ануне: крепкий  кофе,  общий
треп, бесцельные прогулки по ночному  городу  с  периодическими  заходами  к
кому-то в гости.
   Наташу охватила тоска. Она поняла, что они снова  лягут  лишь  под  утро,
потом Инка  с  Сережей  продрыхнут  до  середины  дня,  потом  будут  лениво
слоняться по квартире, потом начнут бродить из дома в дом. Разве  для  этого
она сюда ехала?
   -  Инка,  ты  не  обидишься,  если  я  буду  существовать  по  отдельному
расписанию? - решительно спросила Наташа. - Только надо поговорить  с  твоим
другом насчет того, когда я смогу приходить и уходить.
   - Нет проблем, - Вери Гуд весело выхватил их кармана и подбросил в воздух
связку ключей. - Держи. Приходи и уходи, когда захочешь. Бабкина  комната  в
твоем распоряжении.
   Сжимая заветные ключи в руке, Наташа радостно  бросилась  на  Невский,  в
квартиру Вери Гуда, чтобы поскорей лечь спать и прямо с раннего утра  начать
жить по собственному графику. Проблему питания она решила, как ей  казалось,
довольно удачно. Рядом с  домом,  где  жил  Вери  Гуд,  напротив  кинотеатра
"Художественный" находилось молочное кафе, работавшее  с  восьми  утра,  где
можно было поесть вкусно и  дешево.  В  меню  Наташа  обнаружила  нечто  под
названием "фруктовый суп", который на поверку оказался обыкновенным компотом
из сухофруктов, в который добавили вареный рис. И вкусно,  и  питательно,  и
стоило сущие копейки. Еще там можно  было  съесть  сосиски,  оладьи,  стакан
сметаны с черным хлебом, творог. В этом кафе Наташа плотно завтракала и  так
же плотно ужинала, перебиваясь  в  течение  дня  газировкой,  мороженым  или
булочками с изюмом.
   На  третий   или   четвертый   день   самостоятельного   ознакомления   с
достопримечательностями города она добрела до Адмиралтейства  и  присела  на
лавочку, чтобы немного отдохнуть и вдоволь налюбоваться сверкающим на солнце
шпилем. Упершись глазами в изящный кораблик на шпиле, она не  заметила,  как
рядом с ней на скамейку упала чья-то тень.
   - Наташа? - неуверенно произнес низкий мужской голос.
   Она  подняла  глаза.  Перед  ней   стоял   высокий   красивый   юноша   в
военно-морской форме, черноволосый, темноглазый. Так похожий на Марика...
   - Господи, Вадик!
   Наташа радостно вскочила и схватила его за руки.
   - Как ты меня узнал? Как ты здесь оказался? Неужели ты меня не забыл?
   Вопросы сыпались из нее один за другим. Она все не  могла  поверить,  что
перед ней стоит тот самый Вадик, с которым она гуляла по вечерам  в  Сочи  и
который, будучи всего на год  старше,  учил  ее  тому,  что  мужчина  должен
помогать женщине, а женщина просто обязана принимать помощь мужчины, что это
не только не  стыдно,  но  наоборот,  правильно,  потому  что  только  такая
расстановка сил делает мужчину мужчиной, а женщину - женщиной.
   - Почему я не должен был тебя узнать? - басил Вадим. - Ты осталась  точно
такой же, как была, только стала старше и лучше. Почему я  должен  был  тебя
забыть? У меня с памятью все в порядке, склерозом я не страдаю. Как я  здесь
оказался? Я здесь учусь. Вот прямо в этом здании, в Адмиралтействе.
   Оказалось, Вадим Воронов учится в Высшем военноморском инженерном  Ордена
В.И.Ленина училище имени Ф.Э.Дзержинского, на специальном факультете.
   - И кем ты будешь, когда закончишь училище?
   - "Какаду", - со смехом ответил Вадим.
   - Какаду? - не поняла Наташа. - В смысле - птицей, попугайчиком?
   - Это у нас  так  называют  КаГэДэУ  -  командиров  групп  дистанционного
управления. Чтобы тебе было понятно - они управляют ядерными  реакторами  на
подводных лодках. А ты чем занимаешься? Учишься или работаешь?
   - Учусь во ВГИКе, на сценарном отделении.
   - Второй курс закончила?
   - Первый.
   - Почему? - удивился Вадим. - Ты же всего на год моложе  меня,  я  третий
курс закончил, значит, ты должна закончить второй. Не  поступила  с  первого
раза, что ли? Ты же такая умница.
   - Так получилось. Не такая уж я умница.
