таков церковный закон, и вы клялись  его
соблюдать... Надо подчиниться этому, как подчинился и  я...  Любая  клятва
священна для честного человека.
   Бедный, добрый Жозеф... я желал бы, чтобы и у вас нашлось чем  заменить
эти дорогие отношения, которые мы должны теперь порвать... Но  я  не  могу
больше говорить об этом...  я  слишком  страдаю...  зная,  что  вы  теперь
переносите...
   Я не могу продолжать... Я, может быть, позволил бы себе  слишком  резко
отозваться о тех, приказы которых мы должны  уважать...  Пусть,  если  это
необходимо, мое письмо будет последним.  Прощайте,  друг  мой...  прощайте
навсегда... Сердце мое разбито.
   Габриель де Реннепон".



        "2. ИСКУПЛЕНИЕ"

   Рассветало...
   На востоке показался розоватый, почти незаметный отсвет, но звезды  еще
ярко блестели на лазурном небосклоне.
   Просыпающиеся среди зелени  деревьев  птицы  поодиночке  начинали  свой
утренний концерт.
   Легкий беловатый туман  отделялся  от  покрытой  ночною  росою  высокой
травы. Спокойные и прозрачные воды большого озера  отражали  нарождающуюся
зарю в глубоком голубоватом зеркале. Все предвещало  наступление  жаркого,
радостного летнего дня...
   На востоке посреди высокого косогора, под сводом сплетавшихся ив,  кора
которых почти была  не  видна  под  ползучей  зеленью  дикой  жимолости  и
повилики с разноцветными колокольчиками,  на  узловатых  корнях  деревьев,
покрытых густым мохом, сидели мужчина и женщина: их седые волосы, обильные
морщины, сгорбленный стан указывали на глубокую старость...
   А было время, когда женщина была молода и хороша, и черные косы венчали
ее бледное чело...
   А было время, когда мужчина находился в полном расцвете сил.
   С того места, где они сидели, открывался вид на долину,  на  озеро,  на
лес и на голубоватую  вершину  высокой  горы,  резко  вырисовывавшейся  за
лесом, из-за которой должно было подняться солнце.
   Эта картина, потонувшая в мягком полусумраке рассвета, была и радостна,
и грустна, и торжественна...
   - О сестра моя! - говорил старик женщине, отдыхавшей рядом с ним.  -  О
сестра моя...  сколько  раз...  с  тех  давних  пор,  как  рука  Создателя
разбросала нас в разные стороны и мы странствовали, разлученные, по свету,
от полюса до полюса... сколько раз присутствовали мы с  неизменной  тоской
при пробуждении природы! Увы! Впереди нарождался новый день, который  надо
было прожить... от зари до заката... Еще лишний день, увеличивавший  число
бесконечных, прожитых дней... без надежды на их  окончание...  потому  что
смерть бежала от нас.
   - Но, о счастие, брат мой! Вот уже некоторое время  Создатель  в  Своем
милосердии позволил,  чтобы  каждый  день  приближал  нас,  как  и  других
существ, к могиле... Слава Ему! Слава!
   - Слава Ему, сестра... потому что со вчерашнего дня, когда Его воля нас
сблизила... я чувствую неописуемое томление, предшествующее смерти...
   - И я, брат мой, чувствую, как меня  покидают  ослабевшие  силы...  Без
сомнения, конец нашей жизни приближается... Гнев Создателя удовлетворен...
   - Увы!  Сестра...  Несомненно...  последний  потомок  моего  проклятого
рода... своей близкой кончиной приближает меня к минуте искупления, потому
что воля Божия проявилась: я буду прощен, когда исчезнет последний отпрыск
моей семьи... И тому из них...  самому  святому  среди  святых...  который
сделал так много для спасения ближних... ему будет принадлежать  благодать
искупления моего греха...
   - Да, брат мой, ему, так много страдавшему, испившему  горькую  чашу...
несшему тяжелый крест, ему, служителю Христа,  являвшемуся  на  земле  Его
подражателем, ему предстоит быть последним орудием этого искупления.
   - Да... Я чувствую, сестра, что последний из моих близких, трогательная
жертва медленного преследования, готовится  отдать  Богу  свою  ангельскую
душу... Итак... до самого конца... я приносил несчастие  моему  проклятому
роду... Господи, Господи, велика Твоя благость, но велик и гнев Твой.
