л  Ва-
сенька, ничего не было в болоте.
  - Ну вот видите, что я не жалел болота, - сказал Левин, - только время
терять.
  - Нет, все-таки весело. Вы видели? - говорил Васенька Весловский,  не-
ловко влезая на катки с ружьем и чибисом в руках. - Как  я  славно  убил
этого! Не правда ли? Ну, скоро ли мы приедем на настоящее?
  Вдруг лошади рванулись, Левин ударился головой о ствол чьего-то ружья,
и раздался выстрел. Выстрел, собственно, раздался прежде, но так показа-
лось Левину. Дело было в том, что Васенька  Весловский,  спуская  курки,
жал одну гашетку, а придерживал другой курок. Заряд влетел в землю,  ни-
кому не сделав вреда. Степан Аркадьич покачал головой и  посмеялся  уко-
ризненно Весловскому. Но Левин не имел духа выговорить  ему.  Во-первых,
всякий упрек показался бы вызванным миновавшею опасностью и шишкой,  ко-
торая вскочила на лбу у Левина; а во-вторых, Весловский был  так  наивно
огорчен сначала и потом так смеялся добродушно и увлекательно их  общему
переполоху, что нельзя было самому не смеяться.
  Когда они подъехали ко второму болоту, которое было довольно велико  и
должно было взять много времени, Левин уговаривал не выходить.  Но  Вес-
ловский опять упросил его. Опять, так как болото было узко,  Левин,  как
гостеприимный хозяин, остался у экипажей.
  Прямо с прихода Крак потянул к кочкам. Васенька Весловский первый  по-
бежал за собакой. И не успел Степан Аркадьич подойти, как уж вылетел ду-
пель. Весловский сделал промах, и дупель пересел в некошеный  луг.  Вес-
ловскому предоставлен был этот дупель. Крак опять  нашел  его,  стал,  и
Весловский убил его и вернулся к экипажам.
  - Теперь идите вы, а я побуду с лошадьми, - сказал он.
  Левина начинала разбирать охотничья зависть. Он передал вожжи Весловс-
кому и пошел в болото.
  Ласка, уже давно жалобно визжавшая и жаловавшаяся на несправедливость,
понеслась вперед прямо к надежному, знакомому Левину кочкарнику, в кото-
рый не заходил Крак.
  - Что ж ты ее не остановишь? - крикнул Степан Аркадьич.
  - Она не спугнет, - отвечал Левин, радуясь на собаку и спеша за нею.
  В поиске Ласки, чем ближе и ближе она  подходила  к  знакомым  кочкам,
становилось больше  и  больше  серьезности.  Маленькая  болотная  птичка
только на мгновенье развлекла ее. Она сделала один  круг  пред  кочками,
начала другой и вдруг вздрогнула и замерла.
  - Иди, иди, Стива! - крикнул Левин, чувствуя, как сердце у него  начи-
нает сильнее биться и как вдруг, как будто какая-то  задвижка  отодвину-
лась в его напряженном слухе, все звуки, потеряв меру расстояния, беспо-
рядочно, но ярко стали поражать его. Он слышал шаги  Степана  Аркадьича,
принимая их за дальний топот лошадей, слышал хрупкий звук  оторвавшегося
с кореньями угла кочки, на которую он наступил, принимая  этот  звук  за
полет дупеля. Слышал тоже сзади недалеко какое-то шлепанье  по  воде,  в
котором он не мог дать себе отчета.
  Выбирая место для ноги, он подвигался к собаке.
  - Пиль!
  Не дупель, а бекас вырвался из-под собаки. Левин повел ружьем, но в то
самое время как он целился, тот самый звук шлепанья  по  воде  усилился,
приблизился, к к нему присоединился голос  Весловского,  что-то  странно
громко кричавшего. Левин видел, что он берет  ружьем  сзади  бекаса,  но
все-таки выстрелил.
  Убедившись в том, что сделан промах, Левин оглянулся и увидал, что ло-
шади с катками уже не на дороге, а в болоте.
  Весловский, желая видеть стрельбу, заехал в болото и увязил лошадей.
  - И черт его носит! - проговорил про себя Левин, возвращаясь к  завяз-
шему экипажу. - Зачем вы поехали? - сухо сказал он ему и, кликнув  куче-
ра, принялся выпрастывать лошадей.
