это делать,  так  как  ей  требовалась  его  помощь  при
переходе через изгороди, а также во многих  других  случаях.  Тем  не  менее
судьба его была счастливее судьбы несчастного  Орфея,  ибо  он  благополучно
привел свою спутницу, или, лучше сказать, последовательницу, в славный город
Эптон.

     ГЛАВА III Прибытие мистера Джонса и его спутницы в гостиницу  я  весьма
обстоятельное описание эптонского сражения

     Хотя читатель, несомненно, жаждет узнать, кто была  эта  дама  и  каким
образом попала она в руки мистера Норсертона, однако мы попросим его немного
потерпеть, потому что по некоторым важным причинам, о  которых  впоследствии
он, может  быть,  догадается,  нам  придется  на  известное  время  отложить
удовлетворение его любопытства.
     Войдя в город, мистер Джонс и прекрасная его спутница направились прямо
в гостиницу, которая показалась им на взгляд наилучшей.  Джонс  велел  слуге
показать  комнату  и  стал  подниматься  по  лестнице,  но  в   эту   минуту
растрепанная  красавица,  поспешно  за  ним  следовавшая,  была  остановлена
хозяином, крикнувшим:
     - Эй, куда еще эта рвань лезет? Прошу покорнейше остановиться.
     Но Джонс таким повелительным голосом загремел сверху:  "Позвольте  этой
даме пройти!" - что хозяин тотчас же убрал руки, и дама со всех ног побежала
в отведенную комнату.
     Джонс поздравил ее  с  благополучным  прибытием  и  удалился,  пообещав
прислать хозяйку с платьем. Бедная женщина  сердечно  поблагодарила  его  за
доброту и сказала, что надеется скоро снова его увидеть, чтобы отблагодарить
еще лучше. Во время этого короткого  разговора  она  старательно  прикрывала
руками свою белую грудь, потому что Джонс не мог удержаться  и  взглянул  на
нее украдкой два раза, хотя и принимал всевозможные предосторожности,  чтобы
не оскорбить свою спутницу.
     Случилось так, что наши путешественники выбрали своим  местопребыванием
гостиницу,   пользовавшуюся   превосходной   репутацией,   где   обыкновенно
останавливались по пути в Бат добродетельные ирландские леди и многие девицы
того же сорта из Северной Англии.  Поэтому  хозяйка  ни  в  коем  случае  не
допустила бы под своей крышей предосудительных сношений. И точно, все  такие
непотребства настолько грязны и заразительны,  что  пятнают  самые  невинные
места, где  они  совершаются,  сообщая  славу  дурного  или  подозрительного
заведения всем домам, где только их терпят.
     Я не хочу  этим  сказать,  чтобы  в  публичных  гостиницах  можно  было
поддерживать строгое целомудрие храма Весты. Хозяйка наша и не надеялась  на
такую благодать; да такой строгости не ожидала и не потребовала бы от нее ни
одна из дам, о которых я  говорил,  или  другие  особы,  еще  более  суровой
нравственности.
     Однако же всякий вправе не допускать в своих стенах грубого разврата  и
выгонять вон проституток в лохмотьях. Этого правила  моя  хозяйка  держалась
строго, и ее добродетельные постояльцы,  путешествовавшие  не  в  лохмотьях,
вполне основательно  могли  ожидать  от  нее  соблюдения  таких  минимальных
приличий.
     Между тем  вовсе  не  требовалось  чрезмерной  подозрительности,  чтобы
подумать, что мистер  Джонс  и  его  оборванная  спутница  питают  намерение
заняться вещами, которые хотя терпятся в некоторых христианских странах,  не
замечаются в других и практикуются во всех, однако воспрещены исповедуемой в
этих странах религией столь же решительно, как убийство или другие  страшные
преступления. Поэтому, только что хозяйка услышала о прибытии  вышеназванных
особ, как немедленно начала придумывать быстрейший способ их выпроводить. На
этот предмет она запаслась длинным смертоносным орудием, которым служанка  в
мирное время обыкновенно разрушала работу  трудолюбивого  паука,-  выражаясь
вульгарно, она схватила метлу и собиралась ринуться с  ней  из  кухни  в  ту
самую минуту, как к ней подошел Джонс с просьбой дать какое-нибудь платье  и
другую одежду, необходимую для прикрытия полуобнаженной женщины,  оставшейся
наверху.
