мюэлом Ньюкомбом, не так ли? Не на него ли ты  работал
в Тусоне в шестьдесят шестом? Выражение лица Слоана резко изменилось.
   - Откуда, черт побери, вы?.. Никто в округе не знает  об  этом.  Кто  вы,
мистер?
   - На него, Слоан? - спокойно, но настойчиво переспросил Слэйд.
   Ферал покрылся испариной. Этот высокий парень загнал его в тупик,  и  ему
захотелось оказаться где угодно, только не здесь. Но тем не менее он не  мог
устоять, чтобы не похвастаться:
   - Я сделал кое-какую работу для Сэма в Тусоне -  убрал  пару  парней,  от
которых он хотел избавиться. Не очень  трудная  работа  -  всего  лишь  пара
неизвестных, ничем не примечательных золотоискателей.  -  Он  скромно  пожал
плечами. - А теперь скажи, откуда ты узнал.
   - Я случайно был там, - тихо ответил Слэйд, - и  видел  это  собственными
глазами.
   - Правда? - оживился Ферал. - Но, черт возьми, ты,  наверное,  был  тогда
еще ребенком!
   - Да, но то,  что  тогда  увидел,  никогда  не  забуду.  Ферал  по-своему
истолковал слова Слэйда.
   - Ты, наверное, наблюдал, как  я  расправился  с  Хоггсом?  Да,  это  был
славный бой. Ублюдок получил по заслугам за то, что  осмелился  бросить  мне
вызов.
   -  Нет,  -  зловеще  сказал  Слэйд.  -  Я   видел,   как   ты   застрелил
золотоискателя, одного из тех,  за  убийство  которых  заплатил  Ньюкомб.  -
Слэйду было необходимо услышать подтверждение.
   - Об этом не стоит и вспоминать, там не было  ничего  примечательного,  -
осторожно заметил Ферал.
   - Я знаю.
   Ферал проглотил ком в горле.
   - Ты так и не сказал, кто ты, мистер.
   - Мое имя Холт, Слэйд Холт. Он повторил свое имя, и его голос донесся  до
ближайшего стола, а через несколько секунд салун загудел.
   - Ты разыгрываешь меня, мистер. - Ферал собрал всю  свою  храбрость,  так
что голос его прозвучал почти воинственно:
   - Слэйд Холт белый.
   - Правильно.
   Глаза, прежде казавшиеся светло-зелеными,  теперь  горели  желтым  огнем.
Руки Ферала вспотели. Трудно управляться с оружием потными руками.
   - Я не хотел оскорбить тебя, мистер Холт.
   - Ты не обидел меня.  -  Мускул  чуть  дернулся  на  лице  Слэйда,  выдав
волнение. - Оскорбление было  нанесено  девять  лет  назад,  когда  ты  убил
неизвестного тебе золотоискателя. И, к твоему несчастью, не убил меня.
   Ферал вытаращил глаза. Внезапно он понял,  но  понимание  пришло  слишком
поздно. Он почувствовал запах смерти, своей смерти, машинально потянулся  за
пистолетом, но пуля пробила ему грудь, едва он успел коснуться  кобуры.  Его
отбросило назад на несколько футов, и  он  упал  на  спину.  Слэйд  бесшумно
подошел и встал около Слоана.
   Слоан поднял глаза на  лицо  своего  палача,  на  котором  не  отражалось
никаких эмоций, даже торжества. Он умирал, а человек, убивший его,  принимал
его конец совершенно равнодушно.
   - Паршивый ублюдок, - выдавил из себя Ферал, - надеюсь, ты отправишься...
- Слова его звучали неясно. - Ты умрешь. Чертов парень. Умрешь,  как  должен
был.., предполагали тебя...