   - Неужели экзамены завалила? - не поверил Вадим. - Ты же отличницей  была
в школе, сама говорила, я помню. Обманывала, небось?
   - Да нет, - Наташа  рассмеялась,  с  удивлением  чувствуя,  как  легко  и
радостно ей с этим, в сущности, чужим парнем. - Просто дурака  сваляла.  Это
на актерское можно поступать с бухты-барахты,  приходить  на  прослушивания,
туры сдавать. Если у тебя есть талант - его увидят.  А  на  сценарное  нужно
работы представить. Ты же не можешь прийти и сказать: здрасьте, я хочу  быть
сценаристом, только никто не знает, получится это у меня или  нет,  вы  меня
поучите пять лет, деньги потратьте, трудоустройте, а там посмотрим.
   - Логично, - кивнул Вадим. - А что надо сказать?
   - Надо сказать: здрасьте,  вот  мои  работы,  посмотрите,  пожалуйста,  и
вынесите свое решение - есть смысл учить меня пять  лет  сценарному  ремеслу
или нет. Но об этом надо было еще  в  девятом-десятом  классе  думать,  а  я
почему-то решила, что моего "пятерочного" аттестата  вполне  достаточно  для
допуска к экзаменам. Короче, после  школы  я  еще  год  работала  в  райкоме
комсомола, в культмассовом секторе, и писала повести и пьесы.
   Со следующего дня у Вадима начинался отпуск, и он собирался уезжать домой
в Мурманск, но после встречи с Наташей решил задержаться в Ленинграде, чтобы
со знанием дела показать ей все, что,  на  его  взгляд,  стоило  посмотреть.
Несколько дней они провели, расставаясь только  на  несколько  часов,  чтобы
поспать (привести Вадима в квартиру Вери Гуда Наташа не решалась, хотя  была
уверена, что Сережа возражать  не  станет).  Наконец  настал  день  отъезда,
Наташу на вокзале провожал Вадим, а Инку - несколько человек из "команды" во
главе с Вери Гудом.
   Когда поезд тронулся, Инка выхватила у Наташи  подаренный  Вадимом  букет
цветов, уткнулась в него лицом и расплакалась.
   - Ты чего, Инуля? - испугалась Наташа. - Ты же только что  такая  веселая
была, хохотала так, что весь перрон на тебя оглядывался. Что случилось?
   - Я два месяца ждала этой встречи... - захлебывалась слезами Инна.
   - Приехала к нему, трахалась с ним десять дней, а он притащил  на  вокзал
всю эту кодлу, вместо того, чтобы хоть попрощаться  со  мной  наедине,  хоть
последние минуты вдвоем провести. Ну как так можно, я не понимаю! Может,  он
меня совсем не любит?
   - Может, - спокойно согласилась Наташа. - Вполне может  и  не  любить.  А
может, и любит, только не понимает, как надо себя вести. В любом случае, это
не повод убиваться.
   - Тебе хорошо говорить, тебя Вадим  один  провожал,  и  вон  какой  букет
подарил, а Вери Гуд даже и не подумал цветы принести. Хоть бы одну ромашечку
захудалую приволок, просто как знак внимания... У, уррод! Ни за что больше к
нему не приеду.
   - А вот это ты зря, - покачала головой Наташа. -  Ты  просто  неправильно
оцениваешь  ситуацию.  Для  тебя  твой  приезд  в  Питер  и  десять   ночей,
проведенных в постели Вери Гуда, это  любовь  со  всеми  вытекающими  отсюда
последствиями. А для него это совсем другое. Для Вери Гуда твоего секс - это
способ дружеского общения. Есть желание  -  трахнемся,  нет  желания  -  так
поспим, но на отношения это не влияет. Ты приехала общаться с "командой", ну
допустим, не со всей, а с ее отдельными членами, но именно общаться, то есть
разговаривать, обмениваться  мыслями  и  впечатлениями,  гулять,  болтаться,
ходить по гостям. Если при всем этом наличествует секс - то и ради бога, это
никого ни к чему не обязывает. Поэтому интимно  прощаться  с  тобой  наедине
Сереже и в голову не пришло.  Ты  приехала  к  "команде"  -  тебя  провожает
"команда". И цветы в этой ситуации совершенно неуместны.
   Инна медленно подняла лицо от пышных головок  махровых  белых  гвоздик  и
недоуменно взглянула на подругу.
   - Ты это серьезно? Ты действительно так думаешь?
   - Конечно.
   - То есть ты считаешь, что я ему ни капельки не нравлюсь?
