равда! - Свечение пятна усилилось. - В ваших подъездах  бродит  тень
чиновника Фруктова. И она должна быть зарегистрирована.
   Дерзость визитера рассердила Шеврикуку.
   - Я тебя сейчас так зарегистрирую! - вскричал он.
   - Напрасно вы горячитесь, - заявило пятно. - И напрасно вы мне угрожаете.
Следует соблюдать правила проживания и учета привидений.
   Служебное состояние Шеврикуки вполне позволяло ему выдворить визитера  из
Землескреба. Что он и намеревался произвести с  грохотом  и  скандально.  Но
была в заблудшем визитере загадка, волновавшая Шеврикуку, была!
   - Вы, стало быть, регистратор? - спросил Шеврикука, утихомиривая себя.  -
И мандаты есть?
   - Будут предъявлены по мере надобности. Но возможно, что и не вам.
   - А  предъявить  тень  чиновника  Фруктова  вы  мне  сумеете?  -  спросил
Шеврикука.
   - Вы ее могли упрятать.
   - Обшарьте все мои сусеки, все мои углы и закоулки и сыщите ее.
   - Вы ее могли упрятать в себе.
   - Все же я вас попрошу из Землескреба, - угрюмо сказал Шеврикука.  -  Кем
бы вы ни были и кого бы ни представляли.
   Вежливости  или  сдержанности  своей  Шеврикука  удивился.   Гнать   ведь
действительно следовало визитера. Но не желал  уже  Шеврикука  гнать.  Повод
направить в Землескреб регистратора, если разобраться, был. Правда, и сплыл.
На время. Тень Фруктова понадобилась  Шеврикуке  как  вспоможение  в  мелких
делах. О дальних последствиях затеи  Шеврикука  не  думал.  Теперь  подумал.
Какие выгоды и какие невыгоды могла  приносить  тень  чиновника  Фруктова  в
предприятиях серьезных, если ее  возобновить?  Или  возобновлять?  Нужна  ли
вообще она Шеврикуке при наличии вблизи него - опять же до поры до времени -
расторопного полуфаба (полуфабриката ли?) Пэрста-Капсулы?
   -   Привидение    должно    быть    зарегистрировано,    -    опять    же
механически-шарнирным голосом повторило пятно.
   - Не нудите, - поморщился Шеврикука. - Я не лгу. Привидения и вправду нет
в Землескребе.
   - Но существует возможность его возобновления.
   - А что, вы регистрируете и возможности появления привидений?  -  спросил
Шеврикука.
   - Это наше дело.
   - Ну уж конечно! Ваше! - возмутился Шеврикука.  -  Как  же!  А  если  это
фантом Отродий Башни? Или создание секретной лаборатории?
   - Здесь иной случай...
   -  Ну-ну!  Попробуйте  зарегистрировать  Отродий!  -  не  мог  удержаться
Шеврикука. - Всех до одного! Объявите их привидениями  и  введите  над  ними
управление! Валяйте!
   - При чем тут Отродья? Тень Фруктова заводили вы.
   - Ладно. Пойдем на маловероятное допущение, - сказал Шеврикука.  -  Этого
не может быть, но вдруг я и впрямь завел бы какую-либо тень.  Но  вы-то  при
чем? Это было бы мое имущество. Или мой инструмент.  Захотел  бы,  я  ее-его
зарегистрировал бы. При себе. Не захотел бы - опять же мое дело. Вы-то здесь
с какого бока? Кстати, вы лишь учетчик и регистратор или у вас есть  и  иное
назначение в природе?
   - Вас это не касается.
   - В  здешних  подъездах  меня  все  касается.  И  давайте  разойдемся,  -
предложил Шеврикука. - Я вас не трону.
   Пятно  чуть  было  не  запламенело.  Но  сразу  же  и  угасло.  Возможно,
возмутилось. Или рассмеялось. А потом опечалилось.
   - Я не могу не выполнить должностную обязанность.
   - До чего же вы надоедливое, - проворчал Шеврикука. - Я и так  неизвестно
почему терплю разговор с вами.
