а
катилась по земле, принадлежавшей Кэкстонам. Кристина  поняла,  что  усадьба
Уэйкфилдов по крайней мере в два  раза  меньше.  Величественный  трехэтажный
особняк,  стены  которого  поросли  мхом   и   плющом,   выглядел   поистине
великолепно.
   Кристина сжала дверной молоток в виде большой буквы  "К"  и  постучала  в
массивные двойные двери. Ей было не по себе оттого, что  пришлось  буквально
свалиться на голову незнакомым людям. Боже, какая горькая ирония в том,  что
пришлось приехать в дом человека по  фамилии  Кэкстон,  чтобы  здесь  родить
ребенка, чей отец тоже носит эту фамилию.
   Дверь распахнулась, и на пороге, приветливо улыбаясь, появилась маленькая
пухленькая женщина. Ее черные седеющие волосы  были  забраны  на  затылке  в
тугой узел, добрые серые глаза внимательно рассматривали Кристину.
   - Вы, должно быть, Кристина Уэйкфилд. Входите, входите. Я сестра  Джонси,
Мэйвис. Не могу сказать, как рада, что вы решили приехать к  нам,  -  весело
щебетала она, провожая Кристину в гигантский холл высотой по меньшей мере  в
два этажа.
   - Когда сегодня утром приехал посыльный с сообщением, что вы уже в  пути,
поверьте, этот старый дом снова ожил.
   - Но я вовсе не хочу затруднять вас, - сказала Кристина.
   - Вздор, дитя мое.  Разве  это  называется  "затруднять"?  Здесь  столько
праздных рук, а хозяин вечно в отлучке. Вам здесь  будет  хорошо,  и  можете
оставаться сколько пожелаете, чем дольше,  тем  лучше.  Добро  пожаловать  в
Виктори!
   - Спасибо, - смущенно  отозвалась  Кристина.  Стены  просторного,  тускло
освещенного холла были увешаны древними гобеленами с изображениями  пейзажей
и охотничьих сцен. В конце вились две лестницы с резными перилами,  а  между
ними виднелись тоже украшенные резьбой отполированные двойные двери. Повсюду
стояли кресла, диваны и мраморные статуи.
   -  Никогда  не  видела  ничего  подобного,  -  с  восхищением  прошептала
Кристина. - Как прекрасно!
   - Да, весь дом такой -  большой  и  пустынный.  Он  нуждается  в  детских
голосах и большой семье, но я до этого не доживу.  Хозяин  вовсе  не  спешит
жениться и завести детишек.
   - О, так, значит, он молод? - удивилась Кристина. Она  представляла  себе
владельца старым и дряхлым.
   -  Да,  так  мне  говорили,  и  еще  говорили,  что  он   легкомысленный.
Предпочитает жить за границей, вместо того  чтобы  управлять  поместьем.  Но
пойдемте, вы, должно быть, устали после такого долгого путешествия, да еще в
вашем-то положении. Сейчас я покажу вам вашу комнату, и вы сможете отдохнуть
до ужина, - объявила Мэйвис, провожая Кристину к лестнице.
   - Знаете, мисс Кристина, ваш малыш будет первым  за  два  поколения,  кто
появится на свет в Виктори. Экономка Эмма говорила,  что  последней  в  этом
доме родилась леди Эндженет, а она была единственным ребенком.
   - Так, значит, мистер Кэкстон родился не здесь? т -  Нет,  за  морями,  в
чужой стороне. Леди Эндженет много путешествовала в  молодости,  -  ответила
Мэйвис.
   Тревожное предчувствие вдруг сжало сердце Кристины, но она  прогнала  его
прочь.
   - Я поселю вас в  восточном  крыле,  там  по  утрам  бывает  солнышко,  -
пообещала Мэйвис. Они добрались  до  второго  этажа  и  свернули  в  длинный
коридор, тоже увешанный прелестными гобеленами.
   Подойдя к первой спальне, Кристина остановилась. Дверь  была  открыта,  и
синие тона интерьера напомнили ей ее комнату дома.  Кристина  была  поражена
размерами и красотой спальни. Ковер и шторы были  из  темно-синего  бархата,
обивка мебели и покрывало на широкой кровати -  в  более  светлых  тонах.  У
стены возвышался огромный камин из черного мрамора.
   - Нельзя ли мне пожить  в  этой  комнате?  -  неожиданно  для  нее  самой
вырвалось у Кристины. - Синий цвет - мой любимый.
   - Конечно, дитя мое. Уверена, мистер Кэкстон не стал  бы  возражать.  Его
никогда не бывает дома.
   - О.., я не знала, что это его комната. Наверное, не стоит...
   - Ничего, дитя мое. Эта комната нуждается в человеческом тепле. Здесь уже
больше года никто не живет. Я велю принести сюда ваши вещи.
   - А разве в шкафах не висит его одежда?
   - Верно, но эта комната предназначалась  для  двоих,  и  для  вас  вполне
хватит места.