   Глаза Ферала Слоана остекленели. С минуту  Слэйд  пристально  смотрел  на
мертвеца. Хотя он и готовился убить своего врага и не сожалел  о  содеянном,
желудок его свело. Желчь подступила к горлу. Но лицо по-прежнему  оставалось
бесстрастным, так что все присутствующие сочли  его  хладнокровным  убийцей,
привыкшим к смерти. Легенда о Слэйде Холте обрела новое подтверждение.
   Но Слэйд думал не об этом. Он вспомнил двоих поспешно бежавших из  Тусона
десятилетних мальчишек, за которыми гнался убийца. Он увидел все это  снова,
но на этот раз голова не заболела от воспоминаний. Ферал Слоан  выстрелил  и
решил, что он умер. Он не стал утруждать себя спуском в  каменистое  ущелье,
чтобы удостовериться. Теперь наконец-то Слэйд вспомнил все. И знал,  с  чего
начать поиски брата.
   Он покинул Ньюкомб, даже не оглянувшись.

Глава 1

1882 год. Нью-Йорк

   Неподалеку от шумного делового центра начинался спокойный жилой  район  с
красивыми уличными фонарями и тенистыми деревьями. Вдоль улицы выстроились в
ряд элегантные особняки. Среди домов  из  песчаника  выделялись  строения  с
мансардами в стиле Второй империи. Псевдоготические особняки соседствовали с
домами в итальянском стиле, с  фронтонами  над  окнами  и  балюстрадами  над
карнизами.
   Фасад дома Хэммонда,  четырехэтажного  здания  с  высоким  крыльцом,  был
отделан белым мрамором. Маркус Хэммонд жил здесь с двумя дочерьми. Обязанный
всем самому себе, он сумел преуспеть задолго до рождения первой дочери и  до
сих пор успешно преодолевал любые встречающиеся  на  его  пути  препятствия.
Мало кто осмеливался противостоять его воле. Но вообще-то он  был  добрым  и
щедрым человеком, особенно по отношению к своим дочерям.
   Одна из них, старшая, собиралась в этот момент  на  прогулку  с  женихом,
выбранным для нее отцом. Шерис Хэммонд не возражала против такого  союза.  В
тот день, когда отец сказал ей, что она должна будет  нынешним  летом  выйти
замуж за Джоуэла Паррингтона, она только  кивнула  в  знак  согласия.  Годом
раньше  Шерис,  возможно,  стала  бы  оспаривать  его  выбор,   могла   даже
запротестовать, но так было до ее путешествия по Европе и любовной  истории,
настолько унизительной, что теперь она  с  радостью  готовилась  вступить  в
надежный брак без любви.
   Ей не на что было жаловаться - они  с  Джоуэлом  Паррингтоном  дружили  с
детства. У них  были  общие  интересы,  и  она  находила  его  необыкновенно
красивым. Брак скорее всего окажется удачным, а позже,  возможно,  придет  и
любовь. Было бы лицемерием со  стороны  жениха  и  невесты  говорить  о  ней
сейчас: Джоуэл тоже выполнял волю отца. Но они нравились друг  другу.  Кроме
того, Шерис знала, что подруги ей завидуют, и это если не  радовало,  то  по
крайней мере доставляло удовольствие. Всегда приятно,  когда  тебе  завидуют
женщины, вечно пытающиеся  превзойти  друг  друга.  Будучи  одного  круга  и
равноценного благосостояния, они  могли  позавидовать  только  одному  -  ее
жениху.
   Тем не менее ее мысли сейчас занимал не Джоуэл. Шерис  пыталась  угадать:
где в этом огромном доме может находиться Чарли. Он  составит  ей  компанию,
если Джоуэл опять станет рассеянным, как  не  раз  уже  бывало  в  последнее
время.
   Она послала горничную Дженни отнести одежду,  которую  примеряла,  прежде
чем остановилась на одной из блуз и юбке во французском  стиле  -  сочетании
гладкого зеленого атласа с полосатым муаром. Саксонские перчатки и шляпку  с
пером она собиралась надеть прямо перед выходом из дома.