   Но сам-то понимал почему.  Чувствовал,  что  перед  ним  не  пятно  и  не
регистратор, и по любознательности своей желал вызнать ответы на загадки.  К
тому же стоило выяснить, не грозит ли явление визитера какой-либо опасностью
ему, Шеврикуке, и жильцам его подъездов. Хотя нынешний собеседник произносил
слова голосом подземного  объявителя  остановок,  нечто  знакомое  Шеврикука
ощущал в иных оборотах речи, и в  этом  смутно  знакомом,  но  не  угаданном
звучало (или жило) беспокойство. Либо даже тревога и боль.  И  сам  визитер,
похоже, мог привнести в Землескреб тревогу и боль.
   - Примите вид,  более  способный  выразить  вашу  сущность,  -  предложил
Шеврикука. - Если желаете, чтобы разговор был  продолжен  и  из  него  вышел
толк.
   - Вид у меня надлежащий распоряжениям, - вымолвило пятно.
   - Зря упрямитесь, - сказал Шеврикука. - Зря валяете дурака... Или дуру...
   Он тотчас и замолчал. Некая догадка проталкивалась к нему. "А почему бы и
нет?" - подумал Шеврикука. Он часто имел дело с бабами настырными,  упрямыми
и авантюрными. Но вроде бы никому из них он не пробалтывался о тени Фруктова
и тем более не хвастался своими умениями. Но вдруг тень  Фруктова  в  минуты
его, Шеврикуки, легкомыслий и невниманий все же выбиралась из Землескреба  и
путешествовала на лыжную базу?
   - А может, вы сами чья-то тень? - поинтересовался  Шеврикука.  -  А  что,
если вас потрясти? Вдруг из вас что-нибудь высыплется... Или прольется.
   И Шеврикука шагнул к пятну.
   Пятно стало  нервно  подскакивать,  свечение,  то  резкое,  то  мгновенно
стихавшее,  будто  при  переменах  напряжения  в  сети,  выражало,   видимо,
возмущения и испуги визитера.
   - Не подходите! - выкрикивало пятно. - Не протягивайте ко мне руки!  Если
вы дотронетесь до меня, я вас...
   Прорвалось! Вопль предупредительный был несомненно женский.
   - Я полагаю, вы меня непременно исцарапаете  или  укусите!  -  рассмеялся
Шеврикука.
   Но кто (или чья тень? или чье опережающе приложенное осуществление?) была
перед ним? Гликерия? Дуняша-Невзора? Увека Увечная, она же Векка Вечная? Или
пышнокосая Стиша из окружения Малохола?
   Схваченное руками Шеврикуки, пятно не растаяло,  не  уплыло  туманом,  не
умялось, а было будто плотью, билось, дергалось,  норовя  высвободить  себя.
Вскрикнуло снова, и теперь рассекретила себя Гликерия.
   Шеврикука опустил руки.
   - Гордыня помешала явиться вам  просто  так?  -  спросил  он.  -  Или  вы
готовитесь к зимнему маскараду в Оранжерее?
   Ни звука в ответ.
   - А может, вы посчитали выгодным  напасть  на  меня,  чтобы  к  чему-либо
вынудить?
   Опять тишина.
   - Гликерия Андреевна, - сказал Шеврикука, - будьте добры,  воплотитесь  в
саму себя. Позвольте поглядеть, какие на вас теперь наряды.
   Наряды оказались вполне подходящими для нынешних деловых передвижений  по
московским улицам, офисам и магазинам. Узкие, в  обтяжку,  брюки,  фиалковая
блузка и бордовый  пиджак.  С  плеча  на  ремне  спускалась  кожаная  сумка,
возможно, с деньгами, косметикой, сигаретами и существенными бумагами. Русые
сегодня волосы Гликерии, ничем  не  украшенные,  густо  и  ровно  лились  на
бордовые плечи. А на среднем пальце ее левой руки имелся перстень с  золотой
монетой, или оболом, из приобретений Пэрста-Капсулы. Надо  полагать,  что  и
вторую вещицу Пэрста-Капсулы  -  фибулу,  или  пряжку  с  лошадиной  мордой,
Гликерия Андреевна не утратила. И не  перстень  ли,  между  прочим,  вызывал
свечение пятна-регистратора?
