блайфил,  я   уверена,
настолько благовоспитан, что не думает больше видеться с племянницей сегодня
утром, после того что случилось. Женщины  -  существа  деликатные;  и  когда
чувства паши потрясены, мы не можем успокоиться вдруг. Если бы вы предложили
мистеру Блайфилу прежде прислать письмо, в котором он,  свидетельствуя  свое
почтение, просил бы  мою  племянницу  позволить  ему  явиться  к  ней  после
полудня, то мне, может  быть,  удалось  бы  уговорить  ее  принять  молодого
человека, но теперь я не имею на это никакой надежды.
     - Мне  очень  жаль,  сударыня,-  сказал  Блайфил,-  что  необыкновенная
доброта  мистера  Вестерна,  за  которую  я  не  в  силах   достаточно   его
отблагодарить, была причиной...
     - Вам не для чего извиняться, сэр,- прервала его  миссис  Вестерн,-  мы
все хорошо знаем брата.
     - Мне нужды мало.- отвечал сквайр,- только когда же ему  прийти  с  ней
повидаться? Ведь он, повторяю  вам,  нарочно  за  этим  приехал,  да  еще  с
Олверти.
     -  Братец,  о  чем  бы  мистер  Блайфил  ни  счел  нужным  просить  мою
племянницу, его  просьба  будет  ей  передана;  и,  полагаю,  племянница  не
нуждается в наставлениях,  что  она  должна  ответить.  Я  уверена,  она  не
откажется принять мистера Блайфила в подходящее время.
     - Попробовала бы! - воскликнул сквайр.- Я бы ей показал... Разве мы  не
знаем... Не скажу ничего, только есть люди, которые умнее всех  на  свете...
Если бы мне позволили действовать  по-своему,  так  она  бы  не  сбежала,  а
теперь, того и жди, опять улизнет. Считайте меня каким угодно дураком,  а  я
прекрасно знаю, что она ненавидит...
     - Все равно, братец,- возразила миссис Вестерн,-  я  не  желаю  слушать
клеветы на свою племянницу. Вы порочите этим всю нашу фамилию. Софья  делает
ей честь и никогда ее не обесславит, уверяю вас. Я готова поручиться  за  ее
поведение всей моей репутацией... Мне  приятно  будет  видеть  вас,  братец,
после полудня, потому что я имею сообщить вам  кое-что  важное...  А  теперь
прошу мистера Блайфила и вас извинить меня: я должна одеваться.
     - Хорошо, мы уходим,- отвечал сквайр,- по назначьте час.
     - Часа я назначить не могу. Приходите после полудня.
     - Ну что с ней поделаешь? - сказал сквайр, обращаясь к Блайфилу.- Мне с
ней так же не справиться, как гончей со старым русаком.  Может  быть,  после
полудня она будет сговорчивее.
     - Как видно, я осужден на неудачи, сэр,- отвечал  Блайфил,-  но  всегда
буду считать себя вам обязанным.
     Он церемонно поклонился миссис Вестерн, которая ему ответила  таким  же
церемонным поклоном, и они уехали. Дорогой  сквайр  клялся  вполголоса,  что
дочь его непременно примет сегодня Блайфила.
     Если мистер Вестерн остался не очень доволен этим свиданием, то Блайфил
и подавно. Все поведение сестры сквайр объяснял тем, что она была не в духе,
обидевшись на них за несоблюдение этикета; но Блайфил видел глубже:  два-три
слова, оброненные миссис Вестерн, внушили ему подозрение,  что  тут  кроется
что-нибудь поважнее. И, правду сказать, эти  подозрения  были  основательны,
как это обнаружится из содержания следующей главы.