     Ничто не может в такой степени вывести вас из себя, ничто так не опасно
для  кардинальной  человеческой  добродетели  -  терпения,  как  просьба   о
каком-нибудь особенном одолжении  для  тех  самых  лиц,  против  которых  вы
пылаете гневом. По этой причине Шекспир столь искусно  изобразил  обращенную
Дездемоной к мужу просьбу о милостях  для  Кассио  как  средство  не  только
воспламенить его ревность, но и довести до последней степени безумия;  и  мы
видим, что в этом случае несчастный мавр был менее способен управлять  своей
страстью, чем даже тогда, когда увидел свой бесценный подарок жене в руках у
предполагаемого соперника. Дело в том, что  мы  усматриваем  в  такого  рода
просьбах оскорбление нашему разуму, которое гордость человеческая  переносит
с величайшим трудом.
     Хозяйка, хотя и очень добрая женщина, должно быть, не лишена была  этой
гордости, потому что не успел Джонс высказать свою просьбу, как она кинулась
на него с неким оружием, которое хотя не длинно, не остро,  не  твердо  и  с
виду не угрожает ни смертью, ни увечьем, тем не менее внушало страх  и  ужас
многим мудрым, больше того - многим храбрым  людям  до  такой  степени,  что
иные, бестрепетно  взиравшие  в  пасть  заряженной  пушки,  не  осмеливались
взглянуть в пасть, где вращалось это оружие, и готовы были предстать в самом
жалком  и  позорном  виде  перед  всеми  своими  знакомыми,  только  бы   не
подвергнуться его смертоносному действию.
     Признаться откровенно, я боюсь, не принадлежал ли к числу таких людей и
мистер Джонс, ибо хотя он был атакован и жестоко поражен означенным оружием,
однако не нашел в себе смелости оказать сопротивление, а только трусливейшим
образом  умолял  свою  противницу  прекратить   удары,-   выражаясь   яснее,
убедительно просил, чтобы его выслушали. Но прежде чем ему удалось  добиться
удовлетворения своей просьбы, в ссору вмешался сам хозяин ц  принял  сторону
того из противников, который, по-видимому, очень мало нуждался в помощи.
     Есть разряд героев, решение которых принять бой или уклониться от  него
определяется, по-видимому, характером  и  поведением  нападающего.  О  таких
говорят, что они знают  своих  противников;  и  Джонс,  полагаю,  знал  свою
противницу, ибо, несмотря на ангельскую кротость  по  отношению  к  ней,  он
мгновенно возгорелся гневом, увидев нападение со стороны  мужа,  и  приказал
ему замолчать под страхом суровейшего наказания: ни  более,  ни  менее,  как
быть брошенным вместо полена в его собственный камин.
     Муж в крайнем негодовании, смешанном, однако же, с презреньем, отвечал:
     - Прежде помолитесь богу, чтоб он дал  вам  силы.  Я  ведь  почище  вас
буду,- да, да, во всех отношениях почище.
     И вслед за тем он выстрелил  полдюжиной  отборных  эпитетов  по  адресу
дамы, оставшейся наверху; но не успел последний из них слететь  с  его  губ,
как он получил по плечам удар наотмашь  дубинкой,  которую  Джонс  держал  в
руках.
     Трудно решить, кто быстрее вернул ему этот удар:  хозяин  или  хозяйка.
Хозяин, руки которого были пусты, стал действовать кулаком, супруга же  его,
подняв метлу и целясь в  голову  Джонса,  вероятно,  сразу  покончила  бы  с
дракой, а равно и с  Джонсом,  если  бы  отвесное  движение  метлы  не  было
остановлено... не чудесным вмешательством какого-либо языческого божества, а
самым прозаическим, хотя и счастливым  случаем-именно  прибытием  Партриджа,
который в это мгновение вошел в гостиницу (от страха он  бежал  всю  дорогу,
улепетывая с  горы)  и,  увидев  опасность,  угрожающую  его  господину  или
товарищу (называйте, как хотите), предотвратил печальную катастрофу, схватив
хозяйку за руку в то время, как эта рука взметнулась вверх.