***

   После ужина Мэйвис показала Кристине дом. Добродушная  домоправительница,
Эммелайн Лоренс, тоже присоединилась к  ним.  На  третьем  этаже  находились
помещения для слуг, библиотека и классная  комната.  Второй  этаж  западного
крыла был совершенно нежилым, а половину первого  этажа  занимал  гигантский
бальный зал. Кристина осмотрела кухню, большой банкетный зал  и  меньшую  по
размерам столовую на  одной  стороне  дома.  На  другой  помещались  кабинет
хозяина и выдержанная в зелено-белых тонах гостиная, где  на  стенах  висели
фамильные портреты.  Кристину  как  магнитом  потянуло  к  самому  большому,
украшавшему стену над камином. Девушка молча стояла, глядя  в  темно-зеленые
глаза с  золотистыми  искорками.  На  портрете  была  изображена  прелестная
женщина  с  угольно-черными  волосами,  ниспадавшими  на  обнаженные  плечи.
Неприятное предчувствие вернулось с новой силой.
   - Это леди Эндженет, - сообщила Эмма. - Такая красавица!  Ее  бабка  была
испанкой, именно поэтому у леди Эндженет такие темные волосы, но  глаза  она
унаследовала от отца.
   - Она выглядит такой печальной, - прошептала Кристина.
   - Да, этот портрет был написан после того, как хозяйка вернулась в Англию
с двумя сыновьями. Она никогда  больше  не  была  счастлива,  но  никому  не
призналась, в чем причина.
   - Вы упомянули двух сыновей?
   - Да, мистер Кэкстон и его младший брат, который живет в Лондоне.
   Приступ головокружения оказался настолько сильным, что Кристина рухнула в
ближайшее кресло.
   - С вами все в порядке, мисс Кристина? Вы так побледнели,  -  воскликнула
Мэйвис.
   - Н.., не знаю.., мне что-то не по себе. Не  могли  бы  вы  сказать,  как
зовут мистера Кэкстона? - спросила она, хотя уже знала ответ.
   - А я думала, что говорила, - удивилась Эмма.  -  Филип.  Филип  Кэкстон,
эсквайр.
   - А его брата зовут Пол? - пролепетала Кристина.
   - Да.., но откуда вы знаете? Вы знакомы с мистером Филипом?
   - Знакома? - истерически расхохоталась Кристина. - Я  ношу  его  ребенка!
Мэйвис охнула.
   - Но почему вы не сказали мне? - потрясение проговорила Эмма.
   - А по-моему, это великолепно! - выпалила Мэйвис.
   - Но вы не понимаете! Я не знала, что это его дом. Мэйвис, вы не  назвали
Джонси имени мистера Кэкстона, а Филип не  говорил  мне,  что  у  него  есть
поместье в этой части страны. Я не могу остаться  здесь  -  ему  бы  это  не
понравилось.
   - Вздор! - улыбнулась Эмма. - Можно ли найти лучшее место для того, чтобы
родить ребенка мистера Кэкстона, чем его собственный дом?
   - Но Филипу не нужна ни я, ни этот ребенок.
   - Не могу поверить, мисс Кристина, - вы слишком красивы, - пожала плечами
Мэйвис. - Неужели мистер Кэкстон такой глупец?! Вы сказали ему о ребенке?
   - Я.., я знала, что он не желает детей, поэтому не сочла нужным  извещать
его.
   - Но если мистер Филип ничего не знает, вы не можете быть уверены  в  его
чувствах, - рассудительно заметила Эмма. - Нет,  вы  останетесь  здесь,  как
было решено. Не можете же вы отказать мне  в  радости  увидеть  дитя  Филипа
Кэкстона!
   - Но...
   - Не хочу больше слышать ни единого слова об  отъезде!  Но  я  хотела  бы
узнать, где и как вы встретились с мистером Филипом.
   - Все, с начала до конца! - добавила Мэйвис. Кристина еще  раз  взглянула
на портрет леди Эндженет. Как Филип похож на мать!