   - Шутки с тенью  Фруктова,  -  спросил  Шеврикука,  -  повод  для  вашего
появления в Землескребе?
   - Отчасти да, - согласилась Гликерия. - Но и  зарегистрировать  тень  мне
сегодня нужно.
   - Чтобы оправдаться перед кем-то, - предположил Шеврикука. -  Или,  может
быть, необходимо алиби?
   - Хотя бы и так, - кивнула Гликерия.
   - Но от тени остались лишь обывательские домыслы и ложные видения.
   - Важно,  чтоб  был  подписан  протокол  об  отсутствии  или  присутствии
привидения, - сказала Гликерия. - У меня есть бланк, а печать вы  поставите,
приложив к нему большой палец.
   - Послюнявив его? - поинтересовался Шеврикука. - Или окунув  в  крем  для
бритья? Или в подсолнечное масло?
   - Можете и в касторовое.
   - Тогда опущу в гуталин, - решил Шеврикука. - Подавайте бланк.
   Гликерия сняла с плеча сумку, произвела замками  удивительно  музыкальные
звуки, протянула  Шеврикуке  бумагу,  расчерченную  канцеляристами  вдоль  и
поперек. Пунктами опросного интереса были - "Год явления", "Место  явления",
"Плотность формы, степени с 3-й по 8-ю", "Размытость формы, степени с 9-й по
17-ю", "Способность к саморазвитию",  "Благородность,  срединность,  низость
происхождения  (имеющееся  подчеркнуть)",  "Степень  вредности   (по   шкале
Блестючего)",  "Особенности  вида",  "Способность  к  выделениям"  и  прочая
ерунда. "У нас Радлугин, - подумал Шеврикука, - попытал  бы  вопросами  куда
увлекательнее и бдительнее". Но  один  пункт  опросного  учета  его  все  же
насторожил: "Носит ли очки?"
   - Этак неделю просидишь с вашими занудствами, - поморщился Шеврикука.
   - Стало быть, есть  привидение-то!  -  стремительно  заявила  Гликерия  и
словно обрадовалась горестям Шеврикуки.
   - Ну уж нет! - сказал Шеврикука. - Я лишь прочерки поставлю. За неимением
объекта.
   Прилетевшей ручкой Шеврикука в  пустотах  бланка  учета  с  удовольствием
провел черточки, расписался, не забыв укрепить имя должностью, и, не пожелав
отправиться за гуталином или касторовым маслом,  послюнявил  рекомендованный
палец и поставил печать.
   - Время укажите, - хмуро  сказала  Гликерия.  -  Век,  год,  месяц,  час,
минута. И ниже опять печать.
   - Пожалуйста! - обрадовался Шеврикука. - Значит, есть нужда и в алиби!
   - Это дело второстепенное, - не глядя на Шеврикуку, произнесла Гликерия.
   - Я так и понял, - кивнул Шеврикука. - Иное привело вас в Землескреб.  Но
зачем были нужны эти долговременные подходы и маскарады? Отчего нельзя  было
выложить свои побуждения сразу? При  ваших-то  способностях  брать  быка  за
рога?
   Огонь был в глазах Гликерии, пламя могло опалить Шеврикуку.
   - Конечно, вы вольны допускать сейчас насмешки и издевки, - сказала  она.
- Вы сейчас при силе.
   - При какой силе? - удивился Шеврикука.
   - При доверенности.
   - При какой доверенности?
   - При генеральной.
   - Вот тебе раз... - пробормотал Шеврикука. И слова  более  произнести  не
смог. - Надо же... - сказал он наконец. -  Неужели  вы  укротили  гордыню  и
явились сюда из-за нелепых слухов? Неужели так? Вы меня  огорчили,  Гликерия
Андреевна...