     Хозяйка скоро поняла, что за препятствие остановило удар;  не  в  силах
высвободить свою руку из рук Партриджа, она выронила метлу и, оставив Джонса
попечению мужа, с неописуемой яростью кинулась на вошедшего, который уже дал
о себе знать, закричав:
     - Силы небесные! Неужто вы  хотите  убить  моего  друга?  Не  отличаясь
большими воинственными наклонностями,  Партридж  тем  не  менее  не  пожелал
стоять сложа руки при виде нападения  на  своего  друга;  он  не  был  также
особенно недоволен тем участком боя, который достался на его долю, и  вернул
хозяйке  удары  сейчас  же,  как  только  получил  их.  Битва   закипела   с
неослабевающим ожесточением на всех участках, и было неясно, на чью  сторону
склонится счастье, как вдруг обнаженная дама, услышавшая  с  верхнего  этажа
разговор, предшествовавший схватке, стремглав сбежала вниз и, не считаясь  с
тем, что недобросовестно двоим выступать против  одного,  напала  на  бедную
женщину, бившуюся на кулачках с Партриджем; а сей великий воитель  не  сдал,
но удвоил ярость при виде свежего подкрепления, прибывшего ему на помощь.
     При таких условиях победа досталась бы нашим путешественникам  (ведь  и
самые храбрые войска  принуждены  уступать  численному  перевесу),  если  бы
горничная Сусанна счастливо  не  подоспела  на  помощь  своей  госпоже.  Эта
Сусанна умела работать руками,  как  никакая  девица  в  этой  местности,  и
одолела бы, я думаю, даже знаменитую Фалестриду или любую  из  ее  подданных
амазонок, потому что тело  у  нее  было  крепкое  и  мужеподобное,  во  всех
отношениях приспособленное для таких схваток. Но если кулаки ее и руки  были
созданы для нанесения членовредительных ударов врагу,  то  лицо  как  нельзя
лучше подходило для принятия таковых без особенного ущерба  для  нее  самой,
потому что нос ее уже был приплюснут, а губы отличались такой толщиной,  что
никакая опухоль не могла быть на них заметной, и такой твердостью, что кулак
едва ли мог оставить на них след. Наконец, скулы ее сильно выдавались, точно
сама природа поместила их в виде двух бастионов, назначенных защищать  глаза
ее в схватках, для которых она гак хорошо была  приспособлена  и  к  которым
питала чрезвычайную склонность.
     Это  прелестное  создание,  прибыв   на   поле   сражения,   немедленно
устремилось к тому крылу, где хозяйка выдерживала столь неравный бой с двумя
противниками  обоих  полов.  Тут  она  сейчас  же   вызвала   Партриджа   на
единоборство. Вызов был принят, и между ними завязался отчаяннейший бой.
     Уже спущенные с цепи псы Беллоны облизывались  в  предвкушении  поживы;
уже парила в воздухе золотокрылая Победа; уже Фортуна, взяв с полки  весы  и
положив на одну чашку судьбу Тома Джонса, его спутницы  и  Партриджа,  а  на
другую - судьбу хозяина, его жены и служанки, начала их  взвешивать,  и  обе
чашки находились в совершенном равновесии, как вдруг счастливый случай сразу
положил конец кровавой схватке,  которой  половина  бойцов  уже  насладилась
вволю.  Этот  случай  был  прибытием  кареты  четверкой.  Хозяин  и  хозяйка
немедленно прекратили бой; это же, по их просьбе, сделали и  их  противники.
Но Сусанна не была так  милостива  к  Партриджу:  эта  прекрасная  амазонка,
повергнув и оседлав своего врага, изо всех сил тузила его обеими руками,  не
обращая ни малейшего внимания на его мольбы о  перемирии  и  громкие  вопли:
"Убивают!"
     К счастью, Джонс, оставив  хозяина,  устремился  на  выручку  к  своему
товарищу и с немалым  трудом  стащил  с  него  озверевшую  служанку;  однако
Партридж не сразу почувствовал свое освобождение, потому что все еще  лежал,
растянувшись на полу и закрыв лицо руками, и только тогда  перестал  вопить,
когда Джонс принудил его открыть глаза и убедиться, что битва кончена.
