изумрудами и рубинами.
   - Теперь, когда я выполнил свой долг, вы можете вернуться к вашим делам и
закончить приготовления к отъезду,  -  сказал  Василий.  -  Я  понимаю,  что
возложил на вас лишние заботы и приношу свои извинения, но мы  действительно
должны оправиться не позднее завтрашнего дня. Я  выражаю  надежду,  что  вам
удастся  сегодня  все  же  немного  поспать,  но,  тем   не   менее,   прошу
поторопиться.
   Его извинения были настолько же фальшивыми, как и выраженная им  надежда,
что ей удастся немного поспать, по крайней мере Алин  восприняла  их  именно
так. Остальные же, вероятно, сочли эту тираду вполне искренней. Теперь  этот
человек вызывал у нее еще большую ярость своим лицемерием в присутствии отца
- ведь Алин знала его подлинные чувства. Она пришла  сюда,  чтобы  разыграть
комедию, но, судя по всему, потратила время зря.
   Алин схватила свой злосчастный рогалик, потому что  действительно  хотела
есть, и удалилась.

Глава 10

   На следующее утро Василий вскочил ни свет ни заря,  но  не  затем,  чтобы
выехать пораньше, а потому, что провел на удивление беспокойную ночь и сумел
уснуть всего лишь на пару часов, и, когда показались первые лучи солнца,  он
уже давным-давно проснулся. Граф не мог припомнить, когда в последнее  время
ему выпадала такая адская ночь.
   Отчасти причиной тому были слова Александры  насчет  того,  что  это  его
последняя спокойная ночь, и Василий долго гадал, на что,  черт  возьми,  она
намекала. Неужели ему предстоят еще худшие бессонные  ночи?  Другая  причина
заключалась, как это ни  удивительно,  в  самой  Александре.  Василию  редко
приходилось видеть столь неприбранную и растрепанную женщину, как она, разве
только в собственной постели. А еще этот чертов красный кушак, так бесстыдно
подчеркивающий, как хорошо она сложена! И эта белая сорочка: он  никогда  не
видел, чтобы рубашка выглядела так привлекательно и так  красиво  очерчивала
упругую божественную грудь.
   Алин возбуждала его. И, несмотря  на  те  сердитые  слова,  которыми  они
обменялись в его комнате, и всю эту досадную историю с помолвкой, Василий до
сих пор испытывал волнение. И черт бы его побрал, если  он  не  почувствовал
дрожь, когда она появилась в столовой, такая же взлохмаченная, как и раньше.
   Надо  было  что-то  предпринять,  хотя  бы  найти  какую-нибудь  из  этих
хихикающих субреток, что не давали ему вчера проходу, без конца интересуясь,
не нуждается ли он в чем-нибудь. Любая из них охотно  бы  ублажила  его,  но
Василий твердо решил, что ради Константина Русинова  будет  вести  себя  как
подобает и исключил всякую возможность поразвлечься с какой-нибудь служанкой
в то время, как его невеста спит всего через несколько комнат.
   К счастью, барон не собирался сопровождать их, и, стало быть, Василий мог
покончить с примерным поведением, едва  выехав  за  ворота.  Там  была  одна
девушка, чье имя граф забыл, делившая с ним постель на придорожном постоялом
дворе в одну из прошлых ночей. Сегодня ночью они снова будут ночевать в этой
корчме, и, конечно,  он  не  упустит  случая  пустить  в  ход  свои  чары  и
позаботиться о том, чтобы Александре это  стало  известно.  Чем  скорее  она
разобидится и  попросится  обратно  к  отцу,  тем  скорее  он  избавится  от
ощущения, что угодил в капкан. И раз уж  Василий  все  равно  проснулся,  он
решил, что пора  поднимать  людей  и  немедленно  отправляться  в  путь.  Он
искренне надеялся, что Александра всю ночь, как и обещала, укладывала  вещи.
Ведь если дама поднимается с постели раньше, чем рассчитывала, она весь день
ходит в кислом настроении, а именно этого и добивался граф.
   Однако все его старания причинить своей невесте дополнительные неудобства
пропали втуне. Видя, что прислуга в этот ранний час  уже  не  спит,  Василий
послал одну из горничных разбудить Александру. Та вернулась с  ответом,  что
"Алин" уже, весьма вероятно, в своей конюшне. Граф был  несказанно  удивлен,
услышав, что служанка называет госпожу столь фамильярно, поэтому не  обратил
внимания на слова: "в своей конюшне".