     ГЛАВА VIII Замысел леди Белластон погубить Джонса

     Любовь пустила слишком глубокие корни в сердце лорда  Фелламара,  чтобы
ее могли вырвать грубые руки мистера Вестерна. Правда, в пылу гнева лорд дал
капитану Эглейну поручение к сквайру, но капитан далеко  переступил  границы
своих полномочий. Поручение было бы даже взято назад, если бы лорд мог найти
капитана после свидания с леди Белластон, которое произошло на  другой  день
после его столкновения с Вестерном. Но капитан принялся за дело  так  рьяно,
что, разыскав после долгих расспросов квартиру мистера Вестерна  уже  поздно
вечером, он просидел всю ночь в соседнем кабачке, чтобы не упустить  сквайра
на следующее утро, и потому не получил  отправление!!  evy  на  дом  записки
лорда с отменой возложенною на него поручения.
     На другой день после неудачного  покушения  на  невинность  Софьи  лорд
Фелламар, как мы сказали, посетил л(ди Белластон, и та описала ему  характер
сквайра с  такими  подробностями,  что  он  ясно  увидел,  как  нелепо  было
обижаться на старика, особенно имея честные виды на его дочь.  Он  признался
леди Белластон в пылких чувствах к Софье, и леди с готовностью  снялась  ему
помочь, ободрив его уверением, что  он  будет  самым  благосклонным  образом
принят не только старшими  членами  семьи,  но  и  самим  отцом,  когда  тот
протрезвится  и  пошлет.  какого  рода  предложение   делают   его   дочери.
Единственная опасность, сказала она, кроется в человеке,  которого  она  ему
уже называла. Этот нищий и бродяга каким-то способом,- ей  это  неизвестно.-
раздобыл приличное платье и слывет за джентльмена.
     - Заботясь о кузине,- продолжала она,- я поставила себе  в  обязанность
разузнать о нем подробнее, и мне  посчастливилось  даже  достать  его  адрес
(который она тут же сообщила лорду). Вот что, лорд: человек  этот  настолько
ничтожен, что связываться с ним было бы ниже  вашего  достоинства,-  так  не
можете ли вы придумать какой-нибудь способ завербовать его в матросы? Это не
противно ни закону, ни совести, потому что, несмотря на приличный костюм, он
просто проходимец, и его можно завербовать не хуже любого парня на улице.  А
что касается совести, то ведь спасение молодой девушки от гибели  есть  дело
весьма похвальное; да и его самого, если  только  ему  не  удастся  (сохрани
боже!) похитить кузину, это, может быть, спасет от виселицы и  позволит  ему
выйти на честную дорогу.
     Лорд Фелламар сердечно поблагодарил  ее  светлость  за  столь  любезное
участие в деле, от успеха которого зависело  все  его  будущее  счастье.  Он
сказал, что в данный момент не видит никаких препятствий завербовать  Джонса
в матросы и обдумает, как привести это в исполнение. Потом  он  обратился  к
леди  с  горячей  просьбой  сделать  ему  честь  немедленно   передать   его
предложение родным Софьи и сказать,  что  он  дает  им  carte  blanche  8  и
согласен на любые условия, какие будут ему поставлены. Наконец, рассыпавшись
в восторженных похвалах  по  адресу  Софьи,  лорд  раскланялся  и  ушел,  на
прощанье получив от леди совет тщательно остерегаться  Джонса  и,  не  теряя
времени, приступить к осуществлению плана, который положит  конец  всем  его
покушениям на молодую девушку.
     Приехав к себе на квартиру, миссис Вестерн  тотчас  же  послала  поклон
леди Белластон, и леди с нетерпением любовника в ту же  минуту  помчалась  к
кузине, радуясь столь счастливому стечению обстоятельств. Ей было больше  по
душе сделать предложение умной и  знающей  свет  женщине,  чем  джентльмену,
которого она честила готтентотом, хотя, впрочем,  и  от  него  не  опасалась
получить отказ.
     Обменявшись коротенькими приветствиями, дамы приступили прямо к делу  и
мигом его порешили. При одном звуке имени  лорда  Фелламара  миссис  Вестерн
зарделась  от  удовольствия,  а  узнав  о  его  пылкой  страсти,   серьезных
намерениях и великодушном предложении, самым решительным образом высказалась
в его пользу.