     Хозяин, не получивший никаких видимых повреждений, и хозяйка, прикрывая
исцарапанное лицо носовым платком,  поспешно  побежали  к  дверям  встречать
карету, из которой вышли молодая дама и  ее  горничная.  Хозяйка  тотчас  же
провела их в ту комнату, куда мистер Джонс поместил было свою красавицу, так
как комната эта была лучшая во всей гостинице. Чтобы попасть туда,  приезжим
надо  было  пройти  через  поле  битвы,  что  они  сделали  с   чрезвычайной
поспешностью, прикрывая лица платками,  точно  желали  избежать  посторонних
взглядов. Однако их предосторожность была совершенно  излишней,  потому  что
несчастная Елена - роковая  причина  всего  кровопролития  -  сама  всячески
старалась спрятать лицо, а Джонс был в не меньшей  степени  занят  спасением
Партриджа от ярости Сусанны; и только что он счастливо  успел  в  этом,  как
пострадавший побежал прямо к насосу, чтобы умыть лицо и остановить  кровавый
поток, в изобилии пущенный Сусанной из его ноздрей.

     ГЛАВА  IV,  в  которой  прибытие   военного   окончательно   прекращает
враждебные действия и приводит к  заключению  прочного  и  длительного  мира
между враждовавшими сторонами

     В это время в гостиницу прибыл сержант с  отрядом  мушкетеров,  ведя  с
собой дезертира. Сержант первым делом осведомился, где  живет  главный  член
городского магистрата, и получил  ответ  от  хозяина,  что  исполнение  этой
обязанности возложено на него. Тогда сержант потребовал билетов на постой  и
кружку пива, после чего, пожаловавшись на холод, расположился перед кухонным
очагом.
     Мистер Джонс тем временем утешал свою приунывшую даму, которая села  за
стол в кухне и, подперши голову рукой, плакалась на свои несчастья. Но чтобы
прекрасные мои читательницы не смущались насчет известного обстоятельства, я
считаю своим долгом их успокоить: прежде чем выйти из своей комнаты, она так
хорошо закуталась найденной  там  наволочкой,  что  ее  чувство  стыдливости
нисколько не было оскорблено присутствием в кухне множества мужчин.
     Один солдат подошел к сержанту  и  шепнул  ему  что-то  на  ухо;  тогда
последний остановил свой взгляд на женщине и, внимательно посмотрев на нее с
минуту, обратился к ней со словами:
     - Извините, сударыня, однако, я уверен, что не ошибся! ведь вы  супруга
капитана Вотерса?
     Бедная женщина, предавшись своему горю, почти не смотрела ни на кого из
окружающих, но тут, взглянув на сержанта, она тотчас узнала его и, назвав по
имени, отвечала, что она действительно  та  несчастная,  за  которую  он  ее
принял.
     - Однако я удивлена,- прибавила она,- что  меня  можно  узнать  в  этом
наряде.
     На это сержант отвечал, что он крайне поражен,  видя  ее  благородие  в
такой одежде, и боится, не случилось ли с ней какого несчастья.
     - Несчастье со мной действительно случилось,- сказала она,- и я всецело
обязана этому джентльмену (показала она на Джонса) тем, что оно не оказалось
для меня роковым и что я еще в живых и могу говорить о нем.
     - Что бы ни сделал джентльмен,- сказал  сержант,-  капитан,  я  уверен,
вознаградит его; и если я могу быть чем-нибудь полезен, то вашему благородию
стоит только приказать. Я  почту  счастьем  услужить  вашему  благородию,  и
всякий может смело последовать моему примеру, потому что,  я  знаю,  капитан
хорошо за это отблагодарит.
     Хозяйка гостиницы, слышавшая сверху весь  разговор  между  сержантом  и
миссис Вотерс, поспешно спустилась вниз  и,  подбежав  к  этой  даме,  стала
просить у нее прощения за нанесенные ей обиды, умоляя отнести  все  за  счет
неведения.
     - Господи! - говорила она.- Могла  ли  я  подумать,  что  особа  вашего
звания явится в таком наряде? Поверьте, сударыня, догадайся  я  только,  что
ваше благородие есть ваше благородие, я бы себе скорей  язык  откусила,  чем
сказала то, что сказала. И я надеюсь, ваше благородие примет от меня платье,
покамест вы достанете свои собственные...
     -   Перестаньте   молоть   вздор,   любезная,-   прервала   ее   миссис
Вотерс.Неужели вы думаете, что меня может обидеть то, что  слетает  с  языка
таких низких тварей, как вы?  Меня  поражает  только  ваша  самоуверенность:
воображать, что после всего  случившегося  я  удостою  надеть  ваши  грязные
тряпки! Извольте знать, негодница, что у меня есть самолюбие.
     Тут вмешался Джонс и попросил миссис Вотерс простить хозяйку и  принять
ее платье.
