-  Тогда  -  другой  разговор,  -
уступила она. - Если дело  только  в  этом,  то  я  пойду  вам  навстречу  и
постараюсь помочь чем смогу. Давайте сюда ваши бумажки. Кажется, я  знаю,  к
кому обратиться, чтобы заполнить  пустоты  в  вашем  вопроснике,  касающемся
гибели "Ликорна" н судьбы королевских девушек.
   Однако ничего большего я вам обещать не могу.
   И она покинула его с той же ласковой, снисходительной улыбкой,  прощавшей
ему его прегрешения.
   Она не стала откладывать визит. Вскоре в  доме  Дельфины  Розуа,  супруги
симпатичного Гильда Мажера, прозвенел звонок. Молодая женщина  встретила  ее
радостной  улыбкой,  которая  мигом  растаяла,  стоило  ей  узнать  о   цели
посещения.
   - Почему такая бледность? - поинтересовалась Анжелика, пытаясь  исправить
произведенное неблагоприятное впечатление.
   - Снова говорить о тех ужасных днях? Никогда! -  замахала  руками  бедная
Дельфина, едва не выпроводив гостью за дверь.
   Анжелике пришлось уговаривать ее:
   - Для меня это такое же невеселое занятие, как и для вас, но ведь Гарро в
ярости! Создается впечатление, что кто-то во Франции смеет ему угрожать.
   Дело-то пустяковое: вспомнить, что стало с каждой из королевских девушек,
которые поднялись с вами вместе на  "Ликорн".  Но  без  вас  мне  с  ним  не
справиться. Ну же, Дельфияа, приободритесь!
   - Приступим! -  молвила  Анжелика,  подсаживаясь  к  круглому  столику  и
раскладывая на нем бумаги. - Господин Антремон - не такой уж дурной человек,
однако  ему  не  поручали  бы  выполнение   столь   тяжелых   и   неприятных
обязанностей, если бы у него не оказалось  естественной  предрасположенности
причинять неудобство ближнему.  Тут,  наверное,  не  обходится  без  особого
пристрастия, пусть неосознанного, выведывать  о  человеке  все,  даже  самое
потайное, добиваться от несчастной жертвы  безоговорочного  признания  своей
вины... даже вымышленной. Кроме того, так он служит королю и  господу  Богу,
именно в таком порядке,  полностью  соответствуя  своему  идеалу  -  святому
Михаилу,  разящему  дракона,  олицетворяющего  Зло.  Надо  будет  как-нибудь
выложить ему все это, однако на сегодня у меня нет для этого сил, да и  вряд
ли светские укоры принесут хоть какую-то пользу. Нас преследует рьяно роющий
землю кабан, и я могу себе представить, как он дорывается на большой глубине
до чего-то такого, что мы предпочли бы видеть навсегда захороненным. Так что
лучшее, что мы можем сделать, - это удовлетворить его потребность  в  точных
сведениях. Порой служака, заполучив безупречные документы, которые он  может
с блеском подать наверх, на этом и успокаивается.
   Она изо всех сил старалась развеселить и  приободрить  Дельфину,  которую
колотил озноб.
   - И все же откуда взялся столь острый интерес и нашей судьбе?
   - Я же говорю: компании, ссудившие денег на ваше плавание к берегам Новой
Франции, и приказчики, ответственные за возмещение кредитов, предоставленных
королевским казначейством на ваше размещение в колонии, хотят знать о судьбе
своих денег и о том, принесла ли их щедрость  хоть  какие-то  плоды.  Вполне
законное требование, да и не слишком неожиданное:  администрация  вообще  не
способна проявлять прыти в таких делах, а тут еще океан, который  приходится
преодолевать  по  несколько  раз,  поэтому  нет  ничего  удивительного,  что
подобное расследование занимает три-четыре года.
   Однако молодая супруга флотского офицера по-прежнему волновалась.
   - Не возьму в толк, почему "Компания Богоматери Святого  Лаврентия",  или
как ее там, смеет чего-то требовать. Почти все расходы на  экспедицию  взяла
на себя герцогиня де Модрибур, а все эти общества и  компании  были  созданы
лишь для того, чтобы  добиться  официальных  разрешений,  в  которых  обычно
отказывают частным лицам. Вместо того чтобы предъявлять какие-то требования,
они должны чувствовать себя должниками мадам Модрибур.
   - Так, значит, они ее наследники?