   - Мужайтесь и надейтесь, брат мой!.. Подумайте,  что  за  очищением  от
греха следует прощение, а за прощением награда... Господь наказал в вас  и
в   вашем    потомстве    ремесленника,    озлобленного    несчастием    и
несправедливостью. Он сказал вам: "Иди!.. Иди... не ведая  ни  отдыха,  ни
покоя, и твой путь будет бесплоден, и каждый вечер,  бросаясь  на  жесткую
землю, ты будешь не ближе к цели, чем утром,  при  начале  твоего  вечного
пути..." Так же точно целые века безжалостные люди говорили  ремесленнику:
"Трудись... трудись...  трудись...  без  отдыха  и  покоя,  и  твой  труд,
плодотворный для всех, для тебя будет бесплоден, и каждый вечер,  бросаясь
на жесткую землю, ты будешь не ближе к достижению счастья и покоя, чем был
накануне, возвращаясь с работы... Твоего вознаграждения будет довольно для
поддержания нищенской, печальной и полной лишений жизни"...
   - Увы! Увы! И неужели всегда так будет?
   - Нет, нет, брат мой! Вместо того, чтобы оплакивать судьбу вашего рода,
радуйтесь за него! Если Богу понадобилась их смерть для вашего искупления,
Господь, прощая в вас проклятого небом ремесленника, освободит  его  и  от
тех, кто гнетет его железным ярмом... Наконец,  брат  мой...  приближается
время... приближается время... и милосердие Господа не ограничится  одними
нами... Да, говорю вам, мы, женщина  и  современный  раб,  будем  прощены.
Жестоко  было  испытание,  брат  мой:  оно   длится   почти   восемнадцать
столетий... но оно уже достаточно длилось... Посмотрите, брат мой: там, на
востоке, яркий свет охватывает... весь горизонт... Там  вскоре...  взойдет
солнце нового освобождения... мирного, святого,  великого,  спасительного,
плодотворного освобождения. И оно на весь свет разольет свое сияние,  свою
живительную теплоту, как это солнце, которое сейчас засияет на небе!
   - Да, да, сестра моя, я чувствую, что слова ваши -  пророческие.  Да...
мы закроем утомленные глаза при  свете  этого  дня  освобождения,  дивного
сияющего дня, как тот, который наступает... О  нет!  Я  плачу  радостными,
гордыми слезами о моих умерших потомках,  быть  может,  явившихся  жертвой
этого искупления!.. Святые мученики  человечества,  принесенные  в  жертву
вечным  врагам  человечества!  Потому  что  предками   этих   святотатцев,
покрывающих свое злодейское  общество  именем  Иисуса,  являются  фарисеи,
лживые и недостойные жрецы, проклятые Христом! Да,  слава  моим  потомкам,
павшим  последней  жертвой  вечных   союзников   рабства   и   деспотизма,
безжалостных врагов освобождения всех тех, кто хочет мыслить  и  не  хочет
долее страдать, тех, кто  хочет,  как  дети  Божий,  пользоваться  дарами,
которые Создатель предназначил для  всей  семьи  человечества...  Да,  да,
приближается  конец  господству  современных  фарисеев,   лживых   святош,
поддерживающих   безжалостный   эгоизм   сильного   против    слабого    и
осмеливающихся  утверждать,  несмотря  на  неисчерпаемые  богатства  всего
существующего, что Бог создал человека для слез,  горя  и  нищеты...  этих
ложных служителей Бога, пособников всех поработителей, желающих принизить,
оскотинить  и  повергнуть  в  прах  несчастных,  приведенных  в   отчаяние
созданий! Нет, создание Божие  гордо  поднимет  свое  тело:  Бог  сотворил
человека для того, чтобы он был  полон  достоинства,  развит,  свободен  и
счастлив!
   - О брат мой!.. Это тоже пророческие слова... Да...  заря  чудного  дня
приближается... она приближается... как и заря того дня, который будет, по
милосердию Божьему, нашим последним днем... земным...
   -  Последним,  сестра  моя...  потому  что  я  не  знаю,  что  со  мной
делается... все, что во мне от  матери,  точно  тает...  Я  чувствую,  как
рвется моя душа к небу...
   - Брат мой... мои глаза заволакивает туман... я едва  вижу  этот  свет,
столь яркий еще недавно...
