- любезно  пригласила  она,  расставляя  чай  и
сласти  на  низком  журнальном  столике.  -  Тут  все   так   удобно,   даже
электрический чайник есть, и набор посуды. Я думала, придется  кипятильником
воду греть. Угощайтесь, конфеты вкусные, швейцарские, из "Дьюти фри". И  чай
оттуда же, очень хороший, настоящий "Липтон".
   Руслан швейцарских шоколадных конфет в жизни не ел, да и чая "Липтон"  не
пил, ему так хотелось попробовать! Но он ведь  уже  сделал  свою  работу,  и
оставаться в номере Вороновой у него нет ни причин, ни поводов. Тем более он
имел неосторожность ровно минуту назад заявить,  что  помчится  проявлять  и
печатать снимки, и если  Наталья  Александровна  хочет,  он  может  вечером,
попозже, привезти их и  показать,  чтобы  она  могла  быть  уверена,  что  в
завтрашнем номере газеты будет  выглядеть  совершенной  красавицей.  Наталья
Александровна захотела, и теперь у Руслана не было другого выхода кроме  как
выполнять обещанное.
   - К сожалению, я должен бежать, - сказал он, всем своим видом выражая это
самое сожаление, - я  обещал  Наталье  Александровне  сделать  фотографии  и
показать, прежде чем отдавать редактору.
   - Ну хоть конфетку-то возьмите, - предложила Ира.
   Она взяла из вазочки три конфеты и протянула Руслану.
   - Спасибо, Ира, - с благодарностью ответил он.
   - А можно я с вами пойду? - неожиданно спросила девушка.
   - Куда? - встрепенулась Воронова, ее  только  что  спокойное  лицо  стало
жестким и напряженным.
   - Ну с Русланом же. Ну Наташа, ну что я тут буду сидеть  около  тебя  как
привязанная? Ты сейчас будешь интервью давать, а мне  что  делать?  Можно  я
поеду с Русланом, он будет фотографии печатать, а я буду смотреть. Ну можно,
а?
   - Руслан, насколько я слышала, тебя с собой не звал.
   - Наталья Александровна, я не возражаю, - торопливо  встрял  Руслан,  все
еще не веря своей удаче. Он-то всю голову сломал,  придумывая,  как  бы  ему
половчее пригласить эту потрясающую красотку в кафе или хотя бы погулять  по
городу, и при этом не нарваться на грубый отказ, а она сама, можно  сказать,
на шею вешается! Неужели действительно причастность  к  журналистике  делает
человека  неотразимо  притягательным?  Ведь  не   красотой   же   своей   он
заинтересовал Иру, это очевидно. От девушек у Руслана отбоя не было, но  сей
факт не заставил его снизить планку критичности по отношению к самому  себе:
он точно знал, что некрасив. Обаятелен, весел, неглуп, талантливый  фотограф
и даже подающий некоторые надежды журналист, но уж точно не  Ален  Делон.  И
ростом не очень-то... Красавица Ира на полголовы выше него.
   - Вот видишь, Натулечка,  Руслан  не  возражает,  -  радостно  подхватила
девушка.
   Воронова резко встала.
   - Елена, я могу вас попросить выйти со мной в другую  комнату?  Буквально
на одну минуту.
   Лена Винник,  уже  устроившаяся  за  журнальным  столиком  и  настроившая
диктофон, послушно поднялась и вышла вслед за Вороновой. Руслан молча  стоял
в дверях, не понимая, что происходит. Ира тоже стояла, отвернувшись от него,
и Руслан мог бы поклясться, что у нее на глазах слезы.
   Дверь открылась, вернулись Воронова и Лена.
   - Можешь идти с Русланом, - коротко бросила Наталья  Александровна.  -  В
девятнадцать тридцать у меня деловой ужин. Руслан,  когда  фотографии  будут
готовы, найдете меня в ресторане, я буду там до двадцати двух часов.
   - Конечно, Наталья Александровна, - пробормотал Руслан, все еще мало  что
понимая.
   - Натулечка, - прощебетала Ира, - я возьму твой пиджак? А то прохладно.
   - Бери.
   Ира достала из шкафа кожаный пиджак Вороновой, и они с Русланом вышли  из
номера.
   - Перейдем на ты? - предложил он, когда за  ними  мягко  закрылась  дверь
гостиницы.
   - Ага, - кивнула Ира.
   - Слушай, а о чем Воронова с Леной шепталась, прежде чем тебя отпустить?
   - Выясняла, наверное, надежный ли ты  парень,  -  засмеялась  девушка.  -
Можно ли меня с тобой отпускать.
