ие.
   Море как бы служило золотой оправой для своих островов, которые,  в  свою
очередь, играли роль драгоценных  камней  -  красноватого  топаза,  голубого
лазурита, черного агата. Говорят, что этих островов здесь триста  шестьдесят
пять - столько, сколько дней в году.
   Наступали сумерки. Море приобретало тускло-белый и холодный цвет, а земля
и излучины берегов  погружались  в  густую  тень.  Весь  окружающий  мир  из
золотого превращался в темно-бронзовый.
   Порывы ветра доносили запахи залива.
   Вдруг на востоке, за Харпуэлловской косой, сразу после того,  как  солнце
скрылось за горизонтом, Анжелика увидела корабль.
   В последних лучах дневного светила он сверкнул, как будто был  сделан  из
золота. И тотчас же исчез из вида.
   - Не было ли у него на носу гигантской берцовой кости? -  крикнул  старый
медик. - Готов биться об заклад, что он опустил  паруса,  готовясь  войти  в
порт. Я его знаю. Это корабль-призрак,  который  появляется  у  Харпуэлла  и
несет с собой несчастье тому, или той, кто его увидит. А порт, в который  он
готовится войти, называется Смерть...
   - Он не опускал паруса, - ответила Анжелика с раздражением.
   Юный Кантор, увидев,  что  мать  в  какой-то  степени  взволновали  слова
старого колдуна, бросил на нее понимающий и успокаивающий взгляд.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ПИРАТСКИЙ КОРАБЛЬ

Глава 1

   На следующий день Анжелика, рано проснувшись  и  будучи  не  в  состоянии
снова уснуть, решила пойти пособирать мидии в расщелинах  скал,  из  которых
после отлива ушла вода. На одном из  ближайших  берегов  она  увидела  стадо
тюленей, которые вели себя очень возбужденно и издавали пронзительные крики,
подхватываемые эхом в глубине бухты.
   Молодая женщина решила пойти посмотреть, что там  произошло.  Обычно  эти
животные ведут себя спокойно и мирно. Неуклюжие и тяжеловатые на берегу,  их
темные и блестящие тела демонстрируют изумительную  гибкость,  когда  тюлени
резвятся на искрящихся при свете солнца волнах.
   Подойдя ближе, она обнаружила причину их возбужденного состояния.
   Два или три тюленя лежали на боку и были мертвы. На них уже  падала  тень
кружившихся над ними и издававших противное карканье морских птиц.  Животные
были кем-то  зверски  убиты.  Крупные  самцы,  хозяева  стойбища,  с  гневом
пытались отогнать прожорливых пернатых стервятников.
   При виде этого Анжелику охватило чувство  тревоги:  животные  были  убиты
людьми. Значит, где-то здесь были люди...
   Это не были индейцы, так как те устраивают охоту на тюленей лишь зимой, в
январе месяце.
   Анжелика окинула взором бухту. Этой ночью здесь стало на  якорь  какое-то
судно, по всей видимости, тот самый корабль-призрак.
   Она снова поднялась вверх по откосу.
   Солнце еще не появилось на небе. Оно  было  скрыто  за  сгустившимися  на
горизонте облаками. Утро оставалось первозданно голубым, чистым и спокойным.
   Вдруг в свежем дуновении воздуха  Анжелика  почувствовала  запах  горящей
травы. Он отличался от запаха дыма, исходившего из маленькой,  сложенной  из
гальки печки,  которая  топилась  в  их  хижине.  Легким  и  быстрым  шагом,
инстинктивно прячась за кустами и стволами сосен, она прошла вдоль  верхнего
края высокого берега над фиордом.
   Запах дыма от  горевших  сырых  веток  и  влажной  травы  становился  все
отчетливее.
   Нагнувшись, Анжелика увидела между деревьями кончик мачты и часть паруса.
В одном из вклинившихся в высокий берег узких  заливчиков  на  якоре  стояло
судно.
   Снизу лениво поднимались клубы синего и густого  дыма,  доносились  звуки
людских голосов.
   Анжелика легла на землю и подползла  к  краю  берегового  среза.  Она  не
смогла увидеть тех, кто расположился внизу на узкой полосе покрытого кое-где
водорослями гравия, но их  голоса  стали  слышны  несколько  лучше.  До  нее
долетали отдельные французские и португальские слова. Голоса были резкими  и
грубыми.
   Зато она хорошо  рассмотрела  судно,  которое  было  по-существу  простым
баркасом.