   - Не было у нее наследников!  Что  до  королевской  казны,  -  продолжала
Дельфина, - то она не понесла больших расходов, так что тут  и  расследовать
нечего. Если мне не изменяет память, мадам, то это как раз вы  с  господином
Пейраком пожаловали нам приданое, что-то сомнительно, что  им  потребовались
уточнения, чтобы вернуть долг вам.
   - Что верно, то верно!
   - Остальное же - белье, разные мелочи, посуда - было  получено  благодаря
благотворительности монахинь из монастыря Святого Семейства...
   - Помню, помню... У вас острый ум. Дельфина, вас не застигнешь  врасплох.
Я передам ваши замечания господину Гарро,  которому  это  все  тоже  кажется
подозрительным. Правда, он утверждает, что еще подозрительнее  другое:  наше
нежелание требовать какого-либо возмещения.
   - В любом случае, как бы мы ни оборонялись, сомнение все  равно  не  даст
ему покоя, и он до нас доберется. Мы пропали...
   - Вы сразу видите ситуацию в трагическом свете, Дельфина. Не надо тут  же
считать себя побежденной. Кто же этот победитель?  Мы  начнем  с  того,  что
составив список, который ни к чему больше нас не обязывает.  Занятие  не  из
приятных, согласна, но оно отнимет у нас не так уж много времени, зато потом
мы сможем успокаиваться тем, что сделали все, что возможно,  чтобы  прогнать
эти печальные воспоминания.
   - Покончим ли мы когда-нибудь с ней? - горестно вздохнула Дельфина. - Это
так на нее похоже - расставлять ловушки, в которые попадаются ни  в  чем  не
повинные люди! Из вежливости, желания угодить ты  кладешь  туда  всего  лишь
палец - добровольно, заметьте,  не  усматривая  в  том  никакого  вреда  или
польстившись на уговоры, - и в один  несчастливый  день  обнаруживаешь,  что
тебя  затащило  туда  уже  по  самую  шею,  что  ты  не  распоряжаешься  уже
собственной душой.
   Судя по всему, она снова переживала былые горести, которые обрушились  на
нее, наивную и беззащитную  девушку,  из-за  коварства  этой,  казалось  бы,
безупречной благодетельницы.
   Анжелика отказалась от попыток рассеять ее уныние бодрыми разговорами  и,
подсунув бумаги ей под нос,  потребовала,  чтобы  она  проверила,  точен  ли
список, составленный различными компаниями, и  подумала,  устраивает  ли  ее
цифра - двадцать семь королевских девушек, взошедших на  "Ликорн"  такого-то
числа  такого-то  года  с  целью  способствовать   заселению   колоний   его
величества.
   - Столько нас и было  на  пристани  в  Дьепе,  -  кивнула  Дельфина,  уже
успевшая заинтересоваться предложенной работой и принявшаяся очинять гусиное
перо. Однако в Квебек мы прибыли под вашим водительством в количестве  всего
шестнадцати душ.
   Она отметила галочками некоторые  имена  и  переписала  их  на  отдельном
листочке,  добавив  по  несколько  слов  о  судьбе  каждой  из   тех,   кому
посчастливилось осесть в Квебеке.
   Анжелика наблюдала за строчками, выходящими  из-под  ее  пера,  довольная
хотя бы тем, что бедным  девочкам,  не  имевшим  ломаного  гроша  за  душой,
которых она  подобрала  в  Голдсборо  и  доставила  в  Новую  Францию,  была
уготована неплохая участь.
   Жанна Мишо вышла замуж за жителя Бопора и уже порадовала  своего  сиротку
Пьера братиком и сестричкой. Генриетта находилась в Европе  вместе  с  мадам
Бомон,  которая  позаботится  о  ее  будущем.  Катрин  де  ла  Мотт  жила  в
Труа-Ривьер, и Анжелика виделась с ней и ее семейством по пути в Монреаль.
   Все девушки получили прекрасное воспитание, чаще всего заботами монахинь,
выхаживавших в больнице  хворых,  и,  пусть  присвоенные  некоторым  фамилии
свидетельствовали, что в младенчестве они были подкидышами, - Пьерет Деларю,
Маргарита Труве, Роланда Дюпанье <Эти фамилии означают по-русски:
   "с улицы", "найденыш", "из корзины".>, - впоследствии они  были  отобраны
за миловидность и легкий характер, и доставшаяся им доля  отважных  пионерок
подтверждала, что король не  ошибся,  предоставив  им  возможность  проявить
себя.
   - А кто такая Люсиль д'Иври? - удивилась Анжелика.