***

   Роды начались через несколько недель. Сначала схватки были  слабыми,  еле
заметными. Кристина почувствовала боль, когда гуляла в  цветнике  за  домом.
Эмма немедленно уложила ее в постель,  поставила  кипятить  воду  и  позвала
Мэйвис, которой приходилось не раз принимать роды. Она все время  оставалась
рядом с Кристиной, уверяя ее, что все идет хорошо. Время  тянулось  ужасающе
медленно, и Кристина кусала губы, пытаясь заглушить рвущиеся из горла крики.
   Она мучилась четырнадцать долгих часов и наконец, натужившись в последний
раз, произвела на свет своего  ребенка  и  была  вознаграждена  его  громким
требовательным криком.
   Смертельно уставшая Кристина счастливо улыбалась.
   - Я хочу подержать своего сына, - слабо прошептала она Эмме,  стоявшей  у
постели и выглядевшей такой же измученной, как и роженица.
   - Как только Мэйвис обмоет его, дитя мое, сейчас же принесет.  Но  откуда
вы знаете, что это мальчик?
   - Кого еще мог зачать Филип Кэкстон?

Глава 27

   Стоял жаркий день в конце сентября,  и  в  маленькой  столовой  гостиницы
царила удушливая жара. Филип только вчера прибыл  в  Каир.  Утром  он  сумел
отыскать  относительно  неплохо  сидевший  на  нем  костюм  и  заказал   все
необходимое для путешествия  домой.  Теперь  он  сидел  за  рюмкой  коньяка,
бездумно ожидая, пока принесут  обед.  О  последних  восьми  месяцах  адских
страданий вспоминать не хотелось.
   - Да это Филип Кэкстон! Подумать только, как давно мы  не  виделись!  Что
привело вас в Каир?
   Подняв глаза, Филип увидел стоявшего перед ним Джона Уэйкфилда.
   - Дела, - неохотно отозвался он, гадая,  знает  ли  Уэйкфилд,  что  этими
"делами" была его сестра Кристина. - Но сейчас уже все улажено,  и  в  конце
месяца я возвращаюсь в  Англию.  Не  хотите  ли  пообедать  со  мной?  -  из
вежливости осведомился Филип.
   - Сожалею, но я обедаю не один. Если не возражаете, пока с  удовольствием
выпью с вами.
   - Вы ждете свою сестру? - спросил Филип, от всей души надеясь, что это не
так. У него не было ни малейшего желания видеть Кристину.., ни сейчас, ни  в
будущем.
   - Кристина пять месяцев назад вернулась в  Англию.  Не  вынесла  здешнего
климата. По правде говоря, я вполне с ней согласен.  Единственное  радостное
событие за все то время, что я здесь пробыл, - это встреча с моей женой.  Мы
поженились только в прошлом месяце и скоро отплываем домой, возможно, на том
же судне, что и вы.
   - Поздравляю и очень рад за вас. По  крайней  мере  ваше  путешествие  не
закончилось полнейшей неудачей, как мое, - горько вздохнул Филип. Скорее  бы
оказаться подальше от Египта и навеки отрешиться от грустных воспоминаний.
   Джон Уэйкфилд встал и приветственно  помахал  кому-то.  Филип  заметил  у
входа двух красивых женщин, направляющихся  к  их  столику.  Джон  поцеловал
старшую в щеку и представил Филипа жене и свояченице.
   - Мистер Кэкстон, мой давний знакомый. Он из Лондона, и мы,  по-видимому,
вернемся в Англию вместе, - объяснил он дамам.
   - Не могу сказать, как я рада познакомиться с  вами,  мистер  Кэкстон!  -
выпалила Эстелла Хендрикс. - Теперь, я уверена,  путешествие  будет  намного
приятнее. Вы еще не женаты, мистер Кэкстон?
   - Эстелла! - укоризненно воскликнула Карин. - Тебя это не касается! -  И,
немного покраснев, с улыбкой покачала головой. - Я должна извиниться за  мою
сестру, мистер Кэкстон. Она, на свою беду, слишком откровенна.
   Филипа немало позабавила столь дерзкая прямота.
   - Ничего страшного, миссис Уэйкфилд. Такая редкость в наши дни  встретить
человека, не скрывающего свои мысли.