   - Да нравишься ты ему, нравишься, иначе он бы тебя в постель не  поволок.
Но это другой тип людей, Инуля, это люди, для  которых  сексуальный  интерес
это не только не повод для женитьбы, но даже и не повод для  знакомства.  Ты
пойми, они хотят выстроить свою жизнь не похожей на жизнь  своих  родителей,
но в то же самое время они хотят сохранить все удобства этой жизни.  Как  бы
тебе объяснить... Вот я, например, была  совершенно  очарована  ребятами  из
"команды" в первый  вечер,  мне  казалось,  что  это  такая  редкость  среди
сегодняшней молодежи - искренний интерес с глубокому философскому искусству,
попытки что-то  творить,  что-то  свое,  оригинальное,  особенное.  Я  же  в
комсомольской культмассовой работе крутилась  и  примерно  представляю,  что
такое современная молодежь. А потом, когда я попала в дом к  Сереже  твоему,
еще к кому-то, еще к кому-то... У меня словно глаза открылись.
   - Да? И что ты увидела? - с подозрением спросила Инна.
   - Я увидела,  что  эти  ребята  пытаются  отрицать  идеалы  социализма  и
коммунизма, что они пытаются строить  из  себя  скрытых  антисоветчиков,  но
делать это в полную силу, открыто и громко, у них кишка тонка. Потому что  у
всех или почти у всех папы и мамы с положением и деньгами, и рисковать  теми
преимуществами, которые дают эти деньги, они не очень-то готовы.  Вот  Дима,
например...
   - Какой Дима?
   - У него прозвище "Шуллер". Такой блондин с веснушками.
   - А, да, - рассеянно кивнула Инна. - И что там с Димой?
   - Да ничего особенного. Власть критиковать он мастер, а чтобы откосить от
армии, его папочка купил ему справку о психзаболевании.  То  есть  трудности
переносить он не хочет,  тяготы  ему  не  нужны,  ему  нужна  папина  теплая
квартирка и папины возможности устроиться в жизни. Я по-другому скажу, чтобы
понятнее было. Они хотят показать, что они особенные, но если бы у них  было
побольше душевных сил, они бы  стали  настоящими  хиппи,  отказались  бы  от
материальных благ, ходили босиком, ездили автостопом и спали на голой  земле
в палатках. А они хотят и особенность свою отстоять, и  благами  цивилизации
воспользоваться в  полном  объеме.  Тогда  в  чем  особенность?  А  в  стиле
отношений. В образе жизни. Днем спать - ночью гулять. Не иметь четкого плана
ни ближайшее время, как волна вынесет - так и ладно.  С  упоением  обсуждать
сложные и малопонятные произведения искусства, делая вид, что понимаешь  всю
их глубину. Не делать из секса проблемы, есть - хорошо, нет - тоже  отлично.
Твой Вери Гуд - чудесный парень, только не обманывай сама себя и не жди, что
после десяти бурных ночей он станет твоим на всю оставшуюся жизнь. И не смей
из-за этого расстраиваться, слышишь?
   Наташа поцеловала подругу и вытерла своим платком слезы  с  ее  лица.  Ей
было одновременно смешно и  грустно,  ведь  Инка  -  такая  разумная,  такая
рассудительная и мудрая, и вдруг так вляпаться! Осторожно забрав у Инны свой
букет, она примирительно сказала:
   - Я совершенно серьезно считаю, что Сережа Вери Гуд -  очень  приятный  и
славный парнишка, и буду искренне рада, если у вас все  сложится.  Но  я  не
хочу, чтобы ты переживала, если он поведет себя  не  так,  как  ты  от  него
ожидаешь. У него другая  система  отсчета,  у  него  совсем  другие  правила
поведения с девушками.
   - Ты просто завидуешь, - внезапно вспыхнула Инна. - У нас с  Сережей  все
так здорово, и тебе завидно.
   - У нас с Вадимом тоже все здорово, - с улыбкой заметила Наташа. Она и не
думала обижаться на подружку, ибо очень хорошо  помнила  свои  страдания  по
Марику и те слова, которыми ее пыталась тогда утешить Инка. Эти  слова  тоже
казались  влюбленной  Наташе  обидными,  хотя  по  прошествии  времени   она
оглянулась на те многочасовые беседы с подругой и поняла, что Инна ни в коем
случае не хотела обидеть ее, она  лишь  хотела  смягчить  душевную  боль,  и
использовала при этом присущее ей здравомыслие  с  легким  налетом  цинизма.
