которой  тащилась  ее
убогая повозка.
   Они все больше углублялись в лес.
   - Мы никогда не доберемся туда, - простонала она, повернувшись к Фелониде
де Паражон. сидевшей рядом с ней.
   Старая дева небрежно подняла веер и поправила парик, съехавший  набок  от
постоянных толчков.
   - Не спорьте с судьбой, дорогая, - сказала  она  весело.  -  Даже  самому
длинному путешествию приходит конец.
   - Это зависит от того, как вы путешествуете, куда направляетесь  и  когда
хотите туда попасть, - несколько вызывающе сказала Анжелика.
   - Если вы хотите попасть на королевскую охоту, на которой  вам  следовало
быть шесть часов назад, то у вас есть причины для недовольства.
   - Я бы отправилась туда пешком, если  бы  надеялась  попасть  вовремя,  -
ответила Анжелика. - Если король заметит мое отсутствие, он не  простит  мне
этого оскорбления.
   Новый толчок экипажа бросил их друг на друга.
   - Чума на эту повозку! - воскликнула Анжелика. -  Она  похожа  на  старую
бочку из-под селедки. Только и годна что на костер.
   Де Паражон ответила:
   - Я допускаю, что  моей  маленькой  карете  недостает  великолепия  ваших
экипажей, но мне кажется, что  вы  счастливы,  что  она  находится  в  вашем
распоряжении, особенно с  тех  пор,  как  ваш  милый  муж  придумал  забаву,
поместив всех ваших  лошадей  в  некое  таинственное  место,  известное  ему
одному.
   Анжелика только вздохнула.
   Где теперь ее хлысты с золотыми рукоятками и кисточками алого цвета?
   А она радовалась  при  мысли,  что  наконец-то  получила  приглашение  на
королевскую охоту в лесах вокруг Версаля. Она рисовала  себе,  как  появится
среди почетных гостей в упряжке, запряженной черными конями, с тремя лакеями
в ливреях голубого и бледно-желтого цвета и кучером. Она могла  бы  услышать
завистливые вопросы:
   - Чей это экипаж?
   - О, это экипаж маркизы дю Плесси де Бельер!
   - Эта женщина, которая?..
   - Ее редко видно, потому что муж прячет ее от нас. Он ревнив,  как  тигр.
Похоже, сам король пригласил ее!
   Анжелика так готовилась к этому дню, полагая, что ничто уже не сможет  ей
помешать. Только бы просунуть один пальчик в двери  королевского  дворца,  а
там она станет на обе ноги так крепко, что Филипп, как ни  старайся,  ничего
не сможет сделать.
   Мадемуазель де Паражон зло хихикнула:
   - Не нужно много ума, чтобы догадаться, о чем вы думаете. Я вижу в  ваших
глазах блеск предстоящего сражения. На кого вы хотите  совершить  нападение:
на короля или на мужа?
   Анжелика содрогнулась.
   - Король? Но он хорошо занят и хорошо защищен. У него есть законная  жена
- королева, есть любовница мадемуазель де Лавальер и еще куча других. А  что
касается моего мужа, то зачем  мне  пытаться  пленить  его,  он  уже  и  так
принадлежит мне. Логично ли, пользуясь вашими же словами, чтобы двое женатых
людей интересовались друг другом, когда узел уже затянулся? Оставим это.
   - Не могу себе даже  представить,  как  этот  ваш  очаровательный  маркиз
интересуется вами! - Она со  смехом  провела  язычком  по  тонким  губам.  -
Расскажите еще раз обо всем,  милочка.  Это  одна  из  самых  восхитительных
историй, которые мне довелось  слышать.  В  самом  деле,  из  ваших  конюшен
исчезли все лошади и как  раз  в  тот  самый  момент,  когда  вы  собирались
отправиться в Версаль. И половина ваших слуг исчезла, да? Должно быть, месье
дю Плесси хорошо заплатил им за это. И подумать только, у вас  и  подозрений
на этот счет никаких не было! Он оказался хитрее вас, моя радость.
   Их еще раз тряхнуло. Жавотту, маленькую горничную, сидевшую  напротив  на
узеньком откидном сиденье, подбросило так, что она свалилась на  Анжелику  и
вконец попортила и помяла ее наряды.
   Ничуть  не  расстроившись,  Анжелика  подхватила  девушку  и  помогла  ей
усесться на место.
   Анжелика едва удержалась от искушения  крепко  приложить  свою  ладонь  к
огрубевшим, отвисшим щекам Фелониды де Паражон, которая, насколько она могла
заметить, с нескрываемым удовольствием смотрела на помятое платье Анжелики.
