ания  мы  потеряли  нашего  малыша,  -  ответила  женщина,
поднося платок к глазам.
   - Понятно, - сказал господин де ла Портьер, складывая свои бумаги.
   Потом, поняв, что необходимо выразить сочувствие, он снял  свою  бобровую
шляпу и торжественно произнес:
   - Да успокойся с миром душа  этого  ребенка!  Бог  принял  первые  плоды,
урожай будет хорошим. Да защитит нас Дева Мария!
   - Аминь, - ответили все хором.
   - Мы должны пойти в канцелярию Верховного Совета, - продолжал он, - чтобы
подписать ваш акт о концессии. Вы получите три арпана в ширину на двадцать в
длину. Этого будет достаточно, чтобы в этом году вы смогли  там  устроиться,
иметь дом и очаг и внести арендную плату, а также двух живых каплунов в  мой
замок к празднику Святого Мартина зимой. Вы умеете обрабатывать  землю?  Ну,
ничего, научитесь, - заключил он, видя их неопределенный жест.
   Он посмотрел на их жалкие лохмотья.
   - Для начала необходимо приобрести плащи и сапоги. У меня  есть  запас  в
моем магазине в Нижнем городе. Следуйте за мной.
   - Позвольте им хотя  бы  поздороваться  с  епископом,  -  вмешалась  м-ль
д'Уредан.
   - Зачем? Епископу некогда заниматься моими  арендаторами.  У  него  будет
достаточно времени пообщаться с ними летом, во время его поездок по стране.
   Они ушли, и м-ль Буржуа неодобрительно покачала головой.
   - Господин де ла Портьер не имеет права держать склад товаров  в  городе.
Сеньорам, владеющим землями, это запрещено. Но  все  здесь,  за  исключением
духовенства, занимаются торговлей. И в самом деле, надо признать, что доходы
с земли приносят ее владельцу так мало, что едва ли хватит на одну курицу  в
год. Арендная плата крайне мала, а сеньор ведь должен заниматься устройством
тех, кто к нему приехал. Забот у него полно, а помощи от короля по заселению
колонии очень мало. И сеньор может умереть разоренным, но  его  земля  будет
обрабатываться. И, возможно, лишь его сын получит хороший доход.
   Слушая ее, Анжелика рассматривала  убранство  приемной.  На  стенах  были
красивые ковры, изображавшие сцены на библейские сюжеты. Потолки высокие,  а
полы блестели, как зеркало.
   В нише напротив них стояла  статуя  младенца  Иисуса  в  золотой  короне,
одетая в красный бархат и держащая в руке шар, увенчанный  крестом.  Картины
на стенах также изображали младенца Иисуса, окруженного ангелами, а одна  из
них - ангела,  протягивающего  новорожденного  Людовика  XIV  Богоматери  из
Лоретта.
   Большая статуя Святого Иосифа, также  держащего  на  руках  божественного
ребенка, возвышалась возле двери.
   М-ль Буржуа сообщила Анжелике, что  Святой  Иосиф  является  покровителем
Новой Франции, в то время как младенец Иисус - покровитель семинарии.
   Анжелика могла бы часами слушать Маргариту Буржуа. Как и в Тадуссаке, она
замечала, что в ее компании время лечит как ветер. Общаясь,  м-ль  Маргарита
умела  передавать  собеседнику  покой  своей  души,  и  сколько  бы  она  ни
рассказывала о своих злоключениях, на сердце у нее всегда было легко.
   - Вы пройдете впереди нас на  прием  к  епископу,  -  заявила  она  вдруг
Анжелике.  -  Ведь  вам  очень  важно  увидеться  с  ним,  а  ваши  светские
обязанности, отнимающие столько времени, не позволяют вам долго ждать. Мы же
никуда особенно не спешим.
   Анжелика вспомнила, что  действительно  она  должна  была  встретиться  с
Жоффреем в замке Святого Людовика на приеме у губернатора. Встреча назначена
была на час дня.
   Она горячо поблагодарила м-ль Буржуа.
   Дверь кабинета вновь открылась, и оттуда, как черт из табакерки, появился
маркиз Виль д'Аврэй. Стоя  вполоборота,  он  говорил  прелату,  чья  высокая
фигура в лиловом облачении виднелась позади него в дверном проеме:
   - ...Таким образом, Монсеньер, вы видите, что  вам  нечего  опасаться  за
верность  наших  вновь  обращенных  в  Акадии.  Доказательством  служит   то
количество  скальпов   еретиков-англичан,   которые   я   привез   господину
губернатору и которые свидетельствуют о преданности этих бедных дикарей Богу
и истинной Церкви, о которой они узнали от  нас,  преданность,  которую  они
выражают на свой манер привычными им способами, объявив войну нашим врагам в
Новой Англии.