   Скверное  настроение  графа  еще  усугубилось  тем,  что  Александра  его
опередила. Василий погнал ворчащего Лазаря завтракать с бароном и обнаружил,
что его невеста и на сей раз не собирается составить им компанию.
   Как ни странно, но после этого он решил не спешить и  целый  час  праздно
сидел за столом,  не  обращая  внимания  на  многозначительные  покашливания
Лазаря и его осторожные кивки на дверь.
   Когда же Василий наконец покинул столовую, вчерашние три горничные тут же
слетелись к нему: одна - со  шляпой,  другая  -  с  плащом,  а  третья  -  с
перчатками. Собственный слуга графа, Борис,  обязанный  прислуживать  ему  и
Лазарю, увидев эту сцену, только пожимал  плечами  в  знак  своего  бессилия
справиться с женщинами и пробиться сквозь этот заслон.
   К счастью,  Василий,  считая  такой  интерес  к  своей  особе  совершенно
нормальным, едва обратил на него внимание и преспокойно  позволил  радостным
девушкам одеть себя, даже не замечая, как красноречиво их руки задерживаются
на его теле. За этим занятием и застала графа Александра, решившая выяснить,
что задержало кардинцев; Увидев служанок, вьющихся вокруг Василия  "с  таким
видом, словно бы некие интимные отношения с графом давали им на  это  право,
Александра истолковала эту сцену абсолютно однозначно и  с  едким  сарказмом
заметила:
   - По-моему, кто-то  говорил  вчера,  что  ему  не  терпится  вернуться  в
Кардинию.  Конечно,  мне  следовало  бы  догадаться,   что   человек   ваших
наклонностей и Темперамента не сможет оторвать задницу от постели  в  нужное
время.
   Она вышла, прежде чем Василий успел придумать достойный  ответ.  Служанки
испарились при первых же звуках голоса  хозяйки,  а  Лазарь,  прикрывая  рот
ладонью, давился смехом. Но барон, стоявший в дверях столовой, казался не на
шутку огорченным и смущенным, правда, не более, чем вчера за  обедом,  когда
извинялся за поведение своей дочери.
   - Она, гм, она...
   Василий сжалился над несчастным, которого господь наградил такой дочерью:
   - Не нужно никаких объяснений, господин барон. Как вы уже говорили, с ней
требуется обращаться.., э-э.., с большим вниманием.
   Теперь уже он с нетерпением дожидался этой возможности. Высмеивать  его?!
Да будь он проклят, если еще до исхода дня не заставит эту девицу  проливать
слезы. В конце концов презрение  в  умелых  руках  может  стать  смертельным
оружием, а его руки в этом смысле были не просто умелыми - совершенными!
   Когда Василий со  своими  людьми  добрался  до  конюшен,  Александра  уже
восседала на своем белом жеребце. Вчера граф отказался осмотреть имение и не
знал, что у Русиновых было пять просторных конюшен, расположенных на пути от
усадьбы до ближайшей деревушки.
   Собственно, ему  было  плевать  на  поместье  Русиновых.  Сейчас  Василия
интересовал только один, предмет, вызвавший его досаду. На Алин  была  точно
такая же рубашка, как вчера, и те же непривычного вида штаны, правда, на сей
раз чистые. Сегодня она подпоясалась синим кушаком и надела  более  нарядный
камзол,  отороченный  черным  мехом,  таким  же,  как  и  шапка,  совершенно
скрывавшая волосы.
   Василий по-прежнему не мог забыть ее  последнее  оскорбление  и,  тем  не
менее, увидев Алин, был  почему-то  разочарован:  по  какой-то  необъяснимой
причине он рассчитывал увидеть  ее  одетой  более  подобающим  образом  и  с
нетерпением этого ждал. Даже если она  наденет  костюм  для  верховой  езды,
думал он, это должен быть женский костюм. Граф предвкушал подобное  зрелище:
Александра в женском платье - ведь ему говорили, что эти ужасные штаны  были
ее рабочей одеждой, а так как по пути в королевство работать ей явно  бы  не
пришлось, то и носить их не следовало. Тем не менее Алин сидела  на  коне  в
этом своем мужском костюме и в  бледном  утреннем  свете  казалась  трепетно
красивой.
   Бросив взгляд на ее левую руку,  Василий  заметил,  что  кольца  нет.  А,
собственно, что удивительного? Вне всякого сомнения, она  дождется  удобного
момента и бросит это кольцо ему в лицо.