Глава 2

   Вернувшись к хижине, она велела детям войти в помещение. Отдохнув и придя
в себя на свежем воздухе, те принялись играть, бросая друг  другу  маленький
мячик из конского волоса.
   - Там в бухте появились какие-то люди. У них баркас, в который  мы  могли
бы поместиться, если и не все, то человек восемь-десять. Но  я  не  уверена,
что эти люди встретят нас очень приветливо.
   Она не ожидала ничего хорошего от этих типов, которые безо  всякой  нужды
убили несколько безобидных животных, и даже не забрали их тушки...
   Кантор пошел в указанном направлении посмотреть, что там. Вернувшись,  он
сказал, что увидел этих людей. Их пятеро или шестеро, не больше. Это  скорее
всего те мелкие морские грабители, которые  приплывают  к  берегам  Северной
Атлантики за добычей, может быть, и не такой богатой, какую можно  захватить
на испанских кораблях, но зато и не требующей большого риска.
   -  Нам  очень  пригодился  бы  этот  баркас,  хотя  бы  для  того,  чтобы
отправиться на нем за помощью.
   Она обращалась, главным образом, к Кантору и Стоугтону. Только они  могли
бы ей помочь принять нужное решение.
   Пастора  сильно  лихорадило,  и  он   находился   в   полубессознательном
состоянии. Коруэн сильно страдал от своей раны и все свои силы направлял  на
то,  чтобы  сдержать  ругательства,  готовые  сорваться  с  его  уст   из-за
вынужденного соседства с пастором. Оба батрака, крепкие и молчаливые  парни,
могли бы очень пригодиться, если бы дело дошло до  рукопашной,  но  дельного
совета от них получить было нельзя. Старого Шеплея не интересовали  проблемы
его гостей. Сегодня вечером или завтра он должен был отправиться в лес,  так
как настало время собирать дикую вербену.
   Что же касается Адемара, то тот вообще находился в полной прострации.
   Оставались  лишь  Стоугтон,  этот   земледелец   без   особого,   правда,
воображения, но зато храбрый  человек,  и  сын  дворянина  Кантор,  который,
несмотря на свою молодость, приобрел уже довольно  богатый  жизненный  опыт.
Анжелика  верила  в  его  мудрость  юноши,   когда   инстинктивная   детская
осторожность сочетается с трезвой оценкой своих сил и  отвагой  уже  зрелого
мужчины.
   Кантор мог в одиночку увести баркас из-под носа у разбойников,  доставить
его к другому берегу мыса и забрать там всех остальных.
   Когда начали обсуждать этот вариант, Анжелика встала и открыла дверь. Она
сразу поняла, что привлекло ее внимание.
   Отчетливо слышался настойчиво повторяющийся крик козодоя.
   Это ее вызывал Пиксарет.
   Она бегом отправилась на край полуострова и на другом берегу, на верхушке
черного дуба увидела  индейца,  который,  наполовину  спрятавшись  в  густой
листве, делал ей энергичные знаки рукой.
   Он показывал ей на что-то, находившееся ниже ее.
   Она опустила глаза, посмотрела  на  берег,  и  у  нее  заледенела  кровь.
Цепляясь за ветки можжевельника и  малорослых  сосен,  росших  в  расщелинах
скалы, вверх карабкались люди.
   Вне всякого сомнения, это были флибустьеры с баркаса.  И  когда  один  из
них, догадавшись, что его заметили, поднял голову и показал  свое  пиратское
лицо, она увидела, что между зубами он держал нож.
   По всей видимости, они также обнаружили, что здесь по  соседству  с  ними
кто-то есть, и,  как  и  положено  закоренелым  грабителям,  решили  напасть
врасплох.
   Увидя,  что  их  внезапная  атака  была  раскрыта,  пираты   с   ужасными
ругательствами бегом бросились вперед.
   Взгляд Анжелики упал на улья. Прежде чем убежать, она  схватила  один  из
них и, когда бандиты появились на краю плоскогорья, резким движением бросила
его в их сторону.
   Вылетевший из улья жужжащий рой пчел немедленно  их  атаковал.  Раздались
ужасающие вопли.
   Анжелика не стала задерживаться, чтобы посмотреть, как они отбиваются  от
этой черной разъяренной тучи.
   На бегу она вытащила из ножен свой остро заточенный нож. Сделала она  это
вовремя, так как бандиты с самого начала разделились на две  группы.  Теперь
между ней и хижиной Шеплея появился некто вроде ухмыляющегося клоуна, он был
одет в лохмотья и на  голове  его  была  треуголка  с  красными  страусиными
перьями. Он размахивал дубинкой.