   Он встал торжественно на одно колено, чтобы поцеловать перстень епископа,
а затем уверенным шагом направился к выходу, не замечая Анжелику.
   Она же бросилась вслед за ним и с высоты  лестницы,  по  которой  он  уже
почти спустился, окликнула его:
   - Господин де Виль д'Аврэй!
   Он обернулся и при виде ее радостно заулыбался.
   - О! Моя дорогая!..
   Однако она охладила его порыв.
   - Что  это  вы  тут  рассказываете  епископу?  О  скальпах  англичан?  Вы
присваиваете себе тот ящик, который барон де Сан-Кастель отправил в  Квебек,
дабы засвидетельствовать свое усердие перед властями...
   - А почему бы и нет? - спросил он с игривой улыбкой.
   - Ну уж дудки! Этого я не допущу. Хоть все это мне  отвратительно,  но  я
позабочусь о том, чтобы стало известно  о  его  истинном  происхождении.  Не
хватало еще, чтобы наш бедный Сан-Кастель был наказан и,  может  быть,  даже
потерял свое место за  то,  что  не  поддержал  воинственные  кампании  отца
д'Оржеваля.
   Видя, что она не шутит, маркиз рассердился.
   - Все головы в Акадии принадлежат мне, - заявил он свысока.
   - Ну это мы посмотрим. Я  собираюсь  предупредить  людей  с  "Голдсборо",
чтобы они не отдавали вам этот ящик, если вы потребуете.
   - А он уже у меня...
   Обменявшись  с   Анжеликой   довольно   горячими   выражениями,   маркиз,
разозленный, ушел.
   Вернувшись в приемную, Анжелика обнаружила, что за это время та  очередь,
которую ей любезно уступила м-ль Буржуа, уже прошла. Маргарита Буржуа  и  ее
девушки уже были приглашены в кабинет епископа.
   Пробило полдень.
   Люди, ожидавшие приема, все вместе прочли молитву, славящую Деву Марию:
   Ангел известил Марию,
   И она понесла От святого Духа...
   К Анжелике подошел  семинарист  и,  принося  ей  извинения,  сказал,  что
Монсеньер де Лаваль сможет принять ее лишь во второй половине дня,  так  как
сейчас у него будет общая аудиенция для собравшихся во дворе, а затем легкий
завтрак.
   Анжелика ни в коем случае не хотела  пропустить  свидание  с  Жоффреем  у
губернатора.
   Выйдя на площадь, она в нерешительности  остановилась.  Что  предпочесть?
Портшез? Карету?
   Надежнее всего было идти пешком: почти бегом, она очень быстро  добралась
до замка Святого Людовика и уже  в  вестибюле  заметила  Жоффрея,  увлеченно
беседовавшего с очаровательной черноглазой  брюнеткой,  Беранжер-Эме  де  ла
Водьер, супругой прокурора Ноэля Тардье. В ожидании губернатора разговор шел
исключительно о  той  неслыханной  щедрости,  которую  проявил  господин  де
Пейрак, одаривая накануне всех дам различными драгоценными безделушками.
   У Беранжер де ла Водьер  даже  слезы  стояли  на  глазах,  так  она  была
растрогана. Но от этого ее прекрасные глаза казались еще ярче и чернее.
   Все  взгляды,  обращенные  на  Жоффрея,  выражали  полный  восторг.   Он,
улыбаясь, объяснял, что это всего-навсего  естественный  жест  благодарности
очаровательным дамам за столь любезный прием.
   Анжелика,  раскрасневшись  от  быстрой  ходьбы,  рассеянно  ответила   на
приветствия и поспешила к Жоффрею. Ей казалось,  что  они  не  виделись  уже
очень давно.
   - Ну, как вы проводили время? -  спросила  она,  испытывая  непреодолимое
желание сжать его в своих объятиях.
   - А вы, мадам?
   - Я была с визитом у епископа.
   - И как протекала ваша беседа?
   Анжелика призналась, что  она  все  утро  с  увлечением  разговаривала  с
Маргаритой Буржуа, но что ей так и не удалось увидеться с епископом.