   - В смысле, не пострадает ли твоя девичья честь? - уточнил Руслан.
   - Нет, в смысле, не алкоголик ли  ты  и  не  начнешь  ли  меня  спаивать.
Наташка боится, что я сопьюсь.
   - А что, у нее есть основания этого бояться? - удивился Руслан.
   - Основания всегда есть, - туманно ответила Ира. - А если их нет,  то  их
можно выдумать. Ты на машине?
   - Вон редакционная машина стоит, - он показал рукой на битый "жигуленок",
припаркованный возле входа в гостиницу, - на ней Лена уедет. А  мы  с  тобой
ножками пойдем, потом на троллейбусе поедем.
   - А куда мы поедем?
   - Два варианта. Можно проявлять пленки и печатать фотографии в  редакции,
а можно у меня дома. Ты какой вариант предпочитаешь?
   -  Я  предпочитаю  дома,  если  у  тебя  там  нет  жены   или   подружки.
Прямолинейная девица, ничего не скажешь. Сразу домой просится.
   Неужели ей в  Москве  мужиков  не  хватает,  ведь  такая  красавица!  Или
Воронова и впрямь держит ее на коротком поводке и шагу в сторону ступить  не
дает, вот девчонка и отрывается "на выезде" с такими партнерами, про которых
ничего плохого Воронова подумать не может и спокойно  отпускает  бесшабашную
сестричку. Ну ладно, посмотрим...
   - Жены пока нет,  не  обзавелся,  а  с  подружкой  вроде  на  сегодня  не
договаривался, - сказал  он.  -  Так  как,  домой  или,  может,  все-таки  в
редакцию?
   - Домой, - твердо ответила Ира. - Терпеть не могу официальную обстановку.
   - Тогда нам вот на этот троллейбус. Побежали!
   Троллейбус  оказался  переполнен,  час   "пик",   шесть   вечера,   народ
возвращается с работы. Они стояли, тесно прижавшись друг к другу,  и  Руслан
ощущал запах ее духов, сладкий и тяжелый. Пожалуй, для ее  возраста  слишком
тяжелый, хотя к внешности вполне подходит,  девица-то  и  сама  не  пушинка,
рослая, крупная, яркая, с пышной грудью и налитыми бедрами, туго  обтянутыми
узкими брючками. Хороша, одним словом.
   - Кстати, сколько тебе лет? - спросил он, продолжая думать о ее духах.
   - Это совсем не "кстати", но двадцать один. А тебе?
   - Представь себе, тоже двадцать один.
   Троллейбус тряхнуло на очередной колдобине, Ира не удержала равновесие  и
толкнула стоящую рядом пожилую женщину.
   - Девушка! - недовольно заголосила та,  отпихивая  Иру  двумя  руками.  -
Держаться нужно! Вы меня чуть не раздавили!
   - Ну да, вас раздавишь, как же, -  вполголоса  пробормотала  Ира.  Руслан
укоризненно покачал головой. Она еще и огрызается! Ну и характерец...
   - Возьмись за поручень, - посоветовал он, - у нас тут выбоины  на  каждом
метре, все время трясет.
   До вертикального поручня ей было не дотянуться, и  Ире  пришлось  поднять
руку и уцепиться за верхний горизонтальный поручень. Случайно бросив  взгляд
на ее запястье, Руслан увидел, что рукав пиджака съехал к локтю и  обнажился
четкий шрам, довольно старый, но хорошо заметный.
   - Что это у тебя? - спросил он, глазами показывая на ее руку.
   - А, ерунда, в аварию попала. Сто лет назад, - беспечно ответила Ира,  но
Руслан увидел, что вопрос ей не понравился.
   - Вот здесь я и живу.
   Он пропустил Иру в дверь и дал ей  возможность  обозреть  убогое  жилище.
Узкий диванчик, стол, одновременно рабочий и обеденный,  три  стула  и  одно
старое продавленное кресло. Все  остальное  пространство  занимали  книги  и
альбомы, часть - на подвесных полках, часть - стопками на полу вдоль стен.
   - Удобства и кухня - общие, в конце коридора. Зато есть кладовка, которую
я оборудовал под фотолабораторию. Что молчишь? Не ожидала, что я  так  бедно
живу?
   - Ой, да ладно, - протянула Ира, плюхаясь в кресло и  вытягивая  ноги,  -
можно подумать, я в Москве в хоромах живу. Между прочим, мы с Наташей  живем
в коммуналке. У нас там тоже удобства и кухня общие.
   Руслан не поверил. Где это видано, чтобы известный кинорежиссер,  депутат
парламента, жил в коммунальной квартире? Вранье.