     Потом речь зашла о Джонсе, и обе кузины  начали  горячо  сокрушаться  о
несчастной привязанности к нему Софьи, причем  миссис  Вестерн  отнесла  это
всецело за счет бестолкового обращения с нею  брата.  Однако  она  заключила
свою речь уверенностью, что племянница в этом деле проявит благоразумие.
     - Правда, она  не  пожелала  отказаться  от  своей  привязанности  ради
Блайфила, но, без  сомнения,  пожертвует  простой  склонностью  предложениям
светского  джентльмена,  который  даст  ей   имя   и   огромное   состояние.
Ибо,прибавила миссис Вестерн, я должна  отдать  Софье  справедливость:  этот
Блайфил порядочный мужлан, как и все наши деревенские джентльмены;  вас  это
не удивит, Белластон,- в нем только и есть положительного что деньги.
     -  В  таком  случае,   меня   ничуть   не   удивляет   поведение   моей
кузины,отвечала леди Белластон,- ведь этот Джонс молодец  собой  и  обладает
качеством, которое  больше  всего  нравится  нам  в  мужчинах.  Можете  себе
представить, миссис Вестерн,-это, наверно, вас рассмешит, я  сама  с  трудом
сдерживаю смех, рассказывая  об  этом,-  поверите  ли,  этот  молодчик  имел
дерзость ухаживать за мной! Если вы  считаете  это  выдумкой,  так  вот  вам
доказательство: документ, написанный его собственной рукой.
     С этими словами она вручила кузине письмо, в котором Джонс предлагал ей
свою руку; читатель, если ему угодно,  найдет  его  приведенным  дословно  в
пятнадцатой книге этой истории.
     - Я положительно ошеломлена,- сказала миссис Вестерн.- Это прямо шедевр
бесстыдства! Однако, с вашего позволения, я могла бы извлечь из этого письма
кое-какую пользу.
     -  Предоставляю  его  в  ваше  полное  распоряжение,-   отвечала   леди
Белластон.- Только мне не хотелось бы, чтобы вы показывали его  кому-нибудь,
кроме мисс Вестерн, да и то лишь при удобном случае.
     - Хорошо. А как же вы распорядились с  молодчиком?  -  спросила  миссис
Вестерн.
     - В мужья я его не взяла.- отвечала леди.- Я не собираюсь замуж, уверяю
вас,  голубушка.  Вы  ведь  знаете.  Бель,  я  уже  однажды   испытала   это
удовольствие; для рассудительной женщины одного раза, по-моему, довольно.
     Леди Белластон рассчитывала, что письмо  это  уронит  Джонса  в  глазах
Софьи, и взяла на себя смелость передать его - отчасти в надежде, что Джонса
вскоре удастся убрать с дороги, о отчасти в уверенности, что Гонора, которую
она достаточно испытала, готова будет засвидетельствовать все,  что  от  нее
потребуют.
     Однако читатель, может быть, удивится, почему леди  Белластон,  в  душе
ненавидевшая Софью, так усердно старалась устроить очень  выгодную  для  нее
партию. Я  предложил  бы  такому  читателю  внимательно  пересмотреть  книгу
человеческой природы: там  почти  на  последней  странице  едва  разборчивым
почерком написано, что женщины, несмотря на все превратные суждения  маменек
и тетушек, в действительности считают брак  вопреки  влечению  сердца  таким
великим несчастьем, что худшего  огорчения  не  в  силах  придумать  никакая
злоба; и на той же странице  написано  далее,  что  женщина,  наслаждавшаяся
однажды любовью мужчины, пройдет больше половины дороги в преисподнюю,  лишь
бы не дать насладиться тем же и другой.
     Если  эти  объяснения  читателя  не   удовлетворяют,   то,   откровенно
признаюсь, поведение  леди  Белластон  для  меня  непонятно,-  разве  только
предположить,  что  она  была  подкуплена  лордом   Фелламаром;   по   такое
предположение, по-моему, совершенно неосновательно.
