выпрут. Директриса спит и видит,  как  бы  от
меня избавиться.
   - Нельзя опускать руки, надо бороться до конца,  -  уверял  его  Гена,  и
Игорь полностью его поддерживал.
   Как ни странно, страх оказаться в ПТУ и лишиться  ежедневного  общения  с
друзьями оказался для Жени Замятина настолько сильным стимулятором,  что  за
два месяца он не только исправил отметки  по  большинству  предметов,  но  и
вполне прилично подготовился к экзаменам. Немаловажную роль в этом сыграла и
очередная Женина подружка,  первая  красавица  микрорайона,  девятиклассница
Катя, которая как-то в разговоре с ним обронила фразу о том, что "ни за  что
не стала бы встречаться  с  пэтэушником,  они  все  испорченные  и  какие-то
недоразвитые". Женя  был  по  уши  влюблен,  на  8  марта  он  подарил  Кате
французские духи "Клима" за 25  рублей,  что  по  меркам  учеников  восьмого
класса  казалось  просто  немыслимым.  Во-первых,  это  безумно  дорого,   а
во-вторых, еще попробуй достань. Короче говоря, ради Катиных прекрасных глаз
Жека был готов на все, даже на то, чтобы перестать валять дурака, прекратить
обирать местную молодежь при помощи ловкости рук, используемой  при  игре  в
"трясучку", и начать нормально учиться.
   В день устного экзамена по математике Игорь и Гена волновались  за  друга
куда больше, чем за самих себя,  и  были  совершенно  потрясены,  когда  при
объявлении отметок учитель математики сказал:
   - Нас приятно удивил Женя Замятин. Он блестяще отвечал, нашел  интересный
ход при решении задачи, и мы с удовольствием поставили ему "пять". Я уже три
года веду математику в вашем классе, и мне всегда казалось, что  Женя  плохо
знает мой предмет. Оказалось, я был неправ. У него большие способности, и  я
не побоюсь сказать, что тебя, Женя, ждет большое будущее. Если, конечно,  ты
снова не разленишься и не перестанешь заниматься.
   Гена получил на этом экзамене "пятерку", а Игорь - "четверку".
   - Старик, я чего-то не понял, - озадаченно произнес  Гена,  когда  друзья
после экзамена шли в кино. - Как это получилось?
   - Никак, - Женя подкинул в воздух монетку и ловко поймал ее, зажав  между
указательным и средним пальцами. - Само получилось.
   Отчисления из школы Замятин благополучно миновал и с нового учебного года
снова принялся за свое: "трясучка",  благодаря  которой  он  зарабатывал  на
"красивую" по школьным меркам жизнь,  ухаживание  за  Катей,  пиво  с  более
взрослыми приятелями и поздние возвращения домой.
   - Есть два билета в Большой театр на "Спартака", -  торжественно  объявил
сыну Виктор Федорович. - Мама отказывается в твою пользу.
   - Ну зачем же, - промямлил Игорь, - пусть мама с тобой  сходит.  Идти  на
балет ему совершенно не хотелось, в детстве его явно перекормили регулярными
посещениями Мариинского театра, и перспектива снова смотреть  на  игрушечные
страдания девушек-лебедей, оживающих мертвецов или сказочных  принцев  Игоря
не вдохновляла.
   Однако  родители  твердо  решили,  что  мальчик  должен   приобщаться   к
прекрасному, и сопротивление было сломлено в самом зародыше.
   Через несколько минут после начала спектакля Игорь уже забыл о  том,  что
не хотел идти в театр. Балет поразил его воображение, он даже не подозревал,
что можно ТАК  танцевать  под  ТАКУЮ  музыку.  Страсти  оказались  вовсе  не
игрушечными, рисунок танца был непривычен глазу и завораживал настолько, что
сводило  затылок.  В  тот   момент,   когда   два   непримиримых   врага   -
Спартак-Васильев и Красс-Лиепа - сошлись у края  сцены  и  несколько  секунд
молча смотрели друг на друга, у Игоря возникло ощущение, что он смотрит кино
или даже читает книгу: слова, описывающие мысли  и  чувства  героев,  словно
сами собой возникали в голове. Никогда еще  на  балетных  спектаклях  с  ним
такого не происходило.
   В антракте отец повел его в буфет. Им удалось занять удобное  место,  где
отец и  сын  Мащенко  и  расположились  со  своими  соками,  бутербродами  и
пирожными. В какой-то момент отец повернул голову и улыбнулся.