   - Сестра моя... я вижу все в каком-то неясном тумане...  и  озеро...  и
лес... Силы покидают меня...
   - Брат мой... да благословен будет Бог... приближается  минута  вечного
успокоения.
   - Да... сестра... приближается блаженство вечного сна... он  охватывает
меня...
   - О счастье! Брат мой... я умираю...
   - Сестра!.. Очи мои смыкаются... Мы прощены... прощены...
   - О брат мой!.. Да распространится это дивное искупление на всех... кто
страждет на земле...
   - Умри... в мире... сестра... Заря... великого  дня  настала...  солнце
встает... видишь?
   - О, да будет благословен Господь!..
   - Да будет благословен Господь!
   И в ту минуту, когда навеки замолкли эти  два  голоса,  взошло  сияющее
солнце и ослепительным светом залило всю равнину.



        "3. ЗАКЛЮЧЕНИЕ"

   Наша задача выполнена, наш труд закончен.
   Мы знаем, насколько он неполон и несовершенен.
   Мы знаем, чего ему не достает в отношении стиля, концепции и фабулы. Но
мы считаем  себя  вправе  назвать  этот  труд  честным,  добросовестным  и
искренним.
   Пока это сочинение печаталось, его осыпали несправедливыми, злобными  и
беспощадными упреками. Но много встретил он  и  честной,  хотя  и  строгой
критики, подчас очень страстной, но, во всяком  случае,  чистой.  Злобные,
ненавистные, несправедливые, беспощадные нападки  смешили  нас,  и  именно
вследствие того - мы должны признаться в этом со всей  скромностью  -  что
они обрушивались с высоты епископских кафедр в виде посланий, направленных
против нас. Эти шутовские анафемы и потешные проклятия,  которыми  осыпали
нас свыше года, были слишком смешны, чтобы быть страшными. Это была просто
забавная высокая комедия клерикальных нравов.
   Мы от души наслаждались этой комедией и  должны  поблагодарить  за  нее
тех, кто, по примеру божественного Мольера, были и авторами, и актерами.
   Что касается критики, как бы горька и страстна  она  ни  была,  мы  тем
более ей рады, что не раз пользовались ее указаниями в том,  что  касается
литературной части труда. Быть может, такое наше отношение к суждению этих
зрелых  и  опытных  умов,   далеко   нам   не   симпатизировавших   и   не
сочувствовавших, даже рассердило  и  разгневало  их.  Мы  весьма  об  этом
сожалеем, потому что извлекли пользу из их критики; но мы всегда  невольно
становимся  неприятны  тем,  кто  оказал  нам  услугу...  даже   если   он
рассчитывал причинить неприятность.
   А теперь несколько слов относительно других  обвинений,  гораздо  более
серьезных.
   Нас обвиняли в возбуждении страстей общества против всех членов  ордена
Иисуса.
   Вот мой ответ:
   - Теперь уже неоспоримо и  несомненно  доказано  всесторонним  анализом
текстов от Паскаля до наших дней, что  в  теологических  сочинениях  самых
влиятельных членов  этого  общества  находится  прощение  или  оправдание:
_воровству,  прелюбодеянию,  насилию,  убийству_.  Доказано  также,  какие
безнравственные, непристойные книги, написанные преподобными отцами ордена
Иисуса, вручаются молодым семинаристам. Этот  факт  доказан  и  установлен
тщательным просмотром текстов и, кроме того, был торжественно утвержден  в
речи,  полной   возвышенного   ума,   великодушного   и   сосредоточенного
красноречия, адвоката Дюпати во время процесса ученого и  уважаемого  г-на
Буша из Страсбурга.
   Мы вывели в своем труде  только  тех  членов  этого  общества,  которые
вполне проникнуты отвратительными правилами их _теологических классиков_ и
действующих по букве и духу этих омерзительных книг,  являющихся  для  них
катехизисом. Мы только воплотили в образах живых людей эти  отвратительные
доктрины; не более, не менее.
   Разве мы говорили, что всем  членам  общества  Иисуса  присущи  дерзкая
смелость  и  злорадство,  что  все  хотят  использовать  опасное   оружие,
заключенное в мрачных архивах ордена? Никогда! Мы нападали на  ненавистный
дух _устава_ общества Иисуса, на книги теологов-классиков.