     Это и было дело, о  котором  миссис  Вестерн  собиралась  поговорить  с
Софьей, предварив свою речь рассуждением о безрассудстве любви и о  мудрости
узаконенной проституции за плату,- когда так бесцеремонно вошли  ее  брат  и
Блайфил. Отсюда проистекала и ее холодность в обращении с Блайфилом; сквайр,
по своему обыкновению, истолковал ее превратно, но Блайфил (человек  гораздо
более сметливый) начал догадываться об истинном положении вещей.

     ГЛАВА IX, в которой Джонс делает визит миссис Фитцпатрик

     Пусть читатель соблаговолит теперь вернуться с нами к  мистеру  Джонсу,
который в  назначенный  час  явился  к  миссис  Фитцпатрик;  но  прежде  чем
передавать их разговор, мы находим нужным, согласно принятому  нами  методу,
оглянуться немного назад и объяснить столь резкую перемену в поведении  этой
дамы, которая сначала переехала даже  на  другую  квартиру,  чтобы  избежать
посещений мистера Джонса, а  теперь,  как  мы  видели,  сама  упорно  искала
встречи с ним.
     Для этого нам нужно только рассказать, что случилось  с  ней  накануне.
Услышав  от  леди  Белластон  о  приезде  в  Лондон  мистера  Вестерна,  она
отправилась к нему с  поклоном  на  Пикадилли,  где  была  встречена  градом
непечатных словечек и даже угрозами вытолкать ее в шею. Один старый слуга ее
тетки, которого она хорошо знала, проводил ее оттуда до квартиры этой  дамы,
принявшей  ее  нисколько  не  ласковее,  хотя  и  учтивее,то  есть  так   же
неприветливо, только на другой лад. Словом, она вернулась от  дяди  и  тетки
убежденная не только в неудаче своей попытки примирения, но и в том, что  ей
уже не добиться этого примирения никакими средствами. С этой минуты  все  ее
помыслы заняты были одним только желанием отомстить.  Встретившись  в  таком
состоянии с Джонсом в театре, она решила воспользоваться счастливым  случаем
для исполнения своего намерения.
     Читатель, наверно, помнит из рассказа миссис  Фитцпатрик  Софье,  сколь
благосклонное внимание миссис Вестерн оказала на первых порах в Бате мистеру
Фитцпатрику. Именно крушению ее видов на этого джентльмена миссис Фитцпатрик
приписывала теперь страшное озлобление против нее тетки. Она не сомневалась,
что почтенная дама окажется столь же чувствительной  к  знакам  внимания  со
стороны мистера Джонса. как это было некогда в отношении ее мужа, тем  более
что все преимущества были явно на стороне мистера Джонса; а  что  тетушке  с
тех пор прибавилось несколько лет, то в этом  она  видела  довод  (насколько
справедливо, не знаю) скорее в пользу своих замыслов, чем против них.
     Вот почему, когда Джонс явился, миссис Фитцпатрик первым делом объявила
о своем желании быть  ему  полезной,  проистекавшем,  как  она  сказала,  из
твердой уверенности, что очень обяжет этим Софью. Потом, извинившись за свое
прошлое поведение и сообщив мистеру Джонсу, под чьим надзором находится  его
возлюбленная  (она  думала,  что  это  ему  неизвестно),  миссис  Фитцпатрик
откровенно изложила ему свой план и посоветовала приволокнуться  за  теткой,
чтобы обеспечить себе таким  образом  доступ  к  племяннице;  при  этом  она
рассказала, как блестяще эта уловка удалась некогда мистеру Фитцпатрику.
     Мистер Джонс горячо  поблагодарил  ее  за  участие  к  нему,  так  ярко
засвидетельствованное  этим  предложением,  но  выразит  некоторое  сомнение
насчет успеха задуманного, потому что миссис Вестерн знала  о  любви  его  к
Софье, тогда как при ухаживании за нею мистера  Фитцпатрика  положение  было
иное; кроме того, сказал он, сама Софья не согласится на  такую  комедию  из
отвращения ко всякому обману и из искреннего уважения к тетке.