   - Здравствуйте, Наташа,  -  сказал  он  красивой  рыжеволосой  девушке  в
длинной черной юбке и зеленой кофточке.
   Девушка держала за руку девочку лет десяти-одиннадцати с  нежно-оливковым
личиком и огромными темными глазами. В другой руке  у  нее  была  тарелка  с
двумя пирожными.
   - Здравствуйте, Виктор Федорович, - произнесла девушка низким голосом.
   - Познакомьтесь, Наташа, это мой сын Игорь. А это Наташа, - добавил отец,
повернувшись к Игорю, - моя студентка, в  этом  году  заканчивает  сценарное
отделение. А кто это с вами, Наташа? Сестренка?
   - Нет, просто соседка. Мы в одной квартире живем.
   Виктор Федорович наклонился к девочке.
   - И как же тебя зовут, соседка?
   - Ира Маликова, - бойко ответила та, ничуть не смутившись.
   - А сколько тебе лет?
   - Через месяц будет восемь.
   - Что ты говоришь? - непритворно удивился отец. - Неужели всего восемь? Я
думал, тебе лет двенадцать, ты такая высокая, крупная и совсем взрослая.
   - Она в дедушку пошла, - с улыбкой пояснила рыжеволосая Наташа, - тот был
двухметрового роста. В классе Иринка самая высокая.
   - Присоединяйтесь,  -  пригласил  Виктор  Федорович,  сдвигая  стаканы  и
тарелки, - ставьте сюда свои пирожные. Кого еще из наших видели здесь?
   - Почти никого, несколько девочек с актерского  и  Буйнову  из  деканата.
Даже не верится, ведь когда билеты распределяли  -  такая  свара  была,  все
перессорились, и где теперь все эти люди? Я думала, полтеатра только  нашими
будет заполнено, а нас здесь - раз-два и обчелся.
   - Наташенька, вы очаровательны в своей наивности, - добродушно  засмеялся
Виктор Федорович, - билет в престижный театр на престижный спектакль  -  это
для огромного количества людей не способ приобщиться к искусству,  а  просто
дефицитный товар,  который  можно  выгодно  использовать,  чтобы  поддержать
нужное знакомство. Я, например, точно знаю, что мой завкафедрой,  который  с
пеной у рта вырывал для себя  два  билета,  отдал  их  своему  знакомому  из
техцентра на Варшавке. Он, видите ли, недавно купил новые "Жигули"  и  хочет
иметь возможность ремонтировать их быстро, качественно и с гарантией, что  с
машины ничего не украдут. А ваш, Наташенька, любимый педагог Ржевская  взяла
билеты, чтобы подарить их своему косметологу из Института Красоты.  Как  вам
балет? Нравится?
   - Очень, - восхищенно вздохнула  Наташа.  -  Такой  эмоциональный  накал,
столько режиссерских находок! Потрясающе.
   - А вам не показалось, что сцена Красса и Эгины была несколько слишком...
   Отец задумался в поисках подходящего слова, и  Игорь  попытался  угадать,
что же он имел в виду. Сам юноша не остался равнодушен  к  этой  сцене,  его
будто жаром обдало и даже голова немного закружилась.
   - Слишком эротичной? - подсказала Наташа.
   Отец бросил выразительный взгляд на сына, потом на маленькую  черноглазую
девчушку.
   - А что же это наши дамы едят  пирожные  всухомятку?  Игорь,  будь  добр,
принеси...  Что  вам  принести,  Наташа?  Сок  или  лимонад?   Может   быть,
шампанское?
   - Сок, если можно.
   - Вот, возьми деньги, - отец протянул Игорю три рубля. -  Иринка,  иди  с
Игорем, поможешь ему.
   Игорю показалось, что улыбка девушки стала как будто натянутой, и  решил,
что она, наверное, стесняется затруднять сына своего  преподавателя.  Иринка
без колебаний сунула свою ладошку в его руку.
   - Ты меня держи, а то я  потеряюсь,  -  деловито  скомандовала  она.  Они
встали в конец длинной очереди, и Игорь с недоумением поду мал, что отец зря
послал его за соком, все равно до конца антракта  они  не  успеют  дойти  до
буфетной стойки.
   - А ты мне купишь конфету? - Иринка подергала его за руку.
   - Какую?
   - Вон ту, зелененькую.
   - "Белочку"?
   - Я не знаю, как она называется. Купишь?
   - Куплю, - кивнул Игорь.
   - А вон ту, голубенькую?
   - "Мишку косолапого"? - уточнил он.