   Прибывший господин  де  Фронтенак  поцеловал  одну  за  другой  обе  руки
Анжелики, а затем усадил ее справа от себя. С левой стороны находилась мадам
де Кастель-Моржа. Никто не осмеливался смотреть на ее опухшее лицо.
   После обеда губернатор предложил  собравшимся  прогуляться  по  саду,  но
Анжелика, покинув компанию, поспешила в резиденцию епископа.
   Монсеньер де Лаваль был похож на Босюэ. Пастор Новой Франции  имел  такую
же статную фигуру, приветливое обхождение и быстрый ум, воспитанный обширным
и разносторонним образованием.
   Тонкие усики и едва заметная бородка подчеркивали его  красивый  властный
рот. Нос с горбинкой, высокий  лоб  под  величественным  епископским  убором
придавали бы его облику высокомерие, если  бы  не  доброжелательный  и  даже
несколько мечтательный взгляд, блестевший из-под слегка усталых век.
   Так же, как и главный художник  двора  Его  Величества,  он  являл  собой
одновременно простоту и величие.
   Это сходство помогло Анжелике  обрести  некоторую  уверенность  перед  ее
августейшим собеседником.
   Она уже собиралась начать первой, но в  тот  же  самый  момент  заговорил
епископ. Они оба улыбнулись.
   Анжелика выразила то восхищение, которое произвели на  нее  сам  собор  и
торжественная месса. Епископ не скрывал, что ее восторг ему  приятен.  Когда
он впервые прибыл в Квебек, город  насчитывал  всего  лишь  двадцать  четыре
семейства, около шестисот человек. Но иезуиты уже и тогда заботились о  том,
чтобы придать богослужению возвышенный н торжественный характер, и с тех пор
этим духом проникнуто состояние умов в этой стране.
   Благодаря их заботам и стараниям урсулинок подрастающее  поколение  умело
читать, писать, петь на латыни. Это побудило его основать  малую  и  большую
семинарии для подготовки молодых священнослужителей из детей, живущих в этом
краю. Надо было отвлечь их от  пагубной  склонности  болтаться  по  лесам  с
пятнадцатилетнего возраста.
   Он дал понять, что  считает  необходимым  для  колонистов  Новой  Франция
учреждение  епископата,  так  как   иезуиты,   бывшие   в   первую   очередь
миссионерами,  занимались  обращением  индейцев,  и  первые   колонисты   не
чувствовали строгой руки.  Иезуиты  больше  интересовались  завоеванием  душ
дикарей, чем своих собственных сограждан. Они призывали всех  участвовать  в
миссионерских экспедициях, в то  время  как  истинный  послушный  христианин
должен находиться под сенью своей колокольни и жезла  своего  пастора,  дабы
принимать участие в таинствах и богослужениях, без которых  он  легко  может
впасть в соблазн, в  том  числе  в  соблазн  язычества,  подстерегающий  его
повсюду в этих краях.
   Эта речь показалась Анжелике подходящим  вступлением  к  ее  разговору  о
матери Магдалине. Лицо епископа стало более суровым. Но Анжелика уже поняла,
что он не на стороне отца д'Оржеваля, а следовательно, он может ей помочь.
   - Дело очень серьезное. Оно всколыхнуло столько страстей.
   - Тем более надо скорее с ним покончить. Матушка Магдалина должна убедить
всех тех, кто еще сомневается на мой счет.
   - Вы, кажется, совершенно уверены, что ваша встреча с ней будет  для  вас
благоприятна?
   - Вы хотите сказать, уверена, что она не примет меня за "демона"?  Да,  я
уверена, если, конечно, это монахиня честная. И вы  также  в  этом  уверены,
Монсеньер. Иначе вы не приняли бы меня.
   Епископ слегка улыбнулся, но затем вновь нахмурился.
   - Увы! - вздохнул он.
   - Что вы хотите этим сказать? - встревожено спросила Анжелика.
   - Вам придется подождать. По правде говоря, я хотел  бы  без  промедления
удовлетворить вашу просьбу. Ваша затея мне по душе. Но произошло неприятное,
даже  драматическое  событие,  из-за  которого   вам   придется   подождать.
Позавчера, как раз в ночь после вашего приезда, из монастыря урсулинок  была
похищена коробка с облатками.
   Вначале Анжелика не поняла,  почему  это  событие  мешает  ее  встрече  с
матерью Магдалиной  и  почему  епископ  произнес  эти  слова  таким  мрачным
голосом. Затем интуитивно она вспомнила разговор, бывший у  нее  накануне  с
метрдотелем Тиссо, и поняла причину глубокой тревоги епископа.