  Левину было досадно и то, что ему помешали стрелять, и то, что увязили
его лошадей, и то, главное, что, для того чтобы выпростать лошадей, отп-
рячь их, ни Степан Аркадьич, ни Весловский не помогали ему и кучеру, так
как не имели ни тот, ни другой ни малейшего понятия, в чем состоит  зап-
ряжка. Ни слова не отвечая Васеньке на его уверения, что тут было совсем
сухо, Левин молча работал с кучером, чтобы выпростать лошадей. Но потом,
разгоревшись работой и увидав, как старательно усердно Весловский  тащил
катки за крыло, так что даже отломил его, Левин упрекнул себя за то, что
он под влиянием вчерашнего чувства был слишком холоден к Весловскому,  и
постарался особенною любезностью загладить свою сухость. Когда все  было
приведено в порядок и экипажи выведены на дорогу,  Левин  велел  достать
завтрак.
  - Bonne appetit - bonne conscience! Ce poulet va tomber jusqu'au  fond
de mes bottes, - говорил французскую прибауточку опять повеселевший  Ва-
сенька, доедая второго цыпленка. - Ну, теперь бедствия  наши  кончились;
теперь пойдет все благополучно. Только я за свою вину обязан  сидеть  на
козлах. Не правда ли? А? Нет, нет, я Автомедон. Посмотрите,  как  я  вас
довезу!- отвечал он, не пуская вожжи, когда Левин просил его пустить ку-
чера. - Нет, я должен свою вину искупить, и мне прекрасно на козлах. - И
он поехал.
  Левин боялся немного, что он замучает лошадей, особенно левого,  рыже-
го, которого он не умел держать; но невольно он подчинялся его  веселью,
слушал романсы, которые Весловский, сидя на козлах, распевал всю дорогу,
или рассказы и представления в лицах, как надо править по-английски four
in hand; и они все после завтрака в самом веселом расположении духа дое-
хали до Гвоздевского болота.

                                     X

  Васенька так шибко гнал лошадей, что они приехали к болоту слишком ра-
но, так что было еще жарко.
  Подъехав к серьезному болоту, главной цели поездки, Левин невольно по-
думывал о том, как бы ему избавиться от Васеньки и  ходить  без  помехи.
Степан Аркадьич, очевидно, желал того же, и на его лице Левин видел  вы-
ражение озабоченности, которое всегда бывает у настоящего охотника  пред
началом охоты, и некоторой свойственной ему добродушной хитрости.
  - Как же мы пойдем? Болото отличное, я вижу, и ястреба', - сказал Сте-
пан Аркадьич, указывая на двух вившихся над осокой больших птиц.  -  Где
ястреба', там наверное и дичь есть.
  - Ну вот видите ли, господа, - сказал Левин, с несколько мрачным выра-
жением подтягивая сапоги и осматривая пистоны на  ружье.  -  Видите  эту
осоку? - Он указал на темневший черною зеленью островок в огромном, рас-
кинувшемся по правую сторону реки, до половины скошенном мокром луге.  -
Болото начинается вот здесь, прямо пред нами, видите - где зеленее.  От-
сюда оно идет направо, где лошади ходят; там  кочки,  дупеля  бывают;  и
кругом этой осоки вон до того ольшаника и до самой  мельницы.  Вон  там,
видишь, где залив. Это лучшее место. Там я раз семнадцать бекасов  убил.
Мы разойдемся с двумя собаками в разные стороны и там у мельницы сойдем-
ся.
  - Ну, кто ж направо, кто налево? - спросил Степан Аркадьич. -  Направо
шире, идите вы вдвоем, а я налево, - беззаботно как будто сказал он.
  - Прекрасно! мы его обстреляем! Ну,  пойдем,  пойдем!-  подхватил  Ва-
сенька.
  Левину нельзя было не согласиться, и они разошлись.
  Только что они вошли в болото, обе собаки вместе заискали и потянули к
ржавчине. Левин знал этот поиск Ласки, осторожный и  неопределенный;  он
знал и место и ждал табунка бекасов.
  - Весловский, рядом, рядом идите! - замирающим голосом  проговорил  он
плескавшемуся сзади по воде товарищу, направление ружья  которого  после
нечаянного выстрела на Колпенском болоте невольно интересовало Левина.
  - Нет, я вас не буду стеснять, вы обо мне не думайте.
  Но Левин невольно думал и вспоминал слова Кити,  когда  она  отпускала
его: "Смотрите, не застрелите друг друга". Ближе и ближе подходили соба-
ки, минуя одна другую, каждая ведя свою нить; ожидание бекаса  было  так
сильно, что чмоканье своего каблука, вытаскиваемого изо ржавчины, предс-
тавлялось Левину криком бекаса, и он схватывал и сжимал приклад ружья.