   - Ну что ты все время спрашиваешь? - внезапно рассердилась девочка.  -  Я
же тебе сказала: зелененькую и голубенькую. Купишь?
   - Куплю.
   - Сколько? Одну или две?
   - На сколько денег хватит.
   - А на сколько хватит?
   - Не знаю, - он начал терять терпение, но старался держать себя в  руках.
- Это не мои деньги, а папины, я не могу их все потратить на твои конфеты.
   - А почему?
   Очередь двигалась на удивление быстро, и Игорь успел  взять  два  стакана
сока и конфеты до окончания антракта. К этому времени он уже  был  по  горло
сыт  обществом  черноглазой  девочки,  ее  настырностью   и   бесцеремонными
вопросами. Если все дети такие, то хорошо, что у него  нет  младших  братьев
или сестер, они бы его до белого каления довели. Или он их  просто  придушил
бы.
   - Вот, - он поставил сок на стол перед Наташей.
   - А мне конфетки купили! - тут же радостно  похвасталась  Иринка.  -  Две
зелененькие и две голубенькие.
   - Странная она у вас, - произнес Игорь с плохо скрываемым раздражением, -
конфеты различает не по названию, а по цвету фантиков.
   Наташа густо покраснела, положила  обе  руки  на  плечи  Иринки,  прижала
девочку к себе.
   - Она не странная, - ее голос стал еще ниже и как-будто глуше,  -  просто
она никогда не видела и не ела ни "Белочек", ни "Мишек". В магазинах их  уже
давно нет, и блата нет, чтобы доставать. А в Большом  театре  она  в  первый
раз.
   Отец бросил на Игоря уничтожающий  взгляд.  Слава  богу,  в  этот  момент
раздался второй звонок, и нужно было идти в зал.
   После спектакля они снова столкнулись с Наташей и ее  соседкой,  на  этот
раз в гардеробе.
   - Вас подвезти? - спросил Виктор Федорович. - Я на машине.
   Игорь с ужасом представил  себе,  что  сейчас  эта  рыжая  согласится,  и
придется еще какое-то (а может быть, даже весьма длительное)  время  терпеть
общество этого маленького чудовища. Отец, конечно же, предложит Наташе сесть
с рядом ним впереди и будет всю дорогу с ней разговаривать,  а  ему,  Игорю,
выпадет завидная участь отвечать на дурацкие вопросы малолетней наглой дуры.
   - Нет-нет,  спасибо,  -  отказалась  Наташа,  застегивая  длинное  пальто
"макси" и обматывая вокруг шеи белый  шарф.  -  Мы  близко  живем,  в  конце
Арбата, возле метро "Смоленская". Через десять минут будем дома.
   Игорь с облегчением вздохнул.  Опасность  миновала,  можно  расслабиться.
Однако он сильно заблуждался.  Едва  они  с  отцом  сели  в  машину,  Виктор
Федорович сказал:
   - Никогда не подозревал, что мой  сын  может  оказаться  таким  глупым  и
бестактным.
   Игорь ошеломленно уставился на отца.
   - Ты что, пап? Что я сделал?
   - Что ты сделал? Ты поставил Наташу в  неловкое  положение,  вот  что  ты
сделал. Кто дал тебе право насмехаться над девочкой за то, что она никогда в
жизни не видела хороших конфет?
   - Да я не насмехался, я просто удивился, - попытался оправдаться Игорь.
   - Удивляться можешь молча, про себя. А когда говоришь вслух, то думай как
следует над своими словами. Ты когда в  последний  раз  покупал  в  магазине
конфеты?
   - Я?
   Да, действительно, конфеты он уже много лет не покупал. Мама его посылала
за хлебом, молоком, макаронами, картошкой, мясо  и  рыбу  покупала  сама,  а
конфеты, то в коробках, то россыпью откуда-то появлялись сами.
   - Да, ты, - сердито  продолжал  Виктор  Федорович.  -  Ты  не  покупал  в
магазине хорошие конфеты, потому что их там давно уже нет.  Остались  только
карамельки, а если  в  продаже  появляются  шоколадные  конфеты,  то  совсем
дешевые и невкусные.
   - Но у нас дома конфеты всегда есть, - упрямо возразил  Игорь.  -  Откуда
они берутся? Разве не из магазина?
   - Их приносят маме больные. Или я достаю, используя  свои  знакомства.  И
запомни, сын, так, как живет  наша  семья,  живут  далеко  не  все.  Вот  ты
ощущаешь разницу между тем, как живет семья твоего друга Гены  Потоцкого,  и
наша?