***

   В эту ночь, лежа без сна в номере  гостиницы,  Филип  проклинал  коварный
случай, устроивший ему встречу с Джоном Уэйкфилдом. Сразу  вспомнилось  все,
что он так долго старался похоронить в душе. Филип надеялся забыть Кристину,
но это оказалось невозможным. Каждую  ночь  ее  образ  преследовал  его:  ее
прекрасное стройное тело, извивающееся под  ним,  волосы,  в  которых  играл
солнечный свет, нежные сине-зеленые глаза, манящая улыбка. Одна лишь мысль о
ней возбуждала в нем желание.  Филип  все  еще  хотел  ее,  даже  зная,  что
Кристина никогда больше не будет принадлежать ему.
   Сначала он твердо решил остаться в Египте. Невозможно вернуться в  Англию
и каждый день рисковать встретиться с Кристиной. Но он продолжал  видеть  ее
повсюду: в шатре, возле  пруда,  в  пустыне.  Пока  он  остается  в  Египте,
выбросить ее из головы нет сил.
   Филип хотел вернуться в Англию еще четыре месяца назад. Но тут  в  лагере
появился  Омер,  брат  Эмины,  и  рассказал  правду  о  похищении  Кристины.
Оказалось, что этот коварный план задумал Рашид, мечтавший  погубить  брата,
чтобы самому стать шейхом.
   Рашид так и не вернулся в лагерь после того,  как  отвез  Кристину  к  ее
брату. Если  бы  он  вернулся,  Филип  убил  бы  его.  Четыре  месяца  Филип
разыскивал Рашида, но тот исчез.