   Нужно ли прибавлять, что если папы, короли, народы, и так  недавно  еще
сама Франция, выносили позорный приговор доктринам этого общества, изгоняя
его членов из своих стран, распуская конгрегации, то мы только представили
в новых формах идеи и факты, давно известные обществу.
   Кончив с этим, перейдем к дальнейшему.
   Нас также упрекали, что мы разжигаем ненависть бедняков против  богачей
и возбуждаем зависть, которую порождает у обездоленного зрелище  богатства
и блеска.
   На это мы ответим, что, напротив, мы  пытались  в  образе  Адриенны  де
Кардовилль  воплотить  ту  часть  аристократии,  титулованную  и  богатую,
которая, как по благородному и великодушному порыву, так  и  на  основании
прошлого и  в  предвидении  будущего,  протягивает,  или  должна  была  бы
протягивать, братскую благодетельную руку всем тем, кто страдает  и  умеет
сохранить честность и достоинство среди нищеты и труда. Можно ли  сказать,
что  человек  сеет  семена  раздора  между  богатым  и  бедным,  когда  он
показывает Адриенну де  Кардовилль,  прекрасную  и  богатую  аристократку,
обращающуюся с Горбуньей, бедной, несчастной работницей, как с сестрой,  и
называющую ее этим именем?
   Значит ли  возбуждать  рабочего  против  хозяина,  показывая  господина
Гарди, закладывающего фундамент для общежития?
   Напротив, мы пытались связать, сблизить два  класса  общества,  стоящие
уже на разных концах социальной лестницы, три года тому назад мы написали:
   - _Если б богатые знали!!!_
   Мы говорили и повторяем,  что  много  существует  ужасной  нищеты,  что
народные массы, доселе спокойные, покорные и терпеливые, но  все  более  и
более сознающие свои права, желают, чтобы те, кто ими управляет,  занялись
улучшением  их   жалкого   положения,   ежедневно   ухудшаемого   анархией
беспощадной конкуренции, царящей в индустрии. Да, мы говорили и повторяем,
что честный трудящийся человек _имеет право_ на  труд,  достаточно  хорошо
вознаграждаемый.
   Позвольте, наконец, в нескольких словах выразить то, что заключается  в
этой книге:
   Мы желали доказать ужасную скудость заработной платы женщин и  страшные
последствия этой скудости.
   Мы протестовали против легкости, с какой  можно  заключить  человека  в
сумасшедший дом.
   Мы требовали, чтобы рабочий также имел  возможность  _освобождения  под
залог_,  потому  что  взнос  500  франков   за   право   освобождения   от
предварительного заключения представляет для  него  сумму  недоступную,  а
свобода ему нужнее, чем кому-либо, дабы прокормить семью своим трудом, чем
он не может заниматься в  тюрьме.  Мы  указали  на  сумму  _от  60  до  80
франков_, представляющую собою среднюю цифру месячного заработка.
   Наконец, мы надеемся, что доказали, что, даже несмотря  на  современную
заработную плату, практическая организация общежитии рабочих  представляет
огромную выгоду  для  рабочих  классов  благодаря  принципу  ассоциации  и
совместного проживания.
   И пусть это не считают утопией: мы доказали цифрами,  что  _спекулятор_
даже нажил бы  на  этом  пять  процентов  на  сто,  занявшись  устройством
общежитий, как мы их описали.
   Мы имели при этом в виду богатую городскую мэрию Парижа, которая  могла
бы таким образом использовать свои капиталы, устраивая в  каждом  квартале
по одному такому образцовому дому. Надежда попасть туда за скромную  сумму
вызвала бы  среди  рабочих  классов  похвальное  соревнование,  и  в  этих
примерах они познали бы первые и плодотворные основы ассоциации.
   А теперь - последнее слово,  чтобы  выразить  нашу  благодарность  всем
нашим известным и неизвестным друзьям, симпатии и благосклонность  которых
поощряли нас и  являлись  громадной  поддержкой  для  нас  в  этом  долгом
труде...
   Еще  одно  слово  вечной  благодарности  нашим  друзьям  в  Бельгии   и
Швейцарии, давшим нам открытые  доказательства  своего  расположения,  что
было для нас самой сладкой наградой и чем мы будем вечно гордиться.



