я изнутри пни срубленных деревьев. Их наполняли водой, бросали туда
раскаленные камни, и вода закипала. В нее клали кукурузу, рыбу или мясо,
жир, мелкие лесные плоды. Кочующие племена знали, где находятся эти
деревянные чаны. Необходимость оставаться по возможности вблизи от этих
мест способствовала компактному проживанию племен...
  В пути индейцы убили оленя карибу. Они выварили его кости, чтобы
получить белый жир и взять его с собой. Отдельно сварили желудок и его
содержимое, которое имело вид зеленовато-желтого теста. Вкус у него был
немного горьковатый из-за листьев вербы, которыми карибу питается летом.
  Анжелика также не отказалась его отведать. Она сидела, прислонившись
к дереву. Она очень устала и, несмотря на быструю ходьбу и жару,
продолжала мерзнуть. Это шло как бы изнутри. В Монегане, после ее купания,
отец де Верной заставил ее съесть тарелку горячего супа. Ей казалось, что
никогда раньше она не ела ничего более вкусного. Теперь он также был
мертв. И, вспомнив об этом, она вдруг увидела смерть иезуита под новым
углом зрения.
  Когда об этом станет известно, то скажут: "Вы слыхали, в Голдсборо
они убили иезуита, отца де Вернона... Какой ужас! Этот граф де Пейрак ни
перед чем не останавливается..."
Как опровергнуть эти сплетни, выглядевшие вполне правдоподобными?
Анжелику снова начала бить дрожь. Чтобы согреться, она засунула руки в
карманы одетой на нее куртки, снятой с одного из этих неизвестных,
безликих людей, которые их преследовали. В одном из карманов она нащупала
какие-то предметы. Там были кисет с табаком и какие-то безделушки,
предназначенные для индейцев. Из другого кармана она вытащила сложенную
вчетверо бумажку.
  Это был листок тонкого пергамента, на котором были написаны несколько
строк. Она могла поклясться, что от записки исходил легкий запах духов.
Почерк внушал ей ужас. Анжелика не могла определить, принадлежал ли он
мужчине или женщине, культурному человеку или простолюдину, сумасшедшему
или нормальному. Он оставлял впечатление мужской силы и женского
жеманства, самоуверенности и коварства зверя, выпустившего когти. Четкие
линии в сочетании с общим изяществом свидетельствовали о том, что
написавший эти строки часто пользовался пером.
  Она прочла: "Сейте горе на ее пути, но так, чтобы обвиняли в этом ее".
  И ниже: "Если будешь умницей, сегодня вечером жду тебя..."
Что-то нечистое и пугающее скрывалось за этими словами. Подпись была
неразборчивой. Непонятные буквы сплетались в силуэт какого-то мерзкого
животного. Анжелике показалось, что она уже где-то видела этот знак. Но
где?
  Она держала листок двумя пальцами, едва сдерживая желание бросить его
в огонь и вытереть руки.


                                  Глава 3


  Еще целый день они шли по звериным и охотничьим тропам, держась в
стороне от дорог.
  Между стволами дубов и белых пихт виднелось множество бобровых
прудов. Индейцы шли так быстро, что Анжелика едва поспевала за ними; без
нее они шли бы еще быстрее. Они даже не шли, а бежали. А бежать индейцы
могли часами, да еще со скоростью, немыслимой для белого человека. Из их
разговоров Анжелика поняла, что за ними по пятам следует грозная
опасность. Ее они тоже не могли бросить, так как эта опасность грозила и
ей. Она должна была прибыть живой и невредимой к своему супругу -
Человеку-Грому. Только в этом случае можно будет считать, что им всем
удалось избавиться от преследования злых духов. Когда нужно было
переходить вброд встречавшиеся на их пути реки, Пиксарет переносил
Анжелику на своей спине. Дружба и солидарность этих дикарей, их
интуитивное понимание обстановки, которая даже для нее оставалась неясной,
были бесценными для Анжелики в эти тревожные дни. Белые люди с их более
трезвым и материалистическим умом стали бы смеяться над ее сомнениями и
неосознанными страхами, а значит, не вызвали бы в ней такого же доверия и
не могли бы оказать ей такую же моральную поддержку.
  Вечером, когда они остановились поесть, до них донеслось эхо
пушечного выстрела.
  - Это какой-то корабль призывает начать торговлю, - сказал Униаке.