Лекарство оказалось вполне действенным, и Наташа не видела ничего  зазорного
в том, чтобы обратить против Инки ее же оружие.
   - Твой Вадим - сухарь, скучный вояка, у которого все по часам  и  минутам
расписано. А Сережа - он такой... Он необыкновенный!
   Инка снова собралась плакать, и на этот раз Наташа решила ей  не  мешать.
Поднеся гвоздики к лицу и  вдыхая  их  слабый,  едва  ощутимый  аромат,  она
погрузилась в мысли о Вадиме.  Действительно  ли  он  скучный  сухарь?  Инке
вполне могло так показаться, потому что она вся - полет, порыв,  она  жаждет
острых ощущений и сильных впечатлений, она обожает  неожиданные  повороты  и
сломя голову бросается в авантюры. А Наташа любит порядок и стабильность, за
те годы, которые ей пришлось совмещать учебу, спорт и  общественную  работу,
она привыкла следить за временем, беречь его, четко планировать  свою  жизнь
на недели и месяцы вперед. И в этом смысле  Вадим  подходил  ей  как  нельзя
лучше. Он никогда не опаздывал, и Наташе ужасно нравилось, что он не говорил
"вечерком,  примерно  в  половине  десятого",  а  только  "в  двадцать  один
тридцать". Он был спокойным и надежным, если они договаривались на следующий
день сходить в Русский музей, а потом на речном трамвайчике  прокатиться  до
Петродворца, то  к  их  утренней  встрече  у  Вадима  был  готов  поминутный
распорядок дня, составленный таким образом, чтобы все успеть.  При  этом  он
умудрялся заранее узнать, в каких залах музея в данный момент  экспонируются
наиболее интересные работы, чтобы непременно их посмотреть, и  какие  именно
залы Петродворца открыты, а какие закрыты на реставрацию, а также расписание
движения катеров. Вадим рассказывал ей множество интересных вещей об истории
и архитектуре города, и Наташа подозревала, что он каждый вечер готовился  к
следующему экскурсионному дню, читая по  ночам  книги  и  листая  альбомы  и
путеводители. Она понимала, что делает это Вадим вовсе не  для  того,  чтобы
произвести на нее впечатление  и  показаться  знающим,  а  исключительно  из
доброты: нищая студентка собрала деньги на эту поездку, впервые оказалась  в
Ленинграде, и нужно помочь ей увидеть и узнать как  можно  больше,  чтобы  с
таким трудом собранные средства  не  оказались  потраченными  впустую.  Нет,
Вадим совсем не скучный и не сухарь, он  добрый  и  великодушный,  он  такой
ласковый и так замечательно целуется...
   Из Ленинграда в Москву девушки тоже ехали  дневным  поездом  в  "сидячем"
вагоне. Вадим сказал, что вечером непременно  позвонит  и  узнает,  как  они
добрались. И вот вернувшись домой, Наташа стала ждать звонка. Телефон  висел
на стене в общем коридоре, ближе к входной двери, и ей все  время  казалось,
что она не услышит звонка. Самой ближней к телефонному аппарату была комната
Люси - бывшая комната Славы и Риты Брагиных, старшая  сестра  обычно  первой
брала трубку, да ей и звонили чаще, чем другим. Родители уже ложились спать,
и Наташа опасалась, что когда Вадим позвонит, Люся выскочит из своей комнаты
и раздраженным голосом  отчитает  его  за  поздний  звонок,  а  сама  Наташа
подбежать к телефону не успеет, потому что ей придется выбираться из комнаты
в темноте и на цыпочках, чтобы не потревожить папу с мамой. Она заняла  свой
пост на кухне, в том самом уголке между  столом  и  холодильником,  и  стала
ждать...
   Они поженились в семьдесят восьмом, когда Наташа  закончила  институт,  а
Вадим  был  уже  старшим  лейтенантом  и  командиром  группы  дистанционного
управления. В восьмидесятом  году  родился  их  первенец,  которого  назвали
Сашенькой в честь Наташиного отца, в восемьдесят первом - Алешка,  названный
в честь отца Вадима. И им так хотелось девочку!
   Вадим вернулся из плавания и сразу же прилетел в  Москву  -  как  раз  на
девять дней.  Люся  собиралась  уезжать  на  следующий  день,  и  эти  сутки
превратились для Наташи в  серьезное  испытание.  Во-первых,  Люся  с  такой
откровенной злостью  смотрела  на  мужа  младшей  сестры,  что  всем  вокруг
становилось неловко. Ее просто в бешенство приводил этот  статный  красавец,
капитан третьего ранга, командир дивизиона движения подводной лодки, который
так нежно и не скрываясь любил свою жену -  "неудачницу  и  бездарность".  А
во-вторых, неизбежно наступал момент,  когда  Наташе  придется  отвечать  на
вопрос о рукописях. Люся непременно захочет  прояснить  ситуацию  до  своего
отъезда, а Наташа так и не решила, в каком направлении построить разговор.