   Графу было достаточно мгновения, чтобы охватить взглядом повозки,  и  его
глаза подозрительно сузились. Неизвестно, чего там она с собой  набрала,  но
они были набиты битком  и  выглядели  чрезвычайно  громоздкими  и,  конечна,
слишком тяжелыми, чтобы их сдвинули с места всего четыре лошади.
   Но Василий промолчал и, не глядя на свою невесту, весело  наблюдавшую  за
ним, решил все-таки посмотреть, что в них такое. В одной обнаружилась дюжина
сундуков, в другой - тоже  сундуки,  но,  кроме  того,  огромное  количество
сбруи, веревок, седел и тому подобного, а также множество мешков  с  зерном.
Неужели она считает, что он не в состоянии ее прокормить?
   Александра подъехала к графу и остановилась  позади,  все  так  же  молча
наблюдая, поймет ли он ее намерения.
   Василий обернулся и, поглядев на нее, просто и недвусмысленно сказал:
   - Нет.
   Алин даже не попыталась сделать вид, что не поняла  его,  а  лишь  упрямо
вздернула тонкую бровь.
   - Мы еще не женаты, граф. Надеюсь, вы не считаете, что  можете  диктовать
мне свои правила, пока мы не сочетались браком?
   Василий был уязвлен, но сохранил невозмутимое  выражение  лица.  Он  тоже
поднял бровь - и сделал это гораздо выразительнее, чем она, и отпарировал:
   - Неужто вы и вправду  так  думаете?  Девушка  одарила  его  принужденной
улыбкой:
   - Я вижу, вы хотите попробовать. Но в таком случае только  зря  потратите
время. Я еду к вам не с кратким визитом: мы вступаем в новую жизнь, и  я  не
собираюсь оставлять дома свои вещи. Если вы вообразили, что я это сделаю, вы
заблуждаетесь.
   - Никто вас об этом и не просит, - возразил он.
   - Тогда и говорить больше не о чем.
   - Напротив, я даю вам пятнадцать минут, чтобы выбрать из  этой  кучи  все
необходимое для путешествия - что, кстати, не включает те мешки с зерном,  -
а затем...
   Алин перебила его:
   - Это зерно высшего качества, И оно предназначено для моих "деток". Я  не
собираюсь кормить их соломой, поставляемой почтовыми станциями.
   Василий был совсем обескуражен; слова показались ему совершенно лишенными
смысла и не имеющими отношения к делу.
   - Деток?
   Но ей не пришлось отвечать: в эту минуту  конюх  вывел  из  конюшни  трех
чистокровных белых  скаковых  лошадей.  За  ними,  ведомые  другим  конюхом,
следовали еще три лошади.., а затем еще три.., и еще...
   Когда  Василий  кончил  считать,  их   оказалось   шестнадцать,   и   эти
великолепные животные заполнили весь конный двор.
   - Ваши? - ровным голосом осведомился Василии.
   - Все до единой, - с нескрываемой гордостью ответила она.
   - Ваш отец до смешного щедр, - язвительно заметил он.
   - Мой отец подарил мне Гордость Султана в день моего шестнадцатилетия.  -
Алин любовно похлопала животное, на  котором  сидела,  чтобы  у  Василия  не
возникло сомнений, кого она имеет в виду.  -  Остальных  детишек  я  купила,
воспитала и вынянчила сама. Невероятное достижение, если знать в этом толк!
   Но Василию было не до того, он видел только, что она собирается взять  их
с собой и тащиться с ними по горам, в то время как приближается  зима  и  за
каждым камнем прячутся разбойники, готовые за любого из этих коней продать и
родную мать.
   -  Это  просто  смешно,  -  возразил  Василий.  -  Вы  можете,  если  так
настаиваете, взять с собой и ваших "деток" и ваши пожитки, но я  не  допущу,
чтобы они задерживали нас в дороге.
   Девушка улыбнулась, давая понять, что ожидала от него как раз чего-нибудь
подобного:
   - Вы прекраснейшим образом можете отправиться и без меня.  Разумеется,  я
обойдусь без вашего общества, и если мне случится заблудиться и я окажусь не
в Кардинии, а в какой-нибудь другой стране, то не буду иметь ничего против.