  Они осторожно подобрались к краю скалы, возвышавшейся над широкой
рекой со спокойным течением. Устья этих рек, изрезавших морской берег,
были достаточно глубоки, чтобы корабли могли проникать довольно далеко
вверх против течения.
  Они увидели маленькую яхту, красный корпус которой отражался в
изумрудном зеркале реки.
  - "Ларошелец"! - закричала Анжелика, не веря своим глазам.
  Она уже смогла различить на палубе светлую шевелюру Кантора и
знакомые силуэты людей из Голдсборо - Ванно и лейтенанта Барсампюи.
  Они быстро спустились по крутому склону к берегу реки.
  Увидев мать, Кантор вскричал:
  - Я так и знал, что найду вас здесь! Через несколько минут он уже
стоял рядом с ней на берегу реки.
  - Как ты догадался, что я здесь?
  - По нюху, - сказал Кантор, прикоснувшись пальцем к кончику носа.
  - Ты настоящий сын этой страны, - воскликнула Анжелика, крепко
обнимая и целуя его. - Ты стоишь иного индейца!..
  Какой замечательный парень этот Кантор с его юной дерзостью и
уверенностью в себе, полный энергии и страстности!
  - Я вернулся в Порт-Руаяль, чтобы сообщить вам новости об отце,
которые стали нам известны в Голдсборо. Вас уже там не было. И мне
сказали, что вы отправились на восток. Я добрался до Картера, который
сказал, что не видел вас, но сообщил нам, что ваш корабль потерпел
крушение, что вы спаслись и отправились в глубь страны вместе с дикарями.
Отсюда легко было вычислить ваш маршрут и определить место, где я могу вас
встретить. Я стал наудачу заходить в бухты и стрелять из пушки. В конце
концов вы меня услышали.
  Анжелика не могла сдержаться и перебила его.
  - Есть у тебя какие-нибудь новости об отце?
  - Да, есть! Он прислал письмо Колену и сообщил ему, что плывет к
заливу Святого Лаврентия, огибая полуостров. Вернется он не раньше, чем
через три недели. Он дал ему необходимые инструкции.
  - Для меня ничего не было?
  - Вам была записка.
  - Дай сюда, - сказала Анжелика, в нетерпении протянув Руку.
  Кантор смутился и пробормотал:
  - Мама, извините меня, я ее забыл...
  Анжелика от огорчения готова была голову ему оторвать.
  - Записка была очень короткой, - сказал Кантор, сильно огорченный при
виде расстроенного лица матери. - Наверняка там не было ничего важного!..
  Ну что к этому добавить?
  - Я привез ваши вещи, - робко продолжил Кантор, поняв, что совершил
серьезный грех с точки зрения взрослых, чей образ мыслей был еще
недоступен его юному мышлению. - Это Абигель все приготовила для вас. Она
даже положила туда теплые вещи. Она сказала, что, может быть, вы должны
будете отправиться в Квебек.
  - Отец говорил что-нибудь обо мне в своем письме к Колену?
  - Нет, не говорил, но Колен решил, что я должен отправиться за вами в
Порт-Руаяль на "Ларошельце" и доставить вас в залив Святого Лаврентия, так
как вы обязательно должны быть вместе с отцом.
  Этим Колен как бы одобрил ее решение отправиться к перешейку Шигнекто.
  Пока они разговаривали, из лесу вышли индейцы малеситы, неся в руках
шкуры бобров, выдр, куниц и несколько шкурок голубого песца. Чтобы не
вызывать их недовольства, Барсампюи разрешил начать торговлю. Привезенные
из Голдсборо вещи для обмена отличались хорошим качеством. Туземцы были
довольны, хотя и не получили столько спирта, сколько им бы хотелось.
  После их ухода Анжелика и три ее индейца поднялись на борт
"Ларошельца", и с наступлением ночи яхта снялась с якоря. По взаимному
согласию решено было не огибать полуостров, из-за чего было бы потеряно
несколько дней, а они и без того забрались слишком далеко на восток. В
соответствии с первоначальным планом Анжелики "Ларошелец" достигнет
оконечности бухты Кобеки и они пересекут перешеек пешком. На это
потребуется самое большее три-четыре дня. Анжелика уже мечтала о том
моменте, когда они окажутся на берегу большого залива, открытого в
направлении Европы. Летом это было царство рыбаков, которые у его берегов
ловили, разделывали и солили треску. В это время года тошнотворный запах
трескового жира чувствовался в нескольких милях от берега. Но сейчас их
это мало беспокоило.