   И все же этот "синий чулок" была единственной  особой,  к  кому  Анжелика
могла обратиться за помощью. К тому же  Фелонида  была  хорошей  соседкой  и
близкой подругой.
   Мадам де Совиньи была в провинции. Нинон де Ланкло могла бы ей помочь, но
репутация куртизанки сделала ее "персоной нон грата" при дворе, а ее  экипаж
легко бы узнали. Другие подруги Анжелики были или на охоте,  или  ненадежны.
Де Паражон была единственной, на кого можно было положиться в данном случае.
   И даже тогда, когда Анжелика сгорала от  нетерпения,  ей  пришлось  долго
ждать, пока старая дева с необычным волнением примеряла старомодные  наряды.
Потом горничная с  раздражающей  медлительностью  расчесывала  лучший  парик
Фелониды. Потом возница очищал грязь со своей ливреи и наводил глянец на эту
разбитую колымагу.
   И вот они скачут по дороге!
   Но что это за дорога!
   - Это... это тропинка какая-то, а не дорога! - простонала Анжелика.
   Она вновь стала вглядываться в глубину  тоннеля,  образованного  стволами
деревьев, надеясь увидеть просвет впереди.
   - Вы простудитесь, - произнесла мадемуазель де Паражон. - А это  испортит
ваш внешний вид. А какую же дорогу вы ожидали?  Вам  следовало  бы  осуждать
только короля за то, что он выдумал  эту  утомительную  прогулку  по  грязи.
Когда-то по этой дороге гоняли только скот на рынки. Эта дорога сейчас так и
называется - Бычий Путь. Наш прежний король -  Луи  XIII  -  порой  охотился
здесь, но никогда не помышлял о  том,  чтобы  таскать  за  собой  придворный
цветник  по  этим  камням.  Людовик  Целомудренный  был  тактичным  королем,
простым, но благоразумным...
   Ее прервал еще более  страшный  толчок  и  оглушительный  треск  экипажа.
Повозка сильно накренилась, заскребла по булыжнику, и колесо слетело, бросив
пассажиров друг на друга.
   Анжелика оказалась в самом низу, так как сидела со стороны  отломившегося
колеса. Первая ее мысль  была  о  состоянии  костюма,  придавленного  теперь
тяжестью двух тел - мадемуазель де Паражон и Жавотты. Анжелика боялась  даже
пошевелиться, а не то что выбраться, потому что окно  кареты  лопнуло  и  ей
нужно было освободиться от осколков стекла и не порезаться.
   Открылась дверца,  и  Флико,  молодой  слуга,  сунул  внутрь  свою  лисью
физиономию.
   - Ничего страшного, маркиза, - выпалил он.
   Анжелика была не в состоянии даже отчитать его за неуважительный тон.
   - Эта старая темница развалилась на куски? - спросила она.
   - Нет! - радостно отозвалась Фелонида.
   Ей, видимо, пришлось по душе это милое развлечение.
   - Дерзкий мальчуган, дай-ка мне руку и помоги выбраться отсюда.
   С помощью Флико и кучера, который прежде  всего  освободил  лошадей,  обе
женщины и служанка уже стояли в грязи на самой середине дороги...
   Обошлось без увечий, но положение их было более безрадостным, чем прежде.
   Анжелика едва удержалась, чтобы не  разразиться  проклятиями.  Но  гневом
делу  не  поможешь.  Это  был  конец!  Теперь-то  ей  точно  не  попасть  на
королевскую охоту и никогда она не будет принята при дворе.  Едва  ли  можно
надеяться, что король простит  ей  этот  отказ  от  его  приглашения.  Разве
попробовать написать ему, или броситься к его ногам, или  просить  замолвить
за нее словечко мадам де Монтеспан или герцогиню де Лозен? Но что она  может
сказать в свое оправдание? Сказать правду, что  поломалась  карета?  Но  это
покажется явной отговоркой. Так всегда говорят, когда опаздывают.
   Совершенно подавленная  мрачными  мыслями,  она  уселась  на  пень  и  не
заметила небольшого отряда всадников, приближающихся к ним.
   - Ого! Вон кто-то едет, - шепнул Флико.
   В тишине леса раздавался цокот копыт.
   - Милостивый боже! - пробормотала де Паражон. - Разбойники! Мы пропали!
   Анжелика подняла глаза. Густая тень леса скрывала  наружность  всадников.