   Гликерия промолчала.
   - От кого и что вы узнали про доверенность? - спросил Шеврикука. - И  что
это за сила, которую она якобы дает?
   - О доверенности известно многим, -  выговорила  Гликерия,  опять  же  не
глядя в глаза Шеврикуке. И сразу же уточнила: - Уже многим...
   - Это как  раз  объяснимо,  -  сказал  Шеврикука.  -  Слухами  выстрелить
нетрудно, и даже можно предположить  -  с  какими  целями.  Но  вот  что  за
силы-то? Что вы о них слышали?
   - Шеврикука, это лишнее...
   - Я не фальшивлю, поверьте мне. Какие такие силы могли  быть  у  мухомора
Петра Арсеньевича и отчего они не спасли его? Именно не спасли...  Да  и  не
доверенность это вовсе, а...
   - А... - Гликерия напряглась, будто бы  прыгнуть  желала  к  Шеврикуке  с
намерением вытрясти из него секреты. - А что?!
   - Не имеет значения, - сухо сказал Шеврикука. - Но не  доверенность.  Был
бы очень признателен, если бы вы посвятили меня в суть  того,  что  известно
многим.
   - Слышала, - Гликерия говорила  уже  холодно  и  высокомерно,  -  что  вы
получили особенное наследство. Более ничего не ведаю. Как не  ведаете,  если
верить вам. и вы...
   - Я вас не обманываю, - подтвердил Шеврикука. - Но я из-за дурноты  своей
натуры, заранее прошу извинений, могу подумать, что именно слухи подтолкнули
вас к походу в Землескреб, либо - на разведку, а либо  и  с  надеждами,  что
некие силы, якобы доставшиеся мне, окажутся нелишними в ваших предприятиях.
   - Вы искажаете мои слова, - гордо заявила Гликерия. - И опять  позволяете
себе насмешки и издевки. Никакого интереса к вашим силам у меня нет.
   - В это, раз вы здесь, - сказал Шеврикука, - я не могу поверить.
   - Хорошо, - не без  колебаний  согласилась  Гликерия.  -  Интересы  есть.
Думайте обо мне что хотите.
   - Вы говорите так, будто сейчас происходит  наше  с  вами  знакомство,  -
заметил Шеврикука. - Или  передо  мной  сегодня  совершенно  новая  Гликерия
Андреевна?
   - Я всегда прежняя и всегда новая. Но что вы знаете и обо мне прежней-то?
   -  Ваши  слова  резонны.  Но  откройте  мне  ваши  интересы.  А  я  смогу
предположить, на какие силы вы желаете опереться и, стало быть, в чем  суть,
пусть и частичная суть, бумаг Петра Арсеньевича.
   - Мы с вами сейчас не на равных, - опечаленно произнесла Гликерия. - И вы
снова насмешничаете. Жаль. Это досадно.
   - Гликерия Андреевна, но ведь я могу ощущать  нынче  и  раздражения.  Или
скажем мягче - недоумения. Вы получили бинокль?
   - Получила, - сказала Гликерия.
   - Значит, Дуняшины свидания со мной не секрет. И Дуняша,  надо  полагать,
выволочек от вас не претерпела. Неделями назад мысль об обращении ко  мне  с
просьбой о чем-либо была для вас отвратительна.  И  я  могу  вас  понять.  И
Дуняша  действовала  как  бы  против  вашей  воли,  хотя  и  служила   вашим
необходимостям. И это я тоже могу понять. Но сегодняшний ваш визит, да еще с
переодеваниями, да еще и сразу же после того, как я нечто открыл, а вы будто
за углом стояли, и вызвал мои... недоумения. Я нервен сейчас,  и  мои  слова
вам придется вытерпеть.
   - Что-то я вытерплю, - сказала Гликерия. - Но не все. А  за  углом  я  не
стояла.
   - И на том спасибо. Но кто-то, выходит, стоял. И этот кто-то мог  бы  вас
известить, что как только я нечто открыл или отрыл, так тотчас же и зарыл. И
при мне ничего нет.