  Сразу ли она заметит "Голдсборо", стоящий на якоре в открытом море?
Зачем Жоффрей отправился туда? Анжелика была очень расстроена тем, что
Кантор не счел нужным захватить с собой записку. Каждое слово от Жоффрея
наполнило бы ее радостью. Она припала бы губами к буквам, написанным его
рукой, испытывая жгучую потребность ощутить его уверенность, теплоту его
присутствия. Не столько из страха перед нависшей над нею опасностью,
сколько из необходимости почувствовать, что в этом подлом, лживом мире,
где люди слишком легко поддаются самым низменным инстинктам, по крайней
мере, существует он, человек, который ее любит и который идет прямо своей
дорогой.
  К тому же она очень плохо себя чувствовала.
  Если бы "Ларошелец" вовремя не оказался на месте, ей бы пришлось
совсем туго. Помимо многочисленных кровоподтеков, которые после
кораблекрушения покрывали все ее тело, воспалилась рана на ноге.
  Эту рану она получила во время первого путешествия на "Ларошельце" в
Порт-Руаяль, когда в бурю сундук Сен-Кастина придавил ей ногу.
  И первое, что она увидела в этот вечер, войдя в каюту на корме, был
этот злополучный сундук с тремястами пятьюдесятью английскими скальпами.
  - Уж не снится ли мне это? - воскликнула она. - Я ведь оставила этот
сундук в Порт-Руаяле...
  - Мне его принес господин де ла Рош-Позе, - объяснил Кантор. - Он
сказал мне, что надо воспользоваться случаем и оправить его в Квебек. Мне
представляется также, что он особо не горел желанием оставлять его у себя.
  Волей-неволей приходилось смириться с тем, что это свидетельство
верности барона де Сен-Кастина делу короля Франции прибудет наконец к
месту назначения.
  Анжелика покорилась обстоятельствам. В других чемоданах она нашла то,
что приготовила для нее Абигель. Там было все необходимое, чтобы
подлечиться, должным образом одеться, принять человеческий вид. Без
сожаления она сняла с себя ужасную куртку бандита, не забыв достать из
кармана и тщательно спрятать таинственную записку, написанную этим
вызывающим чувство тревоги почерком, в которой говорилось: "Сейте горе на
ее пути, но так, чтобы обвиняли в этом ее..."


                                  Глава 4


  Утром, пройдя левее бухты Шеподи, куда впадает Малый Кодиак,
"Ларошелец" вошел в одну из последних гаваней Французского залива, на
берегах которой вместе с голубыми цаплями, соколами-сапсанами, черными
утками и белыми гагами проживала группа поселенцев. Анжелика слышала, что
они не поклоняются ни богу, ни дьяволу, живут сами по себе, укрывшись в
своих норах и следя с вершин красных или черных скал, не приближаются ли
враги. А их врагами здесь были любые чужаки, проникавшие в заросшие
деревьями извилины фиордов. Этими поселенцами были Марселина Прекрасная,
братья Дефур, монах-отшельник и еще несколько человек...
  Марселина была матерью одиннадцати или двенадцати детей. Она владела
скромной усадьбой с лесопильней и мельницей, складами товаров для торговли.
  Обладая лицензией на охоту и рыбную ловлю, которую она унаследовала
от своего покойного мужа, она в свою очередь сдавала землю в аренду
нескольким французам - рыбакам или скромным земледельцам, которые
поселились здесь со своими женами и сожительницами-индианками, а также с
целой кучей маленьких метисов. Всего здесь было около дюжины домов, в
которых проживали шестьдесят - семьдесят человек.
  "Ларошелец" бросил якорь напротив этих мест, обладавших первозданной
красотой.
  На высоком берегу стоял прочный, сделанный из бревен и камня дом, к
которому вела обсаженная люпинами тропинка.
  Обилие этих небесно-голубых, розовых и белых цветов с их гигантскими
стеблями придавало этому уголку земли вид королевского парка.
  Но в доме и в округе никого не оказалось, хотя в очаге еще тлели
угли, а во дворе кудахтали куры.
