условия  труда  и   быта.   В   зависимости   от
принадлежности к тому или иному цеху ремесленники  делились  на  ордена  -
девуары с собственным уставом,  или  статутом.  Цеховая  разобщенность,  а
порой  и  междоусобица  оборачивались  нередко  крупными   столкновениями,
доходившими до кровавых побоищ. Подобное произошло в 1833 г. в Лионе между
девуарами  кожевенников  и  плотников  по  причине   нарушения   некоторых
этикетных правил представителями одного из девуаров.
   Пердигье Агриколь (1805-1875) - французский политический деятель, автор
сочинений  "Компаньонаж"  (1839),  "Мемуары  подмастерья"  (1854),   драмы
"Пожиратели и товарищи" и др. Был прозван авиньонцем Ла Вертю (от  фр.  la
vertu - добродетель), поскольку родился во французском  городе  Авиньон  и
принадлежал к девуару "Добродетели".  В  своей  деятельности  стремился  к
братскому объединению рабочих, хотя и не признавал  революционных  методов
борьбы. Не принял Парижской Коммуны 1871 г. Предполагается, что его  образ
нашел отражение в романе Жорж Санд "Французский подмастерье",  а  также  в
романе Э.Сю в облике Агриколя Бодуэна. Песни Агриколя Пердигье  ("Песенник
путешествия по Франции", 1833) пользовались популярностью среди рабочих  и
ремесленников.
   Тюрьма Сент-Пелажи - старая парижская тюрьма,  расположенная  на  улице
Пюи  де  л'Эрмит  в  здании  бывшего   женского   монастыря   Сент-Пелажи,
основанного в 1662 г. Сюда  помешали  согрешивших  девушек,  а  также,  по
специальному королевскому  указу,  и  проституток.  В  1790  г.  монастырь
превращен в тюрьму, где, в частности, были заключены в период  Французской
революции поэт Андре Шенье, известная  своим  литературным  салоном  мадам
Ролан, падчерица императрицы Жозефины  Мари-Франсуаза  Богарне.  В  период
первой Империи с 1811  г.  здесь  находилась  департаментская  тюрьма  для
политических заключенных  и  несостоятельных  должников.  Среди  известных
узников тюрьмы были памфлетист Поль-Луи  Курье,  социалист  Огюст  Бланки,
химик Распайль, график  Оноре  Домье,  осужденный  за  свои  шаржи  против
Луи-Филиппа  и  его  министров.  До  1834  г.  здесь  содержались  и  юные
правонарушители. Тюрьма Сент-Пелажи никогда не  пустовала  и  была  хорошо
известна парижанам в XIX в. Снесена в 1895 г.
   "Идем, идем сквозь пушек  гром!"  -  припев  песни  французского  поэта
Казимира Делавиня (1793-1843), автора трагедий  и  патриотических  элегий,
члена  Французской  академии.  Этой   песней,   бывшей   некоторое   время
революционным гимном восставшей  Франции,  поэт  откликнулся  на  Июльскую
революцию:
   "Народ отважных, о французы,
   Нас вольность вновь зовет с собой.
   Сказали нам: вот рабства узы.
   Сказали мы: солдаты в бой!
   Париж душою величавой
   Внезапно вспомнил голос славы!
   Идем, идем
   Сквозь пушек гром!
   Сквозь их штыки, под их огнем
   идем
   К победе в бой кровавый!"
   (Перев. Вс.Рождественского)
   ...собака, которая только и знает, что вертеть вертел... -  французский
фразеологический оборот, восходящий к  старинному  обычаю  приспосабливать
собаку для верчения  вертела.  Собаку  помещали  в  барабан,  который  она
вращала, а вместе с ним и прикрепленный к барабану вертел.
   Соломон - третий царь  Израильско-Иудейского  государства  (965-928  до
н.э.),  изображаемый  в  ветхозаветных  книгах  величайшим  мудрецом  всех
времен. Соломон  наделяется  мудростью,  сказочным  богатством  и  славой:
"Подобного тебе не было прежде тебя, и после тебя  не  восстанет  подобный
тебе; и то, чего ты не просил, Я даю тебе, и богатство и славу, так что не
будет подобного тебе между  царями  во  все  дни  твои..."  (Третья  книга
Царств, 3, 12-13).
