кать в объятиях мужа. Ее всхлипывания раздирали ему сердце. Выносить это он просто не мог.
     - Она не в себе! Глаза открыты, но она ничего не слышит!
     - Доктор сказал, что она поправится! Доктор сказал также, что все может быть иначе, но поведал это одному Локлану.
     - Во всем виноват страх. Она так старалась убежать от него, что теперь не хочет возвращаться. А тут еще и кошмары! Пропади оно пропадом, это озеро! Нам следовало осушить его!
     - Нет, нам следовало снова и снова бросать ее в воду, когда она впервые напугалась, вместо того чтобы потакать ей и этим поддерживать страхи.
     Мелиссу спас Линкольн. Он единственный, кто оказался ближе всех, и, нырнув, нашел ее под водой, еще до того как примчались Макферсоны. Он вытащил ее на берег. Девушка казалось мертвой. Она уже не дышала, но потом, когда Линкольн перевернул ее вниз лицом, изо рта хлынула вода. Глаза немедленно открылись, и с той минуты не закрывались. И она так и не пришла в себя, словно до сих пор была без сознания.
     Доктор что-то бормотал о потрясении, но поскольку никогда не сталкивался с подобными случаями, то и не знал, как их лечить. Он смог только назвать имена других врачей, больше понимающих в подобных вещах. Но особой надежды не выразил. Только велел держать ее в тепле и ждать. Но есть Мелисса ничего не могла. Если так будет продолжаться и дальше, она попросту тихо угаснет.
     Никто не услышал стука в дверь. Линкольну пришлось войти, не дожидаясь позволения. Он застыл на пороге, не зная, стоит ли пытаться привлечь внимание родителей Мелиссы. Выглядел он ужасно. Бледное лицо искажено скорбью, волосы взъерошены. Он слышал, что сказал доктор, и был вне себя от горя. Невозможно поверить, что Мелисса не поправится, что до нее нельзя докричаться. К тому же он не понимал, в чем беда, почему Мелли ушла в себя и почему все так за нее боятся.
     Макферсоны, столпившиеся в коридоре, рассказали о ее страхе перед озером, о том, что она никогда не заходила в воду. Озерное чудовище. Детские сказки, много лет терзавшие Мелиссу. Для нее они были реальны. Бедняжка была уверена, что стоит ей окунуться в озеро, и она умрет. Поражало то, что она сделала это ради Линкольна. Недаром некоторые братья втихомолку изменили мнение о нем.
     Шли часы, но он продолжал игнорировать их. Братья воображали, будто он не слышит, о чем они шепчутся, но до него доносились обрывки фраз. Они в очередной раз обсуждали его... как всегда.
     - Она в самом деле его любит.
     - Но она всегда была разумной девочкой. Должно быть, увидела в нем то, чего не заметили мы.
     - Сначала она не любила его, но оба с первой встречи поняли, что созданы друг для друга. Мелли была в этом уверена. Он же на следующий день приехал, чтобы получить разрешение ухаживать за ней. Это была еще не любовь. Просто притяжение. Неужели это ни о чем тебе не говорит? Они знали - будь это судьба или необъяснимая связь, - что должны быть вместе.
     - А если бы его не отослали в Англию, они бы давно встретились и поженились.
     - Это уж точно. Что ж, лучше поздно, чем никогда.
     Линкольн не слишком надеялся, что они запомнят свои же слова, после того как Мелисса очнется. А она очнется. Если бы он сомневался в этом, давно бы сошел с ума!
     - Могу я видеть ее? - робко спросил он. - Пожалуйста.
     Локлан кивнул, но не пошевелился. Выждав минуту, Линкольн добавил:
     - Одну.
     Прошла почти минута, прежде чем Локлан снова кивнул, поднялся, осторожно поставил жену на ноги, обнял за плечи и вывел из комнаты. Кимберли, вне себя от отчаяния, даже не заметила Линкольна. Дверь за ними закрылась. Такого благодеяния Линкольн не ожидал.
     Мелисса была белее простыни. И дело было не только в плохом освещении. Она действительно была смертельно бледна, как будто и в самом деле...
     Мокрую одежду сняли, и теперь на ней была простая белая сорочка с длинными рукавами и высоким воротом, удобная, из очень мягкой ткани. Волосы уже просохли и рассыпались по подушке, хотя один темно-рыжий локон лежал на голубом одеяле, подтянутом к самой шее.