   Она остановилась перед комнатой сестры, намереваясь посмотреть, не с  ней
ли Чарли.
   Шерис стукнула в дверь и, не  дожидаясь  ответа,  распахнула  ее,  застав
младшую сестру врасплох. Стефани вздрогнула и быстро сунула какие-то  бумаги
в ящик письменного стола. Она осуждающе посмотрела на вошедшую.
   - Тебе следовало постучать, - резко бросила Стефани.
   - Я стучала, - спокойно ответила Шерис, в ее аметистовых глазах  зажглись
огоньки. - Пишешь любовные письма, Стеф? Знаешь, можешь  не  прятать  их  от
меня.
   Прелестное бледное лицо Стефани залилось краской.
   - Вовсе нет, - запротестовала она. - В любом случае это не твое дело.
   Шерис недоумевала. Она теперь не знала, чего  ждать  от  своей  маленькой
сестренки. Как только Стефани  исполнилось  семнадцать,  ее  характер  резко
изменился. Она постоянно обижалась без  какой-либо  видимой  причины.  Шерис
стала  главным  виновником  этих   неожиданных   вспышек,   которые   обычно
заканчивались потоком слез. Все попытки узнать причину терпели неудачу.
   Особенно  сбивало  с  толку  то,  что  Стефани  за  этот  последний   год
превратилась в ослепительную красавицу, за которой ходила  толпа  кавалеров.
Стройная, хрупкая, невысокого  роста,  с  тонкой  талией  и  полной  грудью,
прелестными светлыми волосами и  голубыми  глазами,  она  была  обречена  на
успех. Ей завидовали все женщины, у которых отсутствовала хотя  бы  одна  из
этих черт, включая Шерис, не имевшую ни одной из них. Она ничего не могла  с
собой поделать, ей так хотелось походить на  сестру!  Однако  Шерис  успешно
скрывала свои чувства, затаив их под маской самоуверенности, чем  вводила  в
заблуждение  даже  самых  проницательных.  Некоторые  находили   ее   весьма
надменной.
   Приводящее в  недоумение  поведение  Стефани  могло  вывести  из  себя  и
святого. Единственным человеком, с которым она себе этого не позволяла,  был
отец. Но сестры прекрасно знали, что в его присутствии лучше воздержаться от
приступов раздражительности. Только их мать, умершая через  два  года  после
рождения Стефани, осмеливалась спорить с  Маркусом  Хэммондом.  У  нее  была
сильная воля. Супруги часто и горячо ссорились, но когда мирились, то так же
горячо любили друг друга.
   Ни Шерис, ни Стефани, казалось, не унаследовали родительских  черт.  Отец
считал их обеих послушными и мягкими девочками.
   - Что тебе нужно? - с раздражением спросила Стефани.
   - Я искала Чарли.
   - Я не видела его весь день.
   Шерис собралась было уходить, но любопытство пересилило.
   - Что ты делала, когда я вошла, Стеф? Мы никогда ничего не скрывали  друг
от друга.
   Стефани  как  будто  заколебалась,  и  на  какую-то  долю  секунды  Шерис
показалось, что она готова сдаться. Но затем она опустила глаза и по-ребячьи
упрямо сказала:
   - А если я писала любовное письмо? Может,  у  меня  есть  особый,  тайный
поклонник. - Она посмотрела на Шерис и вызывающе бросила:
   - Возможно, я тоже скоро выйду замуж!
   Шерис восприняла это как глупость.
   - Жаль, что ты не хочешь сказать правду, Стеф. Мне действительно хотелось
бы помочь.
   Но Стефани проигнорировала ее слова.
   - Вижу, ты оделась для прогулки. Шерис, вздохнув, сдалась:
   - Джоуэл предложил покататься по Центральному парку,  если  погода  будет
хорошей, - О... - В глазах Стефани промелькнула боль, но только на  секунду.
Затем она беззаботно сказала:
   - Что ж, не хочу тебя задерживать.