   - Я ли вас не знаю, - грустно улыбнулась Гликерия. - Вчера вы  зарыли,  а
завтра отроете.
   - Вы меня желаете раззадорить. Или  даже  разъярить...  -  тихо  произнес
Шеврикука. - Я нервен сейчас, но благоразумен.
   - Я вовсе не хочу разъярять вас. Какая мне от этого  выгода?  -  Гликерия
снова улыбнулась, но теперь в ее улыбке было лукавство, а пожалуй, и  кураж.
- Я хочу разбудить в вас игрока, каким вы были в удачливые дни.
   - Ага. Игрока. Понятно. Но игра-то идет или будет идти ваша. А я-то в ней
при чем? Или при ком?
   - У вас пойдет своя игра! - Гликерия будто рассердилась.
   - Ваш интерес не с Пузырем связан? - спросил Шеврикука.
   - Не с Пузырем! - отрезала Гликерия.
   - Но паспорт-то вы наверняка выправили в связи с Пузырем,  -  предположил
Шеврикука.
   - Паспорт? - смутилась Гликерия. - Что за паспорт?..
   - Обыкновенный. Правда, старого образца. Без  двуглавого.  Еще  предстоит
менять. Опять будут затруднения...
   - Паспорт вас пускай не заботит... Это так, забава...
   - Он меня и не заботит, - согласился Шеврикука.  -  Меня  занимает  одно.
Отчего местом прописки вы назначили себе Останкино, а не Покровку, как  того
требовали бы обстоятельства вашей жизни? Впрочем, это  домашнее  и  мелочное
любопытство. И ответ  ваш  не  нужен.  Я  просто,  опять  же  по  дурноте  и
мелочности натуры, подумал: а как же Пузырь, списки и прочее  и  прочее?  На
Покровке нет Пузыря...
   - Шеврикука, - Гликерия  выглядела  расстроенной,  -  вы  вольны  сегодня
прикидываться дурным и  мелочным.  Да,  отчасти  добытый  паспорт  связан  с
Пузырем. Но отчасти. Да, вышла для меня и забава.  Вы  ведь  небось  и  сами
выправили себе паспорт?
   - Выправил,  выправил!  -  закивал  Шеврикука.  -  Оттого  что  глупый  и
легкомысленный!
   - Вот и я увлеклась, - призналась Гликерия. - Без разумной мысли...
   "Вроде бы и умилиться нам сейчас  следует,  -  подумал  Шеврикука,  -  по
поводу сходства наших неразумностей, а  потому  и  сходства  наших  натур  и
судеб, и шагнуть друг другу навстречу, и... Но не выйдет... И не надо".
   - Но, может быть, они и понадобятся. И мне, и  вам,  -  сказала  Гликерия
чуть ли не доверительно, чуть ли не душевному другу.
   Этой якобы доверительности Шеврикука сразу же захотел установить цену.
   - А если я вам сегодня не открою, - спросила  Гликерия,  -  ради  чего  я
желаю опереться на ваши... на ваши возможности?
   - Значит, все нынешние хлопоты пройдут без пользы для вас. Или уже прошли
без пользы.
   - Но если я дам слово, что вы ни в чем не  будете  ущемлены,  что  вы  не
подвергнетесь никаким неудобствам и уж тем  более  опасностям  и  ничего  не
утеряете, а возможно, и приобретете, даже и тогда вы не согласитесь  оказать
мне услугу?
   - Гликерия Андреевна, Гликерия Андреевна... - вздохнул Шеврикука.
   - Вы не верите моему слову?
   - Своему ли слову, вашему ли слову... - развел руками Шеврикука.
   - Опять вы не желаете говорить со  мной  всерьез!  -  осерчала  Гликерия.