***

   За день до отплытия  Филип  от  нечего  делать  забрел  на  рынок,  решив
прогуляться между рядами лотков и  крошечных  лавчонок.  Узкие  улочки  были
забиты торгующими  арабами.  Повсюду,  куда  ни  падал  взор,  важно  стояли
невозмутимые верблюды, нагруженные тюками.
   Душистый  аромат  благовоний  напомнил  Филипу  о  том  дне,  когда   он,
четырнадцать лет назад, шел по этому же рынку. Ему было тогда всего двадцать
лет, и Египет казался странной и зловещей землей. Он приехал в  Каир,  чтобы
найти своего отца, но не представлял, с чего начать поиски. Он знал  только,
как зовут отца и что тот был шейхом какого-то кочевого племени.
   Филип неделями бродил по пыльным улицам, расспрашивая людей, не знают  ли
они Ясира Альхамара, и наконец понял, что, действуя таким образом, ничего не
добьется. Его отец жил в пустыне, поэтому Филип нанял  проводника,  нагрузил
припасами двух верблюдов и отправился в выжженные солнцем пески.
   За последовавшие  затем  несколько  изнурительных  месяцев  Филип  сполна
познакомился с тяготами жизни в  пустыне.  Безжалостное  солнце  палило  его
днем, а по ночам ледяной холод заставлял прижиматься к боку верблюда,  чтобы
хоть немного согреться. Они ехали много дней, не встречая  ни  единой  живой
души, а если натыкались на бедуинов, те либо ничего не знали о  Ясире,  либо
не имели представления, где его искать.
   И когда Филип был уже готов сдаться и прекратить поиски,  они  наткнулись
на лагерь отца. Он никогда не забудет тот  день  и  лицо  Ясира,  когда  тот
узнал, кто перед ним.
   Филип был счастлив в Египте, но теперь жизнь в этой стране стала для него
невыносимой. Пока он  остается  здесь,  он  не  сможет  забыть  Кристину.  И
поскольку не было никакой надежды найти Рашида, он наконец решил уехать.  Он
вернется в Англию, сообщит Полу о смерти  отца,  потом  продаст  поместье  и
скорее всего отправится в Америку. Куда угодно, лишь бы подальше от Кристины
Уэйкфилд.

Глава 28

   После родов Кристина прожила в Виктори еще  месяц,  знакомясь  с  Филипом
Джуниором <Джуниор - младший (англ.).>, или просто Джуниором,  как  она  его
часто называла. Оказалось, что она не зря назвала его так - малыш был копией
своего отца. Такие же зеленые  глаза,  такие  же  черные  волосы,  такой  же
упрямый подбородок. Красивый здоровый ребенок с неуемным аппетитом, он  стал
ее радостью и смыслом ее жизни.
   Но Кристина понимала, что слишком долго пробыла здесь и пора возвращаться
домой. Джонси не терпится увидеть Филипа-младшего, и Кристина надеялась, что
теперь сумеет справиться с Томми.
   Обернувшись,  Кристина  взглянула  на  мальчика,  спокойно  лежавшего  на
большой постели Филипа и  наблюдавшего  за  матерью  серьезными  немигающими
глазками. Она улыбнулась сыну и, уложив в  сундук  последние  вещи,  заперла
его. Под окном послышался стук колес подъехавшего экипажа. Кристина  подошла
к двери и попросила горничную прислать кучера за багажом.
   После ухода девушки Кристина надела шляпку, накидку и тоскующим  взглядом
обвела  комнату.  Должно  быть,  она  никогда  больше  не   увидит   ничего,
принадлежащего Филипу, не ощутит даже подобия близости  с  ним.  Неожиданная
грусть охватила ее. Как ей не хочется уезжать отсюда!
   Она обошла спальню, осторожно гладя мебель и стены,  зная,  что  когда-то
его рука касалась их.
   - Простите, мадам, кажется, я не имею чести быть знакомым с вами.
   Услышав незнакомый голос, Кристина быстро обернулась и  охнула  при  виде
стоявшего в дверях Пола Кэкстона.
   - Господи, что вы здесь делаете? - спросил тот, но, заметив зеленоглазого
младенца на постели, широко раскрыл глаза от изумления:
   - Будь я проклят! Он поклялся, что сделает это! Сказал, что получит  вас,
но я думал, вы в жизни не согласитесь выйти за него замуж!
   Пол  громко  рассмеялся,  вновь  оглядывая  Кристину.  Та  была   слишком
поражена, чтобы вымолвить хоть слово.
   - Где же мой братец? Спешу принести ему свои поздравления!
   - Вашего брата здесь нет, мистер Кэкстон, и я не замужем  за  ним.  Ну  а
теперь прошу извинить, я как раз  уезжаю,  -  холодно  ответила  Кристина  и
подошла к постели, чтобы взять ребенка.
   - Но это его ребенок! Неужели этот негодяй отказался жениться на вас?
   - Ваш брат похитил меня и держал в  плену  четыре  месяца.  Он  не  желал
жениться на мне. Я родила сына, которого Филип не хотел, зато для меня он  -
вся жизнь! Я сама выращу своего ребенка. Прощайте, мистер Кэкстон.
   Она протиснулась мимо Пола и направилась к лестнице. Тот стоял как громом
пораженный, не в силах понять, что происходит. Невероятно!  Филип  не  хочет
собственного сына?! И почему он не женился на Кристине Уэйкфилд? Может,  его
брат попросту спятил?!
   Очевидно, что ответа от  Кристины  ему  не  получить.  Придется  написать
Филипу.