     Как она прекрасна даже в своей неподвижности! А ее открытые глаза сбивали его с толку. Казалось, что она совершенно здорова и вот-вот заговорит. Но пока он нес ее к замку, они оставались невидящими, пустыми, безжизненными.
     Он сел на край кровати, взял лежащую на одеяле руку, поднес к щеке. Негнущиеся пальцы холодили кожу. Если бы ее грудь не вздымалась чуть-чуть, едва заметно, он подумал бы, что она мертва.
     По его спине прошел ледяной озноб.
     - Мелисса? Нет ответа.
     - Я надеюсь, что ты меня слышишь, поэтому хочу сказать тебе кое-что такое, что тебя обрадует. Твой дракон подох.
     По-прежнему ничего.
     Он так надеялся, что это поможет, так рассчитывал. Ведь она ушла в себя из-за дракона. Нужно все расписать в подробностях.
     - Я сам прикончил его, никому не доверил такое важное дело. Это было нелегко, но я отправил его на дно озера, где он сгниет и никогда не вернется пугать тебя. Слышишь, Мелли? Теперь ты в безопасности. Неужели подумала, что я позволю какому-то дракону тебя обижать?
     Никакой реакции. Даже глазом не моргнула. Значит, несмотря на все уверения родственников, дракон тут ни при чем. В конце концов, с этим кошмаром она жила едва ли не с детства. Скорее всего, у нее просто нет веских причин возвращаться. Что ж, он даст ей эту причину.
     - Мелли, если ты немедленно не придешь в себя, мы не сможем пожениться. Твои родители больше не станут возражать.
     Нет, этого недостаточно.
     - Я получил их благословение. Мы поженимся, когда ты пожелаешь.
     Ее палец у его виска чуть дернулся. Сердце Линкольна подскочило от радости, но так же быстро упало. Бессмысленный взгляд был по-прежнему устремлен в потолок. Должно быть, палец дрогнул случайно. И хотя сознание этого убивало его, он скрыл свое разочарование.
     Он припал губами к ее ладони и обнаружил, что теперь она стала намного теплее.
     - Правда?
     Линкольн вскинулся. Голос слабый, хриплый, но Мелли смотрит на него! Она вернулась! Он не знал, плакать или смеяться. Но вместо этого радостно завопил:
     - Да!!
     Дверь немедленно распахнулась, и в комнату набилась едва ли не половина родственников. Все прижимались к массивным створкам, стараясь подслушать, что говорит Линкольн, и, когда Локлан неожиданно повернул ручку замка, ввалились в комнату.
     Пока Кимберли обливала слезами дочь, Локлан отвел Линкольна в сторону:
     - Как тебе это удалось?
     - Я солгал, - объяснил тот, очевидно, ничуть не раскаиваясь. - Сказал, что вы дали нам свое благословение.
     До Локлана не сразу дошло, что случилось, но поняв, он разразился хохотом.
     - Это не ложь, парень. Каких еще доказательств мне искать? Ведь она не задумалась прыгнуть в воду, чтобы тебя спасти! Больше я не могу препятствовать вашей любви. Моя дочь не может жить без тебя. Только с тобой она будет счастлива.
     Хотя Линкольн был рад слышать это, все казалось не важным по сравнению с тем, что Мелисса снова с ними. И хотя он верил, что она поправится, и помыслить не желал об ином исходе, все же такая вероятность была.
     Он протиснулся между Макферсонами, собравшимися вокруг постели Мелиссы, как раз вовремя, чтобы услышать вопрос Адама:
     - Что это с твоим голосом, девочка?
     - Слишком громко кричала, зовя на помощь, вот и сорвала голос. Горло до сих пор саднит. Но я бы выпила немного воды.
     - По-моему, ты и без того наглоталась ее достаточно, - многозначительно заметил Джонни. - Как насчет подкрепляющего глоточка виски?
     - Ох, Джонни, некому тебе уши надрать, - пожурила Кимберли. - Иди и прикажи кухарке приготовить чай с медом. Мед хорошо успокаивает горло.
     Джонни неохотно удалился, но, поскольку встретил слугу в коридоре, немедленно вернулся обратно и объявил:
     - Неподкрепляющий напиток сейчас будет.