     -  Я  вполне  согласен,-  сказал  он,-  что  вид  у  нас  был   немного
подозрительный, когда мы вошли в эту гостиницу, и уверен, что  все  поступки
этой почтенной женщины объясняются, как она говорит, заботой о репутации  ее
дома.
     -   Истинная   правда,   только    этой    заботой!    -    воскликнула
хозяйка.Джентльмен говорит, как настоящий джентльмен, и я ясно вижу, что  он
джентльмен. И точно, дом мой пользуется такой прекрасной репутацией, как  ни
одна гостиница по всей дороге, и хоть сама хозяйка и говорю  это,  а  только
его  посещают  самые  знатные  господа  -  и  ирландцы  и  англичане.  Пусть
кто-нибудь попробует сказать о нем дурное! И, как я сказала, знай я  только,
что ваше благородие есть ваше  благородие,  так  я  бы  скорей  пальцы  себе
сожгла, чем оскорбила ваше благородие, но, понятно,  я  не  желаю,  чтобы  в
доме, куда господа ходят и деньги платят, глаза их оскорбляла разная  рвань,
которая, где ни пройдет, больше вшей за собой оставит, чем  денег.  К  такой
мрази жалости у меня нет ни на грош, да и глупо было бы жалеть  таких;  если
бы наши судьи действовали как следует, так все бы они были  выгнаны  вон  из
королевства,- ей-богу, это самое для них подходящее. А что  касается  вашего
благородия, то мне от  души  жаль,  что  с  вашим  благородием  приключилось
несчастье; и если вашему благородию угодно будет оказать  мне  честь  надеть
мое платье, покамест вы достанете свои собственные, то, разумеется, все, что
у меня есть лучшего, к услугам вашего благородия.
     Холод ли, стыд ли, или  же  уговоры  мистера  Джонса  подействовали  на
миссис Вотерс - не берусь решить, только речь хозяйки укротила  ее  гнев,  и
она удалилась с этой почтенной женщиной одеться поприличнее.
     Хозяин тоже обратился к Джонсу с торжественной  речью,  но  был  тотчас
остановлен великодушным юношей, который дружески пожал ему руку и  уверил  в
полном прощании, сказав:
     - Если вы удовлетворены, почтенный мой друг, то объявляю, что  и  я  не
питаю к вам никакой злобы.
     В самом деле, хозяин в некотором смысле имел больше  основания  считать
себя удовлетворенным, потому что был весь избит, тогда как  Джонсу  достался
разве что один удар.
     Партридж, все это время обмывавший  у  насоса  свой  расквашенный  нос,
вернулся в кухню как раз в ту минуту, когда его господин и хозяин  гостиницы
пожимали друг другу  руки.  Так  как  был  он  нрава  миролюбивого,  то  это
выражение мирных чувств пришлось ему по душе: хотя  лицо  его  носило  знаки
Сусанниных кулаков и особенно ногтей, однако он  был  доволен  этим  исходом
битвы и не имел никакого желания начинать новую, с целью его улучшить.
     Героическая Сусанна тоже осталась  довольна  своей  победой,  хотя  она
стоила ей подбитого глаза - увечье, причиненное ей Партриджем в самом начале
схватки. Таким образом,  между  этими  двумя  противниками  без  труда  было
заключено соглашение, и те самые  руки,  которые  только  что  были  орудием
войны, сделались теперь посредниками мира.
     Словом, было восстановлено полное спокойствие, по случаю чего  сержант,
хотя это может показаться противным правилам  его  профессии,  выразил  свое
полное одобрение.
     - Вот это по-дружески! - сказал он.- Ненавижу, когда люди дуются, после
того  как  задали  друг  другу  встрепку.  Когда  приятели  повздорили,   то
единственный выход - уладить дело честно, по-приятельски: на кулаках ли, или
на шпагах, или на пистолетах - кому как нравится,  но  чтоб  потом  об  этом
больше ни слова. Что до меня, так черт меня побери, если я  не  люблю  друга
больше после того, как подрался с ним! Таить злобу пристало скорее французу,
чем англичанину.
     Затем  он  предложил  совершить  возлияние,   как   необходимую   часть
церемониала при всех соглашениях такого рода. Может быть, читатель  заключит
отсюда, что он был начитан в древней истории. Хотя такое  заключение  весьма
правдоподобно, но я не стану  утверждать  это  с  увереннос