   Эспаньолка - короткая остроконечная бородка, остриженная  клинышком,  в
постоянном сочетании с усиками над верхней губой. Впервые входит в моду  в
подражание французскому королю Генриху IV, первому правителю  из  династии
Бурбонов (1589-1610), иначе называется бородкой "а-ля  Генрих  IV".  После
почти полного исчезновения бород и усов мода  на  усы  возобновляется  при
Реставрации,   причем   связывается   преимущественно    с    возрождением
аристократических традиций французской армии.  В  широких  демократических
слоях населения борода и усы считаются  на  протяжении  XIX  в.  признаком
мужественности и силы, а иногда и определенных свободолюбивых политических
воззрений.
   Дортуар - общая спальня для учащихся, как правило, в  закрытом  учебном
заведении.
   ...на свадьбе Гамаша... - Устойчивое выражение,  отсылающее  к  эпизоду
романа "Дон Кихот" испанского писателя Сервантеса (1547-1616) об обильном,
вошедшем в поговорку, угощении на свадебном пиру крестьянина Гамаша.
   Орфеон - по аналогии  с  именем  фракийского  певца  Орфея,  сына  музы
Каллиопы и речного  бога  Эагра  (по  другой  версии  -  Аполлона).  Орфей
славился как певец и музыкант,  умеющий  не  только  очаровывать  людей  и
богов, но и укрощать дикие силы природы.  Магическая  сила  его  искусства
была настолько велика, что сумела укротить злого пса Цербера,  охраняющего
царство мертвых, куда Орфей спустился в поисках жены Эвридики.
   Вилем  -  псевдоним  французского   композитора   Гийома-Луи   Букийона
(1781-1842),  основателя  многочисленных  народных  школ   пения,   автора
теоретических работ по музыкальному воспитанию, а также  музыки  к  песням
Беранже. Беранже посвятил композитору песню "Орфеон".
   Филантропические учреждения - благотворительные общества.
   Мономотапа - древнее государство народов Банту (нач. II тыс. - XVII  в.
н.э.) в южной Африке, в междуречье Замбези и Лимпопо. Впервые  обследована
и частично колонизирована португальцами в XVI в.  Отдельные  сохранившиеся
развалины свидетельствуют о древней цивилизации. Э.Сю приводит  Мономотапу
в качестве примера  занятий  серьезных  людей  не  без  некоторой  иронии.
Комическому эффекту способствует не только мало что говорящее название, но
и чрезвычайно экзотическое его звуковое оформление.
   ...если б богатые  знали!!  -  по  аналогии  с  французским  устойчивым
оборотом, восходящим к XVI в.: "если б молодость знала,  если  б  старость
могла" (фр. si (la) jeunesse savait, si (la) viellesse pouvait).
   "Демокраси  пасифик"  ("Мирная   демократия")   -   ежедневная   газета
последователей   французского   утопического   социалиста   Шарля    Фурье
(1772-1837), разработавшего проект будущего общества,  в  котором  получат
развитие  все  человеческие  способности,  сотрутся   противоречия   между
умственным и физическим трудом, труд станет потребностью и  удовольствием.
Газета выходила с 1 августа 1843 г. по  13  нюня  1849  г.  под  редакцией
В.Кондерсана. Главным лозунгом был тезис Фурье: "социальный  прогресс  без
революций", - тогда как основными  темами  -  экономические  и  финансовые
вопросы.
   Институт - имеется в виду  так  называемый  Французский  Институт  (фр.
Institut de France), включающий Французскую академию, Академию надписей  и
литературы,  Академию  наук,  Академию   изящных   искусств   и   Академию
политических и моральных наук.
   Туаз - единица длины во Франции, равна 1,949 м.


        "ЧАСТЬ ПЯТНАДЦАТАЯ. С РОДЕНА СОРВАНА ЛИЧИНА"


        "1. ПОСРЕДНИК"

   Прошло  несколько  дней  после  пожара  на  фабрике  господина   Гарди.
Следующая сцена происходила на улице Хлодвига, в том доме,  где  у  Родена
было убежище, которое он теперь покинул, и где Пышная Роза продолжала  без
зазрения совести хозяйничать в квартире своего дружка Филемона.
   Было около  полудня.  Студент  все  еще  отсутствовал,  и  Роза  весело
завтракала одна у камина.
   Какой удивительный завтрак, какой необыкновенный огонь, какая  странная
комната!