Можно было только различить, что это были высокие, худые и смуглые люди.  По
их темным глазам, черным усам и бородам можно было предположить, что  им  не
приходилось  проводить  время  в  Иль-де-Франс.  Галуны  на  голубой   форме
потускнели и свободно болтались. Перья на шляпах уныло свисали вниз.  Одежда
была рваной. Но каждый был при шпаге.
   Во главе кавалькады  ехали  два  молодых  человека  приятной  наружности,
везущие богато разукрашенные знамена, в которых было большое количество дыр.
Все это свидетельствовало о недавних сражениях.
   Часть отряда шла пешком, они были вооружены мушкетами и пиками. Первый из
всадников,  который  казался  предводителем,   остановился   около   женщин,
окруженных слугами, весь остальной отряд прошел мимо опрокинутой повозки, не
удостаивая их взглядом.
   - Клянусь, друзья мои, что Меркурий - бог путников -  покинул  вас  самым
бесстыдным образом.
   Непохожий на своих товарищей, он казался  упитанным,  но  свисающие  края
одежды красноречиво говорили о том, что он тоже немало потерял в весе. Когда
он приподнял шляпу, лицо его оказалось веселым. А певучий акцент  выдавал  в
нем гасконца.
   Анжелика  улыбнулась  ему  в  ответ  и,  собрав  все   свое   очарование,
произнесла:
   - Вы, должно быть, гасконец, сударь?
   - От вашего взгляда ничто не ускользает, милейшая  из  лесных  нимф.  Чем
могу служить?
   - Сударь! - живо сказала она. - Вы можете оказать нам большую услугу.  Мы
должны были попасть на  королевскую  охоту,  но  произошел  этот  неприятный
инцидент. Не может быть и речи, чтобы починить повозку, но если вы  поможете
мне и моей подруге добраться до дороги на Ле-Беф, мы будем  чрезвычайно  вам
благодарны.
   - Дорога на Ле-Беф? Мы и сами туда направляемся.  Клянусь  Юпитером,  вам
повезло.
   И четверть часа спустя  всадники,  которые  посадили  женщин  на  лошадей
позади себя, прибыли в назначенное место.
   На вершине холма Фосе-Репо им открылась поляна,  окруженная  повозками  и
лошадьми. Кучера и лакеи играли в бабки, поджидая  своих  хозяев,  или  пили
пиво в ближайшем трактире.
   Анжелика увидела своего лакея и спрыгнула на землю.
   - Женеку, приведи мне Цереру!
   Юноша помчался к стойлу. И через несколько  минут  Анжелика  была  уже  в
седле. Она вонзила шпоры в бока лошади и помчалась к лесу.
   Лошадь сначала сбивалась на  толстом  ковре  из  опавших  листьев,  затем
приноровилась и помчалась наверх.
   Верхушки деревьев закрывали все, и Анжелика ничего не видела впереди. Она
приложила ладонь к уху. Где-то вдалеке  послышался  лай  собак,  затем  звук
одного рога, к которому присоединился другой. Она различила сигнал "вода"  и
улыбнулась.
   - Охота еще не закончилась. Вперед, Церера! Быть  может,  мы  еще  спасем
свою репутацию.
   Она гнала лошадь  по  краю  леса  под  низко  склоненными  деревьями,  по
покрытым мхом корням. Эта глухая, отдаленная  часть  леса  годами  никем  не
посещалась, кроме одиноких охотников и бродяг.
   Лай собак все приближался.  Олень,  которого  они  травили,  по-видимому,
собирался пересечь ручей. Гон приближался к Анжелике. Рога  трубили  во  всю
мощь.
   Анжелика замедлила скачку,  потом  остановилась  совсем.  Цоканье  подков
слышалось совсем рядом. Она выехала из лесной чащи. Отлогий склон вел  вниз,
в поросшую травой долину, на дне которой под лучами  солнца  блестела  топь.
Вокруг нее на другой стороне поднималась темная стена  леса,  но  теперь  ей
было видно небо  с  серыми  дождевыми  тучами,  сквозь  которые  пробивалось
заходящее солнце. Приближающиеся сумерки сгущали мглу летнего леса.
   Неожиданно многоголосый лай пронесся рядом. Коричневая тень мелькнула  на
краю леса. Это был молодой олень-самец с едва пробившимися выступами  рогов.
Камыш на берегу ручья закачался, когда сквозь него промчался олень.
   Свора собак понеслась за ним подобно бурному разноцветному потоку.
   Затем из подлеска  вынырнул  всадник,  одетый  в  алый  костюм.  И  почти
одновременно на это пространство со всех сторон выехали всадники и помчались
вниз по склону. На темном  фоне  леса  сверкающие  одежды  кавалеров  и  дам
блистали, как облака при заходе солнца, а догорающий  закат  расцвечивал  их
украшения, пряжки и плюмажи.