     Миссис Фитцпатрик была этим немного задета; и точно, если не  видеть  в
этом обмолвки, то Джонс несколько нарушил правила вежливости,  что  едва  ли
допустил бы, если бы не был увлечен желанием похвалить Софью: забывшись,  он
не сообразил, что восхваление одной кузины  является  молчаливым  порицанием
другой.
     - Право, сэр,- с некоторой горячностью отвечала  миссис  Фитцпатрик,мне
кажется, нет ничего легче, как обмануть пожилую женщину уверениями в  любви,
особенно если она расположена их слушать; а я  должна  сказать,  что  миссис
Вестерн, хоть она мне и тетка, ох какая лакомка па этот счет!  Разве  вы  не
можете сделать вид, что,  отчаявшись  получить  руку  племянницы,  обещанную
Блайфилу, обратили свое внимание на тетку? А что касается моей  кузины,  то,
поверьте, она не такая дурочка, чтобы щепетильничать по пустякам или  видеть
что-нибудь дурное в наказании одной из старых ведьм, трагикомические страсти
которых причиняют столько зла  в  семьях.  Как  жаль,  что  эти  старухи  не
подлежат наказанию по закону! В свое время  я  с  самой  спокойной  совестью
согласилась на эту хитрость, и все же, надеюсь, Софья не  обидится,  если  я
скажу, что ее кузина Фитцпатрик ничуть не меньше ее ненавидит всякий обман в
настоящем смысле этого слова. Я не похвалюсь мнимым уважением  к  тетке,  да
она его и не заслуживает. Вот вам мой совет, сэр, и если вы  откажетесь  ему
последовать, я буду более низкого мнения о вашем уме,- вот и все.
     Джонс теперь ясно увидел свою оплошность и приложил все старания, чтобы
поправиться, но запутался еще больше и  наговорил  кучу  нелепостей.  Правду
сказать, часто бывает выгоднее примириться с последствиями первого  промаха,
чем пытаться его исправить, ибо попытки эти обыкновенно нас  не  спасают,  а
лишь глубже топят; и не всегда можно  ожидать  в  подобных  случаях  столько
доброты, сколько проявила  ее  миссис  Фитцпатрик,  которая,  видя  смущение
Джонса, сказала ему с улыбкой:
     - Вам не для чего столько извиняться, ибо я охотно  прощаю  влюбленному
все промахи, совершенные им в порыве искреннего чувства.
     И  она  снова  принялась  горячо   советовать   Джонсу   обратиться   к
предложенному ею средству, пустив в ход все доводы, какие могло изобрести ее
воображение. Она была так разгневана на тетку, что только и мечтала  о  том,
как бы осрамить старуху, и, как настоящая женщина, не желала видеть  никаких
затруднений в осуществлении заветной мысли.
     Джонс, однако, твердо отклонил эту затею, действительно не  имевшую  ни
малейших шансов на успех. Он  без  труда  догадался,  что  побуждало  миссис
Фитцпатрик так горячо настаивать на исполнении своего  замысла.  Он  сказал,
что не собирается отречься от нежных и страстных чувств к  Софье,  но,  ясно
сознавая все неравенство их положений, не может льстить себя надеждой, чтобы
такое  божественное  создание   снизошло   до   благосклонности   к   такому
недостойному человеку; он объявил даже, что не смеет этого желать.  Закончил
он выражением чувств, которые нам некогда теперь пересказывать.
     Есть хорошенькие женщины (я  не  смею  сказать  -  просто  женщины),  в
которых мысль о себе настолько поглощает  все,  что  они  не  могут  от  нее
отрешиться, какого бы предмета ни  коснулись;  находясь  всецело  во  власти
тщеславия, они имеют обыкновение подхватывать каждую похвалу,  какую  только
услышат, и присваивают ее себе, несмотря на  то  что  она  составляет  чужую
собственность. В обществе такой дамы нельзя сказать ни одного лестного слова
о другой женщине - она тотчас же отнесет его к себе, нередко даже усилив его
значение. Если красота, ум, любезность и  веселость  этой  дамы  заслуживают
таких похвал, думает она, то чего же достойна я, обладающая этими качествами
в гораздо бо