Потом все же осадила себя и продолжила: - Возможно, вам и вовсе не  придется
заглядывать в свои сундуки и арсеналы. Скорее всего, дело  обойдется  и  без
ваших подсобий. Но я хотела бы сегодня, теперь же знать, какие у меня  могут
быть резервы и вспоможения. Оттого я и унижаюсь перед вами. Но, похоже,  мои
унижения вам приятны. А я и предполагала, что они будут вам приятны.  И  все
же, глупая и безрассудная, явилась в Землескреб.
   - Ваши унижения,  если  это  и  впрямь  вынужденные  унижения,  -  сказал
Шеврикука, - мне приятны и неприятны. Сами знаете  почему.  Относительно  же
вашей безрассудности позвольте выразить сомнения.
   - Вы хозяин положения, - сказала Гликерия.
   - Как регистратор вы удовлетворены заполненным мною  бланком?  -  спросил
Шеврикука.
   - Как регистратор я не удовлетворена бланком, - сказала Гликерия. - В нем
- обман. Но тень Фруктова мало кого сейчас волнует. А слова  ваши  я  должна
признать любезным пожеланием пойти вон, не так ли?
   - Гликерия Андреевна, - сказал Шеврикука, - или вы  открываете  мне  ваши
интересы и суть вашего свежего приключения, или говорить нам более не о чем.
   - Сегодня я не готова открыть вам... - твердо сказала Гликерия. Но  слезы
появились в ее глазах.
   - Дайте хоть намек... - начал было проявлять слабость Шеврикука.
   - Шеврикука, - волнение Гликерии, казалось, было искренним, да и страсть,
разгорающуюся в ней, Шеврикука ощущал, - я бы на колени встала перед  тобой,
но это не по мне, ты это знаешь... Ты говорил о дурной  клятве  и  тем  меня
обидел или даже  оскорбил...  Но  сейчас  есть  случай  освободить  себя  от
гнетущих обязательств. Навсегда. Или они погубят меня. И дадут  ненавистному
и уродливому движение к делам мерзким и злым... Я ведь знаю, каким ты  бывал
милосердным...
   - Успокойся, успокойся, Гликерия! - взволновался и Шеврикука, шаг  сделал
к Гликерии, но та взмахом руки повелела ему остаться на месте. -  Если  я  в
силах сделать что-то, я сделаю...
   - Все, - Гликерия  снова  была  твердой  и  надменной.  -  Это  секундная
слабость. Забудьте о ней, Шеврикука. И о всех бабьих горестях и побуждениях.
Я вас, похоже, разжалобила. А это скверно. И не из-за  собственных  тягот  и
обязательств я сюда явилась. Я намеревалась просить  вас  о  сотрудничестве.
Там вас ждали бы выгоды, а не затруднения и жертвы.
   - Назовите суть и способы сотрудничества, - сказал Шеврикука.
   - Увы, - покачала головой Гликерия. - Оказалось, что сегодня я не  готова
к разговору. Лишь преодолела нечто в себе, и все...
   - Когда решитесь,  -  сказал  Шеврикука,  -  дайте  об  этом  знать.  Или
назначьте встречу и место ее, какое не будет вам неприятным.
   - Если решусь, то в ближайшие дни.  Но  скорее  всего,  я  не  стану  вас
затруднять, - заявила Гликерия. - Извините за беспокойство.
   И она исчезла.
   49
   Минут сорок Шеврикука бродил в серых междустеньях своих подъездов, не мог
успокоиться.
   "В пекло она желает меня втянуть! - повторял он себе. - В пекло!" Сама же
будет полеживать, обдуваемая влажным ветром, на гальке феодосийского пляжа и
ожидать.
   Понимал, что несправедлив и пристрастен. Так  про  Гликерию  думать  было
нехорошо. Уж если бы возникла потребность устремиться в  пекло,  в  огненную
топку Земли, она туда бы устремилась. Иное дело: многие там бы и сгорели,  а
Гликерия могла сыскать способ и не сгореть.
   На  разведку  она  приходила,  размышлял  Шеврикука,  или  и  впрямь   не
отважилась назвать словами затеянное ею и вынужденно предстоящее  ей?  Могло
быть и то и другое. Во всяком случ