   - Ты не хочешь поехать с нами? - неожиданно для себя спросила Шерис.
   - Нет! Не хочу навязываться. Я должна закончить письмо.
   Шерис пожала плечами:
   - Поступай как знаешь. А мне необходимо найти Чарли. Увидимся вечером.
   Едва  дверь  закрылась,  как  глаза  Стефани  наполнились  слезами.   Это
несправедливо, до чего же это несправедливо! Шерис всегда получала все! Путь
ее сестры был усыпан розами, она унаследовала роскошные медные волосы матери
и ее необычные глаза, которые  казались  то  глубокими,  темно-лиловыми,  то
светлыми, загадочно-аметистовыми. Она всегда  сохраняла  уравновешенность  и
уверенность в себе и всегда была любимицей отца. Гувернантки, учителя, слуги
- все старались заслужить одобрение Шерис. Тетушка Софи предпочитала  Шерис,
потому  что  та  напоминала  ей  дорогую,  безвременно  умершую  сестру.  Ее
внешность не соответствовала моде из-за  слишком  высокого  роста  и  яркого
цвета волос, но Шерис выделялась из любой толпы и делала это  по-королевски,
как будто только ей принадлежало право всегда находиться в центре внимания.
   Стефани никогда не завидовала Шерис! Она нежно любила сестру.  Но  сейчас
Шерис получит то, чем Стефани жаждала завладеть больше  всего  на  свете,  -
Джоуэла Паррингтона. Ах, как  она  хотела  заполучить  его!  И  страдала  от
собственного бессилия. Он достанется ее сестре. Особую боль причиняла мысль,
что Шерис к нему равнодушна.
   Ей приходилось мириться и с этим - сестра не любила  Джоуэла.  Да  и,  он
никогда не смотрел на Шерис так, как смотрел на Стефани,  -  с  восхищением,
которого не мог скрыть. Если  бы  ему  предоставили  право  выбора,  она  не
сомневалась, кого бы он предпочел. Но выбора у него не было. Так же, как и у
Шерис. Если бы только отец не был таким деспотом!
   Если бы Шерис вышла замуж раньше! Если бы ей еще не исполнилось  двадцать
и у нее было время выбирать! Если бы она влюбилась  в  кого-нибудь  другого!
Шерис смогла бы бороться за себя. Она  способна  поспорить  с  отцом,  чтобы
отстоять свое счастье. Ведь добилась же она, чтобы оставили в доме Чарли!
   Но какой смысл надеяться на чудо, когда до  свадьбы  осталось  всего  два
месяца? Сердце Стефани разбито, и никто ей не сможет помочь. Но если она так
страдает уже сейчас, что  же  будет  потом?  После  свадьбы  они  собираются
переехать в дом на этой же улице. Разве она  сможет  видеть  их,  зная,  что
они... Она не вынесет этого.
   Стефани открыла ящик стола и достала засунутые туда  бумаги.  Ей  недавно
попалось на глаза брачное объявление в газете "Нью-Йорк тайме". Если она  не
может выйти за Джоуэла, то обвенчается с кем-нибудь, живущим далеко  отсюда,
чтобы никогда больше не видеть мужа сестры. Она написала три письма:  два  -
мужчинам, которые сами опубликовали свои объявления, а третье - в агентство.
   Стефани просмотрела письма  еще  раз.  В  них  явно  преувеличивались  ее
достоинства. Зачем она лжет? В ней нет ничего плохого,  и  она  может  стать
кому-то замечательной женой.  Или  послать  только  одно  письмо?  Если  она
останется в Нью-Йорке, ее сердце окончательно будет разбито.
   Стефани снова взяла объявление владельца ранчо в Аризоне. Она  попыталась
припомнить уроки географии. Да, Аризона далеко отсюда. И хозяин ранчо вполне
подходит. Может, он владеет огромным поголовьем скота, о таких она слышала.