   Он был или слегка пьян, или  просто  не  мог  и  подумать,  что  какая-то
женщина может представлять для него  опасность.  Как  бы  там  ни  было,  он
бросился на нее. После того, как  она  увернулась  от  его  просвистевшей  в
воздухе дубины, он прыгнул на нее, но тут  же  напоролся  на  острое  лезвие
ножа, которым она размахивала перед собой с целью защиты.
   Раздался  хриплый  крик  бандита,  еще  какое-то  мгновение  она  ощущала
зловонный запах рома и гнилых зубов, но затем его пальцы, вцепившиеся в тело
Анжелики, разжались. Он чуть не увлек ее в своем падении. Оледенев от ужаса,
она сбросила его с себя. Судорожно схватившись руками за живот, он рухнул  у
ее ног. В гноящихся глазах бандита застыло выражение крайнего удивления.
   Не теряя ни секунды, Анжелика в три  прыжка  достигла  хижины  Шеплея,  и
сразу же закрыла ворота ограды на запор.

Глава 3

   - У него вываливаются кишки! Жалобный крик  подхватывался  эхом  и  долго
раздавался в чистом июньском вечернем воздухе над бухтой Каско.
   - У него вываливаются кишки!
   Там, за кустами, звали на помощь. Забаррикадировавшиеся  в  своей  хижине
англичане  и  французы  слышали  этот  крик,  переходивший  в   жалобный   и
трагический вопль.
   День, так плохо начавшийся, заканчивался как бы вничью. На одной  стороне
Анжелика и англичане. Хотя  они  и  были  слабо  вооружены,  но  им  удалось
укрыться за бревенчатыми стенами. А на  другой  стороне  находились  пираты,
озлобленные и агрессивные, но все искусанные пчелами и имевшие плюс ко всему
на руках раненого, который терял свои внутренности.
   Бандиты расположились у протекавшего рядом с домом ручья, чтобы  омыть  в
его воде распухшие от пчелиных укусов лица и конечности, и теперь не  давали
возможности никому из осажденных выйти из хижины. Они то изрыгали проклятия,
то снова  начинали  стонать.  Пиратов  не  было  видно,  но  их  присутствие
угадывалось за кронами деревьев.  Время  от  времени  оттуда  доносились  их
крики. А  когда  наступила  ночь,  то  их  стоны,  вздохи  и  вопли  как  бы
перекликались с ревом тюленей, и все это сливалось в такую жуткую какофонию,
что волосы на голове вставали дыбом.
   Вскоре  взошла  луна  и  осветила  все  вокруг.  Море  засеребрилось,   и
разбросанные по нему черные  пятна  островов  напоминали  эскадру  кораблей,
готовящихся отплыть в белые дали.
   В середине ночи Анжелика взобралась на одну из  скамеек  и,  отодвинув  в
сторону кусок коры, стала смотреть сверху, что там происходит снаружи.
   - Эй, там, матросы, послушайте! - закричала она по-французски  громким  и
четким голосом.
   Она увидела, как зашевелились тени пиратов.
   - Послушайте, мы можем договориться. У меня здесь есть лекарства, которые
облегчат ваши страдания. Я могу также перевязать вашего раненого...
   Подойдите к дому и бросьте оружие. Мы не  хотим  вас  убивать.  Мы  хотим
одолжить у вас на время ваш баркас. Взамен мы вас будем лечить.
   Сначала ответом  было  молчание.  Потом  порывы  ветра  донесли  какое-то
неясное перешептывание.
   - Мы вас будем лечить, - повторила  Анжелика.  -  Иначе  все  вы  умрете.
Пчелиные укусы очень опасны. А ваш раненый, если его не лечить, помрет.
   - Еще как помрет... У него вываливаются наружу кишки, и он скоро сдохнет,
- пробормотал сквозь зубы чей-то грубый голос.
   - Это ранение очень опасно. Будьте благоразумны. Бросьте  оружие,  как  я
вам сказала. И я стану вас лечить.
   Звучавший в ночи мелодичный  женский  голос  действовал  успокаивающе  и,
казалось, шел прямо с неба.
   Однако пираты  сразу  не  дали  своего  согласия.  Нужно  было  дождаться
рассвета.
   - Эй, женщина! - закричал кто-то, - мы сейчас придем.