   - Мавританка. Мы знаем, что с ней стало: она  по-прежнему  ждет,  что  ее
руки попросит какой-нибудь герцог или князь.  Я  обозначу  ее  как  экономку
мадам Обур Лоншам, невесту офицера из  ополчения.  Поговаривают,  что  такой
объявился... Не знаю, выйдет ли у них что-нибудь.
   В конце списка Дельфина поставила саму себя, любовно выведя имя и  звания
своего мужа.
   - Детей пока нет... - вздохнула она. Она была единственной среди замужних
подруг, еще не познавшей счастья материнства.
   - Вас это очень тревожит? - участливо осведомилась Анжелика.
   - Еще бы! Особенно мужа.
   Анжелика решила немного погодя возобновить с ней этот разговор.
   Дельфина написала столбиком имена одиннадцати девушек, которые не  попали
в Квебек. При этом на лице ее читалась боль, рука дрожала.
   - Мари-Жанна  Делиль  умерла.  -  Она  замолчала.  Увидев  вопросительное
выражение на лице Анжелики, она шепотом добавила:
   - Ласковая Мари.
   - Любовь Барссемпуи!..
   - Она могла бы выйти за него замуж. Подобно мне,  она  была  сиротой,  но
происходила из зажиточных горожан. Возможно, у нее  остались  дядья,  тетки,
братья и сестры, которым небезразлична ее участь. Что написать?
   - Погибла от несчастного случая во время остановки  по  пути.  Так  будет
быстрее. Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь запросил больших подробностей.
   Впрочем, интересующимся всегда можно  показать  ее  могилу  в  Тидмагуше.
Дальше у вас идет Жюльенна Дени, супруга Аристида Бомаршана.
   Обе улыбнулись наполовину  снисходительными,  наполовину  обескураженными
улыбками.
   - Обозначим Аристида как помощника аптекаря в квебекской больнице. Звучит
по крайней мере респектабельно... Однако мне нужно вернуться мысленно к  той
минуте, когда мы  в  то  несчастливое  лето  покинули  Голдсборо.  Нас  было
двадцать  семь,  не  считая  Жюльенны,  вышедшей  за  этого   Бомаршана.   В
Порт-Руаяле трем удалось спрятаться у  мадам  Рош-Посей  -  они  убежали  от
захватившего их в плен англичанина. Им  очень  хотелось  снова  очутиться  в
Голдсборо, где у них остались женихи. Они говорили об этом  с  губернатором,
который обещал забрать их из Порт-Руаяля, если они сумеют от нас отстать.
   Мадам Модрибур, попавшая в руки англичан, не смогла послать за ними.  Это
привело ее в ярость, и нам пришлось прятаться от ее гнева.
   - Они так и остались в Порт-Руаяле, - закончила за нее Анжелика. - Сейчас
они живут при шахтах Бобассена. Жермен  Майотен,  Луиза  Перрье,  Антуанетта
Трушу. Могу назвать вам имена их мужей. А  еще  три  в  Голдсборо,  судя  по
вашему списку, - что это значит?
   - Сейчас займемся ими. - Дельфина  встала,  чтобы  зажечь  свечу.  На  ее
висках выступили капельки пота.  Напряжение  памяти  и  воспоминания  о  тех
горестных днях обеим давались нелегко.
   - Одна умерла во время путешествия в Бостон. Вот ее имя: Алин Шармет.  То
ли от лихорадки, то ли от морской болезни - не знаю... А может, это  было  в
Ла-Эв, где нас высадил капитан  Фипс?  Нет,  скорее  на  корабле.  Теперь  я
вспоминаю... Этот ужасный англичанин выбросил ее тело за борт.
   - Семь.
   - После нашего спасения в Ла-Эв господин Пейрак привез нас в Тидмагуш. Не
стану больше говорить о Ласковой Мари, убитой там,  потому  что  мы  ее  уже
сосчитали. Но перед заходом в реку Святого Лаврентия вы  разрешили  трем  из
нас вернуться в Голдсборо.
   - Чего не помню, того не помню, - созналась Анжелика.
   Пребывание в Тидмагуше после всех тамошних драм представлялось ей  весьма
смутно.  Однако  постепенно  она  припомнила,  что  что-то   в   этом   роде
действительно обсуждалось.
   - Они так сожалели, что  не  смогли  найти  убежище  у  Мадам  Рош-Посей!
говорила  Дельфина.  -  Господин  Пейрак  позволил  им  вернуться  туда   на
"Бесстрашном" под защитой супругов Малапрад,  которые  увозили  Онорину.  Он
передал с ними письмо для господина Патюреля. Мне известно, что в письме  он
просил его заняться их замужеством и обеспечить приданым, ибо у них не  было
буквально ничего. Ведь мы утратили полученное от короля имущество  во  время
кораблекрушения. Мы остались без приданого. - Она вздохнула. - Как я  скучаю
по Голдсборо! Конечно, сперва там было довольно страшно -  все-таки  еретики
да пираты, однако царившая там сердечность быстро развеяла наши опасения.