     - Так что же все-таки случилось? - допрашивал Адам. - Ты прекрасно плаваешь? Почему же сразу пошла ко дну?
     Мелисса вспыхнула.
     - Что-то задело мою ногу. Возможно, это была всего лишь юбка, но я сразу потеряла голову. Словно ожили худшие кошмары, и я, кажется, потеряла сознание.
     - Нашла где его терять? - пожаловался Йен Шестой, который, кажется, состарился лет на десять, пока бежал к Мелиссе, сознавая, что уже может быть поздно. А потом, когда она не пришла в себя...
     - Тут ты прав, - улыбнулась она.
     - И что тут смешного? Она крепко сжала его руку.
     - Просто хорошо сознавать, что дракон не существует или просто не считает нужным нас замечать.
     - Ты по-прежнему думаешь, что он живет на дне? - неверяще ахнул Йен Четвертый.
     - Я знаю, что нет там дракона. Понимаю умом. Но ребенок во мне отказывается этому верить. Впрочем, я пошутила. И знаю, что его больше нет. Мой Линк избавился от него раз я навсегда.
     Локлан удивленно спросил:
     - И каким же это образом?
     - Он сказал, что убил его.
     - И ты поверила?
     - Конечно.
     Локлан с сомнением покачал головой. Мелисса улыбнулась:
     - Все дело в том, чему ты хочешь верить, па. В моем воображении навсегда запечатлелся мертвый дракон, медленно опускающийся на дно, откуда больше никогда не всплывет. И хотя я знаю, что его никогда не было, ребенок во мне теперь тоже в этом уверен.

Глава 49

     До чего же было странно находиться в окружении Макферсонов и не встречаться с подозрительными, пренебрежительными, злыми взглядами. Ситуация была одновременно необычной и обескураживающей, особенно еще и потому, что все их претензии к нему словно рукой сняло. Неужели они решили позволить чувствам Мелиссы взять верх над их опасениями?
     Многие Макферсоны вернулись к себе, чтобы сообщить родным о предстоящей свадьбе. Остальные задерживались в Крегоре, очевидно, собираясь погостить подольше. Почему? До сих пор не доверяли ему? Или потому, что не имели жен или любовниц, к которым могли бы поспешить, и здесь было куда веселее?
     Линкольн ни словом не отметил такую внезапную перемену по отношению к нему. Но все было так, словно его в самом деле приняли в семью, как и обещали, в том случае, если он станет мужем их племянницы. Правда, они еще не были женаты, но благословение Макгрегора в их глазах было крепче любых брачных уз. Теперь он один из них. Повезло же дьяволу!
     Но его обиды так легко не забывались. По крайней мере сам Линкольн был в этом убежден. Именно его избили тогда до полусмерти! Именно он потерял лучшего друга! Они просто избавлялись от назойливой мошки, какой считали его. Он же лишился друга, дома... матери.
     И теперь был уверен, что не забудет и не простит. Правда, эта уверенность несколько поколебалась, когда в один прекрасный день к нему подошел Дуги.
     Линкольн впервые остался наедине со старым другом. Перед тем как идти спать, он поговорил с Локланом. Тот посвящал его в планы Мелиссы и Кимберли.
     Мелиссе было приказано лежать в постели, но хотя сегодня она все же поднялась, малейшее напряжение ее утомляло. Очевидно, несостоявшаяся встреча со смертью сильно ее ослабила.
     Заметив это, Локлан, к величайшей досаде Мелиссы, немедленно отослан ее в спальню, поэтому Линкольну так и не удалось с ней поговорить. Пока что его допустили в ее комнату всего один раз, да и то, когда она лежала без сознания. Очевидно, больше родители не намеревались проявлять подобную снисходительность.
     Линкольн решил выпить подогретого бренди, а уж потом ложиться. После купания в озере простуда снова вернулась, но ненадолго. Бренди - всего лишь способ окончательно прогнать болезнь.
     Через несколько минут после ухода Локлана в гостиную вошел Дуги, словно специально дожидавшийся, пока Линкольн останется один. Правда, дальше порога не ступил. Остановился в дверях, словно сомневаясь, стоит ли идти дальше. Линкольн видел, как Дугал борется с собой, прежде чем решительно направиться к камину, где стоял он сам. Что бы там ни было у него на уме, он, очевидно, не собирался отступать.