   Василий не мог поверить, что опять проиграл. Конечно, он  с  радостью  бы
отправился в путь  и  без  нее,  но  как  в  таком  случае  убедить  невесту
отказаться от помолвки? Значит, он вынужден настаивать на том,  чтобы  ехать
вместе. С другой стороны, ее отказ подчиниться  был  совершенно  неприемлем:
помолвка давала ему право руководить ею, а до нее это, по-видимому,  еще  не
дошло. Но до тех пор, пока Александра находилась под защитой  отца,  Василий
не мог заставить ее выполнять его  требования.  Ее  отец.  Внезапно  Василий
улыбнулся:
   - Барон вряд ли сочтет ваш вариант приемлемым, сударыня, и вы это знаете.
Пожалуй, мне  стоит  дать  ему  возможность  объяснить  вам,  насколько  мое
предложение разумнее и лучше.
   - Вполне типично для вас, - насмешливо фыркнула она. - Маленький  мальчик
не сумел настоять на своем, и вот он бежит к папе - правда, в данном  случае
к моему. Ну что же, если вам не  жаль  времени,  которым  вы  так  дорожите,
обратитесь к нему, вернее сказать, попытайтесь обратиться. Но  предупреждаю:
вы лишь убедитесь, что я уже сделала для него все, что могла, и оказала  ему
все содействие, на какое только способна. Или  я  И  впрямь  показалась  вам
примерной и послушной дочерью? Так это ошибочное впечатление.
   Василий настолько вышел из себя, что был готов  смахнуть  ее  с  седла  и
надавать тумаков.  По-видимому,  она  это  понимала,  но  всем  своим  видом
выражала равнодушие,  возможно,  потому,  что  между  ними  вдруг  оказалась
большая овчарка. Жеребец, на котором сидела девушка,  не  дрогнул  ни  одним
мускулом, будучи, по-видимому, уже знаком  с  этим  зверем.  Но  Александра,
должно быть, знала собаку еще лучше, потому что негромко приказала:
   - Сидеть, Терзай! - И собака тотчас же подчинилась.
   Голос Василия прозвучал почти как рычание:
   - Вы хотите захватить и его?
   - Конечно. Мой пес сопровождает меня всюду.
   - Есть что-нибудь еще, о чем мне следует знать?
   Тон графа был саркастическим, но Алин ответила вполне серьезно:
   - Только моя горничная и мои люди.
   - Ваши люди?
   Алин кивнула в сторону конюшен. Молодой человек посмотрел туда и увидел у
ворот трех верховых казаков, крупных мужчин с грубыми лицами, вооруженных до
зубов, и все трое смотрели на него с выражением, не поддающимся определению.
Эти мужчины были до того безобразны, что невозможно было понять, выражают ли
их лица враждебность, насмешку или просто любопытство.
   - Они будут охранять меня в пути, - сообщила Александра.
   Онемев, Василий воззрился на нее:
   - Я полагаю, что это моя обязанность. Она откровенно рассмеялась:
   - Не говорите глупости! Судя по вашему эскорту, вы не способны обеспечить
даже собственную безопасность, не  говоря  уже  о  чужой.  -  И  добавила  с
презрением, которое Василий мог бы использовать в своих целях:
   - Впрочем, это вполне понятно,  граф.  Мой  опыт  говорит  мне,  что  вы,
придворные щеголи, - абсолютно никчемные люди и годитесь только на то, чтобы
сплетничать и распутничать.
   Когда она закончила фразу, щеки  Василия  уже  пылали  гневным  малиновым
румянцем, и он был так рассержен, что с трудом выдавил:
   - Это ваш личный опыт?
   Ее щеки тоже заалели, и, бросив на графа гневный взгляд, Алин двинулась в
путь, охраняемая с флангов своими головорезами. Овчарка  бежала  впереди,  а
следом катили повозки,  и  пятеро  конюхов  вели  в  поводу  табун  призовых
лошадей.
   Глядя на эту процессию, Василий впервые подумал, а не поехать  ли  ему  в
противоположную сторону.

Глава 11

   Первый день пути выдался чрезвычайно  долгим.  Жеребец  Василия  оказался
норовистым и  никак  не  хотел  приспосабливаться  к  размеренному  движению
подвод, и графу волей-неволей  приходилось  устремляться  далеко  вперед,  а
затем возвращаться к обозу, но Александра была уверена, что это  делается  с
единственной целью - лишний раз показать недовольство их медлительностью.
   Ее жеребцы вели себя куда спокойнее. Они тоже  тосковали  по  движению  и
скорости, но, после того как им было решительно отказано в этом,  смирились.