   За  кустами  послышалось  бряцание  стальных  предметов  и,  пошатываясь,
появился силуэт  одного  из  пиратов.  Бандит  нес  в  руках  тесаки,  ножи,
абордажные сабли, а также один топор и маленький пистолет.
   Все это он вывалил на землю в нескольких шагах от ограды.
   Анжелика,  держа  в  руках  ружье  старого   Шеплея,   и   сопровождаемая
вооруженным мушкетом Кантором, подошла к этому человеку. Он почти ослеп. Его
лицо было перекошено от укусов насекомых, а шея,  плечи,  руки  распухли  до
того, что представляли собой сплошную обтянутую кожей массу.
   Шеплей отбросил на затылок свою высокую пуританскую шляпу и  с  радостным
видом, с ухмылкой стал как бы принюхиваться.
   - Тыква, мне кажется, совсем созрела.
   - Спасите меня, - взмолился человек. Он был одет, как  обычный  пират:  в
рубаху, почерневшую от старых пятен крови, и  короткие  холщовые  брюки,  из
которых торчали волосатые ноги.
   Его пояс, к которому  были  прицеплены  ножны  разных  размеров,  сейчас,
правда, пустые, говорил,  вне  всякого  сомнения,  о  его  принадлежности  к
корпорации  тех  людей,  которые  в  Карибском  море   охотятся,   забивают,
разделывают туши свиней и диких  быков,  водящихся  на  островах.  А  затем,
накоптив достаточное количество мяса, продают его проходящим мимо  кораблям.
Обычные морские мясники, и, если угодно, торговцы, не лучше и не хуже  любых
других. Но их толкнул на пиратство и на войну  испанец-завоеватель,  который
не терпит чужого присутствия на американских архипелагах.
   Его спутники, стоявшие за деревьями, выглядели еще менее  привлекательно,
чем он. Молодой юнга, хилый и тщедушный, казалось, вот-вот отдаст богу душу.
Португалец с лицом оливкового цвета был похож на кочан капусты,  и,  наконец
последний, тоже темнолицый, - на тыкву. Что же касается раненого...
   Анжелика  приподняла  наброшенный  на  него   грязный   лоскут,   и   все
присутствующие вздрогнули от отвращения и ужаса. Сама Анжелика едва сдержала
подступившую к горлу тошноту.
   Зияющая рана имела в длину почти пятнадцать  дюймов,  и  над  ее  краями,
словно  кошмарное  видение,   вздувалось   и   вздрагивало   спазматическими
движениями нечто подобное клубку змей. Оголенные  внутренности  во  вскрытом
животе!
   Все застыли в оцепенении, за исключением Пиксарета, внезапно появившегося
здесь и с веселым любопытством склонившегося над раненым.
   Анжелика  почти  сразу  же  интуитивно  почувствовала,  что   она   может
попытаться что-то сделать. Раненый не только не потерял сознание, но даже  с
некоторой насмешкой смотрел на  нее  из-под  лохматых  бровей.  Несмотря  на
восковую бледность и глубоко ввалившиеся глаза, Анжелика  не  обнаружила  на
этом мерзком  лице  пьяницы  никаких  признаков  смерти.  Как  это  ни  было
удивительно, но он, казалось, решил остаться в живых. Кишечник  ни  в  одном
месте не был поврежден, иначе это повлекло бы за собой быстрый конец.
   Он  первым  заговорил  приглушенным  голосом,  стараясь   при   этом   не
гримасничать.
   - Да, миледи!.. Здорово это вы  ухитрились  меня  полоснуть..,  сработано
прямо как настоящей цыганкой, а мне это знакомо... Теперь нужно все это  мне
зашить.
   Он думал об этом всю ночь и, наверное, убедил  себя,  что  это  возможно.
Этот человечишка был не так уж глуп, хотя, судя  по  всему,  был  порядочный
негодяй. Не было необходимости долго разглядывать его внешность и  внешность
всех его  сотоварищей,  чтобы  понять,  к  какой  категории  людей  все  они
принадлежали. Настоящие отбросы общества.
   Взгляд  Анжелики  переходил  с  лица  этого  человека,  которое  отражало
дьявольскую  жизнеспособность,  на  чудовищную  рану,  яз  которой   исходил
гнилостный запах, и вокруг которой уже начали жужжать крупные мухи. - Ладно,
- решила она, - попытаемся.

Глава 4

   "Ну, мне и не такое приходилось видеть", - повторяла она про себя, быстро
раскладывая хирургические инструменты, которые достала из своей сумки.