   Представьте себе довольно большое помещение в два окна, которое  хозяин
не счел нужным закрыть занавесками, из-за того, вероятно, что они выходили
на пустырь, и нескромные взгляды сюда  не  проникали  Одна  часть  комнаты
служила гардеробной: там висел изящный  костюм  дебардера,  принадлежавший
Пышной Розе, рядом с матросской рубашкой Филемона и панталонами из  серого
холста, пропитанными смолой до такой - тысяча чертей! тысяча акул!  тысяча
китов! - степени, точно этот неустрашимый моряк совершил на марсе  фрегата
целое кругосветное  плавание.  Платье  Пышной  Розы  изящно  драпировалось
поверх панталон Филемона, выглядывавших из-под юбки.  На  последней  полке
небольшого книжного шкафа, покрытого густым  слоем  пыли,  рядом  с  тремя
старыми сапогами (почему три?) и с  пустыми  бутылками  красовался  череп,
подарок на память об остеологии и дружбе от одного из приятелей  Филемона,
студента-медика. В виде забавы, обычной и популярной в Латинском квартале,
в зубах, необыкновенно белых, черепа торчала прокуренная глиняная  трубка.
Блестящий череп до половины исчезал под старой шапкой, ухарски  надвинутой
набекрень и украшенной цветами и выгоревшими лентами. Когда Филемон  бывал
пьян, он подолгу глядел на него и разражался  дифирамбическими  монологами
на тему философского сближения смерти  с  безумными  радостями  жизни.  На
стенах были прибиты две или три гипсовые маски с более или менее  отбитыми
носами и  подбородками  -  воспоминание  о  временном  увлечении  Филемона
френологией. Из этих терпеливых и основательных занятий он извлек  суровое
заключение:  "Ввиду  необыкновенного  развития  у  меня  шишки  долгов,  я
вынужден подчиниться роковой особенности организма, при  которой  кредитор
является для меня  жизненной  необходимостью!"  На  камине  красовались  в
полной неприкосновенности и во всем своем торжественном  величии  парадный
кубок Филемона - приз  за  гребную  гонку,  чайник  с  отбитым  носиком  и
чернильница из черного дерева, отверстие которой затянулось густой зеленой
плесенью.
   Время от времени тишина прерывалась воркованием голубей,  которых  Роза
милосердно приютила в кабинете Филемона.
   Зябкая, как перепелка, Роза сидела в углу у камина и как, бы расцветала
под живительным теплом  солнца,  заливавшим  ее  своими  золотыми  лучами.
Резвое маленькое создание  придумало  себе  самый  необыкновенный  костюм,
который, впрочем, как нельзя выгоднее  подчеркивал  цветущую  свежесть  ее
семнадцати  лет,  пикантного  и   очаровательного   личика,   обрамленного
прелестными белокурыми волосами, тщательно расчесанными и приглаженными  с
утра. Прямо на рубашку Роза вместо капота надела красную  вязаную  фуфайку
Филемона, составлявшую часть костюма гребца;  открытый  и  отложной  ворот
позволял видеть белизну полотняного белья девушки, ее шею,  верхнюю  часть
округлой груди и плечи с ямочками; атласная кожа этих сокровищ была  столь
плотной и  гладкой,  что  красная  рубашка,  казалось,  отливала  на  коже
розоватым оттенком. Свежие и пухлые руки гризетки до половины выходили  из
широких засученных  рукавов,  а  хорошенькие  ножки,  положенные  одна  на
другую, позволяли видеть туго натянутый белый чулок и крошечные  туфли  на
каблуках. На осиной талии молодой девушки рубашка была  перетянута  черным
шелковым   галстуком   над   бедрами,   достойными   священного   восторга
современного Фидия, и  это  придавало  костюму  Пышной  Розы  подчеркнутую
соблазнительность и оригинальную грацию.
   Мы уже говорили, что  огонь  в  камине  поддерживался  весьма  странным
топливом... Пусть читатель судит сам:  дерзкая  расточительница,  не  имея
дров, экономно  отапливала  себя  сапожными  колодками  Филемона,  которые
обладали  замечательными  горючими  свойствами  и  теперь   горели   ярким
пламенем.
   Мы назвали завтрак девушки удивительным:  на  маленьком  столике  стоял
небольшой фарфоровый таз, в котором еще недавно Роза умывала  свое  свежее
личико в столь же свежей воде; теперь этот таз превратился в  салатник,  и
Роза доставала из него кончиками пальцев - надо  уж  в  этом  сознаться  -
большие зеленые  листья  салата,  немилосердно  политые  крепким  уксусом;
хорошо еще, что белые зубы, беспощадно  их  грызшие,  были  покрыты  такой
блестящей эмалью, которая не боялась никакой порчи. Вместо  напитка  стоял
стакан воды со смородиновым  сиропом,  а  мешала  в  нем  Роза  деревянной
ложечкой  для  горчицы.   Наконец,   закуску   заменяла   дюжина   оливок,
помещавшихся в синей стеклянной коробочке для перстней, стоившей не дороже
двадцати пяти су, а на десерт приготовлены орехи, которые Роза  собиралась
печь в камине при помощи лопатки на  огне  Филемоновых  колодок.  Истинным
чудом, доказывавшим всю силу молодости и здоровья, было то,  что,  питаясь
такой дикой и необыкновенной пищей,  Пышная  Роза  сохранила  дивный  цвет
лица, которому она была обязана своим прозвищем.