     - Я хотел спросить, не сможем ли мы снова стать друзьями, - без обиняков выпалил он.
     - Нет.
     Дугал мгновенно сник, отвернулся, но все же нашел в себе силы спросить:
     - Может... может, когда-нибудь ты все же передумаешь?
     - Нет.
     Дугал тяжело вздохнул и сделал было шаг к двери, но Линкольн как ни в чем не бывало осведомился:
     - Ты всегда веришь тому, что слышишь?
     Дугал снова повернулся, на этот раз широко улыбаясь.
     - Опять дразнишься?
     - Ничуть.
     - Ох, ты такой же ехидина, как в детстве! Никогда не знаешь, принимать тебя всерьез или нет!
     - Знаешь-знаешь! Просто навык потерял.
     - Я хотел поздравить тебя. Девушки лучше нашей Мелли тебе не найти. Считай, что нашел клад в тот день, когда она влюбилась в тебя.
     - Я и сам так думаю, - кивнул Линкольн. - А ты женился?
     - Нет, только старшие братья женаты, да и то не все. Трудно найти девушку, которая бы терпела мою семейку да и меня самого больше нескольких дней. Зато у меня есть сын.
     Брови Линкольна взлетели вверх.
     - Значит, ты пошел в отца?
     - Вовсе нет. Я даже не уверен, что он мой, но очень уж хочется так думать. Он похож на меня.
     - А что говорит его мать? - поинтересовался Линкольн.
     - Все отрицает.
     - Но ты сомневаешься. Почему?
     - Потому что она меня ненавидит, - признался Дуги. - И уже была замужем, когда мы... э-э...
     На этот раз Линкольну удалось поднять только одну бровь.
     - Совращаешь замужних женщин, Дуги?!
     - Нет, я понятия не имел, что она замужем, - оправдывался Дугал, слегка краснея. - Когда мне нравится девушка, я обычно узнаю такие вещи заранее. Но она сама вешалась мне на шею, я не хвастаю! Она бросала на меня зазывные взгляды. Конечно, я не такой красавец, как братья. Им-то хорошо, они пошли в отца, а я больше удался в мать. У них от девушек отбоя нет! Не то что у меня!
     Внешность Дугала и вправду была ничем не примечательной по сравнению с остальным выводком дикарей. Но если их не сравнивать, он очень даже неплох! Однако в этой части нагорья их постоянно сравнивали, что было неизбежно, поскольку Макферсонов уродилось чересчур много, и в этом случае он явно проигрывая.
     - Это случилось на празднестве, которое устраивал Макгрегор, - продолжал Дугал. - Он дает такие вечеринки раза четыре в год. А она живет здесь. - Он перешел на шепот, словно боялся, что эта самая "она" подслушивает за дверью. - В ту ночь все напились до зеленых чертиков.
     Он разошелся и продолжал в подробностях описывать единственную ночь греха с замужней женщиной, словно за прошедшие девятнадцать лет ему было некому исповедаться. Впрочем, вероятно, так оно и было. Братья ревностно оберегали его, но он никогда не был по-настоящему близок ни с кем из них.
     Они полночи провели за задушевной беседой, как и полагалось старым друзьям. Беда только в том, что их дружбу насильственно оборвали. Но сейчас Линкольн был так полон ожиданием счастья, что впервые за все это время сумел забыть прошлую боль.

Глава 50

     Быть единственным ребенком в семье - вовсе не такое уж преимущество, как кажется окружающим! Вот и в случае с Мелиссой любое незначительное недомогание превращалось в трагедию, поскольку родителям некого было нежить и лелеять, кроме нее. Обычно она сбегала от них, но теперь ее попросту не выпускали из комнаты, хотя, по мнению девушки, особой необходимости в этом не было. Оставалось надеяться, что это в последний раз, и Линкольн не заразится от родителей этой довольно-таки раздражающей привычкой.
     Ей с утра до вечера твердили, что она невыносимо капризная пациентка. Возможно, все дело было в том, что она терпеть не могла, когда с ней вот так нянчились. Правда, с тех пор из ее жизни ушли все невзгоды и наступили солнечные дни, больше просто не из-за чего было расстраиваться. А когда настанет день свадьбы, счастливее ее не будет на земле. И она ничуть не жалела о том, что едва не пришлось умереть, ради того чтобы отец все-таки "увидел свет истины". Ничуть. Потому что была на седьмом небе. Родные наконец признали Линкольна, а все остальное - пустяки. Хорошо бы они окончательно успокоились!