   Вероятно, скепсис был  явственно  виден  на  его  лице,  потому  что  Ира
продолжила:
   - Раньше там много народу жило, четыре семьи, потом  как-то  рассосались.
Кто отдельную квартиру получил, кто за  границу  свалил,  кто  умер.  Теперь
остались только я, Бэлла Львовна и  Наташка  с  мужем  и  детьми.  На  шесть
человек четыре комнаты. Шикарно живем!
   - А твои родители?
   - Нету, - Ира картинно развела руками. - Папаню посадили, после чего  его
и след простыл, я тогда совсем маленькая была. Потом мама под машину попала.
Одна бабка оставалась, и та в восемьдесят восьмом преставилась. Меня Наташка
воспитывала с самого детства, поэтому я и говорю, что я ей как сестра,  хотя
на самом деле мы просто соседи по коммуналке.  Слушай,  а  эта  твоя...  как
ее... Лена, да?
   - Лена, - подтвердил Руслан.
   - Она фильм-то Наташкин видела? А то Наташка знаешь какая? Если журналист
начинает спрашивать про то, чего не видел, она прямо бешеная делается.
   - Не волнуйся, видела она фильм, она как  раз  в  Москве  была  во  время
премьеры. А что, Наталья Александровна по жизни  такая  строгая  или  просто
журналистов не любит?
   - Да ты что, если бы ты видел, как она со мной обращается, ты бы спросил,
за что она обожает журналистов, - засмеялась Ира. - Урядник в юбке. Жизнь по
расписанию, шаг вправо шаг влево считается побег. Как в тюрьме.  А  если  ты
имеешь  в  виду  ее  требование  предварительно  посмотреть   публикации   и
фотографии, так у Наташки есть для этого  основания,  можешь  мне  поверить.
Когда ее первый фильм вышел,  два  года  назад,  тоже  журналисты  набежали,
интервью нахватали, и тексты, между прочим, на согласование  привозили,  все
как надо. А потом в некоторых газетах такое  появилось  -  хоть  стой,  хоть
падай. Ей ведь что важно? Чтобы ее не использовали как декорацию. А то  есть
такие журналисты, для которых герой материала -  это  просто  декорация,  на
фоне которой он может  всему  миру  продемонстрировать,  какой  он  умный  и
язвительный и какое у него замечательное чувство  юмора.  Наташка  этого  не
любит.  Она  всегда  говорит,  что  человек  должен  подниматься   за   счет
собственного труда, а не за счет чужих неудач. А  ты  чего  стоишь,  как  на
выставке?
   Руслан  действительно  стоял  напротив  сидящей  в  кресле  девушки  и  с
интересом рассматривал ее.
   - А что я должен делать?
   - Ты же хотел пленку проявлять и фотографии печатать. Вот и займись.
   - А ты что будешь делать? Может, поесть приготовишь?
   - На общей кухне? Еще чего! Я лучше тебе помогу.
   -  Да  мне,  в  общем-то,  помощники  не  нужны,  я  как-то  сам   привык
справляться, - заметил Руслан, вытаскивая из кофра отснятую пленку.
   - Ну я рядом постою, поболтаем о чем-нибудь.
   - А потом что?
   - А потом повезем фотографии в ресторан, где Наташка ужинает.
   - А потом?
   - Не знаю, - она пожала плечами, - наверное, я с ней останусь, пожрать-то
надо. А потом в гостиницу и баиньки.
   Руслан окончательно перестал понимать эту бойкую красотку. Для  чего  она
попросилась поехать  с  ним?  Для  чего  притащилась  к  нему  домой?  Чтобы
посмотреть, как он будет проявлять пленку? Бред какой-то... Но  для  чего-то
же она затеяла все это. Хорошо бы разобраться.
   - Ира, а почему Наталья Александровна разговаривает, как военный?
   - спросил он, когда процесс проявки пленки завершился и они вдвоем стояли
в  тесной,  освещенной  красной  лампочкой,  каморке,  где  Руслан   печатал
фотографии.
   - Ты имеешь в виду все эти "девятнадцать тридцать" и "десять  ноль-ноль"?
Это у нее от Вадима, от мужа. Он офицер-подводник, капитан второго ранга.
   - Да? И кто он по должности?
   - Командир "Бэчепять".
   - Это что такое?
   - Командир боевой части номер пять на подводной лодке. Пока, -  почему-то
добавила Ира.
   - Что значит "пока"? Ожидается повышение?
   - Как тебе сказать... Ему предложили преподавать  в  учебном  центре,  он
согласился, вопрос вот-вот решится.
   - Что ж он с подлодки-то бежит? Тяготы службы надоели? Неужели  не  хочет
до командира лодки дослужиться? - ехидно спросил Руслан.