   Молодая девушка, покончив с  салатом,  принялась  за  оливки,  когда  в
дверь, запертую из скромности на замок, тихо постучали.
   - Кто там? - спросила Пышная Роза.
   - Друг... старый друг... из старой гвардии! - отвечал звонкий и веселый
голос. - Вы запираетесь?
   - А!.. Это вы, Нини-Мельница?
   - Я самый... милейшая питомица... Отпирайте немедленно... дело спешное!
   - Как бы не так!.. В том виде, в каком я теперь!.. Вот бы славно было!
   - Конечно, славно было бы именно в том виде, в каком вы есть... о самый
розовый из всех розовых бутонов, которыми амур украсил свой колчан!..
   - Идите лучше, пузатый апостол,  проповедовать  пост  и  воздержание  в
вашей газете! - сказала Роза, вешая на место красную фуфайку Филемона.
   - А мы долго так  будем  в  назидание  соседям  переговариваться  через
дверь? - сказал Нини-Мельница. - Подумайте,  что  я  должен  вам  передать
весьма важные вещи... сногсшибательные новости...
   - Дайте же мне хоть платье надеть, толстый приставала!
   -  Если  это  для  того,  чтобы  пощадить   мое   целомудрие,   то   не
преувеличивайте мою чувствительность... Я не щепетилен... Я  вас  восприму
такой, как вы есть.
   - И подумать только, что подобное чудовище -  любимец  всех  святош!  -
говорила Роза, отпирая дверь и в то же время застегивая лиф на своей талии
нимфы.
   - Ага! Вернулась, наконец, в свою голубятню, перелетная птичка? - начал
Нини, скрестив на груди руки и  с  комичной  важностью  оглядывая  Розу  с
головы до ног. - Ну-с... откуда прилетели? Три  дня  вас  в  гнездышке  не
было, голубка-путешественница!
   - Правда... Я только вчера вечером вернулась...  Значит,  вы  приходили
без меня?
   -  Каждый  день...  да  не  по  одному  разу...  Я  ведь  говорю   вам,
мадемуазель, что должен сообщить вам нечто важное.
   - В самом деле важное? Вот, значит, похохочем!
   - Совсем нет, дело очень серьезное, - сказал Нини-Мельница, усаживаясь.
-  Но,  во-первых,  где  вы  были   три   дня,   пока   пропадали   из-под
супружеского... Филемонова крова?.. Мне необходимо знать это,  прежде  чем
вам рассказывать новости.
   - Не хотите ли оливок? - сказала Роза, принимаясь за них снова.
   - Так вот ваш ответ!.. Понимаю! несчастный Филемон!
   - Никакого тут нет несчастного Филемона, старый вы сплетник. У Клары  в
доме был покойник... Ну, она и боялась спать одна после похорон.
   - Мне казалось... Клара достаточно ограждена от одиночества!
   - Вот и ошибаетесь, зловредная змея, если я была вынуждена  ночевать  у
бедняжки!
   При этом уверении духовный писатель с самым насмешливым и  недоверчивым
видом начал что-то насвистывать.
   - И выдумать такое... что  я  изменяю  Филемону!  -  воскликнула  Роза,
щелкая орехи с видом оскорбленной добродетели.
   - Я не говорю, что вы  ему  изменяли...  а  так  немножко...  наставили
маленький рожок... такой розовый... пышный...
   - Говорят же вам толком, что я  не  по  своей  охоте  там  пропадала...
Напротив... ведь в это время исчезла моя бедняжка Сефиза!
   - Да, мне матушка Арсена сообщила, что Королева Вакханок  в  отъезде...
Однако все-таки дело тут темное:  я  вам  говорю  о  Филемоне,  а  вы  мне
отвечаете о Сефизе...
   -  Пусть  меня  съест  черная  пантера,  которую  показывают  в  театре
Порт-Сен-Мартен, если я говорю неправду! Кстати, малютка Нини-Мельница, вы
должны заказать два кресла и сводить меня туда.  Говорят,  что  эти  дикие
звери просто прелесть!
   - Да вы, душа моя, спятили, наверное!