   - Вы опасаетесь, Монсеньер, что эти  облатки  украдены  для  того,  чтобы
использовать их в магических обрядах?
   - Облатки похищают всегда именно с  этими  целями,  -  сказал  епископ  с
грустью.
   - Но разве в Квебеке это возможно? Это же  девственная  земля,  набожная,
строгая...  столь  глубокое  развращение   нравов   не   могло   еще   здесь
распространиться.
   - Увы! - повторил епископ. - Времена изменились. Когда-то  порок  в  этой
стране  был  почти  неизвестен.  Повсюду  царили  набожность,   благочестие,
милосердие  и  согласие.  Но  коварство  и  обман  торговцев   противостояли
искренности и прямоте миссионеров. К тому же за последнее время у нас  здесь
появилось слишком много заблудших овец, всяких скандальных личностей...
   - Монсеньер, не для того ли, чтобы мне навредить, мешают моему свиданию с
матерью Магдалиной?
   Он покачал головой.
   - Ваша встреча только перенесена.  Обнаружив  пропажу,  сестры  урсулинки
сразу же начали девятидневный пост, чтобы таким образом защититься  от  зла,
которое, по-видимому, должно совершиться с помощью украденных облаток. Нужно
дождаться конца этого срока. И я не забуду о вашей просьбе.
   Анжелика горячо поблагодарила его. Она была права, обратившись  в  первую
очередь  за  помощью  к  нему.  Он  относился  к  ситуации   справедливо   и
здравомысляще
   Епископ показался Анжелике интересной  и  необычной  личностью.  Честный,
добродетельный, истинный человек Церкви, рожденный быть  им.  Говорили,  что
уже в девять лет у него была тонзура.
   Анжелика  вновь  заговорила  о  том  незабываемом  впечатлении,   которое
произвела на нее церемония в соборе. Это тронуло епископа. Он говорил с  ней
теперь более откровенно. Одним из главных его  огорчений  было  видеть,  как
скорняки носят спиртное  индейцам  в  обмен  на  пушнину,  а  те  смертельно
напиваются.
   - К сожалению, индейцы хотят обменивать  шкурки  только  на  алкоголь,  -
сказала  Анжелика.  -  Они  говорят,  что  с  его  помощью  они  общаются  с
потусторонним миром. Очень трудно объяснить им, какой вред они себе наносят.
   Но епископ придерживался других взглядов. По его мнению, в  этом  деле  и
индейцы, и белые были в равной степени  виновны  и  все  должны  были  нести
наказание.
   - Самое простое было бы не носить им выпивку, - отрезал он.
   Когда речь заходила об употреблении водки, он терял всякий юмор  и  готов
был весь белый свет отлучить от Церкви
   - Но разве Новая Франция смогла бы существовать без пушнины?  -  спросила
Анжелика.
   -  Вы,  случайно,  не  последовательница  молинистов  ?  -  подозрительно
осведомился епископ.
   Анжелика слегка смутилась. К счастью, некогда  в  парижских  салонах  она
познакомилась с модными философскими и богословскими идеями, о  которых  она
кстати вспомнила, и она ответила, что  некоторое  снисхождение  к  слабостям
ближнего не означает безграничной свободы  и,  тем  более,  пренебрежения  к
спасению его души.
   Такой ответ, видимо, очень понравился епископу, так как  лицо  Монсеньера
де Лаваля прояснилось. Он казался удовлетворенным и даже  обрадованным  тем,
что не смог привести ее в замешательство.
   - У вас нет намерения вступить в братство "Святого Семейства"? -  спросил
он.
   То, что такое предложение исходило  от  него,  означало,  что  отныне  он
считал ее достойной быть членом этой организации
   Анжелика уклонилась от прямого ответа.
   - Мадам де Меркувиль мне о нем рассказывала.
   - Благочестию братства колония обязана многими божьими милостями.
   Он пояснил, почему благочестие столь необходимо в Канаде.
   - Со всех сторон нас подстерегают бесчисленные  опасности,  мы  вынуждены
тяжко трудиться в этой стране, где все предстоит делать заново  и  где  само
выживание под вопросом. Вот почему так важно  получить  помощь  божественных
сил при содействии святого покровителя, соединяющего нас,  бедных  смертных,
со Всевышним, созерцающим нас в лучах своей славы.