   Губернатор Патюрель так добр! Он был для нас как отец.
   - Да, да! - кивнула Анжелика,  вспомнившая,  что  Дельфина,  если  верить
Генриетте, испытывала к Колину  Патюрелю  нежные  чувства.  Сейчас  не  было
времени для романтических вздохов.  -  А  вот  еще  три,  которые,  как  нам
известно, вышли замуж. Мари-Поль Наварэн  осталась,  кажется,  на  восточном
берегу, потому что ее  руки  попросил  акадиец,  один  из  сыновей  красотки
Марселины. - Список становился все  более  подробным,  так  что  полицейский
наверняка будет доволен. - А вы не забыли про Петроннелу Дамур, вашу дуэнью?
Она входит в число двадцать семь, которые вы назвали сначала?
   - Нет, не входит. Я имела  в  виду  только  девушек,  и  женщин,  которых
Кольбер отправил в Канаду в качестве невест для здешних холостяков.
   - Но тогда получается, что  даже  если  мы  приплюсуем  к  ним  Жюльенну,
которая путешествовала вместе с Дамур, то наберется всего десять - и это  из
одиннадцати живых или мертвых, не добравшихся до Квебека. Не хватает одной.
   - Да, Генриетты Майотэн, - беспомощно пробормотала Дельфина.
   - Но разве вы не говорили,  что  она  возвратилась  во  Францию  с  мадам
Бомон?
   - То - знакомая вам  Генриетта  Губэ,  а  не  Генриетта  Майотэн,  сестра
Жермены.
   А вот с ней... Я не знаю, что с ней стало.

Глава 43

   Итак, Генриетт оказалось две.
   Анжелика пробежала глазами  список  и  поняла,  почему  в  свое  время  в
Порт-Руаяле смогла  успокоить  и  при  этом  ввести  в  заблуждение  малышку
Жермену.
   - Но  что  же  могло  произойти  с  другой  Генриеттой,  сестрой  Жермены
Майотэн?
   Дельфина  бросила  на  нее  взгляд,  в  котором  читалась  паника,  снова
охватившая бедняжку.
   - Я же говорю - не знаю! Единственное, что мне  известно,  -  это  что  в
Тидмагуше она еще была с нами. Я отлично помню это, потому что  как  раз  во
время всех этих ужасных  событий  мы  с  ней  поссорились.  Она  была  очень
привязана к мадам Модрибур и не могла стерпеть, когда ту в чем-то  обвиняли,
утверждая, что наша благодетельница сама призналась в  своих  преступлениях,
когда обнимала бездыханное тело своего брата Залила.  Генриетта  утверждала,
что  герцогиня  стала,  дескать  ,  жертвой  заговора,  что  недоброжелатели
преднамеренно довели ее  до  безумия.  Сама  Генриетта  при  этом  буквально
потеряла разум, и мне пришлось силой увести ее в форт,  потому  что  индейцы
были уже совсем близко. Впрочем, разве не все мы были  тогда  немного  не  в
своем уме?..
   - А дальше?
   - Я заметила, что ее нет в нашей группе, направляющейся в  Квебек,  когда
мы уже вышли в море и плыли по заливу Святого Лаврентия.
   - Почему вы сразу же не сказали мне об этом?
   Дельфина провела рукой по лбу.
   - Не знаю. Мы были так потрясены... Наверное,  я  решила,  что  она  тоже
отправилась с Малапрадами в  Голдсборо.  А  потом  просто  не  представилось
больше возможности,  даю  слово!  В  Квебеке  нас  приняли  как  шестнадцать
королевских  девушек  и  приуныли  даже  от  этого  количества,  найдя   его
чрезмерным. А я изо всех сил старалась выбросить из памяти  все  эти  ужасы.
Она  взглянула  на  свою  писанину,  с  удивлением  замечая  выведенные   ее
собственным мелким почерком бездушные чиновничьи  словеса.  -  Как  странно,
прошептала она, - мне почему-то снова стало страшно!
   - Вы уверены, что Генриетты Майотэн не может быть среди девушек, вышедших
замуж в Пярт-Руаяле? - без всякой надежды спросила она.
   - Тогда пришлось бы допустить, что она живет там,  не  ставя  об  этом  в
известность собственную сестру.