   Последним  усилием   олень   метнулся   в   брешь,   которую   образовали
преследователи, и скрылся в спасительной чаще леса.
   Раздались крики разочарования  и  недовольства.  Покрытые  грязью  собаки
сбились в кучу и снова бросились в погоню.
   Анжелика пришпорила Цереру и стала спускаться с холма. Ей показалось, что
наступил момент, когда ей следует смешаться с толпой.
   - Не стоит его преследовать, - раздался голос у нее за спиной. - Животное
долго не протянет. А пересечь болото - значит по  уши  вымазаться  в  грязи.
Поверьте мне, милая незнакомка, вам лучше остаться на  этой  стороне.  Держу
пари, что они  вернутся  на  эту  прогалину,  чтобы  собрать  собак,  а  мы,
отдохнувшие и посвежевшие, появимся перед королем.
   Анжелика обернулась. Она  не  могла  понять,  кто  скакал  с  ней  рядом.
Приятное лицо под напудренным  париком  улыбалось  ей,  костюм  мужчины  был
элегантным. Поклонившись ей, он приподнял шляпу со снежно-белыми страусовыми
перьями.
   - Черт меня возьми, если  я  не  имел  удовольствия  видеть  вас  раньше,
сударыня. Ибо я никогда не забываю таких лиц, как ваше.
   - А при дворе?
   - При дворе? - он задумался. - Нет, вряд ли. Я там живу, сударыня. Вы  не
смогли бы  пройти  мимо  меня  незамеченной.  Нет,  сударыня,  не  пытайтесь
дурачить меня. Вы никогда не были при дворе.
   - Нет, я была там, сударь, - упрямо сказала  Анжелика  и  после  короткой
паузы добавила:
   - Однажды.
   Мужчина рассмеялся.
   - Однажды! Как прелестно!
   Нахмурив светлые брови, он задумался.
   - Когда это  было?  На  прошлом  балу?  Я  вас  не  помню.  И  все  же...
Невероятно, но я готов держать  пари,  что  вас  не  было  сегодня  утром  в
Фосе-Репо.
   - Вы, похоже, помните каждого человека.
   - Каждого? Это верно. Надо помнить людей, если хотите, чтобы они  помнили
вас.  Этого  принципа  я  придерживаюсь  с  юных  лет.  А  память   у   меня
превосходная.
   - Тогда не согласились ли бы вы быть моим наставником  в  этом  обществе,
которое я плохо знаю? Назовите мне их имена. Например, кто  эта  всадница  в
красном, что была рядом с гончими? Она превосходно скачет. Наверное, мужчина
не мог бы мчаться быстрее.
   - Вы правы. Это мадемуазель де Лавальер.
   - Фаворитка короля?
   - Да, фаворитка, - ответил он уверенно.
   - Я не знала, что она превосходная охотница.
   -  Она  рождена  для  лошади.  В  детстве  она  скакала  без   седла   на
необъезженных лошадях.
   - Похоже, вы хорошо знаете мадемуазель де Лавальер.
   - Неудивительно, ведь она моя сестра.
   - Ах! - выдохнула Анжелика. - Вы...
   - Маркиз де Лавальер к вашим услугам, прелестная незнакомка.
   Он снял шляпу и комично раскланялся.
   Чувствуя себя несколько смущенной, Анжелика двинулась  вперед,  пришпорив
лошадь и направив ее вниз, в долину. Туман здесь был погуще и скрывал лужицы
с водой.
   Маркиз следовал за ней.
   - Погодите! Чем я оскорбил вас? Вы слышите?! Они созывают  собак.  Маркиз
дю Плесси де Бельер сейчас должен вытащить кинжал  и  всадить  его  в  горло
оленю.  Вы  когда-нибудь  видели,  как  превосходно  справляется  со  своими
обязанностями главный ловчий? На это стоит посмотреть. Он  так  красив,  так
элегантен, так надушен, что  просто  невозможно  себе  представить,  что  он
когда-либо может воспользоваться кинжалом. Но он пользуется им  с  ловкостью
мясника на бойне.
   - Еще мальчиком Филипп славился тем, что охотился на  волков  с  ножом  в
лесах Нейля, - с гордостью сказала Анжелика. - Местные жители  прозвали  его
"Гроза волков".
   - Наступает моя очередь удивляться. Кажется, вы хорошо знаете маркиза  дю
Плесси?
   - Неудивительно, ведь он мой муж.