   Это было не совсем так... Конечно, зимой в Вапассу ей приходилось  делать
самые различные и даже  весьма  сложные  хирургические  операции.  Необычная
искусность ее тонких пальцев, столь подвижных, что, казалось, каждый из  них
живет своей  самостоятельной  жизнью,  верный  инстинкт  ее  исцеляющих  рук
толкали ее на эксперименты, которые для тех времен и для этой страны были не
лишены смелости.
   Так, весной ей пришлось лечить одного  индейского  вождя,  которому  лось
своим рогом распорол спину. Впервые в подобном случае она  попыталась  сшить
края раны при помощи ниток. Заживление прошло потрясающе.
   Слава о ней как врачевателе широко  разошлась  по  округе.  И  в  Хоуснок
хлынули толпы туземцев, желающих лечиться у белой дамы.
   При операциях она пользовалась тонкими иглами, у которых, по ее  просьбе,
часовых дел мастер Жонас изогнул концы.  И  именно  такими  иглами  Анжелика
предпочитала выполнять свою деликатную работу. Она была очень довольна,  что
ей удалось сохранить  свою  драгоценную  сумку,  несмотря  на  все  недавние
события. Это было просто здорово. Она нашла  там  массу  просто  необходимых
вещей. В одном кармашке она обнаружила горсть толченых  засушенных  стручков
акации.  Этот  лечебный  порошок  обладал  дубильными  свойствами,   и   она
использовала его в качестве пластыря,  который,  по-видимому,  препятствовал
распространению в теле больного болезнетворной жидкости после закрытия раны.
Его было маловато. Она показала  порошок  Пиксарету,  и  тот,  рассмотрев  и
понюхав его, с понимающим видом улыбнулся и отправился в лес.
   - Займись  с  кем-нибудь  из  англичан  баркасом,  -  приказала  Анжелика
Кантору. - Убедись, что он в состоянии плыть под парусом, взяв на борт часть
нашей группы. Будьте настороже и возьмите с собой оружие. Хотя я  не  думаю,
что эти бедные бандиты способны сейчас причинить нам какой-либо вред.
   Элизабет  Пиджон  застенчиво  предложила  Анжелике  свою  помощь.  Но  та
предпочла послать ее накладывав мазь на несчастных  жертв  пчелиных  укусов.
Взяв с собой преподобного Пэтриджа, которому  нужно  было  сменить  повязку,
старая дева отправилась  выполнять  порученную  ей  работу.  Сознавая  новую
ситуацию,  она  выбрала  из  сваленного  в  кучу  оружия  пиратов   наименее
зазубренную саблю и, прицепив ее себе на пояс, с молодцеватым видом зашагала
к хижине, где Шеплей начал с ухмылкой на устах раздавать свои снадобья.
   Под деревом, рядом с раненым, Анжелика разложила на большом плоском камне
свои иглы, зажимы, флакон с очень крепкой водкой,  ножницы  и  чистую  белую
корпию, завернутую в кусок просмоленной ткани.
   Раненого не нужно было куда-то переносить, так как рядом  был  ручей,  из
которого  можно  было  брать  воду.  Она  раздула  угли  маленького  костра,
поставила на них глиняный  котелок  с  водой  и  высыпала  туда  порошок  из
стручков акации.
   Пиксарет вернулся из леса и принес целую охапку стручков.  Они  были  еще
зеленые. Анжелика попробовала один  из  них  на  зуб,  состроила  гримасу  и
выплюнула зеленый и горький сок. Хотя и очень неприятный во рту, это еще  не
был сок дозревшего танина, который  должен  иметь  вкус  чернил  и  обладать
свойством стягивать раны, заживлять их, бороться  с  воспалением  и  наконец
благодаря своему  тонизирующему  действию,  ликвидировать  нагноение,  из-за
которого раны очень долго заживают.
   - Придется пользоваться таким, какой есть.  Она  уже  собиралась  бросить
стручки в кипяток, когда Пиксарет остановил ее.
   - Дай их приготовить Мактаре.
   Он показал на старую индианку, служанку или подругу  английского  медика.
Похоже, что та знала о свойствах этого растения. Она села на корточки  рядом
с костром, взяла стручки и стала их жевать. Получающуюся массу она клала  на
широкие листья. Анжелика не стала возражать, так как знала (этому ее  обучил
старый колдун с  Бобрового  поля  под  Вапассу),  что  приготовленное  таким
образом лекарство приобретает все нужные свойства.
   Она вернулась к  своему  пациенту,  в  широко  открытых  глазах  кот