   - Это почему?
   - Если я и направляю вашу юность  в  качестве  веселого  дедушки  среди
более или менее  "бурных  тюльпанов",  это  еще  туда-сюда...  мне  нечего
бояться там встречи с моими набожными хозяевами. Но  вести  вас  на  такое
постное зрелище,  где  показывают  зверей  и  где  очень  легко  встретить
церковников!.. Благодарю вас... хорош я буду с вами под ручку!
   - Наденьте бутафорский нос да Каблуки повыше, - никто вас и не узнает!
   - Полно... Теперь речь идет не о бутафорском  носе,  а  о  том,  что  я
должен вам сообщить, если вы подтвердите, что у вас  не  завелось  никакой
маленькой интрижки.
   - Клянусь! - торжественно вымолвила Роза, протягивая левую руку,  тогда
как правой отправляла в рот орех.
   Потом,  обратив  внимание  на  оттопырившиеся  карманы  пальто   своего
собеседника, молодая девушка воскликнула:
   - Господи, какие у вас карманы!.. Чего вы туда наложили!
   - Там есть нечто, касающееся вас! - торжественно произнес Дюмулен.
   - Меня?
   - Пышная Роза, - важным тоном заговорил Нини-Мельница. - Желали  бы  вы
иметь свой экипаж? Желали бы вы занимать хорошенькую квартирку вместо этой
отвратительной дыры? Хотели бы вы быть одетой, как герцогиня?
   - Опять глупости... Перестаньте дурачиться и ешьте  оливки...  а  то  я
последние доем...
   Нини-Мельница, не отвечая на приглашение  молодой  девушки,  достал  из
кармана футляр и, вынув из него очень красивый браслет, начал  вертеть  им
перед глазами молодой гризетки.
   - Ах, какой прелестный браслет! - всплеснула она от восторга руками.  -
Зеленая змейка, кусающая себя за хвост! Эмблема моей любви к Филемону!
   - Оставьте  в  покое  вашего  Филемона...  Это  мне  мешает!  -  сказал
Нини-Мельница,  застегивая  на  руке  Розы  браслет,  чему  она  вовсе  не
противилась, заливаясь громким смехом.
   - Понимаю... пузатый апостол, - говорила она.  -  Вам  поручено  купить
браслет, и вы  хотите  оценить  эффект?  Прелестная  вещица,  можете  быть
спокойны!
   - Пышная Роза! - продолжал Нини-Мельница. - Хотите  вы  или  нет  иметь
лакеев, ложу в опере и тысячу франков в месяц на туалеты?
   - Заладили одно и то же! - отвечала девушка, любуясь блеском браслета и
в то же время щелкая орехи. - И как вам не надоест?..  Хоть  бы  новенькое
что-нибудь придумали!..
   Нини-Мельница опять полез в карман, вытащил оттуда длинную  хорошенькую
цепочку и молча надел ее на шею Пышной Розе.
   - Ах, какая прелесть! - воскликнула девушка. - Ну; знаете, если все это
вы выбирали сами, Нини,  это  доказывает,  что  вы  не  лишены  вкуса.  Но
согласитесь, я очень добра, если позволяю вам превращать себя  в  выставку
ваших драгоценностей!
   - Пышная Роза! - все торжественнее и торжественнее продолжал Дюмулен. -
Все эти безделушки ничто в сравнении с  тем,  что  вас  ожидает,  если  вы
будете слушаться советов вашего старого друга.
   Роза с удивлением посмотрела на Нини-Мельницу.
   - Послушайте, - сказала она. - Что это значит в  самом  деле?  О  каких
советах вы толкуете?
   Дюмулен, не отвечая ни слова, снова запустил руку  в  свой  неистощимый
карман и вытащил на этот раз  тщательно  запакованный  сверток;  осторожно
развернув его, он накинул прямо на плечи молодой девушки роскошную  черную
кружевную мантилью.
   - Какое великолепие! - восклицала с удивлением, но  вполне  бескорыстно
малышка Пышная Роза. - Какой рисунок! Какая вышивка!.. Ничего подобного  я
сроду не видала! Да что у вас, лавка, что ли,  в  кармане?  Откуда  у  вас
столько чудных вещей?
   Затем, залившись смехом, так что ее хорошенькое лицо  даже  покраснело,
гризетка прибавила:
   -  Понимаю!..  Догадалась!   это   свадебная   корзинка   для   госпожи
де-ла-Сент-Коломб! Поздравляю... все выбрано со вкусом!
   - А где я добыл бы денег на эти чуд