   - Нет, - честно признался Игорь. - Я вообще не знаю, как они живут,  я  у
него дома только один раз был, его родители  не  разрешают  никого  в  гости
приглашать. А Генка сам не рассказывает.
   -  Правильно.  Генка  твой  умнее  тебя  в  десять  раз,  потому   и   не
рассказывает. И родители его умные люди, поэтому и  объяснили  ему,  что  не
нужно на каждом углу хвастаться тем, какие у тебя есть  книги,  пластинки  и
игрушки, какая у тебя модная одежда и куда ты ездишь  отдыхать.  Потому  что
большинству людей все это недоступно, и им неприятно слышать, что это у тебя
есть. Неприятно и обидно. Они не понимают, почему  у  одних  людей  все  это
должно быть, а у других - нет. На самом деле между семьей Потоцких  и  нашей
семьей лежит огромная пропасть, и Генкина заслуга в том,  что  ты  этого  ни
разу не почувствовал и до сих пор не  понял,  хотя  вы  с  Геной  дружите  с
четвертого класса. Это сколько лет получается?
   - Шесть, - подсказал Игорь.
   - Вот видишь, шесть лет. - Отец некоторое время молчал, глядя на  дорогу.
- А между тем, как живет наша семья, и тем, как живут Наташа и  ее  соседка,
пропасть еще больше. Твой второй товарищ, Женя, живет примерно так  же,  как
они, так ты спроси у него, когда он в последний раз ел "Белочку" и знает  ли
он, каков на вкус торт "Птичье молоко". Голову даю на отсечение, он даже  не
вспомнит, что это за конфеты. А  про  торт  только  слышал,  но  никогда  не
пробовал. Мне сегодня было стыдно за тебя, сын.
   Незадолго до окончания девятого класса Виктор Федорович спросил Игоря:
   - Ты, собственно, в какой институт собираешься поступать?
   - Не знаю, еще не решил, - осторожно ответил Игорь. -  Это  ведь  еще  не
скоро будет, только в следующем году.
   - Очень плохо, - неожиданно серьезно произнес отец. - Ты должен думать об
этом уже сейчас и усиленно готовиться по  тем  предметам,  которые  придется
сдавать на вступительных экзаменах.
   - Да ну, пап...
   - В армию  захотел?  -  загремел  отец.  -  В  казарму?  Дедовщины  решил
попробовать? Это все влияние твоего Женьки, оболтуса и бездельника.  Имей  в
виду, мы скоро переезжаем на новую квартиру, и  я  переведу  тебя  в  другую
школу, если ты не возьмешься за ум.
   Разговоры о переезде шли в их семье уже давно, и Игорь так к ним  привык,
что и внимания не обращал. Почти год назад отец впервые заговорил о том, что
скоро они будут жить в новой квартире, более удобной и просторной,  где  все
комнаты будут отдельные, а не проходные, как  сейчас.  Но  время  шло,  мама
записывалась в какие-то очереди на мебель и бегала  отмечаться,  а  квартиры
все не было и не было, и Игорь перестал думать о ней как о чем-то близком  и
реальном.
   И вот неожиданно в конце мая отец  радостно  сообщил,  что  вопрос  решен
окончательно и на следующей неделе  можно  переезжать.  Новый  дом  оказался
совсем в другом конце Москвы, очень далеко  от  школы,  в  которую  придется
добираться час с четвертью вместо привычных десяти минут пешком.
   - Пойдешь в новую школу? - спросил отец Игоря  незадолго  до  наступления
нового, последнего учебного года. - Или будешь в старую ездить?
   Ездить так далеко, конечно, не хотелось, но расставаться с Генкой и Жекой
хотелось еще меньше.  Кроме  того,  Игорь  очень  хорошо  помнил,  что  быть
новеньким в сложившемся коллективе - не самая  приятная  вещь  на  свете.  В
новую школу он решил не переходить.
   Теперь ему приходилось вставать на целый час  раньше,  долго  трястись  в
автобусе до ближайшей  станции  метро,  потом  ехать  с  двумя  пересадками.
Правда, за это время Игорь успевал почитать пару учебников и подготовиться к
устному ответу по истории, литературе или биологии.
   - Слушай, - как-то сказал он Генке, - меня отец совсем задолбал, требует,
чтобы я ему сказал, куда буду поступать. Ты сам-то определился с институтом?
   - Ты чего, старичок? - Генка вытаращил на него изумленные глаза.
   - Мы же еще в шестом классе решили, что будем в летное училище поступать.
Забыл, нет?