     Они постепенно сдавались, хотя и неохотно. Все же у нее было предчувствие, что они всегда будут исподтишка, но пристально наблюдать за Линкольном. Он, разумеется, рано или поздно это заметит и еще больше их невзлюбит.
     Ее дурное настроение, причиной которого она считала свое долгое заточение в комнате, появилось, однако, благодаря сочетанию нескольких факторов, для понимания которых у нее не хватало опыта. Свадьба была назначена через месяц - слишком долгий срок, тем более что она уже теперь должна была делить постель с Линкольном, если бы не капризничала и согласилась на венчание в поместье жениха. А сейчас... Стоило ей приблизиться к Линкольну, как рядом непременно кто-то появлялся. Нет, в Крегоре собралось чересчур много народу! До чего же все они ей надоели!
     А отец при каждой встрече непременно щупает ей лоб. Правда, она наловчилась легонько ударять его по руке, прежде чем он успеет совершить свое благое деяние, но это лишь заставляло его немедленно обращаться за помощью к Кимберли, чтобы та проверила, нет ли жара. Ну у кого хватит духу ударить по руке заботливую мать?!
     Мелисса получила письмо утром. Это дало ей законный предлог отправиться на поиски Линкольна. Не то чтобы она нуждалась в предлогах. Но им по-прежнему не позволяли оставаться наедине. У нее не было компаньонки, но если они не всегда находились в поле зрения посторонних, отец немедленно требовал объяснений. Однако они могли беседовать друг с другом, пока не делали попыток уединиться в укромном уголке.
     Она нашла Линкольна на конюшне. Его жеребец был найден и возвращен несколько дней назад, но после такого приключения сделался чересчур пуглив и неуправляем. Конюхи боялись к нему подступиться: негодник скалил зубы и пытался достать дерзкого копытом. Линкольну приходилось самому чистить стойло и работать скребницей.
     Мелисса немного постояла, наблюдая за Линкольном, пока он ее не заметит. В последнем стойле трудился Йен Третий. Он сразу увидел племянницу и кивнул, очевидно, не собираясь уделять им особого внимания. В любом случае он стоял слишком далеко, чтобы услышать разговор.
     Она так и не дала знать Линкольну о своем присутствии: так приятно было смотреть на него! Он сбросил сюртук, закатал рукава батистовой рубашки, уже промокшей от пота. Да и на лбу собрались крупные капли. По ее мнению, он давно нуждался в стрижке. Волнистые волосы ниспадали почти до плеч.
     Никогда еще он не казался ей настолько... шотландцем. Отец Мелиссы никогда не чурался тяжелого труда, не то что английские лорды.
     - Ты уже делал это раньше? - заметила она наконец. - А я думала, что такой важный господин оставит подобное занятие конюхам.
     При виде Мелиссы карие глаза зажглись радостью. Линкольн выпрямился, вытирая пот со лба.
     - Я предпочитаю жеребцов. Этот у меня несколько лет, - пояснил он. - Мои конюхи привыкли к нему, знают, что он способен выкидывать всякие фортели, но здешние люди его побаиваются, вот и приходится делать работу за них. Правда, я ничуть не возражаю. Скорее наоборот, очень люблю лошадей.
     Она подошла, облокотилась на перегородку.
     - А почему ты предпочитаешь жеребцов?
     Линкольн пожал плечами и продолжал расчесывать гриву животного.
     - Сам не знаю. Возможно, потому, что мне нравится поединок характеров. Нравится доказывать, кто над кем хозяин.
     - А этот? Уверен, кто хозяин?
     Линкольн ухмыльнулся:
     - Воображает, что он. Временами я уверен, что он всего лишь меня терпит. А что привело тебя на конюшню?
     - О, я почти забыла! Пришло письмо от твоей тети Генриетты. Она пишет, что твоя мать вернулась домой, в Шотландию. Не понимаю, почему она послала его мне, а не тебе.
     Перемена в Линкольне была немедленной и чересчур очевидной. В глазах погас теплый свет. Губы сжались в твердую линию, лицо стало сухим, замкнутым, а в голосе зазвенели льдинки.
     - Возможно, потому, что мне э