И даже, когда ближе к полудню Василий подскакал к  невесте,  чтобы  сообщить
ей, что они не остановятся ни на обед, ни даже на отдых, Гордость Султана не
обратил никакого внимания на лошадь Василия, в то время как  графу  пришлось
приложить немало усилий, чтобы удержать свою чалую,  то  и  дело  норовившую
укусить жеребца Александры.
   Василий сообщил свою новость с таким  торжеством,  что  Александре  стало
смешно, но она ухитрилась  не  выдать  своих  чувств.  Иначе  им  не  успеть
добраться до первой почтовой станции, пояснил  граф.  По  плану  они  должны
прибыть туда на закате, но, судя по всему,  будут  там  не  раньше  глубокой
ночи.
   Александра легко сообразила, что Василий хочет поквитаться  за  медленное
продвижение, вызванное тем, что  она  захватила  с  собой  подводы,  но  она
предусмотрела такую задержку. Все ее люди захватили с собой  то,  чем  можно
перекусить на ходу, но у Василия и его эскорта такой еды не  было.  Алин  не
сомневалась, что его голодный желудок скоро даст о себе знать и не  позволит
ему выдерживать такой темп больше дня или двух.
   Что же касалось Александры, то она выиграла первую схватку не пошевелив и
пальцем, что вызывало у  нее  приятное  чувство,  столь  необходимое,  чтобы
противостоять  печали,  тугим  и  плотным  кольцом   охватившей   ее   после
расставания с  домом.  Последний  взгляд,  брошенный  Алин  на  барона,  был
мимолетным, но образ отца крепко запечатлелся в ее памяти.
   Она задержалась перед крыльцом, где он стоял, только  на  секунду,  и  то
лишь затем, чтобы дать ему последнюю возможность удержать дочь. Девушка даже
не подъехала к дому,  и,  когда  стало  очевидно,  что  отец  не  собирается
произносить слова, которые она так хотела услышать и которые были  ей  столь
необходимы, Александра сказала только: "Прощай, папа!" - да и то  так  тихо,
что вряд ли он их расслышал. Таково было их расставание  -  ни  объятий,  ни
поцелуя, ни просьб изменить решение.
   Отец был уязвлен непреклонностью дочери и  ее  нежеланием  простить  его.
Перед тем как дать коню шпоры, Алин прочла эти чувства на лице барона, и  на
нее  навалилась  такая  тяжесть,  что  ей  показалось,  будто   она   сейчас
задохнется, но ее собственная гордость не давала смягчиться и попрощаться  с
отцом, как полагается.
   И, ведомая обидой, Александра приняла решение никогда  больше  не  видеть
его. Она покончит с этой проклятой помолвкой так,  чтобы  не  пострадала  ее
честь, но домой не вернется. Вместо  этого  она  поедет  в  Англию,  как  ей
следовало сделать еще три года назад.
   К тому времени, когда они наконец достигли почтовой  станции,  Александра
смертельно устала. Была поздняя ночь, и хотя день прошел удачно, девушка  не
собиралась повторять завтра этот трудный путь.
   Ее повозки предназначались для того, чтобы замедлить движение,  но  вовсе
не для того, чтобы с утра до ночи торчать в  седле,  наверстывая  упущенное.
Кроме того, она опасалась, что  в  темноте  ее  "детки"  могут  не  заметить
какой-нибудь каверзной рытвины и получить увечье. Если завтра до наступления
темноты они не доберутся до следующей почтовой станции, города или  деревни,
то, с разрешения ее жениха или без него, в его компании  или  нет,  разобьют
лагерь прямо у обочины.
   Не дожидаясь графа, Алин вошла в здание почтовой станции. Она уже  бывала
здесь, когда ездила на запад покупать кобылу, поэтому знала хозяина и  взяла
на себя смелость сделать необходимые распоряжения о комнатах  на  ночь.  Она
будет спать с Дашей, остальные же четыре комнаты мужчины  вольны  разделить,
как им угодно.
   Так как платить за ночлег должен был Василий, Александра охотно  заказала
бы еще больше комнат, но их не было. Принимая во внимание,  что  ему  и  так
придется кормить больше ртов, чем он рассчитывал, Алин взяла на  себя  право
распорядиться и о еде для всех. Правда,  тут  она  не  проявила  чрезмерного
усердия, ибо терпеть не могли, когда пища пропадала. Но как было бы  славно,