        "АВТОРСКИЕ ПРИМЕЧАНИЯ"

   1. В 1346 году знаменитая черная чума опустошила земной шар. Она являла
те же симптомы, что и холера, и так же  необъяснимо  было  ее  постепенное
продвижение этапами, как бы по намеченной  дороге.  В  1660  году  другая,
подобная же эпидемия снова истребила каждого десятого человека.
   Известно, что холера появилась сначала в Париже,  прервав,  если  можно
так  выразиться,  громадным  и  необъяснимым  прыжком   свое   постепенное
продвижение. Памятно также, что северо-восточный ветер непрестанно дул  во
время самых больших бедствий.
   2.  Одно  лицо,  вполне   достойное   доверия,   рассказывало   нам   о
торжественном обеде у  очень  видного  прелата.  Увидев  там  подобную  же
выставку с  десертом,  это  лицо  позволило  себе  сказать  прелату:  "Мне
казалось, монсиньор, что тело Христово вкушается в двух видах, но никак не
в виде миндального теста". Нужно сказать,  что  идея  этих  апостолических
сладостей принадлежала не прелату, а одной  преувеличенно  набожной  даме,
пользовавшейся большим авторитетом в доме монсиньора.
   3. Одно почтенное и достойное доверия духовное  лицо  рассказывало  нам
про молодого священника, смененного епископом без  всякого  повода:  чтобы
спасти себя от голодной  смерти,  этот  молодой  священник  вынужден  был,
конечно, скрывая свой сан, поступить слугою в кафе-ресторан города  Лилля,
где уже служил его брат.
   4. Известно, что подобные  листовки  были  во  множестве  расклеены  по
городу во время холеры и приписывались поочередно различным партиям.
   5. Известно, что в это несчастное время несколько человек были убиты по
нелепому подозрению в отравлении.
   6. В газете "Конститюсьоннель", в номере за субботу, 31 марта 1832 года
читаем:
   "Парижане выполняют те пункты известной инструкции  по  поводу  холеры,
которые, между прочими стародавними  рецептами,  предписывают  не  бояться
болезни, развлекаться и т.д., и т.д. Развлечения поста по своему блеску  и
веселью не уступают карнавалу. Давно уже не видели в нашу эпоху  подобного
количества балов в такое время года; даже сама холера послужила темой  для
карикатуры на нее".
   7. Исторический факт: один человек был убит за то, что  при  нем  нашли
бутылку с нашатырем. Он отказался выпить, и толпа, убежденная, что это яд,
растерзала несчастного на куски.
   8.  Чтобы  дать  представление  об  этих  книгах,  укажем  на  брошюру,
продаваемую  во  время   месяца   Девы   Марии;   здесь   помещены   самые
возмутительные   подробности   о   родах   Пресвятой   Девы.   Книга   эта
предназначается для молодых девушек.
   9. Эта остроумная пародия на рулетку или бириби при  участии  Пресвятой
Девы имела место полтора месяца тому назад в одном женском  монастыре  при
устройстве  религиозной  лотереи.  Для  верующих  это  должно  было   быть
чудовищным святотатством. Для  равнодушных  это  было  смешно  и  достойно
сожаления, так как из всех религиозных традиций то, что относится  к  Деве
Марии, является наиболее трогательным и почитаемым.
   10. Так как Габриель отказался от наследства, а Жак  умер,  наследников
Реннепона оставалось пятеро.
   11. У некоторых любителей живописи есть подобные эскизы, представляющие
собой индусское искусство, полное самой наивной простоты.
   12. Вот что написано в Directorium, в указании, как привлекать в  орден
лиц, которых желательно использовать:
   "Чтобы привлечь кого-нибудь в общество, не надо действовать сразу. Надо
ждать  удобного  момента,  например,  когда  субъекта  постигнет   большое
несчастье, когда у него плохо  пойдут  дела.  Прекрасно  могут  служить  и
пороки субъекта".
   13. Излишне напоминать, что эти изречения текстуально точны и взяты  из
"Подражания" (перевод и предисловие досточтимого отца Гоннелье).
   14. У нас нет возможности привести в подтверждение  сказанного  -  даже
если бы и хотели смягчить их, - плоды ночных  размышлений  и  эротического
бреда сестры Терезы по поводу ее экстатической любви к  Христу.  Описаниям
этих  болезней  место  -  только  в  Словаре  медицинских  знаний  или   в
Компендиуме.
   15. Известно, насколько доносы, угрозы и анони