  - Они, должно быть, убежали со своей кухонной утварью, увидев наш
корабль, - сказал один из матросов, хорошо знавший здешние места. - Так
все здесь поступают, особенно французы, которые живут отдельно от других и
не имеют возможности организовать свою оборону. Если появляются
мародеры-англичане, то лучше уж спрятаться на несколько дней в лесу, чем
быть захваченным в плен и увезенным в Бостон, где тебя заставят есть
ячменную кашу. А французы испытывают какой-то священный ужас перед этой
пищей пуритан!
  Пассажиры "Ларошельца" решили попытать счастья у братьев Дефур,
которые жили в полумиле отсюда.
  Им повезло, и они застали дома третьего из них, Амедея, оказавшего им
без лишних слов щедрое гостеприимство. Старшие братья еще не вернулись из
экспедиции к реке Святого Иоанна. Амедей и младший из братьев вместе с их
котом (а кот был большим, толстым и молчаливым и очень напоминал своих
хозяев) охраняли дом, охотились и рыбачили. Нужно было подготовиться к
зиме, выменять пушнину, которую приносили индейцы, собрать урожай зерна и
картофеля, откормить свинью, накоптить мясо дичи. Они жили, как сельские
помещики, копя деньги ради далекой мечты - вернуться богатыми во
Французское королевство. А если не вернуться, то просто чувствовать себя
обеспеченными и иметь возможность жить в довольстве до последнего дня
своего. Понятно, что эти люди не испытывали особого желания, чтоб их
беспокоили всякие губернаторы, иезуиты или сборщики налогов.
  Зато их услужливость по отношению к друзьям была безграничной. Так,
чтобы угодить Пейраку, старший брат обобрал солдат форта Марии, в
результате чего те вынуждены были поступить на службу к графу... Амедей
сразу согласился провести Анжелику на другую сторону перешейка к заливу
Святого Лаврентия.
  Он возьмет с собой в качестве носильщиков нескольких своих людей. На
весь поход уйдет дня два, может быть, и меньше, так как болота и торфяники
в конце лета почти высохли и ходить по ним стало легко.
  Несмотря на все свое нетерпение, Анжелика не могла отправиться в путь
сразу на следующий день. Нога ее распухла и разболелась. Состояние раны,
на которую в Порт-Руаяле она не обратила особого внимания, ухудшилось
после того, как на нее попала морская вода, и она превратилась в язву, с
трудом поддающуюся лечению. Анжелика решила остаться хотя бы на один день,
чтобы дать отдохнуть ноге и попытаться наложить другую травяную примочку,
надеясь, что новая окажется более действенной, чем та, которую она
использовала до сих пор.
  Чтобы как можно скорее отправиться в путь, она решила хорошенько
отдохнуть. Место это находилось буквально на краю света, в глубине
Французского залива, в узкой бухте, где ежесуточный прилив достигал высоты
в двенадцать метров. Казалось, что уж здесь-то никто не станет вас
разыскивать.
  Напрасные надежды!
  Когда после полудня Анжелика проходила через гостиную, она увидела
там ожидавшего ее маркиза де Виль д'Авре, одетого в широкополый камзол,
жилет с цветочками и туфли на высоких каблуках. Одной рукой он опирался на
трость с серебряным набалдашником, а в другой держал краснощекого
мальчугана примерно четырех лет, с кудрявыми светлыми волосами под
шапочкой из красной шерсти. Мальчик поразительным образом был похож на
маркиза.
  - Анжелика! - воскликнул маркиз. - Как я рад вас видеть! - и добавил
с огорченным видом:
  - Я узнал, что вы здесь! Нехорошо! Вы не предупредили меня, еще бы
немного, и вы бы уехали, не повидавшись со мной...
  - Но откуда я знала, что вы находитесь в этих краях?! Глаза Анжелики
вопросительно переходили с губернатора на ребенка...
  - Да, да, - сказал маркиз с гордостью. - Это мой сынок. Разве он не
очарователен? И затем добавил:
  - Это также последний ребенок Марселины. Вы с ней не знакомы? Очень
жаль! Надо ее видеть, когда она вскрывает мидии!.. Поздоровайся с мадам,
Херувим!.. Его зовут Херувим... Это имя ему очень подходит, не правда ли?
Почему вы поселились у этих презренных мужланов, братьев Дефур, вместо
того, чтобы остановиться у Марселины?..
  - Мы к ней заходили, но ее не было дома!