   - Что тебя  так  мучает?  -  спросил  Вадим  поздно  вечером,  когда  все
разошлись по своим комнатам. - Я же вижу, это не из-за папы. Что-то  другое.
Из-за папы ты бы плакала, а ты терзаешься.
   Наташа обняла мужа, покрепче вжалась лицом в его плечо.
   - Ничего от тебя не скроешь, все-то ты видишь.
   - Вот и не скрывай. Так что случилось?
   Пришлось поведать ему эпопею с Люсиными литературными потугами.
   - И что, это совсем плохо?  -  спросил  Вадим,  внимательно  выслушав  ее
рассказ. - Совсем никуда не годится?
   - Вадик, миленький, меня жизнь давно научила не выставлять  оценок  и  не
говорить "плохо" или "хорошо". Может быть, то,  что  она  написала,  безумно
талантливо, даже гениально. Но мне - понимаешь? лично мне - это не нравится.
И я не хочу писать сценарии на основе этих бредней.
   - Ну вот и отлично, - Вадим погладил ее по обнаженной спине, поцеловал  в
висок, - так и скажи Людмиле Александровне.
   Он упорно именовал сестру жены  по  имени-отчеству,  демонстрируя  пиетет
перед ее возрастом,  а  на  самом  деле  прикрывая  этим  глухую  неприязнь,
возникшую в  нем  в  ответ  на  Люсину  откровенную  ненависть,  которую  та
ухитрилась выставить на всеобщее обозрение еще до свадьбы.
   - Но она будет считать, что я так говорю из зависти  к  ее  таланту.  Или
скажет, что я полная идиотка и ничего не понимаю в настоящей литературе. Она
уверена, что написала прекрасные вещи, а те, кто считает иначе, просто не  в
состоянии постичь их невероятную глубину. Вадик, что мне делать, а? Что  мне
ей сказать, чтобы она не обиделась? И чтобы при этом душой не покривить?
   - Так, минуточку, - Вадим приподнялся  на  подушке,  чтобы  лучше  видеть
Наташино лицо, - ты для начала четко поставь цель.  Чего  ты  хочешь?  Чтобы
Людмила Александровна не обиделась, чтобы она не считала тебя  идиоткой  или
чтобы ты смогла сохранить уважение к себе? Сначала надо определить  цель,  а
потом разрабатывать стратегию ее достижения.
   - А три цели нельзя поставить?
   - Можно, если они совместимы. В данном же случае так не получается.
   - Вадичек, а можно поставить задачу совместить эти три цели?
   Вадим от души рассмеялся, прижал Наташу к себе, снова поцеловал.
   - Умница. Жизнь  с  военным  наложила  на  тебя  свой  отпечаток.  Задачу
поставить можно, только следует иметь  в  виду,  что  когда  ты  собираешься
совмещать  три  противоречащие  друг  другу  цели,  то  сначала  ты   должна
продумать, до какой степени эти  цели  можно  модифицировать,  видоизменить,
чтобы  они  не  потеряли  изначального  смысла  и   одновременно   приобрели
способность совмещаться с другими целями.
   - А попроще нельзя? - жалобно попросила Наташа.
   - Можно попроще. Ты хочешь купить норковую шубу, потому что тебе зимой не
в чем ходить. При этом денег у тебя не хватает, а брать в долг большие суммы
ты не считаешь возможным. У тебя две цели - шуба и жизнь без долгов. Как эти
цели  совместить?  Сначала  модифицируешь   цель   под   названием   "шуба",
прикидываешь, обязательно  ли  это  должна  быть  норка,  или  можно  что-то
попроще, мех подешевле. Может быть, не длинная шуба, а  короткая,  это  тоже
путь к экономии. А может быть, вообще шуба должна быть  не  из  натурального
меха, а из искусственного. Только нельзя доводить цель "шуба"  до  масштабов
"курточка из плащевки", потому что тогда потеряется  изначальный  смысл:  та
вещь, которую ты хочешь купить, должна греть в морозы. Это и есть допустимый
предел модификации цели. Потом начинаешь точно так  же  работать  со  второй
целью - "жизнь  без  долгов".  Прикидываешь,