   - Верно. А она не могла выйти замуж за акадийца, на восточном берегу?
   - Мы бы услыхали об этом от Марселины или от Мари-Поль Наварэн. В Акадии,
на восточном берегу и во Французском заливе, белых не так-то  много,  и  они
живут далеко один от другого - именно поэтому каждый знает  всю  подноготную
соседа, несмотря на расстояния.
   Они снова умолкли. Анжелика,  глядя  на  вышедший  из-под  гусиного  пера
список, пыталась представить рядом с одной из  фамилий  полузабытое  лицо  и
сравнить его с  известной  многим  во  Французском  заливе  акадийкой.  Нет,
конечно, это не она.
   - Не припомните обстоятельств, при которых вы виделись с ней в  последний
раз?
   - Как же я могу вспомнить это после стольких лет? - вздохнула Дельфина. -
В одном я убеждена: она еще была с нами в том форте, где Никола Пари  умолял
нас  спасаться  бегством  при  появлении  индейцев,   вознамерившихся   всех
оскальпировать. Я помню, как они выбежали из леса!  Она  вырывалась,  крича,
что хочет спасти мадам Модрибур. Ее силой затащили в форт.  Она  визжала,  и
мне пришлось отхлестать ее по  щекам,  чтобы  прекратилась  истерика.  После
этого она упала в обморок; помню, Никола Пари  проявил  к  ней  интерес:  он
испугался за нее и попросил принести сердечных капель... Снаружи  доносились
кошмарные вопли. Индейцы торопились оскальпировать всех тех,  кто  не  успел
спрятаться. Я же могу утверждать, что не отходила от Генриетты,  потому  что
ее состояние и мне внушало беспокойство, и свидетельствую, что  чуть  позже,
когда опасность миновала, нам сказали, что мы  уже  можем  попытать  счастья
снаружи. Эти события навсегда запечатлелись в моей памяти.
   Во время той бойни Анжелика оставалась с Иоландой и красоткой  Марселиной
у двери дома, где стонала  раненая  герцогиня  и  куда  явился  усмехающийся
Пиксаретт с окровавленными скальпами на поясе.
   "Я знаю, кто находится за этой дверью, однако я оставляю ее  жизнь  тебе,
ибо ты вправе сама распорядиться ею". Прежде чем удалиться, чтобы продолжать
свое кровавое занятие, он бросил ей:  "Она  была  твоим  врагом.  Ее  скальп
принадлежит тебе".
   Ночью герцогине удалось бежать, однако раны не позволили ей уйти  далеко,
и уже на следующий день они обнаружили ее труп, растерзанный дикими зверями.
   Тем не менее на морском берегу было  устроено  прощание  с  останками,  о
котором помнили и Анжелика, и Дельфина.
   - Может быть, ее украли индейцы? - предположила Дельфина.
   - Нет, это не ускользнуло  бы  от  нашего  внимания.  Индейцы  из  племен
малеситов и мик-маков обращены в христианство, миссионеры окрестили  их  уже
несколько десятилетий назад, поэтому они испытывают  к  французам  дружеские
чувства. Но вот о чем я подумала...  Вы  только  что  сказали  мне,  что  ею
заинтересовался старый Никола Пари. Могло так получиться, что он забрал ее с
собой в Европу?
   - Вот уж не знаю...
   - Это было бы вполне в его духе.
   - Но не в духе Генриетты. Разве что в бесчувственном состоянии, напоенную
допьяна, усыпленную...
   - Зато это объясняло бы причины расследования. Вдруг одна из ваших подруг
достигла значительного положения в обществе,  пользуясь  поддержкой  старого
Пари, и захотела придать значимость экспедиции, в которой участвовала?
   Дельфина покачала головой.
   - Мне трудно себе представить, что Генриетта способна на такое, разве что
она сильно переменилась. Она была не больно умна, хотя  могла  очаровать.  А
так - бездеятельная, поддающаяся влияниям,  питающая  слабость  к  удобствам
особа; и вообще - мягкое тесто, которое мадам Модрибур могла  замешивать  по
собственному усмотрению.
   - Так почему бы ей не попасть  под  влияние  старика  Пари?  В  некотором
смысле я предпочла бы такое объяснение. Ведь это значило бы, что она жива  и
что не было никакого загадочного исчезновения, чреватого...
   - Самым худшим, - с дрожью в голосе оборвала ее Дельфина.
   Глядя на нее, Анжелика видела, как осунулось ее  личико  и  каким  пустым
сделался ее взгляд. Она догадалась, что за мысли бродят у нее в голове.
   - Уймите ва