   - Много ты понимаешь! - презрительно фыркнула Ира. - Командир БЧ5 никогда
не станет командиром лодки, хоть до  самой  смерти  будет  служить.  И  выше
капитана первого ранга никогда не поднимется. Он под  Мурманском  служит,  в
Западной Лице, вот сколько они с Наташкой женаты, столько и живут врозь. Это
что, по-твоему, нормально? Она сыновей одна растит, нас  с  Бэллой  Львовной
обихаживает, работает как проклятая, а муж ей ничем помочь не может,  потому
что у него то  первая  задача,  то  вторая  задача,  то  третья  задача,  то
автономка. А учебный центр все-таки ближе, всего сто километров от Москвы, в
Обнинске. Ой, смотри, как Наташка классно получилась!
   Она протянула руку к кювете, в которой проявлялась очередная  фотография.
Руслан легонько шлепнул ее по руке.
   - Не суй пальцы в раствор, это же химия, а не лосьон для рук. А по-моему,
снимок не слишком удачный.
   Руслан  склонил  голову  набок,  следя  за  проступающим  на   фотобумаге
изображением.  Выждав,  когда  картинка  приобретет   нужную   интенсивность
окраски,  пинцетом  ловко  вытащил  фотографию  и   положил   в   кювету   с
закрепителем.
   - Почему снимок неудачный? - заспорила Ира. - Она здесь такая красивая.
   - Не это главное. Выражение лица - вот главное. Ее фильм как  называется?
"Что такое хорошо и что такое плохо". И на фотографии Наталья  Александровна
должна быть похожа на человека, который имеет право рассуждать на эту  тему.
А здесь она какая-то несерьезная, улыбается.
   - Ну и что? Зато какая улыбка! Голливуд отдыхает.
   - Ира, это фотография не на конкурс  красоты.  Читатель  должен  поверить
режиссеру Вороновой, а не влюбиться в красавицу Натали. Сечешь  разницу?  Ты
мне лучше вот что объясни... Насчет Мурманска и Обнинска  я  понял,  Обнинск
ближе.  А  почему  муж  Натальи  Александровны  не  может  стать  командиром
подводной лодки?
   - Ой, ну почему-почему... Потому что.
   - Это не объяснение, - строго заметил Руслан, закрепляя  готовую  влажную
фотографию на веревке при помощи бельевой прищепки.  -  Ты  же  сама  хотела
поболтать,  сама  начала  про  мужа   Вороновой   рассказывать,   а   теперь
уклоняешься.
   - Так я об интересном хотела поболтать, а  ты  про  скучное  спрашиваешь.
Короче, боевая часть пять отвечает за работу ядерного реактора и  вообще  за
движение лодки и ее живучесть. Вадим только это  умеет,  он  только  реактор
свой и знает, а лодка же должна  выполнять  боевые  задачи.  Командиры  всех
остальных боевых частей  сначала  становятся  помощниками  командира  лодки,
потом старшими помощниками командира, потом  командирами,  это  обязательный
порядок. А командир БЧ5 даже помощником  командира  лодки  стать  не  может,
потому что не владеет тактикой  морского  боя.  Представляешь,  как  обидно?
Такое образование получить, столько знаний иметь в голове, а с точки  зрения
карьеры - полный ноль.
   - Зачем же он такое образование получал? Учился бы морскому бою, стал  бы
командиром лодки. Вот смотри, этот кадр намного лучше.  Согласна?  Здесь  во
взгляде горечь какая-то и мудрость.
   - Да ну, она тут как старуха... Вкус  у  тебя  какой-то  неправильный.  А
насчет Вадима я тебе так скажу: он выбирал то образование, которое ему  было
по душе, и ему было глубоко плевать, какую карьеру  он  с  ним  сделает.  Он
просто хотел заниматься тем, что ему интересно. Ну любит он эту свою работу,
понимаешь? Вот ты фотографию любишь, а он - подводные лодки,  которые  ходят
на ядерном топливе.
   - Как ты его защищаешь, - усмехнулся Руслан. - Уж не  влюблена  ли  ты  в
него?
   - Дурак! - вспылила девушка. -  Думай  головой,  прежде  чем  болтать!  Я
Вороновых всегда защищаю, и Наташку, и Вадима, и мальчиков, потому что они -
моя семья, у меня на всем свете никого нет, кроме них. Я  за  Наташку  горло
перегрызу любому, понял?
   - Понял, понял, не кипятись. Я ж не думал, что у тебя все так серьезно...
А вот насчет того, что у тебя никого на всем свете нет, этого я не понял.