   Она прочла все объявление целиком.  Ей  не  хватало  года  до  требуемого
возраста, но можно немножечко приврать  и  написать,  что  ей  восемнадцать.
"Должна быть сильной и здоровой". На здоровье она не жаловалась,  но  у  нее
никогда не было повода проверить, насколько она сильна.  "...Придется  много
работать". Что ж, она сможет, если это необходимо, но она  настоит  на  том,
чтобы нанять по крайней мере  полдюжины  слуг.  "Пришлите  фотографию".  Ха!
Значит, он хочет знать, что получит, и надеется на  нечто  большее,  чем  на
обычную деревенскую простушку.
   Стефани мысленно улыбнулась, достала чистый лист бумаги и  начала  письмо
Лукасу Холту.

***

   Шерис вошла в кабинет отца. Огромный  портрет  матери  украшал  стену  за
письменным столом. Она знала, что он часто разворачивался на  своем  кожаном
кресле и смотрел на портрет. Маркус Хэммонд горевал как никто и  отказывался
жениться снова, утверждая, что никакая другая женщина не сможет сравниться с
его покойной женой. Друзья уже давно  бросили  попытки  сватовства,  оставив
Маркуса один на один с драгоценными воспоминаниями.
   Хэммонд, сидя за столом, просматривал газеты. Шерис очень  мало  знала  о
его делах  -  только  то,  что  они  были  весьма  разнообразны:  каучуковая
компания,  пивоваренный  завод,  мебельная  фабрика,   фирма,   занимающаяся
импортом, дюжина пакгаузов и конторские здания.
   Отец не собирался передавать бразды правления в ее руки. Ее не готовили к
этому. Здесь крылась главная причина, по которой отец хотел сам  выбрать  ей
мужа. Когда-нибудь этот человек станет управлять всем,  чем  владеет  Маркус
Хэммонд.
   Маркус поднял глаза, и Шерис улыбнулась;
   - Извини, что побеспокоила тебя, папа. Я искала Чарли. Ты его,  случайно,
не видел?
   Ясные голубые глаза сверкнули из-под темно-золотистых бровей.
   - Здесь? Ты же знаешь, я его не слишком радушно принимаю. И он  знает  об
этом.
   - Я только спросила, не видел ли ты его.
   - Нет, не видел. И надеюсь, что не увижу, - резко бросил он. - Держи  его
подальше от меня, Рисси.
   - Да, папа, - вздохнула Шерис.  Она  покинула  кабинет  и  направилась  к
кухне.
   "Бесполезный лентяй" - так отец называл Чарли, и еще "бродяга". Шерис  не
думала, что Чарли станет  так  много  значить  для  нее,  когда  нашла  его,
избитого, окровавленного, и выходила.
   Шерис вошла на кухню не в самый удачный  момент.  До  нее  донесся  тихий
плач, затем громкие причитания. Когда она открыла  дверь,  повар  немедленно
вернулся к своим котелкам. Дженни, спустившаяся в кухню  выпить  чашку  чая,
сделала  последний  глоток  и,  проскочив  мимо  хозяйки,  побежала  наверх.
Помощник повара стал яростно чистить картошку.
   Двое  стояли  у  стола:  миссис  Этертон,  экономка  Хэммондов,  и  новая
горничная с нижнего этажа, которую Шерис видела только раз. И это  маленькое
создание громко  плакало.  На  полу  валялась  разбитая  чашка  из  голубого
кобальтового сервиза, привезенного матерью Шерис из Франции. Это  была  одна
из восьми чашек, которые Шерис приказала упаковать, чтобы взять  с  собой  в
новый  дом.  Бесценное  сокровище,  которое  она  намеревалась  когда-нибудь
передать своим детям. Шерис любила этот сервиз, его сложный  узор  и  тонкие
золотые ободки.