   Святое Семейство: Иисус, Мария, Иосиф - бедные  труженики,  являют  собой
идеальный образ для народа Канады, одинокого среди врагов и иноверцев.
   Святой Иоахим и Святая Анна, дедушка и  бабушка  младенца  Иисуса,  также
глубоко почитаемы в этом краю.
   Монсеньер де Лаваль рассказал затем о культе младенца Иисуса, которого он
называл Маленьким Королем Милосердия или Маленьким Королем Славы.
   Братство "Святого Причастия" также имело  своих  приверженцев.  Возможно,
они были самыми многочисленными, но никто в точности не мог этого знать, так
как это сообщество было тайным и очень влиятельным. Можно было предположить,
что многие видные жители города входили в него, и  все  помнили,  что  душой
этого братства был  Гастон  де  Мери,  один  из  первых  колонистов  Канады,
прекрасно знающий ее таинственный климат.
   - Посоветуйтесь с вашим духовником, - сказал епископ, вставая, -  он  вам
подскажет. Мы все должны иметь заступника на небесах.
   Анжелика встала на колени, чтобы поцеловать пасторское  кольцо.  Епископ,
кажется,  был  доволен  этой  беседой.   Ему   нравились   собеседники,   не
испытывавшие страха перед ним и свободно вступающие в спор Он проводил ее до
двери.
   Оказавшись на дворе семинарии,  Анжелика  наконец-то  свободно  вздохнула
Воздух был холодным и бодрящим Она подумала, что если разговор  с  епископом
до такой степени утомил ее, то что же с ней было бы,  если  бы  ей  пришлось
встретиться с отцом д'Оржевалем. Слава Богу! Небеса посылают  нам  испытания
по нашим силам. Принимая во внимание все затронутые темы и те,  что  удалось
обойти: возникшие  вопросы,  расставленные  ловушки,  то,  если  не  считать
"молинизма", на котором она чуть было не споткнулась,  можно  было  считать,
что она справилась неплохо.
   Нужно было "признать некоторые промахи", как говорила Маргарита Буржуа, и
согласиться с тем, что скитания по лесам и морям не обогатили  ее  знания  в
области философии и риторики.
   Дамы в Новой Франции в большинстве  своем  были  очень  образованны.  Она
попросит у них книги и узнает  все,  что  нужно  для  того,  чтобы  посещать
религиозные собрания и таинства.
   Кроме того, ей надо как можно скорее выбрать духовника и братство.

***

   Начинался третий день.
   На это утро был назначен Большой Совет, на котором Анжелика  должна  была
присутствовать.
   Сегодня был рыночный день. На побережье Левиса зажигались первые  огни  в
жилищах,  и  видно  было,  как  крестьяне  с  зажженными  фонарями  в  руках
направлялись к причалу. Они переплывут реку и направятся в Квебек с овощами,
яйцами, молоком, маслом, свежей и копченой рыбой, мясом и колбасами.
   День обещал быть пасмурным. Никакого сияния солнца, как накануне. В сером
утреннем свете город выглядел будничным и скучным.
   Анжелика,  обозрев  с  порога  дома  окрестности,  спускалась  по   улице
Птит-Шапель, сопровождаемая  господином  де  Барсемпью  и  Пиксареттом.  Она
отправилась на Большой Совет, созванный в их честь.
   Это было особое собрание, имеющее целью решить вопросы,  связанные  с  их
прибытием в город. Она и мадам де Меркувиль будут единственными женщинами на
этом собрании. Компетенция мадам де Меркувиль в области  благотворительности
считалась весьма ценной, так как она являлась помощницей и  заместительницей
интенданта Карлона в его деятельности  по  развитию  торговли  и  ремесел  в
колонии.
   Прибыв на соборную площадь, Анжелика встретилась с Жоффреем де  Пейраком,
прибывшим из замка Монтиньи вместе с графом д'Урвилем,  Куасси-Ба,  четырьмя
испанцами и его бретонским конюхом, Жаном Куеннаком, нагруженными сумками  с
бумагами и документами, которые, возможно, понадобятся сегодня.
   Два факельщика  и  два  молодых  барабанщика  шли  впереди  этой  группы.
Барабаны  сопровождали  продвижение  негромкими  раскатами,  но  этого  было
достаточно, чтобы из всех окон  высовывались  люди  уже  в  рабочей  одежде,
несмотря на очень ранний час. В Квебеке вставали рано.
   Выйдя из  ворот  семинарии,  маленькие  мальчики  и  подростки  в  черных
униформах строем и держась з