   - А что ж тут непонятного? - искренне удивилась Ира. - Отец сбежал,  мать
погибла, бабка сама померла, вот никого и не осталось.
   - А жених? Никогда не поверю, чтобы у такой красивой девушки, как ты,  не
было жениха или хотя бы сердечного дружка.
   - Ах, ты об этом... - разочарованно протянула  Ира.  -  Так  бы  сразу  и
спросил, мол, дамочка, не ингейджд ли вы.
   - Не понял...
   - Это от английского глагола. Его используют, когда  хотят  выяснить,  не
вовлечен ли человек  в  какие-то  отношения.  Так  и  спрашивают:  "Are  you
engaged?" Дескать, есть ли у вас сердечная привязанность?
   - Я немецкий учил, - бросил Руслан, не отрываясь  от  фотоувеличителя.  -
Так что там по части вовлеченности?
   - На данный момент ничего. Изучаю новую среду обитания. Пока достойных не
нашла.
   - А поточнее?
   - Да я в институт в этом году поступила, вот тебе и поточнее.  Всего  две
недели проучилась, никого еще толком не разглядела.
   - Ах, так ты еще и студентка! А как же занятия?
   - Наташка меня отпросила. Она считала, что я должна с ней ехать.
   - И где ж ты учишься с такой внешностью?
   - Где надо, там и учусь, - внезапно снова вспылила Ира.  -  При  чем  тут
внешность-то? Тебе что, обязательно хочется меня обидеть?
   - Да нет, я просто хочу понять, что ты за птица и зачем приехала сюда.
   - Я же говорю, это Наташка так решила.
   - Да не вообще сюда, в Кемерово,  а  конкретно  ко  мне  домой.  Ты  что,
никогда не видела, как фотографии печатают?
   - Видела.
   -  Тогда  зачем?  Брать  меня  к  себе  в  любовники  ты,  по-моему,   не
собираешься.
   - Откуда ты знаешь? Может, и собираюсь.
   - Неплохо бы и мое мнение на этот счет спросить.
   - Спрошу, когда надо будет.
   - А когда будет надо?
   Руслан выключил увеличитель и положил последнюю фотографию в раствор  для
проявки. Ира стояла совсем близко, запах ее  духов  заполнил  всю  крошечную
каморку, и от этого запаха и от близости красивой девушки голова  у  Руслана
постепенно заполнялась какими-то посторонними  мыслями,  мало  связанными  с
необходимостью выполнить редакционное задание.
   - Я задал вопрос, - едва слышно произнес он. - И  хотел  бы  получить  на
него ответ.
   Ира  стояла  неподвижно  и  молчала.  Она  не  отстранилась,  но   и   не
придвинулась к нему. При красном свете ее кожа отливала бронзой, и  вся  она
казалась Руслану в этот момент  не  живой  теплой  девушкой,  а  статуей  из
раскаленного металла. Наконец она подняла руку, и  Руслану  почудилось,  что
сейчас Ира коснется его лица или даже обнимет. Но она всего  лишь  поправила
волосы.
   - Не сердись, Руслан. Я такая дура... - наконец выдавила Ира.
   - Почему?
   - Не знаю. Родилась такой, наверное. Даже Наташкино  воспитание  меня  не
исправило.
   - Я не об этом.
   - Я понимаю. Давай выйдем в комнату, здесь душно.
   Руслан повесил сушиться последний снимок, включил  свет  и  открыл  дверь
каморки. Ира вышла понурая, опустив плечи, снова села в кресло, но  на  этот
раз устроилась на самом краешке, подтянув к себе колени. Руслан расположился
на диване и молча ждал объяснений. Странная все-таки девица эта воспитанница
Вороновой.
   - Понимаешь, я всегда сначала делаю,  а  потом  думаю...  Наташка  ужасно
ругается, каждый раз объясняет  мне,  что  сначала  нужно  думать,  а  потом
делать, а я все равно... Сначала бросаюсь очертя голову, влипаю  в  дурацкую
ситуацию, потом расхлебываю. Вот честное слово, Руслан, я сейчас думаю и  не
понимаю, зачем напросилась ехать с тобой. Ну зачем, а?
   - От скуки, наверное, - предположил Руслан. - Наталья Александровна  дает
интервью, разговаривает с журналисткой, а тебе заняться нечем. Вот и рванула
за первым попавшимся человеком, только чтобы не сидеть одной и  не  молчать.
Годится такое объяснение?
   Ира благодарно улыбнулась, ее поза стала менее напряженной.
   - Хорошо, что ты меня понимаешь.
   - А Наталья Александровна? Разве она этого не понимает?