***

   Кристина уже неделю жила в Уэйкфилд-Мэнор, когда от Джона пришло  письмо,
в котором говорилось, что Карин согласилась стать его  женой  и  вскоре  они
вернутся на родину.
   Кристина была вне себя от радости. Она искренне полюбила Карин  и  лучшей
невестки не желала. Хорошо бы они успели приехать  к  Рождеству!  Какой  это
будет веселый праздник!
   Джонси и Кристина хлопотали день и ночь, приводя в порядок  для  Джона  и
Карин бывшую спальню родителей Кристины. Кристина с  головой  погрузилась  в
работу, надеясь, что физический труд поможет ей  похудеть.  Она  была  очень
разочарована, увидев, что ее талия раздалась после родов  и  что  теперь  ей
придется носить корсеты, но надеялась, что к прибытию  Джона  вновь  обретет
былую стройность.
   Время летело быстро. Кристина  начала  каждый  день  ездить  верхом,  что
давало Джонси возможность лишний час поиграть с Филипом-младшим, а  Кристине
- отделаться от Томми. Он нисколько не изменился и по-прежнему надоедал  ей.
Кристина обращалась с ним холодно, говорила  грубости,  но  Томми  продолжал
гнуть свое.
   Кроме того, Кристина чувствовала, что он ненавидит  ребенка,  хотя  Томми
всячески старался скрыть это. Каждый раз, когда она просила Томми посидеть с
Филипом, тот злился и  уговаривал  Кристину  оставить  малыша  на  попечение
Джонси. Кроме того, Томми бесило, что мальчик начинает кричать,  как  только
он подходит поближе. И Кристина старалась, чтобы ее сын не  попадался  Томми
на глаза.
   Когда до Рождества оставалось всего два  дня,  вернулся  Джон  с  молодой
женой. Они приехали рано утром, и Кристина еще спала, когда Джонси ворвалась
в ее комнату. Кристина едва успела накинуть халат, когда на пороге появились
ее брат и невестка. Кристина подбежала к ним, обняла и поцеловала.
   - Я так  счастлива  за  вас  и  так  рада,  что  наконец-то  вы  дома!  -
воскликнула она со слезами радости в сине-зеленых глазах.
   - Никогда в жизни больше не покину Уэйкфилд, - рассмеялся Джон,  прижимая
сестру к груди. - Могу тебе это обещать. Но где же мой племянник?
   - Вот он, мастер Джон, - гордо ответила Джонси, открывая смежную дверь.
   Филип-младший и не думал спать, напротив, он весело играл с  собственными
ножками, не обращая внимания на собравшихся вокруг его колыбельки взрослых.
   - О, Кристина, он великолепен! Совершенно восхитителен! Какой  прелестный
малыш! - воскликнула Карин. - Можно мне его подержать? Как его зовут?
   - - Конечно, можно. Филип Джуниор любит, когда с ним нянчатся.
   - Филип Джуниор? Джон поднял брови.
   - Я думал, ты назовешь его