   Она наклонилась, чтобы собрать осколки, ощущая боль в  сердце.  Остальные
семь чашек стояли на стойке, рядом с коробкой. Шерис вздохнула. Если бы  она
не решила взять их в свой новый дом, они все целые и невредимые стояли бы  в
шкафу в столовой!
   Увидев выражение ее лица, горничная снова принялась причитать;
   - Я не хотела, мисс!  Это  вышло  случайно,  клянусь.  Не  позволяйте  ей
отсылать меня.
   Шерис вгляделась в суровое лицо миссис Этертон.
   - Я уволила ее, мисс  Хэммонд,  -  пояснила  экономка.  -  Мне  следовало
сделать это раньше. Эта девушка мечтает, ничего не  делает  да  еще  и  бьет
посуду.
   - Если она часто бьет посуду, не следовало поручать ей упаковывать чашки,
- ответила Шерис.
   Миссис Этертон вспыхнула, а горничная быстро заговорила:
   - О, мисс, упаковывать должна была Молли, но она последние три дня  плохо
себя чувствовала и попросила меня помочь.
   - Значит, вы сами взяли это на  себя?..  Примите  мои  извинения,  миссис
Этертон, - сказала Шерис.
   Экономка,  собрав  все  свое  достоинство,  кивнула.  Горничная  обратила
удрученный взор сначала на экономку, затем на хозяйку.
   - Дайте мне еще одну возможность, мисс! Клянусь, я стану работать  лучше.
Я не могу вернуться назад  в  Файв-Пойнтс.  Пожалуйста,  не  отсылайте  меня
назад!
   - Файв-Пойнтс? - Миссис Этертон внезапно пришла в ярость.  -  Ты  сказала
мне, что приехала с фермы, находящейся на севере штата. Значит, ты солгала?
   - Вы ни за что не наняли бы меня, если бы узнали, что я из Файв-Пойнтс!
   Шерис слушала с отвращением. Она не  могла  винить  убитую  горем  бедную
девушку. Сама она никогда не бывала даже рядом с Файв-Пойнтс, но знала,  что
в этой части Манхэттена находятся самые отвратительные трущобы, в том  числе
печально известный старый пивоваренный завод. Люди  там  ютились  в  ветхих,
грязных  лачугах.  Ежегодная   статистика   убийств,   грабежей   и   других
преступлений ошеломляла. Никто чужой не чувствовал себя  в  безопасности  на
этих улицах. Подумать только: бедное дитя,  которому,  очевидно,  не  больше
пятнадцати, выросло в той среде и отчаянно пытается вырваться оттуда!
   - Вы предоставите ей еще один шанс, миссис Этертон? - импульсивно сказала
Шерис. Лицо экономки вспыхнуло.
   - Но, мисс...
   - Каждый человек заслуживает большего, чем один шанс,  -  твердо  заявила
Шерис. - Только постарайтесь быть аккуратнее в будущем.
   - О, благодарю вас, мисс!
   - А теперь.., кто-нибудь из вас видел Чарли? - спросила Шерис.
   - В кладовке, мисс, - сообщил повар.
   - Конечно, в кладовке, - сказала Шерис. Да, там он и лежал, на прохладном
кафеле, рядом с кусочком украденного цыпленка. Не сказав  больше  ни  слова,
Шерис покинула кухню вместе с Чарли. Длинношерстный кот уютно  устроился  на
руках хозяйки.

Глава 2

   Стефани отложила письмо, которое только что прочла  вслух,  и  с  вызовом
посмотрела на свою ближайшую подругу Труди Бейкер - Теперь ты видишь, что  я
не выдумывала, когда сказала, что выхожу замуж. В этом месяце я стану миссис
Лукас Холт.
   Они устроились в спальне  Стефани,  типично  женской  комнате,  с  белыми
занавесками на  окнах,  бледно-лиловыми  обоями,  бело-розовым  пологом  над
кроватью и такой же скатертью  на  столе.  Небольшой  диванчик,  на  котором
сидела Труд