   - Боже мой, как это забавно!
   Он разразился каким-то необыкновенным смехом, явно деланным  и  вместе  с
тем неподдельным. Так, должно быть, смеются хорошие  актеры.  Затем  так  же
быстро умолк и озабоченно повторил:
   - Ваш муж? Так вы - маркиза дю Плесси де Бельер? Я слышал о вас. Но разве
вы... Святые угодники, разве вы не оскорбили короля?
   Анжелика с ужасом смотрела на него.
   - Ах, вот и его величество! - воскликнул он  и,  бросив  ее  на  произвол
судьбы, поскакал к группе людей, появившихся на краю прогалины.
   Анжелика тут же узнала короля  в  сопровождении  свиты.  Скромный  костюм
короля  контрастировал  с  роскошью  остальных  дворян.  Луи  XIV   одевался
небрежно, я поговаривали, что он надевал парадные одежды лишь на официальные
встречи, снимая их сразу, как только они заканчивались. Когда он выезжал  на
охоту, то отказывался цеплять на себя кружева и меховые накидки.
   Сейчас он был  одет  в  коричневый  костюм  для  верховой  езды,  скромно
отделанный золотыми нитями у  петелек  пуговиц  и  клапанов  карманов.  Ноги
короля были заключены в огромные сапоги, доходившие почти до самого паха, он
был похож на зажиточного крестьянина. Но если вы заглянете в  его  лицо,  то
тут уж ни с кем не спутаете. Надменность его жестов, которые, тем не  менее,
были изящны, и спокойное выражение лица  придавали  ему  королевскую  манеру
держаться, не обращая внимания на окружающих.
   В руке у него была тонкая тросточка  с  наконечником  из  копыта  кабана,
которая была ему торжественно вручена главным ловчим перед началом  охоты  и
предназначена  была  главным  образом,  чтобы  отводить   веточки,   которые
препятствовали его величеству при быстрой езде по лесу.
   Рядом с королем скакала его фаворитка в алом наряде.  Возбужденная  охота
разрумянила ее тонкое лицо и скрыла его желтоватую бледность, в  которой  не
было и следа красоты. Тем не менее Анжелика  ощутила  в  ней  некое  скрытое
очарование, которое возбудило тайное сожаление. Она не смогла  бы  объяснить
это чувство, однако ей казалось, что мадемуазель де  Лавальер,  несмотря  на
свое прочное положение, была не той фигурой, чтобы возвыситься при дворе.
   Рядом с ней Анжелика увидела принца Конде, мадам  Монтеспан,  де  Лозена,
Бриена... Чуть поодаль  она  увидела  ослепительную  красавицу  -  принцессу
Генриетту, а также - брата короля, а рядом с ним его неразлучного фаворита -
шевалье де Лоррена.
   Она увидела много других малознакомых лиц.
   Король с нетерпением вглядывался в направлении маленькой лесной тропинки.
Наконец оттуда показались два всадника. Один из них был  Филипп  дю  Плесси,
который, подобно королю, носил тросточку с копытом оленя.
   Его одежда и парик были почти не испорчены быстрой погоней. При виде  его
стройной   фигуры   сердце   Анжелики   наполнилось   гневом   и    мрачными
предчувствиями. Какова будет реакция Филиппа,  когда  он  увидит  здесь  ту,
которую несколько часов назад оставил дрожащей в монастыре?
   Она достаточно хорошо знала Филиппа и понимала, что он не посмеет  ничего
предпринять в присутствии короля, но потом...
   Филипп сдерживал белую лошадь, чтобы  не  обгонять  своего  неторопливого
товарища, пожилого мужчину с загорелым  лицом  и  остроконечной  бородкой  в
стиле  предыдущего  века.  Казалось,  он  подчеркивал   медлительность   его
движений, которую сохранял, несмотря на нетерпение короля,  что  делало  его
появление почти зловещим.
   Это был Сально,  бывший  главный  ловчий.  В  свое  время  он  преподавал
нынешнему монарху основы этого искусства. И ему не нравилось смотреть на то,
как нарушаются основы его принципов. Для него было невыносимо видеть, что на
охоту смотрят как на королевскую забаву. Луи XIII не потерпел  бы  на  охоте
эту кучу юбок. И Сально никогда не упускал случая обратить  внимание  своего
ученика на нарушение этого принципа. Даже теперь он не мог до конца  понять,
осознать тот факт, что Людовик XIV уже не тот розовощекий малыш, которого он
на первых порах усаживал в седло.
   Без особой любви, но в знак уважения к прошлым  заслугам  король  оставил
его