  Бац! Бац! - раздалось у него над ухом. Это Васенька выстрелил в  стадо
уток, которые вились над болотом и далеко не в меру налетели в это время
на охотников. Не успел Левин оглянуться, как чмокнул один бекас, другой,
третий, и еще штук восемь поднялось один за другим.
  Степан Аркадьич срезал одного в тот самый момент, как он собирался на-
чать свои зигзаги, и бекас комочком упал в трясину. Облонский неторопли-
во повел за другим, еще низом летевшим к осоке, и вместе со звуком выст-
рела и этот бекас упал; и видно было, как  он  выпрыгивал  из  скошенной
осоки, биясь уцелевшим белым снизу крылом.
  Левин не был так счастлив: он ударил первого бекаса слишком  близко  и
промахнулся; повел за ним, когда он уже стал подниматься, но в это время
вылетел еще один из-под ног и развлек его, и он сделал другой промах.
  Покуда заряжали ружья, поднялся еще бекас, и Весловский, успевший  за-
рядить другой раз, пустил по воде еще два заряда  мелкой  дроби.  Степан
Аркадьич подобрал своих бекасов и блестящими глазами взглянул на Левина.
  - Ну, теперь расходимся, - сказал Степан Аркадьич  и,  прихрамывая  на
левую ногу и держа ружье наготове и посвистывая  собаке,  пошел  в  одну
сторону. Левин с Весловским пошли в другую.
  С Левиным всегда бывало так, что, когда первые выстрелы были неудачны,
он горячился, досадовал и стрелял целый день дурно. Так  было  и  нынче.
Бекасов оказалось очень много. Из-под собаки, из-под ног охотников бесп-
рестанно вылетали бекасы, и Левин мог бы поправиться; но чем  больше  он
стрелял, тем больше срамился пред Весловским, весело палившим в  меру  и
не в меру, ничего не убивавшим и нисколько этим  не  смущавшимся.  Левин
торопился, не выдерживал, горячился все больше и больше и дошел до  того
уже, что, стреляя, почти не надеялся, что убьет. Казалось, и Ласка пони-
мала это. Она ленивее стала искать и точно с недоумением  или  укоризною
оглядывалась на охотников. Выстрелы следовали за  выстрелами.  Пороховой
дым стоял вокруг охотников, а в большой, просторной сетке  ягдташа  были
только три легонькие, маленькие бекаса. И то один из них был  убит  Вес-
ловским и один общий. Между тем по другой стороне  болота  слышались  не
частые, но, как  Левину  казалось,  значительные  выстрелы  Степана  Ар-
кадьича, причем почти за каждым слышалось: "Крак, Крак, апорт!"
  Это еще более волновало Левина. Бекасы не переставая вились в  воздухе
над осокой. Чмоканье по земле и карканье в вышине не умолкая были слышны
со всех сторон; поднятые прежде и носившиеся в воздухе  бекасы  садились
пред охотниками. Вместо двух ястребов теперь десятки их с писком  вились
над болотом.
  Пройдя бо'льшую половину болота, Левин с Весловским добрались до  того
места, по которому длинными полосками, упирающимися в осоку, был  разде-
лен мужицкий покос, отмеченный где протоптанными полосками,  где  проко-
шенным рядком. Половина из этих полос была уже скошена.
  Хотя по нескошенному было мало надежды найти столько  же,  сколько  по
скошенному, Левин обещал Степану Аркадьичу сойтись с ним и пошел со сво-
им спутником дальше по прокошенным и непрокошенным полосам.
  - Эй, охотники! - прокричал им один из мужиков, сидевших у отпряженной
телеги, - иди с нами полудновать! Вино пить!
  Левин оглянулся.
  - Иди, ничаво! - прокричал с красным лицом  веселый  бородатый  мужик,
осклабляя белые зубы и поднимая зеленоватый, блестящий на солнце штоф.
  - Qu'est ce qu'ils disent? - спросил Весловский.
  - Зовут водку пить. Они, верно, луга делили. Я бы выпил, - не без хит-
рости сказал Левин, надеясь, что Весловский соблазнится водкой и уйдет к
ним.
  - Зачем же они угощают?
  - Так, веселятся. Право, подойдите к ним. Вам интересно.
  - Allons, c'est curieux.
  - Идите, идите, вы найдете дорогу на мельницу! - крикнул Левин и,  ог-
лянувшись, с удовольствием увидел, что Весловский, нагнувшись и спотыка-
ясь усталыми ногами и держа ружье в вытянутой руке, выбирался из  болота
к мужикам.