  - Да, правда! Мы ушли в лес, захватив с собой чаны для варки пищи.
Французские акадийцы всегда так делают. Как только они видят незнакомый
корабль, они забирают с собой свои чаны и скрываются в лесу, где живут и
готовят пищу вместе с дикарями... Это очень забавно!.. Но в данном случае
я почти был уверен, что узнал один из кораблей господина де Пейрака.
Поэтому я настоял, чтобы вечером все мы вернулись домой.
  Он с раздражением осмотрелся вокруг.
  - Как вы можете общаться с этими невеждами? Они не только относятся
ко мне без должного почтения, отказываются оплачивать лицензию на охоту и
платить налоги с доходов. Знаете, что они еще сделали: они совратили с
пути истинного Александра!.. Да, да, совратили. Они наняли его, чтобы
поднять уровень воды в Малом Кодиаке для их торговых судов. И вот
Александр уже потерян для нас. Он скоро станет таким же мужланом, как и
они, есть будет руками, спать с дикарками... Это возмутительно! Но я
написал в Квебек жалобу на них... Я вам прочту это письмо до того, как его
отправлю. Сколько времени вы еще останетесь здесь?
  - Я хотела бы уйти завтра, - сказала Анжелика. - Но у меня рана на
ноге, и мне никак не удается ее залечить. Я боюсь, что мне трудно будет
пройти пешком несколько лье.
  Губернатор сразу же оживился.
  - Я вас поставлю на ноги! Бедное дитя! Сядьте здесь! Покажите вашу
рану. Я немного знаком с фармакопеей.
  Он действительно оказался довольно компетентным лекарем. Они пришли к
общему выводу, что рану нужно лечить козьим жиром или белым мясным отваром.
  - Я вам пришлю это не позже чем завтра. Я всех здесь знаю. У меня
даже отличные отношения с шаманом из соседней деревни. Но нужно вести себя
разумно, дитя мое. Длительные переходы вы сможете делать не раньше, чем
через несколько дней, и вы это понимаете.
  - Да, понимаю! - вздохнула Анжелика, опустив голову. Про себя она
решила, что попросит Пиксарета и мик-маков отправиться в разведку к
морскому побережью и отнести записку ее мужу.
  Маркиз был просто счастлив.
  - Значит, вы у нас какое-то время пробудете! - радостно воскликнул
он. - Вы увидите, здесь просто превосходно. Я приезжаю сюда каждый год.
Марселина здесь хранит и поддерживает в должном виде кое-какую мою одежду.
Поэтому мне не нужно брать с собой много багажа. Здесь мне удается
отдохнуть во время моих столь утомительных инспекционных поездок. Мои
обязанности губернатора доставляют мне много хлопот, особенно если
возникают всякого рода сложные проблемы. Вы слыхали о том, что произошло
на реке Святого Иоанна?..
  - На реке Святого Иоанна?.. Да, кое-что слышала... Но что же там в
действительности было? - спросила Анжелика, которой очень хотелось
что-нибудь услышать о своем муже.
  Виль д'Авре сообщил ей некоторые подробности.
  - Господин де Нейрак великолепно маневрировал, и Скудум оказал ему
помощь. Англичанин так и не смог понять, что происходит, тем более, что
был невероятно густой туман. Я вновь завладел своим "Асмодеем" без всяких
потерь и малейшего кровопролития.., и я очень хотел поблагодарить графа.
Но он исчез прямо у нас из-под носа. Он, по-видимому, очень торопился...
  Маркиз заговорщически подмигнул ей.
  - Безусловно, чтобы как можно скорее вновь встретиться с вами,
прекрасная графиня!
  - Мне не удалось его увидеть, - сказала Анжелика. - Но, как я узнала,
он отплыл к заливу Святого Лаврентия, и я надеюсь там с ним встретиться.
  - Вы с ним там встретитесь, верьте мне, дорогая мадам! А пока вы
останетесь здесь, с нами, чтобы отпраздновать День Святого Этьена. Это
просто великолепно. Каждый год я Устраиваю по этому поводу праздник на
своем корабле. Это мои именины. Да, да, меня зовут Этьен! Вы придете, не
правда ли? Анжелика, улыбнитесь, жизнь прекрасна!
  - Ну, не так уж она прекрасна! - услышали они голос Амедея Дефура,
который вошел в дом. - Особенно для тех, кому приходится иметь дело с