   Честно говоря, Игорь забыл. Мало ли что они там решали в  шестом  классе!
Мальчишки собирались стать то спелеологами (когда началась мода на  изучение
пещер), то путешественниками,  то  пожарниками,  то  полярниками.  В  шестом
классе, когда все вокруг говорили  о  международном  космическом  полете  на
кораблях "Союз" и "Аполлон", было решено, что они станут космонавтами. А для
этого нужно было сначала стать летчиками.
   - А что туда нужно сдавать? - спросил он у Генки.
   - Сочинение или изложение, я точно не знаю, математику и физику. Нам весь
год нужно будет по этим предметам усиленно готовиться.
   - А Жека? Он тоже в летное будет поступать?
   - А куда он денется, - рассмеялся Гена. - Мы  же  всегда  втроем,  всегда
вместе.
   Перспектива стать летчиком Игорю не особенно нравилась,  но  подумав  как
следует, он понял, что вообще не знает, кем хочет быть и где учиться. Не  то
чтобы ему было все равно, какую получать профессию и  чем  потом  заниматься
всю жизнь, нет, конечно, он мог с  уверенностью  сказать,  кем  он  быть  не
хочет. Дворником, врачом, учителем, рабочим на заводе, музыкантом, артистом,
ученым. Все эти виды деятельности его ничуть не привлекали. Но выбрать среди
всех   остальных    оказалось    крайне    затруднительно.    Можно    стать
инженером-строителем и строить  дома,  красивые,  удобные,  надежные.  Можно
стать корабелом и строить корабли. Можно стать физиком-ядерщиком  и  строить
реакторы. Можно стать разведчиком  и  охранять  безопасность  Родины.  Можно
поступить на юридический и стать следователем, вон по телевизору  показывают
"Следствие ведут знатоки", уже 13 серий прошло,  работа  нужная,  уважаемая,
интересная. А можно и летчиком, чем плохо?
   Но самое главное - Генка Потоцкий. Ведь Игорь согласился с  ним,  сказал,
что готов поступать в летное училище. И как теперь можно отказаться от своих
слов, как сказать Генке "нет"? В первый и  в  последний  раз  он  посмел  не
согласиться с Генкой еще тогда, в пятом классе, когда они поссорились  из-за
матча СССР - Чили. Игорь хорошо помнил тот страх, который охватил его, когда
прошел первый приступ обиды на Генку и Жеку. А  вдруг  дружба  кончилась?  А
вдруг Генка больше никогда не примет его в свой круг? Что же  ему,  снова  к
Колобашке возвращаться? У него никогда больше не будет  таких  замечательных
друзей, как Генка и Жека, и если они не  помирятся,  жизнь  кончится.  Игорь
переживал тот конфликт необыкновенно тяжело, боялся остаться в одиночестве и
с тех пор никогда и ни в чем Потоцкому не перечил, более того, не только  не
перечил, но всячески поддерживал, даже если был несогласен с товарищем.
   - Папа, я буду  поступать  в  летное  училище,  -  сказал  Игорь  Виктору
Федоровичу.
   - С какой это стати? - нахмурился отец. - У тебя никогда не было  тяги  к
армии.
   - Я хочу стать космонавтом. Это уже не армия, а космос.
   - Ты заблуждаешься...
   Отец не на шутку рассердился и весь вечер читал Игорю лекцию  на  тему  о
воинской дисциплине и о том, что нужно получать гражданскую профессию. Игорь
кивал и делал вид, что соглашается, он давно уже усвоил, что если хочет жить
спокойно - должен избегать открытой конфронтации, ни с кем не спорить,  свою
точку зрения не отстаивать, а потихоньку делать так, как он считает нужным.
   На другой день он озабоченно сказал Генке:
   - Мой старик категорически против летного училища. Весь  вечер  канифолил
мне мозги насчет гражданской профессии, которая будет меня кормить до  самой
пенсии, и все такое.
   - Ну ты и козел, - укоризненно покачал головой Генка. - Кто тебя за  язык
тянул трепаться про летное училище?
   - А что я должен был  говорить?  Он  же  меня  спрашивает,  куда  я  буду
поступать, хочет, чтобы я уже к вступительным  экзаменам  готовился.  Еще  и
угрожает, мол, если я не определюсь с институтом и не начну  готовиться,  он
меня из этой школы заберет. Вот и пришлось сказать.
   - Дурной ты еще, - презрительно фыркнул Генка. - Вот  учу  я  тебя,  учу,
учу, а все без толку. Родителей не нужно убеждать в своей правоте. Их