  - Иди и ты!- кричал мужик на Левина. - Нябось! Закусишь пирожка! Во!
  Левину сильно хотелось выпить водки и съесть кусок хлеба. Он ослабел и
чувствовал, что насилу выдирает заплетающиеся ноги из трясины, и  он  на
минуту был в сомненье. Но собака стала. И тотчас вся усталость  исчезла,
и он легко пошел по трясине к собаке. Из-под ног его вылетел  бекас;  он
ударил и убил, - собака продолжала стоять. "Пиль!" Из-под собаки поднял-
ся другой. Левин выстрелил. Но день был несчастный;  он  промахнулся,  и
когда пошел искать убитого, то не нашел и его. Он излазил всю осоку,  но
Ласка не верила, что он убил, и, когда он посылал ее  искать,  притворя-
лась, что ищет, но не искала.
  И без Васеньки, которого Левин упрекал в своей неудаче, дело не попра-
вилось. Бекасов было много и тут, но Левин делал промах за промахом.
  Косые лучи солнца были еще жарки; платье, насквозь промокшее от  пота,
липло к телу; левый сапог, полный воды, был тяжел и чмокал; по испачкан-
ному пороховым осадком лицу каплями скатывался пот; во рту была  горечь,
в носу запах пороха и ржавчины, в ушах неперестающее  чмоканье  бекасов;
до стволов нельзя было дотронуться, так они разгорелись; сердце  стучало
быстро и коротко; руки тряслись от волнения, и усталые ноги  спотыкались
и переплетались по кочкам и трясине; но он все ходил и стрелял. Наконец,
сделав постыдный промах, он бросил наземь ружье и шляпу.
  "Нет, надо опомниться!" - сказал он себе. Он поднял ружье и шляпу, по-
дозвал к ногам Ласку и вышел из болота. Выйдя на сухое, он сел на кочку,
разулся, вылил воду из сапога, потом подошел к болоту, напился со ржавым
вкусом воды, намочил разгоревшиеся стволы и обмыл себе лицо и руки.  Ос-
вежившись, он двинулся опять к тому месту, куда пересел бекас, с твердым
намерением не горячиться.
  Он хотел быть спокойным, но было то же.  Палец  его  прижимал  гашетку
прежде, чем он брал на цель птицу. Все шло хуже и хуже.
  У него было только пять штук в ягдташе, когда он  вышел  из  болота  к
ольшанику, где должен был сойтись со Степаном Аркадьичем.
  Прежде чем увидать Степана Аркадьича, он увидал его собаку. Из-под вы-
вороченного корня ольхи выскочил Крак, весь черный от  вонючей  болотной
тины, и с видом победителя обнюхался с Лаской. За  Краком  показалась  в
тени ольх и статная фигура Степана Аркадьича. Он шел навстречу  красный,
распотевший, с расстегнутым воротом, все так же прихрамывая.
  - Ну, что? Вы палили много! - сказал он, весело улыбаясь.
  - А ты? - спросил Левин. Но спрашивать было не нужно,  потому  что  он
уже видел полный ягдташ.
  - Да ничего.
  У него было четырнадцать штук.
  - Славное болото. Тебе, верно, Весловский мешал. Двум с одною  собакой
неловко, - сказал Степан Аркадьич, смягчая свое торжество.

                                     XI

  Когда Левин со Степаном Аркадьичем пришли в избу  мужика,  у  которого
всегда останавливался Левин, Весловский уже был там. Он сидел в  средине
избы и, держась обеими руками за лавку, с которой его стаскивал  солдат,
брат хозяйки, за облитые тиной сапоги, смеялся своим заразительно  весе-
лым смехом.
  - Я только что пришел. Ils ont ete charmants. Представьте себе, напои-
ли меня, накормили. Какой хлеб, это чудо! Delicieux! И водка - я никогда
вкуснее не пил! И ни за что не хотели взять деньги. И все говорили:  "не
обсудись", как-то.
  - Зачем же деньги брать? Они вас, значит, поштовали. Разве у них  про-
дажная водка? - сказал солдат, стащив, наконец, с почерневшим чулком на-
мокший сапог.
  Несмотря на нечистоту избы, загаженной сапогами охотников и  грязными,
облизывавшимися собаками, на болотный и пороховой запах, которым она на-
полнилась, и на отсутствие ножей и вилок, охотники напились чаю и поужи-
нали с таким вкусом, как едят только на охоте. Умытые и чистые, они пош-
ли в подметенный сенной сарай, где кучера приготовили господам постели.
  Хотя уж смерклось, никому из охотников не хотелось спать.
  Поколебавшись между воспоминаниями и рассказами о стрельбе, о собаках,
о прежних охотах, разговор напал на заинтересовавшую всех тему. По  слу-
чаю несколько раз уже повторяемых выражений восхищения Васеньки  о  пре-
лести этого ночлега и запаха сена, о прелести сломанной телеги (ему  она
казалась сломанною, потому что была снята с передков), о добродушии  му-
жиков, напоивших его водкой, о собаках, лежавших каждая у ног своего хо-
зяина, Облонский рассказал про прелесть охоты у Мальтуса, на которой  он
был прошлым летом. Мальтус был известный железнодорожный  богач.  Степан
Аркадьич рассказывал, какие у этого Мальтуса были  в  Тверской  губернии
откуплены болота, и как сбережены, и о  том,  какие  экипажи,  догкарты,
подвезли охотников, и какая палатка с завтраком была раскинута у болота.
  - Не понимаю тебя, - сказал Левин, поднимаясь на своем сене, - как те-
бе не противны эти люди. Я понимаю, что завтрак с лафитом очень приятен,
но неужели тебе не противна именно эта роскошь? Все эти люди, как прежде
наши откупщики, наживают деньги так, что при наживе заслуживают  презре-
ние людей, пренебрегают этим презрением, а потом бесчестно нажитым отку-
паются от прежнего презрения.
  - Совершенно справедливо! - отозвался Васенька Весловский. - Совершен-
но. Разумеется, Облонский делает это из bonhomie, а другие говорят: "Об-
лонский ездит..."
  - Нисколько, - Левин слышал, что Облонский улыбался, говоря это,  -  я
просто не считаю его более бесчестным, чем кого бы то ни было из богатых
купцов и дворян. И те и эти нажили одинаково трудом и умом.
  - Да, но каким трудом? Разве это труд, чтобы добыть концессию и переп-
родать?
  - Разумеется, труд. Труд в том смысле, что если бы  не  было  его  или
других ему подобных, то и дорог бы не было.
  - Но труд не такой, как труд мужика или ученого.
  - Положим, но труд в том смысле, что деятельность его дает результат -
дорогу. Но ведь ты находишь, что дороги бесполезны.
  - Нет, это другой вопрос; я готов признать, что они полезны. Но всякое
приобретение, не соответственное положенному труду, нечестно.
  - Да кто ж определит соответствие?
  - Приобретение нечестным путем, хитростью, - сказал  Левин,  чувствуя,
что он не умеет ясно определить черту между честным и бесчестным, - так,
как приобретение банкирских контор, - продолжал он. - Это зло,  приобре-
тение громадных состояний без труда, как это было  при  откупах,  только
переменило форму. Le roi est mort, vive le roi! Только что успели  унич-
тожить откупа, как явились железные дороги, банки: тоже нажива без  тру-
да.
  - Да, это все, может быть, верно и остроумно... Лежать, Крак! -  крик-
нул Степан Аркадьич на чесавшуюся и ворочавшую все сено собаку, очевидно
уверенный в справедливости своей темы и потому спокойно и неторопливо. -
Но ты не определил черты между честным и бесчестным трудом.  То,  что  я
получаю жалованья больше, чем мой столоначальник,  хотя  он  лучше  меня
знает дело, - это бесчестно?
  - Я не знаю.
  - Ну, так я тебе скажу: то, что ты получаешь за свой труд в  хозяйстве
лишних, положим, пять тысяч, а наш хозяин мужик, как бы он ни  трудился,
не получит больше пятидесяти рублей, точно так же бесчестно, как то, что
я получаю больше столоначальника и что Мальтус получает больше дорожного
мастера. Напротив, я вижу какое-то враждебное, ни на чем  не  основанное
отношение общества к этим людям, и мне кажется, что тут зависть...
  - Нет, это несправедливо, - сказал  Весловский,  -  зависти  не  может
быть, а что-то есть нечистое в этом деле.
  - Нет, позволь, - продолжал Левин. - Ты говоришь,  что  несправедливо,
что я получу пять тысяч, а мужик пятьдесят рублей: это правда. Это несп-
раведливо, и я чувствую это, но...
  - Оно в самом деле. За что мы едим, пьем, охотимся, ничего не  делаем,
а он вечно, вечно в труде? - сказал Васенька Весловский, очевидно в пер-
вый раз в жизни ясно подумав об этом и потому вполне искренно.
  - Да, ты чувствуешь, но ты не отдаешь ему своего именья, - сказал Сте-
пан Аркадьич, как будто нарочно задиравший Левина.
  В последнее время между двумя  с